Тефтели и правда оказались вкусными. Клим не постеснялся собрать хлебным мякишем всю подливу и искренне поблагодарил за сытный ужин. Ничего нового от бабы Али он не узнал. Она повторила то же самое, что он уже слышал от Авроры, и лишь добавила, что полиция сняла показания.
– Никто ничего не видел, но будут расследовать, – Алевтина Васильевна убрала со стола грязные тарелки и сложила руки на груди, снова напоминая воинственного гнома. – Да только что толку… Пальчики – не волосы, заново не отрастут.
– Ладно, бабАль, дальше разберёмся. – Клим поднялся, забирая пакет с яблоками. – Я бы купил, но спасибо за заботу. – Он не стал предлагать ей деньги, понимая, что таким образом она приносит пользу и не чувствует себя полностью бессильной в сложившейся ху…же-не-придумаешь ситуации. – Завтра заеду к Авроре. – Он протопал в коридор и обулся. – Ты, бабАль, сама смотри не раскисай. Рыжуля твоя вроде молодцом держится.
Алевтина Васильевна окатила его пробирающимся под кожу взглядом и грустно улыбнулась:
– Она такая, моя девочка. Только многое в себе держит. Как нынче говорят, не грузит никого, зато сама с постоянным перегрузом.
– Не дрейфим, бабуль, – потихоньку вместе разгрузим и вывезем, – ответил Клим и сам себя поймал на мысли, что верит в то, что сказал, всего лишь чтобы подбодрить соседку.
– Валюша часто приговаривала, что ты оболтус оболтусом, но принципы у тебя дедовы, железобетонные, – вдруг сказала баба Аля, продолжая пристально смотреть на Клима. – Ты же из-за неё, из-за бабушки своей согласился мне помочь?
– Так и есть, – не стал отрицать Клим. – Сначала только из-за неё, потому что она была человечище. Ещё, потому что как она меня, так ты Рору воспитывала с детства. Пока наши матери где-то там жизнь устраивали, мы с вами свою жизнь тут не устраивали, а жили. Нас трудностями не запугать: пуганые – знаем. А завтра к Авроре поеду, потому что хрен на рыло всяким уе…здным девчонке эту самую жизнь ломать. Она у неё впереди вся. – Клим резко перевёл дыхание, удивившись, что так увлёкся. – В общем, на связи, бабАль.
В итоге Клим проездил по делам два часа. Приготовился было отражать претензии со стороны Милы за такое «быстро», но усмехнулся под нос над самим собой: Милана явно не сидит у окна, тяжко вздыхая в ожидании. У фонтана он её от души облил и обрызгал всю с ног до головы, промочив до трусов. Значит, она приводит себя в порядок, а это у Милки уж точно не быстро.
Клим бесшумно открыл ключом дверь. Приложил палец к губам, показывая Леди вести себя тихо. Прислушался и фыркнул, вызвав вопросительный собачий взгляд: мол, так, по-твоему, тихо?
Мила подпевала в ванной какой-то песенке, одной из тех, в которых куплет призван обозначать середину между десятками повторов одного и того же припева. Хит-однодневка, липнущий на язык, минуя мозг, и заедающий там, пока не одолеет изжога. «Не в обиду Милке», – подумал Клим. Она у него умница, не пустышка. Просто иногда любит отвлечься на музон ради ритма или книжку из серии «прочитать и забыть». Он сам музыку фоном слушать не умеет, особенно инструменталку, которая его раздражает. Ему важны слова. Зато погоняет порой по трассе – дорога махом приводит в порядок мысли и нервы.
Ни с того ни с сего в голове всплыли слова бабы Али о перегрузе Авроры. «Девчонка, видимо, и рисует… рисовала, как заведённая, чтобы немного пар спустить, – решил он. – Теперь же как бы крышечку реально не сорвало».
Клим содрал с себя футболку и бросил её на пол у ванной. Не стал заходить, чтобы не мешать Милане наводить красоту, и прошёл в спальню. Растянулся поперёк кровати и устало прикрыл глаза. Вроде бы на секунду. Очнулся от того, что кто-то хрустит рядом и подсовывает что-то ему под бок.
Сквозь ресницы Клим различил голые коленки Миланы, которая сидела, подбив подушку под спину, ела яблоко и переписывалась с кем-то в телефоне. Он разлёгся поверх покрывала, и она тихонько грела прохладные ступни, прижимая их к его телу, либо не сумев разбудить Клима, либо решив этого вообще не делать.
– Кто разрешил лопать эти яблоки? – он подхватил Милу под голени и подтащил к себе.
Она взвизгнула, завалилась навзничь, но тут же приподнялась на локтях, откашливаясь.
– Клим, с ума сошёл так пугать?! – она возмущённо ткнула его в плечо. – Я чуть не подавилась. И вообще, я обиделась, что ты вырубился, так что яблоки – лишь малая часть компенсации за то, что динамишь меня весь вечер.
Она попыталась выдернуть свои ноги из кольца его рук, но он не отпустил, пробравшись второй рукой под кромку её коротких пижамных шортиков и сминая упругую ягодицу.
– Могла бы воспользоваться положением и побыть сверху, – пробурчал Клим, целуя гладкую кожу на колене Милы. – Надеюсь, яблоки не все схомячила.
– Такое себе удовольствие оседлать бревно. – Милана умудрилась сесть и толкнула Клима в грудь. – Мне нравится, когда ты на меня реагируешь, а не сопишь, похрапывая.
Он ей подыграл, откидываясь назад. Милана нависла над ним позволяя любоваться своей грудью, открывшейся в широком вырезе шелкового топа. Склонилась и замерла в сантиметре от его губ.
– Кстати, чего ради ты привязался к этим яблокам?
– Они для той девчонки. Авроры. Я обещал завезти их завтра ей в больницу. – Клим спустил тонюсенькие лямочки с плеч Милы. – Она любит жёлтые.
– Вкусные, – Мила медленно выпрямилась. – Называются Голден, – она провела языком по нижней губе. – Тебе для сведения, если вдруг обнаружишь, что я все съела, и тебе придётся докупать ещё.
Милана плавно выскользнула из майки, переключая внимание Клима на фрукты совершенно другого сорта.
Глава 9
В первой половине дня Клим успел переделать кучу дел, заведомо освобождая вторую, чтобы без дёрганий заняться решением задачи под именем Аврора.
Тренировка с Леди, как обычно, вызвала восхищение кинолога. Клим без обиняков заявил ему с самого начала, что его собаке не требуется курс воспитания, но ей, как любому воспитанному человеку, нужно всегда поддерживать определённый личный уровень. Так эрудированные люди никогда не останавливаются на достигнутом: они постоянно читают и перечитывают хорошие книги, смотрят разное кино, ходят на выставки и в театры, посещают камерные встречи и участвуют в обсуждениях. Клим не раз слышал смешки в свой адрес, что холоп в его лице оказался в хозяинах дамы. По первости он жутко от этого бесился, доказывая, что они с Леди на равных, хотя в чём-то она намного мудрее двуногих и его самого в том числе. Позже, опять же благодаря своей невероятной собаке, которая никогда не тявкала впустую, он научился молчать в ответ на похожие дебильные провокации. Есть вещи, до которых можно дойти только самостоятельно, и никакие слова, поучения и подсказки к ним не приведут.
По возвращении он помыл Леди, сам сходил в душ и пообедал. Достал пакет с яблоками из холодильника, куда их накануне вечером предусмотрительно убрала Милана. Заглянул внутрь и прикинул, покажутся ли Авроре пять штук перебором или будут в самый раз. Мотнул головой, психанув на себя за то, что мается подобной дурью: «Давай ещё разведи философию про параллель с пятью пальцами, которых у неё недокомплект, надкуси парочку для симметрии и вообще никуда не едь!»
Алёна Игоревна выполнила своё обещание: Клима без вопросов пропустили через турникет. В тесной подсобке юная санитарка, неожиданно покрасневшая до кончиков ушей, выдала ему халат, маску и бахилы. Он так давно не встречал настолько откровенно смущающихся девушек, что специально попросил помочь разъединить края бахил, чтобы увидеть, сползёт ли румянец с её лица на тонкую шейку. Когда бледная кожа пошла яркими пятнами, Клим выдал себе добротный поджопник за то, что повёл себя, как ё…кнутый му…дрила, поблагодарил за помощь, запихнул маску в карман и отправился по уже знакомому маршруту.
В палате Авроры его ждал сюрприз. Девчонки не оказалось на месте. Зато на двух других койках появились соседки. У самой двери лежала безучастно глядящая в потолок женщина, которой легко можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. Её левая нога разместилась в какой-то невообразимо сложной конструкции. На кровати у окна сидела пухлая девица с фиолетовыми волосами и хмурила часто-часто проколотые брови. Она сосредоточенно выводила чёрным маркером какую-то надпись на гипсе, наложенном от плеча до запястья на её согнутую левую руку, но мазнула по вошедшему Климу беглым взглядом и буркнула «здрасьте» в ответ на его приветствие.
Клим поставил пакет на тумбочку и присел в изножье кровати Авроры. Невроз, всё-таки передавшийся ему от бабы Али, засвербел внутри, вызывая ничем не обоснованные мысли, типа куда запропастилась Аврора и где её искать. От нечего делать, Клим рассматривал девушку напротив, отмечая пирсинг в каждой ноздре, колечки под носом и на нижней губе, ухо, не закрытое волосами, на котором нетронутым остался только слуховой проход. Ему вспомнились подушечки из поролона, которые бабушка обшивала тканью и использовала для хранения иголок и булавок. Голова-игольница повернулась к засигналившему на подушке телефону. Девица чмокнула экран и шустро подорвалась на выход из палаты.
– Пришли всё-таки навестить, а то с утра ждёт, – за спиной Клима прошелестел тихий голос. Он повернулся и наткнулся на немигающий женский взгляд. – Рора на перевязке, скоро придёт. А меня вот-вот увезут пересобрать заново, так что никто вам не помешает.
– Ясно, – проговорил Клим, но женщина уже снова молча уставилась в потолок.
Он поднялся, собираясь погулять по коридору, так как сидеть в замкнутом удушающем пространстве стало абсолютно невмоготу. Однако Клим не успел взяться за ручку, как дверь открылась. Аврора замерла на пороге, глядя на него в упор широко распахнутыми глазами. Он словно споткнулся о её прямой открытый взгляд, который, к его большому удивлению, оказался почти на одном уровне с его собственным.
– Ничего себе ты выросла, малява! – выдал Клим и посторонился, освобождая проход.
Её губы тронула лёгкая улыбка. Ничего не ответив, Аврора бочком обошла Клима и неуверенно кивнула в сторону пакета на тумбе:
– Яблоки?
– Мхм, – подтвердил Клим. – Проверяй, те ли самые.
Пока она раскрывала пакет и вдыхала яблочный аромат, Клим продолжал подробно разглядывать Аврору. Её лицо и глаза остались прежними, но мелкая худая девчонка из двора его детства исчезла – впечатление от их прошлой встречи лишь усилилось – и превратилась в длинноногую стройную девушку, хотя и плосковатую на его вкус, особенно в больничном бесформенном балахоне. «При чём тут мой вкус?! – одёрнул сам себя Клим. – Я вообще здесь из соседской солидарности».
– Те самые, – она вскинула на него странный взгляд. – Надо же, ты и правда принёс мне яблоки.
– Ну, я же пообещал вчера, – Клим вернулся к кровати Авроры, но остановился в общем проходе возле неё.
– Ну да. – Она отвернулась и достала одно яблоко. – Немытые?
– Мытые, – не смог соврать он. – Тебе… вроде как… одной рукой… неудобно… – окончательно сбился и заткнулся, рассердившись на себя за идиотское заикание, в которое сам же зачем-то и влез.
Несколько прядей выбились из-за уха, но Аврора не стала их поправлять. Даже если её насмешил несвязный лепет Клима, он не мог увидеть её лица, скрытого за длинными тёмно-рыжими волосами.
Аврора подошла к женщине, которая по-прежнему лежала совершенно неподвижно, оставаясь полностью отстранённой от происходящего вокруг.
– Держите, – девушка подала ей яблоко.
Та повернула голову и слегка ей покачала:
– Спасибо, но я не хочу.
– А вы не кушайте, – ничуть ни смутившись, Аврора вложила яблоко женщине в руку, вытянутую вдоль тела. – Просто подержите. Лучше двумя руками. Обнимите его – и почувствуете тепло. Да и смотреть на созревший жёлтый гораздо приятнее, чем на приунывший белый.
Женщина приподняла яблоко на ладони и улыбнулась Авроре:
– Спасибо, солнце, за эту частичку тебя.
Яблоко осталось на тумбочке ждать пациентку, за которой буквально сразу же пришли две медсестры, чтобы отвезти в операционную. Аврора забралась с ногами на свою кровать. Поставила пакет рядом и без предупреждения кинула Климу яблоко. Он поймал его и покрутил в руке.
– Созревший жёлтый, – произнёс задумчиво. – Никогда не думал, что есть разница. Жёлтый и жёлтый.
– На самом деле по цвету также можно очень легко определить недозревшее и перезревшее. У первого слишком просвечивает зелень, а второй просто полностью перестаёт просвечивать. – Аврора впилась зубами в своё яблоко и прикрыла глаза от удовольствия. – Эти яблоки – солнечные. Они потрескивают, как лучи в жару, и лопаются на языке сочными брызгами разогретого летнего воздуха.
Клим хрустко откусил большой кусок яблока и со смаком его прожевал.
– Ты наверняка всегда побеждаешь в играх в ассоциации. – Он придвинул единственный стул, притулившийся в углу у окна, и сел на него задом наперёд, сложив руки крест-накрест на спинке. – Яблоки и солнце – ещё попробуй додуматься.
– Ни разу не играла в ассоциации, – ответила Аврора. – Я обычно думаю и вижу предметы и людей таким образом. Ну, вот смотри, – она резво подалась вперёд. – Солнечный же не только от того солнца, которое есть где-то там на небе или слишком далеко в космосе: по-научному, некое раскалённое ослепляющее тело. Ведь оно есть здесь, на земле. В цветах, в лепестках-лучах, в сердцевинках-зрачках, в круглых соцветьях и осенних берёзовых листьях. Если хочется солнца, необязательно ждать восхода. Можно надеть цыплячий свитер, перекрасить стены в медовый цвет, нарисовать сердечко тенью на свету, купить десять канареечных пирожных макарон и раздать их встречным прохожим. Они подарят им рассветные улыбки, которые вернутся к тебе тем самым враз появившимся солнцем.
– В последних предложениях ты назвала кучу синонимов жёлтого цвета, не упомянув его напрямую ни разу, – навскидку попробовал подсчитать Клим.
– А ты улыбнулся, – глаза Авроры засияли. – Только осенние берёзовые листья тоже обозначают жёлтый.
– Точно, – он согласно усмехнулся. – И всё же, почему бы просто не использовать слово «жёлтый»?
– Но это же другое! – Её искреннее недоумение одновременно задело и позабавило Клима. – Солнечный проникает и просачивается во всё. Айвовый густит. Ванильный – более холодный. – Аврора подползла на коленках к краю кровати. – Легче научиться их различать, если попробовать почувствовать. Под цветом всегда есть ощущение. Смотри! – Она прошила его горящим взглядом, заражая своим азартом. – Я говорю «солнечный» – и ты думаешь о свете, пронизанном жёлтым теплом. Называю «цыплячий» – и сразу возникает что-то нежное и пушистое под пальцами. – Девушка непроизвольно начала перебирать пальцами здоровой руки. – Медовый добавляет вкуса и лета. – Она сильно сглотнула и вдруг опасно наклонилась над проходом к Климу. – Скажи «лимонный».
Он повторил, приготовившись поймать её в случае чего.
– Ты прищурил глаза, —Аврора широко улыбнулась, – потому что тебе стало кисло. Пусть и совсем чуть-чуть.
Клим поднял руки ладонями вверх.
– Сдаюсь! Лимоном ты уложила меня на лопатки.
Она рассмеялась и уселась на пятки:
– Вот видишь, просто «жёлтый» не дал бы такого эффекта.
Аврора отодвинулась обратно к изголовью и одёрнула подол, закрывая колени. Разрумянившиеся было веснушки потускнели. Она метнула опущенный взгляд к одинокому яблоку на соседней тумбочке, прошлась по гипсу на покалеченной руке и вновь обратила его на Клима, который внимательно наблюдал за ней.
– Размышляешь теперь, в то ли отделение меня поместили? – робкая усмешка резко контрастировала с её недавним эмоциональным напором. – Не бери в голову. Я люблю красочные художества. – Пресекая любую возможность для Клима ответить, Аврора сразу сменила тему: – Тебя, наверное, ждут, а я задерживаю, болтая всякую чушь.
– Ничего, подождут, – отмахнулся Клим, не желая копаться в придуманном на дурака предлоге, чтобы без лишних подозрений попасть в палату к Авроре, – он сам принял правила начала игры, но дальше волен вести её честнее. – Или прогоняешь меня, потому что к тебе должен кто-то прийти? – Он заговорщически подмигнул девушке.
– Нет, никто не должен, – она не повелась на его шутливый намёк. – Бабушка уже побывала у меня с утра. Переживает, что тут плохо кормят, вот и договорилась с врачом приходить с гостинцами до обеда.
– От горшка два вершка, а бабуля у тебя боевая, – ухмыльнулся Клим.
– Да, переупрямит любого, – Аврора покачала головой, закатывая глаза.
– А подружки? Больниц боятся или что? – поинтересовался он.
– У меня нет подружек, – абсолютно серьёзно ответила Аврора.
Она не кокетничала, а спокойно обозначала существующий факт. Климу вдруг стало не по себе, как будто он случайно спросил что-то очень личное. Не понимая, откуда на него напала необъяснимая неловкость и с какой стати у молоденькой девчонки нет подруг, он задал ещё более очевидный, по его мнению, вопрос:
– А мать твоя где? Она, вообще, в курсе, что с тобой произошло? Или и в ус не дует, шаболда?
Аврора побледнела. Молча встала и потянула Клима за рукав. Он поднялся и последовал за девушкой. Не проронив ни единого слова, она открыла дверь, подтолкнула его выйти в коридор и закрылась в палате.
Глава 10
Клим вперил немигающий взгляд в захлопнувшуюся дверь. «Захлопнутую», – издевательски подсказал внутренний голос. Сказать, что он ох…офигел, означало «ничего не сказать». Он даже не успел сообразить, куда и для чего его тянет Аврора, как уже оказался выставленным вон без всяких объяснений. «Сам своими ногами вышел, между прочим», – раздухарился всё тот же противный голос у него в голове.
Жутко разозлившись, Клим распахнул дверь.
– И что это было? – требовательно процедил он в спину стоящей перед окном девушки.
– Ответ, – нейтрально произнесла она, продолжая смотреть в окно, только вся словно подтянулась и сгруппировалась.
– Ответ? – переспросил Клим, распаляясь ещё сильнее. – Будь добра повернуться лицом, когда с тобой разговаривают.
Аврора медленно развернулась, непроизвольно качая больную руку и спокойно посмотрела на Клима, сжавшего кулаки.
– Один ответ на три вопроса?
– А он на все три одинаковый, – уточнила она, будто не замечая его раздражения. – Можешь думать, что хочешь, но не смей при мне так говорить о моей маме. Или сразу уходи и оскорбляй себе на радость, сколько угодно. Мне она мама, даже если для тебя и всех остальных самая последняя шлюха и прожжённая блядища.
Клим прирос к полу, совершенно не ожидая услышать подобное, крайне приземлённое определение от этой странной девушки не от мира сего. Она смотрела открыто и с вызовом, чем вызывала настоящее уважение.
– Что ж, справедливо, – Клим провёл растопыренными пальцами по затылку. – Я о своей матери далеко не самого высокого мнения, но от других не потерплю нападок на неё. За это извини, – он надавил на Аврору взглядом, который, однако, не подействовал: девушка не стушевалась и, как показалось Климу, лишь чуть выше задрала подбородок. – Только прежде чем гнать меня в шею, могла бы сначала объяснить словами. Я вроде не дурак и русский язык понимаю.
– Просто ты давно всё для себя решил. Так зачем тебе мои объяснения?
Они пересеклись взглядами, выискивая каждый что-то своё в глазах друг друга.
– Честно, сам не знаю. – Клим пожал плечами, нисколько не кривя душой. – Но ты как-то очень доходчиво объясняешь. Мне бы кто-то дал вот такой понятный расклад про краску для стен, как ты про разный жёлтый рассказывала, так и ремонт бы в квартире однозначно ровнее шёл, а не через пень-колоду.
Аврора заметно расслабилась и полуприсела на подоконник.
– Ты уверен в своей правоте, поэтому не пасуешь и говоришь всё прямо. Немногие так умеют. А то, что ты честный, позволяет признавать, когда ты не прав. Хотя это даётся тебе гораздо сложнее.
– П…аршиво даётся, что есть, то есть, – согласился Клим.
