– Насколько я знаю – да.
– То есть у тебя такая же история, как у нас.
– Да. Но вас двое.
Витя и Володя переглянулись. Хорошо, что младший брат не ведает о всех их ссорах и драках.
– Когда узнал, что есть вы – мои братья – хотел познакомиться с вами, но долго не решался к вам подступиться – вы такие известные.
– Мы такие! – самодовольно похвалился Владимир.
Виктор с укором посмотрел на него, и Владимир добавил примирительно:
– Но мы хорошие. Ты нас не бойся.
– Не боюсь, – с улыбкой ответил Василий. – Получается, отец нас всех троих направил в адвокатуру?
– Да, – ответил Виктор, – он, получается, ни с кем из нас общения не прерывал, направлял.
– Да, до самой смерти, – уточнил Василий. – Я случайно узнал, что он уже умер.
– Да, и мы случайно, – подхватил тему Владимир, – С нами на связь он давно не выходил, а мы сами его не искали. Конечно, есть у нас обида на него, но и у тебя, похоже, такая обида есть.
– Есть, конечно, – подтвердил Василий. – Он же меня бросил.
– Как и нас, – заметил Виктор. – Он, получается, всех нас бросил. И мы в адвокатуру сами пробились, сдавали экзамен, без всяких поблажек.
– И я точно так же сдавал. Так, а что у меня с вами еще общего? – заинтересованно спросил Василий.
– Ты женат? – спросил Владимир.
– Да! – радостно ответил Василий. – И мы ждем ребенка!
– Прекрасно!
– Поздравляем!
– Спасибо!
– Как зовут жену?
– Евдокия.
Виктор и Владимир переглянулись.
– А наших жен зовут Елизавета и Екатерина. Дети есть?
– Нет, ждем первенца.
– Прекрасно. А у нас есть по сыну, у него (Виктор показал на Владимира) Владислав, у меня – Вячеслав.
– Здорово! – восхитился Василий. – Мою маму зовут Евгения. А вашу маму?
– Елена.
– Вот это да. Значит, все мужские имена у нас на «В», все женские – на «Е», – отметил Виктор. – Надо же, как подобралось.
И дальше беседа шла так, как будто бы два брата просто давно не виделись с третьим и теперь, встретившись, обменивались новостями за это время.
Когда встреча, явно затянувшаяся дольше намеченного времени – хорошо, что у всех троих братьев не было других дел на этот вечер (точнее, Виктор и Василий незаметно для Василия отменили все назначенные на вечер мероприятия) – все же завершилась, они вышли на крыльцо ресторана и там еще разговаривали. Но наконец все поняли, что уже очень поздно, тепло попрощались, договорились еще раз встретиться (!), можно здесь же и без машин, чтобы выпить за знакомство (!), старшие братья пригласили Василия приехать к ним в гости в офис («Нет, реально приехать, это не простая вежливость, реально приезжай к нам!» – сурово сказал Владимир, и изящное слово «вежливость» восхитительно расходилось со всей его суровой внешностью и речью) и пошли к своим машинам.
Василий шел и думал о встрече, и на лице его сияла довольная приятная улыбка. Если бы кто-то хотел сказать о его улыбке поэтично, он мог бы выразиться, что она перекрывала свет вечерних московских фонарей. Сбылась его мечта: он, будучи единственным ребенком в семье, всегда хотел найти родственников. И вот он нашел их, да еще каких – таких классных родных братьев.
Виктор и Владимир ехали вместе. Владимир довез Виктора и поехал домой. Трогаясь с места, он сказал:
– Нормальный парень!
– Да! – полностью согласился Виктор. – Я тебе говорил свое первое впечатление, что он нормальный и что общение с ним сложится.
– Но вам с ним еще дело этих, как их…
– Яузиной и Поныриной – подсказал Виктор.
– Да – оно! Вам же еще надо провести его?
– Ну, надеюсь, сможем.
Истинное родство – оно такое, неожиданное. Мы можем жить с рождения рядом, в одной квартире и все детство воевать друг с другом каждую минуту каждого дня, по любому поводу. И потом, вырастая, продолжать сражаться уже во взрослой жизни по серьезным поводам, причем сражаться ожесточенно и даже яростно, непримиримо, до ссоры, до драки, до оскорблений, до разрыва общения.
А потом волею судеб и собственного умудрения взять – и, развернув все, помириться. И стать не просто ближайшими родственниками, но и истинными друзьями (что в данном случае даже ценнее, чем кровное родство).
Так старшие Синегоровы смогли, решительно оставив в прошлом свою казавшуюся непримиримой вражду, помириться и, будучи уже совсем взрослыми людьми, по-настоящему подружиться.
А можем, будучи кровными родственниками, вообще никогда не видеться и даже не знать о существовании друг друга, а потом встретиться – и с первых же минут разговора понять, что мы – родные не только по крови, но и по духу. И предыдущих лет незнакомства как будто бы и не бывало – настолько ровно складывается разговор, когда хочется познакомиться сразу за все потерянные для общения годы и узнать друг друга так, как если бы жили с рождения рядом, в одной квартире.
Так Синегоровы в этот день обрели младшего брата.
На следующий день, когда Виктор приехал в офис, помощник, работающий по делу Ласкариной, принес ему одну из центральных газет, открыв ее на развороте со статьей «Константин Ласкарин – Робин Гуд наоборот» за авторством некоего Эдгара Залихватова. Начав читать и поняв, о чем эта статья, Виктор поблагодарил помощника, дочитал статью, и когда Владимир приехал в офис, сразу дал ему прочитать ее.
Статья была двойственная. С одной стороны, вроде бы шли ссылки на факты: заявления в милицию, возбужденные и неожиданно прекращенные уголовные дела, исчезнувшие люди, некоторые из которых были потом найдены убитыми, а некоторые – так и вообще не были найдены.
Главное – во всех этих деяниях обвинялся Константин Ласкарин – «младший брат Федора Ласкарина, унаследовашего бизнес-империю «Никея».
С другой стороны, если читать объективно, то довольно быстро становилось понятно, что в статье факты изложены так, чтобы, не доказывая их, бросить тень на Константина Ласкарина, а через него – на его брата Федора.
Синегоровы умели читать прессу правильно – отделяя факты, приводимые журналистами, от даваемых ими толкований этих фактов. Но многие наши сограждане так читать прессу не умели, и эта статья, конечно, могла сильно впечатлить обычного среднестатистического россиянина, жадно впитывающего любую острую информацию.
– Статья – ни о чем, – презрительно бросил свое мнение Владимир, прочитав ее.
– Но в ней читателя четко подводят к мысли о том, что Константин грабил и убивал богатых людей, а Федор с помощью своих ведомственных связей прикрывал брата, а потом эти награбленные деньги вложил в развитие ООО «Никея» и тем самым обеспечил ее взлет. И еще тут подчеркнуто, что это ООО создал их отец, а Федор его потом унаследовал и уже сам с помощью этих награбленных денег сделал крупной корпорацией.
– Ты думаешь, статья заказная?
– Однозначно заказная! И явно связана с нашим процессом.
– Но ведь, я так понял, в бизнес-сообществе все знают, что корпорацию «Никея» фактически создавал Федор Максимович.
– Это в бизнес-сообществе все знают, а к процессу нужно готовить людей попроще, чтобы они своим возмущением создавали нужный той стороне информационный фон. Ты знаешь, кто такой Эдгар Залихватов?
– Нет. Но узнаю.
– Давай звонить Ирине Федоровне.
Братья списались с Ласкариной, спросили, когда ей удобно поговорить, она ответила тут же и согласилась побеседовать сразу же.
– Ирина Федоровна, вы читали статью в сегодняшней газете «Константин Ласкарин: Робин Гуд наоборот»?
– Нет, не читала. Некогда было. А что за статья?
– Давайте мы ее вам отправим, и когда вы прочитаете ее, вы нам тут же позвоните.
На том и договорились.
Ласкарина перезвонила очень быстро:
– Это все бред и ложь, не обращайте внимания.
– Но, Ирина Федоровна… – начал говорить Виктор.
Однако Владимир подхватил тему:
– Ирина Федоровна, Виктор Всеволодович совершенно верно предполагает, что выход этой статьи явно связан с делом, которое начали против вас дяди – чтобы настроить общественное мнение против вас как наследницы вашего папы.
– Да ладно! Да какое дело людям до этого процесса вокруг «Никеи»?
– Всем и так будет очень интересно, а с такими подробностями – еще интереснее, – сказал Виктор, возвращаясь в беседу. – Извините, я должен сказать: общество будет настроено на то, что Федор Максимович был плохим человеком, значит, вы как его наследница – тоже плохая. А ваши дяди – хорошие.
Ласкарина явно задумалась. Помолчав, она спросила:
– Так, что нужно?
– Ирина Федоровна, что-то в статье есть правдивое?
– Нет, ничего нет. Дядя Костя был боевитым, он служил в Афгане и здесь потом в какой-то военизированной структуре служил, государственной, но рэкетом он не занимался. Он был горячим, дрался, приводы в милицию у него действительно случались, по юности, но без серьезных последствий – тут его действительно папа выручал. Вот это единственная правда. Людей он не грабил и не убивал. И денег он никаких не собрал. Он умер рано, и денег у него не было, папа хоронил его на свои деньги. Семьи он не создал. Это мне все папа рассказывал.
Теперь Синегоровы задумались, обдумывая эту информацию. Виктор спросил:
– Опровержение нужно размещать?
– Нет, думаю, не нужно. Зачем прошлое дяди Кости ворошить? Я вас уверяю – там все законно было. Робин Гудом он точно не являлся.
Ласкарина, будучи дамой, не терпящей никаких отлагательств, настраивалась преодолевать любые преграды. Она наняла детектива, и когда он сообщил ей, что трое ее дядей – дядя Макс, дядя Миша и дядя Гоша – вместе обедают в ресторане, она бросила все дела и поехала на встречу с ними.
Своим адвокатам она об этом не сказала.
Зайдя в ресторан, она направилась прямо к столику дядей. Ее приезд оказался настолько быстр – сразу после того, как детектив сообщил ей, где ее дяди обедают – что ее родственники еще ели горячее (а не пили кофе или чай) и явно вели какую-то спокойную беседу.
Ее появление и неустранимое движение можно описать символично: решимость, плывущая, рассекая волны, на уверенности. Настоящий ледокол, причем, судя по выражению лица – военный. Складывалось впечатление, что официанты, подносы, столы, гости, стулья сами меняли траекторию, чтобы не столкнуться в акватории с этим боевым кораблем.
Именно как с кораблем – потому что айсбергом Ласкарину ну никак нельзя было назвать – слишком пылала решимость на капитанском мостике этого ледокола.
Один из дядей, Гоша, заметил решительное и неизбежное приближение их племянницы. Он сказал братьям об этом, они тут же обернулись, как будто посчитали, что брат их разыгрывает этим сообщением, а убедившись, что Ирина действительно стремительно и неумолимо несется к ним (они обедали за столиком в дальнем от входа углу ресторана), стали смотреть друг на друга с растерянностью. Похоже, один из них сказал: «Зачем она пришла?» – второй пожал в ответ плечами, третий предложил – «Может быть, позвоним нашим адвокатам?» – но их племянница преодолевала уже последние метры до их столика.
Подойдя, она плюхнулась на свободный четвертый стул и, не здороваясь, напрямую спросила:
– Так, что это за иск? Который вы вместе с Ваней и Лешей подали ко мне – на наследство деда Макса. Кто вас научил его подать? Ваня? Леша?
– Ирочка, ну, во-первых, здравствуй, – поздоровался с нею дядя Гоша.
– Некогда мне с вами политес разводить – бизнес не ждет.
– Ну так вот давай, мы тебе и твоему мужу и поможем, – сказал дядя Макс.
– Не надо нам помогать, мы сами справимся! – решительно проговорила Ласкарина, для надежности еще и рубанув ребром ладони воздух. – Иск заберите. Будет все так, как при папе.
– Ирочка, – осторожно сказал дядя Миша, – но ты ведь хотела нас из компании выгнать, и Федю против нас стала настраивать.
– Вы бездельники! Вы ничего не делали и не делаете для блага «Никеи», только деньги впустую получаете.
– И вот ты хочешь нас этих денег лишить, – вкрадчиво вставил свою фразу дядя Гоша.
– Да, хочу! – честно подтвердила Ира. – Но обещаю, что все останется как было при папе.
– Нет, Ирочка, как раз при папе ты старалась нас выгнать из компании, и теперь нам нужно подстраховаться, – подвел итог дядя Макс.
Но Ласкарина находилась в слишком взвинченном состоянии и из-за иска дядей, и из-за того, что их пришлось искать и ждать, когда они соберутся втроем.
– Вы для компании – бесполезны! Вы – балласт! – заявила она так громко, что с соседних столиков стали оборачиваться на это странное сообщество из троих возрастных мужчин и одной женщины средних лет, перед которой мужчины явно трепетали. – Но я оставлю все, как было при папе!
– Ира, нам нужны гарантии. Ты очень хороший человек, но очень горячий, что ты решишь, как ты передумаешь – неизвестно, – сказал дядя Миша и подытожил, – давай будем избегать таких встреч, они неприятны для нас и бесполезны для тебя. Да, мы обратились в суд с иском, как суд решит – так и будет.
– Ну, знаете!
