Марика Полански "Пленница владыки Эйрхельма"

– Я не знаю, чьих рук это дело, – покачал головой Элоран и наклонился через стол. Алазару показалось, что король неискренен. – Перемирие между людьми и драконами не всем пришлось по душе. Но, клянусь богами Авелона, что найду предателя и передам его вам лично.

– А что насчет тех тейров, что прибыли к тебе? Кажется, Эрвин Суэнтский и Калеб Алеранский.

Брови Элорана удивленно приподнялись, и Алазар усмехнулся. По его приказу Йорген не спускал глаз с Иоланты, незаметно проследив весь путь от Кархалла до крепости Четырёх Ветров. Оба тейра вызвали недоверие у дракона, но оба они вели себя так, что подозрения в предательстве казались нелепыми. Разве что они искали способ отхватить себе земель побольше, женившись на опороченной эйрин. Но это уже проблемы людей. К драконам они не имели никакого отношения.

– Весьма впечатлен вашей осведомлённостью, этар, – задумчиво качнул головой Элоран. – Тем не менее, эти люди – мои доверенные лица. Мы бок о бок сражаемся за свободу Авелона на южных границах. Они оба храбрые воины, защищающие свои земли и свой народ от врагов. У меня нет причин подозревать Эрвина Суэнтского и Калеба Алеранского в измене.

– Но ведь в их представлении врагом может оказаться и дракон, – заметил Алазар. Губы Элорана дрогнули, но дракон не дал ему что-либо сказать, тотчас переведя тему: – А что насчёт девушки, которой принадлежат эти земли? Возможно, предательство – её рук дело?

– Это невозможно, – твёрдо ответил Элоран.

Тем не менее, Алазара ковырнуло чувство, что подозрения с эйрин не сняты.

– Почему же?

– Потому что эйрин Иоланта – моя невеста, – сухо отозвался Элоран.

Допив одним глотком эль, дракон поднялся, подошёл к камину и протянул руку к огню. Пламя в ту же секунду объяло его ладонь, затрещав, будто в него подбросили сухую головешку. Элоран невольно выпрямился на стуле, чувствуя, как неприятно сжимаются внутренности. Будь это рука человека, тот бы орал от боли. Но драконам огонь не был страшен. Они сами являлись порождением огня.

– Я забираю себе этот город и всё северное побережье с его городами и землями, – наконец проговорил Алазар. – Мне нравятся эти земли. Они плодородны и дадут хороший урожай. К тому же окружены скалами, которые защитят от вторжения.

– Будь по-вашему, – принял его условия Элоран. В голосе скользнуло нечто похожее на горечь. Но король Авелона понимал, что ему придется с чем-то расстаться ради мира, и земли северного побережья – это была небольшая плата за поддержку в войне против церсерийцев.

Но тут Алазар повернулся к королю, и холодная усмешка совершенно не понравилась Элорану. Когда дракон заговорил, тот почувствовал, как леденящий холод страха и ярости сковывает тело.

– Есть ещё кое-что. Сразу же после сражения в Кархалле, меня попытались убить. Ранить дракона не каждый сможет, а здесь… Моему лекарю пришлось приложить усилия, чтобы вырезать наконечник стрелы из плеча. К счастью, мне удалось сорвать кое-что с шеи этого несостоявшегося убийцы, – он достал из кармана золотой медальон, отобранный у Иоланты, и положил на стол перед Элораном. – Ты отдашь мне этого человека.

От лица Элорана отхлынула краска. Затем он побагровел и снова побледнел. Ноздри гневно раздулись, а верхняя губа дёрнулась в злобном оскале. Алазару показалось, что ещё мгновение, – и король Авелона бросится на него с кулаками. Но тот быстро взял себя в руки и холодно процедил:

– Нет. Об этом не может быть и речи, – его пальцы стиснули кубок, а голубые глаза прищурились, глядя на собеседника исподлобья. – Очень хитро и продуманно, этар Алазар. Вы прекрасно знаете, кому принадлежит медальон, и с чьей шеи вы сняли его. Забирайте этот город и земли всего северного побережья. Но Иоланту я вам не отдам.

Алазар оценивающе окинул взглядом Элорана. Несговорчивость короля его скорее забавляла, чем раздражала. Король Авелона определённо зол на невесту, на человека, подставившего его и все королевство, на правителя Эйрхельма. Тем не менее, ему была необходима помощь против церсерийцев и горных великанов. Даже хорошо обученные воины не могли долго выстоять против них. Вести сражения против них без помощи драконов – настоящее самоубийство. И это король также понимал.

Элоран хотел, чтобы бесстрашные драконы Эйрхельма сражались на его стороне. Он нуждался в сильном союзнике, чтобы победить. Но при этом не был готов расстаться с девицей, которая вполне могла оказаться предательницей, по чьей вине погибли не только жители Кархалла, но и драконы. Пусть их было меньше, чем людей, но всё же.

– Эти земли я могу забрать и так, – лукаво ухмыльнулся Алазар, задумчиво почёсывая огненно-рыжую бороду. – Если захочу. Эйрин Иоланта приказала атаковать моих драконов. А когда бой закончился, она попыталась убить меня. Ты же не думал, этар, что сможешь так легко откупиться от нанесённого оскорбления?

Дракон с тихим злорадством услышал, как зубы Элорана скрипнули от бессилия. Король хотел загладить свою вину, но цена оказалась непомерно высока. Он был влюблен в Иоланту, а она любила его. Но народ Авелона был Элорану куда важнее, чем их любовь.

Алазар видел это. Жажда мести по-прежнему кипела в нём, и он не собирался отступать. Из этой светловолосой ведьмы получится прекрасная наложница – красивая, страстная. А он непременно позаботится о том, чтобы она ещё и стала покорной. Он найдет способ приручить её. А если она и дальше будет показывать свой норов, то он отправит её в Эйрхельм в качестве подарка своему брату. Рольх по достоинству оценит и стройную фигуру девушки, и характер валторгиевой демоницы.

– Проси всё, что угодно, – воспротивился Элоран, и дракон услышал едва различимые нотки отчаянья. Этот человек был готов костьми лечь, только бы не разлучаться с дорогой для него женщиной. – Что тебе нужно? Ещё земли? Золото? Оружие? Всё будет твоим, но оставь эйрин в покое.

Сев за стол, Алазар подался вперёд и тихо, так словно его могли услышать, сказал:

– Слушай меня, король Авелона. Слушай внимательно, поскольку от этого зависит судьба твоего народа. Я отправил к тебе своего посланника, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную войну между нашими народами. Я согласился помочь тебе против Церсии и великанов Видхальма, которые разоряют твои земли. Но я и мои драконы были встречены стрелами «скорпионов» и молниями защитных куполов. Твоих, между прочим. Мне ничего не стоит бросить сейчас клич. На него отзовутся не сотни, а тысячи драконов Эйрхельма, и они сравняют Авелон с землей за считанные дни. Или мы можем устроить сейчас поединок во дворе замка. Поверь, я даже позволю связать себе руки. Но ты все равно проиграешь, поскольку наши силы будут неравны. Я знаю законы Авелона. Убийца короля забирает себе королевство. Знаешь, что я сделаю с Авелоном после этого? Тысячи безвинных людей погибнут из-за твоего упрямства. Скажи, стоит ли жизнь одного человека сотни тысяч жизней ни в чем неповинных людей, которые верят тебе и в твои мудрость и силу?

Слова ударили точно в цель.

На мгновение в зале стало прохладно, и Элоран обернулся. Его люди стояли молча, напряжённо выжидая, что скажет их король. Все они надеялись на то, что он спасёт их самих и их семьи от страшной участи погибнуть в пламени разъярённых драконов. Перед глазами проплыл образ Иоланты, лёгкой, смешливой. Она улыбалась, а фиалковые глаза смотрели с нежностью и озорством.

Для неё это станет настоящим ударом.

– Эйрин благородного происхождения, – негромко проговорил Элоран, чувствуя, как боль разрывает сердце на части, хотя внешне он оставался спокойным. В конце концов, король всегда должен сохранять лицо. Даже если в этот момент больше всего на свете хочется умереть. – Она не может стать наложницей.

Откинувшись на спинку стула, Алазар благодушно поднял ладони с растопыренными пальцами, словно хотел успокоить уязвлённого короля.

– Хорошо, хорошо. Пусть будет свадьба. Мои драконы увидят, что тебе нечего скрывать, а твои люди оценят жертву.

– Но вряд ли согласится Иоланта…

– Согласится, – нетерпеливо перебил Алазар. К своему вящему удивлению, он внезапно ощутил спокойное удовлетворение. Эта свадьба была бы не более, чем сделкой. – Ты её король, и твое слово для неё закон.

Элоран поджал губы, и дракону внезапно захотелось рассмеяться. Юная эйрин поклялась, что вырежет ему сердце. Каково же будет её выражение лица, когда она поймет, кто станет её мужем. Что ж, это будет такая свадьба, что демоны Валторгии вздрогнут!

– Пусть будет по-твоему, Алазар из Эйрхельма, – наконец произнёс Элоран, и его голос звучал глухо. – Я отдам тебе в жёны Иоланту Кархалльскую.

Разлив эль по кубкам, Алазар протянул один из них Элорану.

– За гибель Церсии и Видхальма!

– За огонь Валторгии, куда они попадут! – отозвался король Авелона и, не сводя глаз с правителя Эйрхельма, осушил кубок.

Он чувствовал себя крайне мерзко, будто весь с головы до ног обляпался в навозе. Элоран был королем и прекрасно понимал, что есть вещи, которые он не способен изменить. Бремя власти тяжело, и ему пришлось стать жестоким к тем, кто был ближе и дороже всего на свете. Без этого ни королевство, ни людей он не удержал бы.

– В таком случае стоит позвать наших писцов, Алазар из Эйрхельма, чтобы заключить договор на бумаге.

***

Иоланта выглянула из окна и нервно сцепила пальцы. Изящные каменные постройки замка Алеран казались ей серыми пятнами на нежно-изумрудном полотне. Над живописными склонами холмов, на которых мирно паслись лошади и коровы, простиралось бирюзовое небо, настолько яркое, что глазам делалось больно. На самой кромке горизонта застыли облака, которые приобрели невероятный рубиновый оттенок из-за лучей закатного солнца. А между холмами вилась серебристая лента ручья. По берегу, важно переваливаясь с лапы на лапу, прохаживались гуси, то и дело оглашая округу скрипучим гоготанием.

Прошло больше недели, как Элоран отправился в Кархалл, и с той минуты Иоланта не переставала ждать своего жениха. Приказ покинуть крепость Четырёх Ветров пришелся ей не по душе, но все же она согласилась отправиться вместе с Калебом в Алеран, что находился к востоку от Кархалла. Здесь жизнь текла тихо и спокойно, будто в мире не существовало ни войны, ни боли, ни смерти.

Здесь не было драконов.

Иоланта прикрыла глаза и медленно втянула воздух через нос, стараясь успокоить сердце, затрепетавшее от волнения и дурного предчувствия в груди. Её мучили воспоминания о дне, когда драконы напали на её город. Едва стоило закрыть глаза, как тотчас перед глазами всплывали картины охваченных пламенем домов и разбегающихся в панике людей. Звон оружия, брань, воинственные крики эйрхельмцев и плач обреченных кархалльцев преследовали её по ночам.

Как преследовал образ рыжеволосого воина с зелёными глазами, полными леденящей ярости. Каждый раз он рождался из огня и дыма, которыми были охвачены залы храма Эйры. Раз за разом она пыталась вырваться из удушающих объятий, но, чувствую холодное прикосновения клинка к горлу, замирала под ним. «Что здесь происходит?» – спрашивал он, и Иоланта знала: будь у неё ответ, дракон отпустил бы её.

Или нет.

Дракон преследовал её во снах. Иоланта часто просыпалась от собственного крика. Тело горело от прикосновений чужих рук, а соски ныли словно от поцелуев. В реальности старый Йорен спас её, пожертвовав собой. Вот только снам было всё равно.

– Не переживай, девочка. Элоран скоро вернётся, – нежный голос тётушки Эрлы выдернул Иоланту из размышлений. – С ним всё будет в порядке. Он сможет договориться с правителем Эйрхельма.

Эйрин тряхнула головой, избавляясь от навязчивых мыслей, и посмотрела на тётю. Эрла приходилась младшей сестрой её матери, эйрин Аэды. Она не была красавицей и не имела такого богатого приданого, как её старшая сестра. Кроме того, среди местных ходили слухи, что младшая дочь Орида Бри – вейра – злая колдунья, способная навести порчу или проклясть неугодного человека. А потому желающих взять Эрлу в жёны среди местных тэйров не нашлось. После смерти родителей и свадьбы Аэды и Гвенета Кархалльского тётушка осталась жить в родовом замке Бри.

Она приехала в Алеран сразу же, как только узнала о несчастье, постигшем племянницу. Сейчас Эрла сидела в кресле возле окна, и ловкие белоснежные пальцы порхали над вышивкой. Иоланта невольно залюбовалась.

Тётушка не была красавицей в общем понимании, но в ней скрывалось какое-то обаяние, незримое, остро осязаемое и даже немного пугающее. В свои неполные тридцать пять лет Эрла выглядела моложе своих ровесниц, имела стройную фигуру и полностью седые волосы. Фиолетовые глаза светились живым умом и озорством. Поняв, что никогда не сможет стать ни женой, ни матерью, Эрла не превратилась в угрюмую старую деву. Наоборот, она как будто расцвела, разрешив себе быть такой, какая она есть. У неё всегда находилось доброе слово для каждого. Она могла выслушать, дать хороший совет и вселить надежду тогда, когда всё казалось совершенно безнадёжным. Иоланта искренне любила тётю.

И всё же у Эрлы было кое-что, что портило её светлый образ. Она люто ненавидела мужчин. Поговаривали, что всему виной возлюбленный, который воспользовался неопытностью девушки, а потом бросил, женившись на эйрин из более знатной и богатой семьи. Иные утверждали, что когда замок Бри атаковали драконами, один из них надругался над ней и бросил умирать. Девушку спасли, но Эрла на всю жизнь затаила обиду на мужчин.

Отойдя от окна, Иоланта села на пол рядом с тётей и положила ей голову на колени.

– Я понимаю, тётушка, – негромко проговорила Иоланта и тяжело вздохнула. – Но я все равно боюсь за Элорана. Он отправился в логово разъярённого дракона. Что если их правитель не станет слушать Элорана? Что если обвинит их в предательстве? Мне даже страшно представить, что с ними могут сделать эйрхельмцы.

– Обвинит, даже не сомневайся, – задумчиво покачала головой Эрла. – Ведь они прилетели сюда с надеждой на мир, а получили град стрел. Так себе, знаешь ли, встреча. Хотя Алазар Золотой достаточно мудр, чтобы принимать поспешные решения. Полагаю, он всё же даст возможность объясниться Элорану. Два умных правителя непременно найдут выход из ситуации. Или ты считаешь, что Элоран сам приказал устроить так, чтобы всё выглядело, как предательство?

– Нет! – ошарашено встрепенулась эйрин. – Конечно, нет! Элоран ищет их поддержки против церсерийцев и великанов Видхальма. Вот только теперь всё это под угрозой.

Длинные пальцы тёти ласково погладили Иоланту по голове и зарылись в светлые волосы.

– Боюсь, многим не по душе этот мир. Даже среди авелонцев. Многолетняя изматывающая война между людьми и драконами… У тех и у других ненависть друг к другу в крови. Но сейчас им необходимо объединиться против общего врага. И, думаю, им это удастся.

– Мне бы твою уверенность, – Иоланта заглянула в лицо тёти снизу вверх. – Очень хочется верить, что однажды в Авелоне воцарится мир, и наш народ забудет, что такое война.

– Милая, люди не смогут долго жить без войны. Она стала частью человеческой природы. Всегда будет кто-то, кто даже в мирное время будет чем-то недоволен. То земли не дают урожай, то золота мало, то у соседа жена красивее. Как ни печально признавать, но борьба – единственное, что толкает людей действовать и расти. Да, это больно и страшно, но всё же это так.

– Почему нельзя действовать и расти в мире?

– Потому что надобности нет, – пожала плечами Эрла и ласково погладила племянницу по щеке. Внезапно её глаза остекленели, а лицо стало серьёзным, будто мыслями она была где-то очень далеко. Потом она моргнула и рассеянно улыбнулась. Только тревога продолжала плескаться в больших фиалковых глазах. – А вот трудности закаляют характер. Как думаешь, стал бы Элоран великим королём, если бы всё время сидел на троне у себя в замке? Нет, конечно. Каждая новая опасность – это вызов, своеобразная жестокая игра, где каждый раз приходится испытывать себя на прочность, хитрость, силу. Выиграешь – получишь силы и мудрость. Проиграешь – снова получишь мудрость, как не надо делать. С подобным сталкивается каждый человек, но Элорану намного тяжелее. Ведь от него зависят жизни и благополучие его подданных, жителей Авелона. И если он проиграет, то это может дорого обойтись ему.

Выпрямившись, Иоланта пристально воззрилась на тетушку и прищурилась. Ей не понравилась недосказанность в словах Эрлы. Как будто та что-то знала, хотя и молчала. Но что, эйрин не могла понять.

Эрла что-то увидела. Что-то такое, о чём не хотела говорить племяннице.

– Что-то случилось с Элораном? – с тревогой спросила Иоланта.

Что бы ни случилось, это должно было быть ужасным. Эрла словно окаменела, а костяшки пальцев побелели от напряжения. Неровное дыхание вырывалось из приоткрытых сухих губ. По спине Иоланты пробежал холодок.

– Эрла!

– Тебе обо всём сообщит этар, – отозвалась тётушка. – Это его обязанность.

Эйрин открыла было рот, чтобы возразить, но в ту же секунду со двора замка донёсся крик:

– Король вернулся!

Что-то было не так. Иоланта поняла это инстинктивно. Бегом спустившись по лестнице, так, что Эрла за ней едва поспевала, эйрин внезапно остановилась на пороге, будто налетела на невидимую преграду.

Спешившись, Элоран отдавал приказания людям, и когда конюх увёл лошадь под уздцы, направился к замку. Сердце болезненно сжалось. Иоланте захотелось, плюнув на все правила приличия, бросится к королю и обнять его. Настолько изможденным и несчастным он выглядел.

Когда он проходил мимо, Иоланта приветственно склонилась, но Элоран даже не обратил на неё внимания. Вслед за ним проследовали и тэйры, с которыми он отправился в Кархалл: Бран, Верис, Аэрхил и Ольх. Они вернулись без потерь, но лица их были мрачны и печальны. Внезапно эйрин осознала: они не смогли договориться с правителем Эйрхельма. Драконы слишком упрямы. Они не простят нанесенного им оскорбления, и теперь Авелону грозила новая война с противником, превосходящим их по силе. От этой мысли Иоланте сделалось совсем дурно.

Значит, король и тэйры решили собрать военный совет, чтобы решить, что делать дальше.

Натянув вежливые улыбки, Иоланта и Эрла встречали вернувшихся мужчин. Слуги суетились, накрывая на стол и разливая эль по кубкам. Лохматые охотничьи псы носились под столами в ожидании, когда кто-то обронит еду.

Элоран лишь вскользь бросил на невесту взгляд и отвернулся к Калебу, который поспешил к нему, едва вошел в зал. Это удивило Иоланту. Король всегда смотрел прямо в глаза другому человеку, будь то мужчина, женщина, раб или тэйр. Эйрин царапнуло чувство, что он прячет взгляд от неё, поскольку по-прежнему зол за неё. Но она всего лишь защищала свой город! Да, погибло много людей, и их смерть навсегда останется на её совести. Но кто знал, что драконы прилетели с миром? Её никто не предупредил, и в этом не было её вины.

Иоланта любила его. За его острый ум, рассудительность, за умение находить выход из сложных ситуаций. Она обожала весёлые огоньки в синих глазах и лукавую улыбку, что пряталась в бороде. Сердце сладостно замирало, когда она случайно сталкивалась с потемневшим взглядом, в котором отражалось нечто большее, чем просто обожание и нежность.

Но Элоран вёл себя так, будто Иоланта предала его. И это было мучительнее всего.

– В чём дело? – спросила она, подойдя к королю. – Драконы объявили нам войну?

Внезапно эйрин почувствовала, что на неё смотрят все. Эрла – с тихой печалью, а тэйры – смущённо и в замешательстве.

– Оставьте нас, – хрипло потребовал Элоран, и люди один за другим покинули зал.

Оставшись один на один с женихом, Иоланта вдруг почувствовала, как страх сковывает тело. В зале горели камины, но её знобило, будто её вышвырнули в ледяную прорубь.

Отойдя к камину, Элоран заложил руки за спину и так долго молчал, что эйрин показалось, будто король забыл о её присутствии.

– Этар Эйрхельма потребовал тебя, – его голос звучал жёстко, как он никогда не говорил с ней. – В качестве оплаты за оскорбление, нанесённое ему.

Иоланта затрясла головой, не веря своим ушам. Нет-нет, этого быть не могло.

– Если это шутка, то она явно несмешная.

Губы девушки исказила ухмылка, будто она потеряла контроль над своим лицом.

– Я обручил тебя с Алазаром из Эйрхельма. – Элоран повернулся и прямо посмотрел ей в глаза.

Эйрин перестала дышать. На мгновение ей показалось, что она вот-вот умрёт. Но секунды тянулись, и с ней ничего происходило. Человек, которого она любила больше всего на свете, отдавал её врагу.

– Ты не можешь, – едва слышно проговорила Иоланта, прижав пальцы к губам. – Он убьёт меня не раздумывая. Ты прекрасно знаешь, что он убьёт меня. Ты обещал мне… Ты… Мы ведь любим друг друга…

– Любовь – это непозволительная роскошь, Иоланта, – резко оборвал её Элоран, – которую мы не можем себе позволить. На кону стоят благополучие Авелона и сотен тысяч людей.

Ошеломлённая, она смотрела на него, впервые не зная, что делать и что сказать ему. Просто потому, что не ожидала, что жених окажется столь жесток с ней. Внезапно вместо потерянности Иоланта почувствовала, как в груди разливается жар злости.

– Эйрины неприкосновенны, этар, – холодно заметила она, смело и открыто разглядывая правителя. – Они не рабыни, которых можно продать или подарить. Я не выйду за дракона замуж!

– У тебя нет выбора, Иоланта. Я король, и я делаю то, что должен, чтобы уберечь свой народ от гибели. И если владыка Эйрхельма потребовал тебя, то я готов пойти на это ради спокойствия моих людей!

Эйрин оцепенела, пытаясь найти способ вразумить любимого. Но Элоран оставался непреклонным. Вроде бы, он не собирался мстить ей, но был глух к её словам. Несмотря на то, что король был влюблен в неё, он в первую очередь думал о своём народе. Так было, и так будет всегда.

Иоланта хотела сдержаться, сохранить достоинство. Но отчаянье и глухая боль, разрывающие сердце на части, заглушили голос рассудка. Не помня себя от гнева, эйрин подскочила к Элорану и со всей силы влепила ему пощёчину.

Звонкий хлопок привел Иоланту в чувство, и её окатило холодом. Никто не мог даже косо посмотреть в сторону короля безнаказанно, а она осмелилась поднять на него руку. Но в глазах Элорана промелькнула тень, будто он обрадовался её несдержанности. Словно это облегчило терзающую его вину.

Он протянул было руку, чтобы погладить её по щеке, но эйрин шарахнулась от него в сторону. Губы Иоланты изогнулись в презрительной ухмылке.

– Что ж, этар… Я никогда не прощу тебе этого. Я не выйду за дракона, даже если ты посадишь меня на хлеб и воду. Ты ещё больший предатель, чем те, кто обманул тебя, – сказала она и, помолчав, едва слышно добавила: – Да я лучше к церсерийцам сбегу, чем стану женой дракона.

Но он всё же услышал. Сдержавшись, чтобы не ударить её, подошёл к Иоланте так близко, что она увидела на виске вздувшуюся жилку, яростно пульсирующую под светлой кожей.