Увидеть все
Роксана Форрадаре
Загадочный катаклизм превратил большинство людей в кровожадных монстров, и немногие уцелевшие вынуждены скрываться от них под землей.Ванда живет на самой окраине подземного города. С малых лет она умеет заглядывать в прошлое других людей – это становится причиной, по которой ее вызывают в Штаб и просят помочь разобраться с происходящим на поверхности. Ей предстоит покинуть безопасный дом и выяснить, откуда взялись монстры, каким был мир до их появления и почему она сама оказалась видящей.
Роксана Форрадаре
Увидеть все
1 глава
У меня были тонкие пальцы с короткими, обкусанными ногтями. Мою правую руку сжимали два кольца – железных и толстых, не слишком подходящих ребенку, которым я являлась. В стиснутом кулаке под этими кольцами скрывалась горсть монет. Я не могла почувствовать, но все равно была уверена, что мне невероятно приятно держать их при себе. Сальные увесистые кругляши, способные неделю кормить семью из трех человек, – сейчас они были важнее всего на свете. Я упивалась их наличием, когда вдруг из коридора раздался громкий мужской голос. Тесная комната перед моими глазами резко закружилась: я принялась торопливо искать место, где могла бы спрятать свой бесценный клад. Голос звал меня, звал настойчиво и сердито, и я, не придумав ничего умнее, положила монеты в маленькую коробочку…
– Ты положила их в коробку, Роза. – Я поморщилась, вырываясь из чужого воспоминания, и отпустила руку тринадцатилетней рыжеволосой девочки, которую крепко сжимала последние пять минут. – В коробку, которая стоит у тебя под кроватью.
– Точно? – Роза широко распахнула свои небесно-голубые глаза. – Неужели я там не посмотрела?
– Точно, – устало улыбнулась я. – Сходи домой и проверь еще раз.
– Спасибо вам, Ванда. – Она вдруг виновато потупилась. – Не думайте, что я такая забывчивая и глупая. Просто в тот день я очень рано встала и совсем не успела поесть. Еще брат вернулся… он ведь постоянно у меня деньги отбирает, если находит.
– Не переживай. Я ничего такого не думала.
– Сколько я вам должна?
– Нисколько, Роза.
– Почему? Я ведь знаю, что вы обычно берете плату за свои услуги.
– Я очень хорошо отношусь к твоей маме, вот почему. Беги, скоро фонари выключат.
Голодный желудок протестующе заурчал, но я с легкостью его усмирила. Несчастная девочка походила на скелет, а ее матери в нынешних условиях оставалось жить не больше года – брать с них плату было бы преступным делом. Еще этот оболтус Грач… додумался же, деньги трясти с младшей сестры! Мало ему было статьи за разбой! Его гулкий пьяный голос из воспоминаний Розы вновь застучал у меня в ушах, и я скривилась от отвращения.
– Где ты была, Ванда?
На порог, едва я добралась до дома, вышла моя сестра, Мак. Сводная сестра. Фонари на улице отключились в ту же секунду, когда глаза наши встретились: у нее они были карие и удлиненные, а у меня – светло-зеленые и круглые.
– Работала.
– Опять? – Она поджала нижнюю губу. Видно этого не было, но я так хорошо знала ее мимику, что с легкостью представила выражение ее лица. – Тебе же говорили, что это небезопасно. Если Штабу станет известно о твоих способностях…
– Все мои клиенты осведомлены, что перед гвардейцами нужно держать язык за зубами. Пойдем в дом, Мак.
– Ты подумала, что будет с родителями, если тебя арестуют? Особенно с мамой, учитывая ее…
– Ты знаешь, что я очень люблю твоих родителей, – вновь оборвала ее я. – Поэтому и пытаюсь быть им полезной.
Мак отвернулась и открыла дверь – крыльцо залил тусклый свет свечи, горевшей где-то в прихожей. Этот свет обнажил ее острый затылок под темно-каштановыми волосами, вязаный теплый свитер с маленькой дыркой на подоле и бледную кожу, такую же, как и у всех, кто проживал в Городе. Я зашла вслед за ней, бросив последний взгляд в кромешную темноту, нависшую над улицей. Ее обуславливало отнюдь не отсутствие на небе звезд и даже не ночное время суток. Город целиком и полностью располагался под землей.
– Она дома, ма. – Не глядя на меня, Мак побрела вглубь комнаты.
– Ванда, – проскрипел оттуда слабый женский голос.
Я протиснулась в узкий каменный лаз и уверенно улыбнулась своей приемной матери. Ей было уже за пятьдесят – преклонный возраст для Города, – и все в ее движениях выдавало болезненную немощность.
– Я принесла немного денег.
– Не гуляй так поздно, – не слушая меня, пробормотала она и со свистом втянула в себя воздух. – Ты заставила меня поволноваться.
– Прости, мама. Как ты себя чувствуешь?
– Лучше, намного лучше…
Она поманила меня рукой, и я послушно устроилась у ее кровати, подогнув под себя ноги. Мак бросила на нас беглый взгляд через плечо. Она была старше меня всего на два года, но почему-то мама считала ее взрослой и самостоятельной, а меня, в мои двадцать четыре, маленькой и нуждающейся в защите. Наверное, дело было в неизгладимом первом впечатлении: при знакомстве я предстала перед родителями Мак худой и ослабленной, в то время как их родная дочь росла здоровой и крепкой, и с тех пор мама, пораженная разительным контрастом, продолжала видеть меня именно такой, хотя прошло уже больше девятнадцати лет.
– Она уснула, – коротко произнесла я, войдя в нашу с Мак комнату спустя полчаса. – Доктор Жако сегодня не заглядывал?
– Нет, он занят до следующей недели.
– А где папа?
– Он взял ночную смену в шахте.
– Зачем? – встрепенулась я. – Нам же хватает денег.
– Попробуй ему это объяснить, – фыркнула Мак, после чего, поерзав в нерешительности на кровати, поинтересовалась: – Что ты сегодня видела? Кому помогала?
– Я успела обслужить пятерых. – Я задула свечу, освещавшую нашу комнату, и опустила голову на подушку. – Знаешь, мне стало гораздо легче выискивать нужные воспоминания. Раньше я видела все вспышками, кляксами, а теперь… я была уверена, что не смогу помочь Розе, потому что прежде никогда не попадала минуту в минуту, но у меня получилось.
– Розе? Это ведь сестренка Грача?
– Да. Ты бы встретилась со своим однокашником, вправила бы ему мозги, вы ведь дружили когда-то.
– Нищета любого способна превратить в негодяя, – хмуро произнесла Мак. – Мне уже до него не достучаться.
Мы замолчали: я вновь принялась представлять небо, которое видела в последний раз два года назад на запланированной профилактической вылазке, а Мак наверняка в очередной раз задумалась о моих способностях. Потом мне стало холодно, и я попросила у нее разрешения надеть ее свитер. Хотя у нас были разные черты лица, разные по цвету и структуре волосы и даже разный оттенок кожи, мы обладали совершенно одинаковым телосложением, что оказалось весьма выгодно для семейного бюджета, ведь мы могли без проблем носить вещи друг друга.
Укутавшись в теплую шерсть, я вздохнула с облегчением.
– Ванда, ты же никогда не читала мои мысли? – внезапно спросила Мак.
– Я не читаю мысли.
– Ну не просматривала мое прошлое?
– Не просматривала. Я ведь тебе обещала. Да и не так-то это просто. – Колючий озноб вновь прошелся по моему телу, и я залезла под одеяло. – Представь, что ты погружаешься с головой в ледяную воду, чуть не задыхаешься, а затем резко выныриваешь и оказываешься запертой в чужом теле. Видишь и слышишь все, что видит и слышит оно, но ничего не чувствуешь и не можешь ни на что повлиять. В первую очередь тебя бросает в самые эмоциональные периоды жизни человека, когда он испытывал сумасшедшую радость или горе, и тебе приходится…
– Не продолжай. – Мак поежилась. – Я представила. Извини, Ванда.
– За что?
– Просто так.
На следующий день я вышла на улицу рано, едва фонари вновь загорелись. Их включали около восьми утра, а выключали в двенадцать вечера, и в этот промежуток Город был абсолютно, пугающе одинаков. Он состоял из вездесущей тишины, россыпи одноэтажных домиков и окружающего их со всех сторон черно-серого камня, а догадаться о приближении ночи без часов в нем было попросту невозможно, но я и не видела иной жизни. Я родилась здесь.
– Привет, Ванда.
В мрачном малолюдном переулке, который я проходила каждый день, спеша к своим клиентам, мне встретился с ног до головы замотанный в толстые слои одежды Виреон – светловолосый бездомный паренек примерно моего возраста. Матери своей он не знал, а отец погиб почти десять лет назад, предварительно задолжав крупную сумму какому-то местному бандиту. В результате Виреон оказался на улице, что, впрочем, было немногим хуже, чем жить в каменных стенах: в Городе в любом случае было холодно буквально везде.
– Привет. – Я извлекла из своей сумки крупный помидор. – Держи.
– Спасибо. – Он ловко поймал его и улыбнулся: – Моя спасительница.
– На работу устроиться так и не получилось? В шахтеры вроде всех берут.
– Увы, там тоже требуют регистрацию.
– Понятно, – сочувственно кивнула я. – Не унывай, как-нибудь прорвемся.
Виреон снова улыбнулся – улыбка ему очень шла, делала осунувшееся лицо не таким измученным и чахлым. Наверное, именно из-за этой задорной улыбки я и взялась подкармливать его с тех самых пор, как он лишился дома.
– Ты не говорила, чем зарабатываешь на жизнь сама.
– Да… это непросто объяснить.
Про мой странный дар было известно многим жителям южного района Города, хотя я почти не рассказывала о нем самостоятельно. Слухи всегда распространялись без моего участия, пересказывались удовлетворенными клиентами клиентам будущим, что приносило мне неплохой доход, но предполагало и некоторые риски.
– Гвардейцы, – неожиданно произнес Виреон, глядя мне за спину. – К нам идут.
Их было трое, в темно-серой униформе, состоящей из однотонных брюк, плотных рубашек и тяжелых ботинок. На поясе они носили очки ночного видения и дубинки из матовой резины, а у коренастого мужчины по центру имелся еще и пистолет, заточенный в кожаную кобуру.
– Сержант Нактус, – представился он. – Ванда, зарегистрированная в жилом строении номер пятьдесят четыре?
– Да, это я.
– Пройдемте.
– Что вам от нее нужно? – заволновался Виреон, заметив, что меня крепко взяли под локоть.
Нактус окинул его пристальным взглядом, словно решая, стоит ли вообще отвечать, однако его опередил другой гвардеец, помладше. Презрительно оттопырив нижнюю губу, он снял с пояса свою дубинку и принялся угрожающе раскачивать ею над землей.
– Твое какое дело, плесень? Ты откуда помидор взял? Судя по твоему внешнему виду, лишних денег у тебя не водится. Украл, признавайся?
– Все в порядке, – быстро сказала я Виреону, глазами приказывая ему не вмешиваться. – Пожалуйста, предупреди мою сестру. Давай, иди.
На страже безопасности Города, а также во главе его стоял Штаб, организующий работу двух основных военных подразделений: внутренней гвардии и разведки. Первые патрулировали улицы и следили за общим порядком под землей, а зона ответственности вторых располагалась снаружи, под небом. Ни с теми, ни с другими у меня прежде не возникало проблем, но однажды, как и пророчила Мак, это должно было случиться. Все-таки я ведь была видящей.
Идти пришлось долго: гвардейцы повели меня прямиком в главное здание Штаба, располагающееся возле единственного выхода из Города. Здесь, в северном районе, стояли элитные дома и проживали элитные люди. Здесь горело больше фонарей, дороги были шире и чище, и даже воздух казался более свежим, чем в глубинке, где я родилась.
– Извините, сержант Нактус, вы не назовете мне причину, по которой меня задержали?
– Помолчи, – бросил через плечо гвардеец, который угрожал Виреону. – Таскаемся тут с тобой… чего они сами ей не занимаются, Нактус? Разве мы обязаны им подчиняться?
Сержант что-то мрачно и утвердительно пробурчал ему в ответ. Вслед за ними я вошла в круглое высокое здание, напоминающее формой яйцо, – Штаб. Его внутреннее убранство резко отличалось от всего, что я когда-либо видела: здесь были и винтовые лестницы, и настенные лампы, и бархатные кресла, и много-много стекла и дерева, не в пример нашим каменным столам и кроватям. Снующие по широким коридорам люди были опрятными и чистыми, а некоторые из них даже имели на щеках бронзовый загар! Завороженно глядя по сторонам, я едва не столкнулась с мужчиной в темно-зеленой военной экипировке. Такую экипировку мне тоже раньше видеть не доводилось: широкие штаны были заправлены в мягкие высокие ботинки, объемная, расстегнутая на груди куртка выглядела тонкой и ненадежной, учитывая низкие температуры Города, а на поясе вместо обязательных для гвардейцев очков и дубинки висели сабельные ножны. Я во все глаза уставилась на незнакомца, уделяя особое внимание его насыщенной оливковой коже, так сильно отличающейся от моей.
– Капитан Йора, разрешите обратиться?
Этот же незнакомец интересовал и сержанта Нактуса. Когда он сделал шаг вперед, оттесняя меня, я торопливо опустила голову, несколько стыдясь своего наивного восхищения. И что меня так удивило? Неизвестная униформа и амуниция, цвет лица, говорящий о частом контакте с солнцем, – капитан Йора был разведчиком, о чем можно было догадаться с самого начала.
– Чего тебе? – недружелюбно кивнул он Нактусу.
– Капитан Ирга велела доставить эту девушку к ней. Вы не знаете, где она сейчас находится?
Разведчик перевел равнодушный взгляд на меня. Глаза у него оказались тусклыми, практически прозрачными, будто бы до них, в отличие от кожи, лучи солнца никогда не добирались. Из-за этого было сложно определить его возраст: невысокий рост, отсутствие острой щетины на щеках и худощавое, правильное телосложение предполагали в нем молодость и энергию, однако отдельные черты лица заметно старили и заставляли думать, что ему уже давно за тридцать.
– Я сам ее отведу. Свободны.
