Вернувшись в городок, отправился к дому Серафима. Калитка, как и прошлый раз, была открыта, кот грелся на солнышке, растянувшись вдоль лестницы, ведущей в избу. Дверь сарайки, с курицами, приперта палкой. Поднялся на крыльцо, перешагнув кота, и дернул дверь. Ну, как же? Конечно, открыто. Обошёл дом, спустился в погреб – никого. Вернулся к столу, сел и налил воды в стакан, из которого прошлый раз чаёвничал. Только сделал глоток, как услышал быстрые шаги по лестнице и голос Серафима:
– Вась, пошто дом не сторожишь? Кто попало туду-сюды шастает, а ты дрыхнешь.
– Мя-у-у-у, – обиженно прозвучало в ответ.
– Да, ладно, ладно, шуткую, – произнёс он, входя в избу.
Почувствовал себя неловко и резко встал из-за стола.
Серафим подбежал, хлопнул по спине:
– Да, садись, паря. Сейчас чай согрею, тоды расскажешь, – и убежал на кухню. Вернулся с горячим чайником и банкой варенья. Усевшись напротив, уставился на меня:
– Ну, коли чо видел?
– Серафим, дело такое… помнишь к тебе учёный археолог приезжал. Ты его ещё на берег водил…
– Знамо, помню, – оживился старик.
– Так вот он из тех компетентных органов, которым ты хотел всё рассказать, – продолжил я.
Серафимыч удивлённо уставился на меня:
– Да, ну?
– Вот тебе и ну. Они за тобой лет десять наблюдают и не вмешиваются. А почему? А потому, что Сима совсем не твоя внучка, а оттуда, откуда ходы открываются.
– Значит, наблюдали! – пристукнул он недовольно по столу ладонью, – А мне сказать не судьба?!
Затем, резко сменив тон на заговорщический, спросил:
– Почём решил, что Сима не моя внучка?
– Я с ней сегодня разговаривал, – ответил ему.
– Во даёшь! О чём? – у него от любопытства аж заблестели глаза.
– О тебе, о том, что люди не должны знать, что у них под ногами и что есть такие, как она. Сима сказала, что она вроде хозяйки медной горы…
– Так, так, так, – пробарабанил пальцами по столешнице Серафим, – Кое-что такое кумекал. Понимаешь, теперяча, почему её опасался: вдруг памяти лишит или слепым сделает.
Серафим задумался, а я, боясь, что Сима в любой момент может появиться, поторопился сказать:
– Серафим, организация предлагает тебе сотрудничество, а меня – в помощники, чтобы тайну этих ходов открыть.
– Так я, Илюха, только за! – обрадованно ответил Серафим, – Пойдём, ходы свои покажу, научу, как от Симки утикать, – вскочил он с места и побежал на кухню, у шторки оглянувшись и поманив рукой.
– Пошли, пошли! Время то не ждёт!
На крыльце послышались легкие знакомые шаги, а меня и Серафима как ветром сдуло. Перевёл дыхание только, когда за мной закрылась деревянная дверь тайного хода в подвале. Здесь на удивление было достаточно свободно. Обогнув меня, дед с фонарём в руке пошёл вперёд, а я двинулся за ним.
Глава 7
Шли недолго, показалось минут пять. Вышли через деревянный люк, прикрытый снаружи зарослями шиповника, как раз на берег реки, недалеко от места, где в первый раз встретились. Вот как, дед здесь нарисовался, дошло до меня. Осмотревшись, Серафимыч направился к месту, где, в прошлый раз появлялась щель, и поманил рукой:
– Смотри, паря. Видишь махонькую щёлочку вот тут? – он ткнул рукой под самый берег, круто уходивший вверх.
Присмотрелся, вроде что-то как поблёскивает. Хотел протянуть руку, пощупать. Он перехватил её, тихо сказав:
– Это вроде замка. Как луч света вверх из него стрельнет, так щель отворится. Это я давно заприметил. Сколь раз его не задевал, всё в других местах оказывался. Ты, паря, всё примечай, да слушай.
Усевшись на землю, ноги калачом, он шлёпнул рукой рядом, чтобы мол садился, и стал рисовать пальцем на песке круг:
– Вот Земля, а вот щели, которые в ней, – и он понатыкал несколько дырок, в нарисованном круге. – Кумекаю, они по широтам расположены, где Земля толще.
– А с чем это связано? – не удержался я.
– Так твердь, она и есть твердь, то бишь каменная, что снаружи, что внутри. На солнце камень нагревается и чутка пучится. Нам то не видно, потому как камни кругом махонькие.
Он поднял с земли небольшой камень и подбросил его несколько раз, будь то вес его проверяя:
– То ли дело каменюка размером с Землю, тут совсем другой коленкор. Вот чтоб её родимую не разорвало, тоннели и нужны: они сквознячком её остужают.
Мысль деда была понятна, но трудно было всё это представить сразу в планетарном масштабе. Видать он по глазам понял, что я ещё не допёр.
– Ильюха, дубина ты стоеросовая, пойми: вот сейчас какая погода стоит? – уставился он на меня.
– Жаркая, сухая, – неуверенно, то ли говорю, промямлил я.
– Вот то-то и оно! Поэтому щели то тут, то там открываться стали – жарко земле под нами. А когды зима, щелей нема, почва то холодная.
– А-а-а, – протянул я, не понимая, кому это надо было так заморачиваться.
Словно прочитав мои мысли, Серафим ответил:
– Кто под землёй живёт, тому и надобно. Они тут с начала времён… Когды сюды прибыли, всю эту хрень смастерили, чтобы спокойно жить, пока наверху всё не устаканится. А потом нарисовались мы. Тогда они и решили там остаться, чтобы никто никому не мешал. Только людишки народ ушлый, беспокойный: стали вглубь копать, шахт понарыли, без меры минералы загребать. Вот они особо жадных и стали наказывать.
– В смысле? – не понял я.
– А что? Будь-то не слыхал, что шахты обрушивались, или их водой заливало, опять же, провалы разные? – с лёгкой усмешкой уставился дед на меня.
– Так, это вроде природные катаклизмы? – протянул я неуверенно.
– Клизмы говоришь? Так и есть! От жадности и глупости! – рубанул Серафим рукой воздух.
– Так зачем ты их тогда ищешь, если они присматривают за нашим миром для его же пользы? – мне стал непонятен весь смысл его поисков.
– Так, ты, чё, паря, так ничего и не скумекал? – удивлённо уставился на меня дед. – Если они миру не явятся и знаниями не поделятся, люди так и будут прозябать в своей дурости и хапужности, и окончательно похерят Землю!
– А если люди воспользуются их знаниями и тоннелями, чтобы ещё больше нажиться, что тогда? – нельзя сейчас людям эту тайну открыть, вдруг дошло до меня.
– Тогда всё. Хана, – обречённо посмотрел дед на меня.
– То-то и оно! Поэтому, давай не будем тут огород городить и всех в известность ставить, а поговорим с Симой и сведём её с людьми, которым задачи такого масштаба по плечу, – ободряюще, немного с пафосом, сказал я, чтобы успокоить деда.
– Ладно. Давай, по-твоему, – махнул рукой Серафим. -Чо делать-то сейчас будем?
– Надо с Симой поговорить, но чтоб она нас памяти не лишила и в свои земли не уволокла. Знаешь, как? – с надеждой посмотрел на деда.
Он снял кепку-капитанку, провёл рукой по ёршику волос, словно мысли перебирая:
– Есть одна мыслишка. Пошли домой. Там расскажу, – ответил он. Потом, без перехода, рассмеявшись:
– Может в столовую забежим? Мимо шёл, страсть как вкусно гороховым супом с копчёностями пахло, аж слюни потекли.
– А, пошли! – решив, это отличный повод познакомить Серафима с Олегом, а заодно и поужинать.
Глава 8
Только подошли к столовой, как в дверях появился Олег, словно нас поджидал. Улыбнувшись, протянул руку Серафиму:
– Будем знакомы. Олег.
Серафим крепко сжал его ладонь в своей пятерне и, заглянув ему в глаза, с улыбкой ответил:
– Ну, чо, Олежка, будем знакомы. Сколько лет сколько зим, почитай рядом жили, а так и не сдружились.
Отпустив руку Олега, по-хозяйски спросил:
– Потчевать то нас будешь? Мы, с дороги, проголодались, – и, не дождавшись ответа, направился к свободному столу у окна.
– Конечно, – немного опешив и замешкавшись, от такого поворота, ответил Олег, но словно уловив волну, с иронией ответил:
– Проходите гости дорогие. Чего изволите-с?
– Олег, кончай придуряться. Нам суп гороховый и компот. Да, попроси, чтоб гущи не жалели. – ответил Серафим, открывая банку с горчицей и придвигая к себе тарелку с чёрным хлебом. Намазав кусок горчицей, откусил, пожевал немного, словно проверяя качество продукта.
– Хороша, ядрена в меру и не суховата. Молодец Прокоп, не разучился её мастерить.
Молодая девушка принесла с кухни поднос с едой и поставила перед Серафимом. Я поднялся и сходил на раздачу за своим. Олег как сквозь землю провалился. Пока нёс поднос, огляделся, но его нигде не было видно.
– Чо? Олежку потерял? Так, вон, он трёкает, на улице, по своей звонилке, – показал мне пальцем в окно дед, – Никак, докладывает начальству, что меня завербовал и можно приступать к выполнению задания.
– Ах-ха-ха, – рассмеялся я, представив деда, меня и Олега, в партизанской одежде, с автоматами наперевес, пробирающимися в темноте по неизведанным подземным тоннелям.
Дед рассмеялся в ответ, затем бодро стал работать ложкой, в тарелке с таким густым супом, что, кажись, поставь её, она так и будет стоять. Видать, не пожалел Прокоп, налил от души.
Пообедав, вышли из столовой. Серафим заточил маленьким ножиком спичку и активно принялся ковырять в зубах, благостно улыбаясь:
– Так. Олежку ждать не будем. У нас свои дела, у него свои. Пошли! – бросив спичку в урну, сказал дед и не оглядываясь зашагал по тротуару, в сторону своего дома.
Открытая калитка, кот, развалившийся на крыльце, курица, квохчущая во всё горло в сарайке, не запертая дверь в дом – всё без изменений в хозяйстве Серафима.
Только зашли, дед побежал на кухню, открыл кран с водой и начал наливать воду в ведро, громко крикнув:
– Илюха, тащи из угла плёнку и расстилай на полу!
– Зачем? – удивился я.
– Время нет. Потом сообчу, – ответил дед, выбегая из кухни с ведром, полным воды.
Вдвоём, еле справившись с плёнкой, двухметровой ширины, видать припасённой для парника, застелили пол, от входной двери до кухни, соорудив с боков бортики. Серафим выплеснул воду из ведра на плёнку и убежал на кухню. Через минуту он вернулся со вторым и поставил его у стола. На поверхности воды плавали два алюминиевых черпака. Он зачерпнул один и поставил на стол передо мной, затем зачерпнул второй и поставил со своего края. Оглядев комнату, крякнул и сел на лавку:
– Садись, расскажу, зачем мы этот цирк устроили.
Усевшись на лавку, отпил из ковша немного воды, жажда подступила, после обеденного супа. Вода была сладковатая, холодная, словно родниковая. Вот бы такую водопроводную воду дома. Посмотрел на деда:
– Так зачем всё это?
Серафим погладил несуществующую бороду и, чуть прищурив глаза, ответил:
– Случай был такой. Года три-четыре назад, осень шибко слякотна была, а я в бору, у щели, оказался. Только хотел подойти, вижу, она, Симка, выходит. А там, у щели, большуща лужа была. Она в неё шлёп ногой и вся волнами пошла, как в испорченном телевизоре, и шмыг обратно. Вот я и скумекал, что она не живая, раз воды боится. Тоды, ход в подвале и прорыл, там земля завсегда сырая. Вот она туды и не шастает. Сообразил, для чего мы тут баларужину развели?
– Да, – удивлённо ответил я, осознав, что Сима явно не рептилоид, а некая волновая структура, почему-то разрушаемая водой.
– А вот и она, – поднял дед указательный палец вверх, чтобы я прислушался.
На крыльце послышались лёгкие шаги псевдо-Симы, стихнувшие у двери. Она почему-то не торопилась её открывать. Может прислушивалась?
Глава 9
Дверь тихонько открылась. В проёме стояла псевдо-Сима и не двигалась.
– Ну что подготовились? Наконец-то, решили поговорить? – сказала она обычным голосом, но мне послышалось лёгкое эхо. Так бывает горах или больших пещерах. Может показалось?
– Ну, что, Симочка? Со свиданьецем. Чего сказать-то хотела? – чуть язвительно спросил дед.
