Женя внимательно оглядела её. Непослушные пряди совершенно белых волос. Глаза – как две лупы. Тонюсенькая, подростковая фигура. Женя даже на мгновение засомневалась, что – чисто теоретически – влезла бы в этот безумный пуховик. В целом бабушка не производила впечатления умалишённой, хотя всё время озиралась, как загнанный зверёк.
– Прошу тебя, девочка, у меня очень мало времени, – настаивала она. – Я же не ворую, а предлагаю меняться.
Что-то зацепило Женю в этой старушке. Была тут какая-то интрига. Если совсем откровенно – Женя пребывала в таком настроении, что ей было на всё наплевать, особенно на себя. Она поднялась и спокойно сняла с себя свою чёрную куртку.
– Ну вот.
– Ой, спасибо, спасибо, девочка, родненькая ты моя! – оживилась бабушка. – Ах ты, господи, молнию заклинило. Ну он новенький, честно тебе говорю! И дёрнуло же меня купить этот вырви глаз… – запричитала она.
К удивлению Жени, куртка оверсайз смотрелась на старушке стильно. А вот сама Женя в пуховике цвета фуксии чувствовала себя не в своей тарелке.
– Вам бы ещё обувь другую, – сказала она, окинув взглядом старенькие сапоги бабушки, – и тогда вообще огонь.
– Правда? – Та расцвела на мгновение, но тут же всполошилась и прислушалась к чему-то. – Никто не идёт?
Женя осмотрелась.
– Нет.
– Ну прощевай, девочка, мне пора.
Не успела Женя ответить, как незнакомка рванула к дорожке со скоростью гепарда, почему-то выставив вперёд руки. «Во бабка даёт», – прифигела Женя. И тут только поняла, что произошло нечто странное. Женя даже прыснула: какого чёрта она отдала какой-то непонятной бабке свою куртку, а сама превратилась в эту ядрёную фуксию?
– Эй, подождите! Эй! Стойте! Кому говорю!
Женя побежала за старушкой, но та даже не обернулась, а, наоборот, поднажала ещё больше. «Какая прыткая», – удивилась Женя.
– Стойте, а то полицию вызову!
Неожиданно бабушка споткнулась и упала на руки.
– Ах ты ж, корень проклятый, – проскрежетала она.
Женя подскочила к ней, помогла подняться и сама перевела дух, опершись на колени.
– Ну… вы… это… чего творите…
– Девочка, нас… не должны… видеть вместе… – так же задыхаясь, ответила старушка. – Ты же в моём пуховике!
– Вот именно, – распрямилась Женя. – Верните мою куртку!
– Но мы же с тобой поменялись! – развела руками бабушка.
– На время! – Женя была настроена решительно.
– Так, ладно, слушай. – Незнакомка заговорщически подозвала Женю поближе к себе и прошептала: – Морозовский городок знаешь?
– Ну.
– Тебе нужен Двор Пролетарки, 43. Там на фасаде вырезаны всякие круги, линии и прямоугольники. А где крыша – большой треугольник с такими кольцами, как олимпийские, только их три. Заходи со двора в первый подъезд. Третий этаж – и сразу направо. Встречаемся через час. Подойдёшь к дому – пуховик сними и в пакет. Смотри, чтоб за тобой не было хвоста. Всё поняла?
– Да.
На самом деле Женя не поняла ничего.
Глава III
Морозовский городок
каксказатьвам:
по-русски?по-гречески?
накитайском?илиивритом?
я—простая!я—человеческая!
яхожуидышусвамивритм.
Ну и дела! Во что она только вляпалась? Ещё полчаса назад Женю волновало лишь то, где провести будущую ночь. А теперь она осталась без собственной куртки. И ведь главное – отдала её добровольно, без лишних вопросов. Настоящая размазня.
До Морозовского городка топать было минут тридцать, поэтому Женя снова бесцельно слонялась по роще, угрюмо глядя себе под ноги. Вдруг кто-то окликнул её. «Вот чёрт, даже слинять некуда», – с сожалением подумала Женя.
К ней приближалась компания одноклассников. Оторва Светка Егорова, её подруга Настя, Светкин воздыхатель Рома и парень из параллели, кажется, Игорь. Ну почему именно сейчас? Больше всего на свете Женя мечтала просто испариться.
– Здорово, Женёк! – Светка ехидно улыбнулась. – Забавный лучок, прям как у моей бабки.
Рома и Настя нарочито подавили смешки. Игорь был серьёзен.
– Ты тоже ничего. – Женя мотнула головой в сторону Светкиных колготок в сеточку и сапог на высоком каблуке. – Смотри, чтоб с шалавой не перепутали.
На этот раз Игорь не сдержал улыбки. Светка, видимо, очень хотела ему понравиться и потому пошла на попятную.
– Прости, забыла, что у тебя после смерти матери крышу снесло. Чё слоняешься тут одна?
Светка кокетливо опёрлась о дерево, слегка согнув одну ногу. Рома тут же достал ей зажигалку – точно прочитал мысли. Затягиваясь тонкой длинной сигаретой, Светка чувствовала себя по меньшей мере кинозвездой.
– Свет, может, не надо? Увидят ещё… – робко пикнула Настя.
– Настён, ну чё ты всё время ссышь? Все гуляют у набережной, а сюда приходят одни фрики.
«Камень в мой огород», – поняла Женя. Подал голос Игорь, который, судя по всему, хотел сменить тему.
– Ну и эти фрики сегодня мы, – отрезал он с улыбкой. – Так ты Женя, да? Ты, случайно, не играешь в школьном театре? Я вроде видел тебя в прошлом году…
– В костюме шута, – прыснула Светка.
– Да, я играла шута. И это моя любимая роль. – Женя хотела поскорее отделаться от этой токсичной компании. Она ведь больше вообще с ними не увидится! Так почему бы просто не уйти?
Но Игорь продолжил:
– Не, без шуток, я тогда подумал, что круто. Даже хотел к вам прийти как-нибудь, записаться.
Светка поперхнулась сигаретным дымом и закашлялась, как какая-нибудь старая осипшая ведьма. От флёра кинозвезды не осталось и следа.
– Да, я тоже когда-то собирался… – неожиданно прогудел Рома.
– А на фестиваль вы поедете? – проявила небывалую осведомлённость Настя.
– Нет, почти все заболели.
– Жалко, – вздохнула Настя.
– По-моему, ваша подруга сейчас задохнётся.
– А, это? – отмахнулся Рома. – Да она всегда так, привыкает ещё. Меня ваще вырвало, когда первый раз пробовал. Не моё!
Игорь всё же подошёл к Светке и с силой постучал ей по спине.
«Пора валить, пока эта мымра не очухалась», – решила Женя.
– Ну ладно, давайте. Мне ещё по делам надо. Эм… куртку из химчистки забрать.
На этих словах Женя густо покраснела. Вернее сказать, слилась с пуховиком цвета фуксии. Ну почему встречи всегда происходят в самый неподходящий момент? Дав дёру, Женя свернула в сторону автобусной остановки: лучше уж забиться на заднее сиденье автобуса, чем у всех на виду полчаса шагать в этом наряде.
***
«Атмосферненько». – Женя прогуливалась по Морозовскому городку. Когда-то тут, в красных кирпичных домах, жили рабочие местной мануфактуры. В лучшие времена у них были свои магазины, театр, библиотека, больница, даже обсерватория. Но теперь на Морозовский городок невозможно было смотреть без жалости: повсюду мусор, битые стёкла и осыпавшийся кирпич. Некоторые дома обветшали настолько, что их после многолетних жалоб жильцов власти города всё же расселили. Правда, дом, который назвала бабушка, оказался добротным, с отреставрированным фасадом в бордово-жёлтых тонах. Женя ошивалась у подъезда, но внутрь зайти не могла.
– Потеряла что? – спросила её женщина в зелёном хиджабе.
– Нет, просто жду одного человека. А вы здесь живёте? Пропустите меня?
– Конечно. – Женщина нажала нужные цифры на домофоне.
Вместе они стали подниматься по старинной металлической лестнице (она вся была в дырочках, как решето). В подъезде кто-то разбил лампочку, поэтому шли неторопливо, глядя под ноги.
– Я тут ночую иногда только. – Женщина поправила хиджаб. – Как ни приду – всё люди с камера снимают. Место же такое, сторическое. Бегают тудым-сюдым, стреляют, дым. Я им даже как-то говорю: возьмите меня в ваш кино, буду турецкий женщина. Так-то я таджичка, Сарвар меня зовут. Но не взяли: другой сценарий, сказали. – Сарвар остановилась на лестничной клетке, перевела дух. – У меня тут квартира маленький, ремонт делать надо. Хочешь, чаем угощу, пока свой человек ждёшь?
– Спасибо. – Женя уже поднялась на третий этаж. – Мне вот в эту квартиру.
– Ну ладно. Я вон курпача новенький несу. – Под мышкой у Сарвар торчал свёрнутый матрац, украшенный восточным орнаментом. – Сестра вечером приедет, тут остановится. Пять лет не видались, соскучились… – И Сарвар, пыхтя, пошла дальше наверх.
Женя сняла с себя ненавистную фуксию и уставилась на дверь, обитую кожей (местами та стёрлась и порвалась). Звонок не работал, так что Женя постучала. Ей открыли, и в нос ударил запах лекарств. Вместо приветствия Женя услышала:
– Вот, Галочка, куртка твоя пришла. Давай, давай, заходи быстрей, чего встала! – заторопила бабушка.
Из маленькой прихожей Женя видела, что в дальней комнате на кровати кто-то лежит.
– Где моя куртка? – перешла к делу Женя. Пуховик она демонстративно крепко сжимала в руках.
– Сейчас-сейчас, – заторопилась бабушка. – Ты так громко не кричи: Галочке вредно, парализованная она. Вот твоя куртка, иди.
– Я замёрзла. Чаю можно?
– Чаю? Да ты что, некогда. – Старушка явно не отличалась таким гостеприимством, как Сарвар. – С минуты на минуту могут нагрянуть.
– Кто?
– Как кто? Соцзащита, будь она неладна.
– Соцзащита?
– Всё, иди, девочка, дай мне с подругой попрощаться.
И бабушка шустро засеменила в дальнюю комнату. Только сейчас Женя заметила, что её таинственная незнакомка сменила наряд: почему-то по квартире подруги она расхаживала в сером драповом пальто. Красный берет тоже куда-то пропал. Женя на цыпочках подкралась к приоткрытой двери в комнату и прислушалась.
– Ну вот, Галочка, отправляюсь я искать Семёна Юрьевича, если по земле он ещё ходит. А за пальто не серчай: я тебе пуховик оставляю, красивый, яркий. И двух лет не относила. Как чувствовала, что от этих дармоедов помощи не дождёшься – хоть утеплилась. Да, рюкзак, который тебе на юбилей дарила, тоже прихвачу: по грибы-ягоды ты уже не походишь. Ну, давай, дорогая. Может, ещё свидимся.
Тело на кровати зашевелилось, и до Жени донеслось что-то нечленораздельное, больше напоминавшее мычание.
– Сухарей прихвачу, спасибо. И термос. Он у тебя вроде старенький, большой обиды не будет.
Галочка опять что-то промычала.
– Ну, бывай, дорогая подруга.
Бабушка уже поднялась со стула, но тут снова заговорила с Галочкой:
– Да, ещё ты не против, если позаимствую у тебя платок, который Павлик-предатель тебе из Павлова Посада привёз?
На сей раз мычание показалось Жене возмущённым и протестующим.
– Вот и славно. Спасибо, Галчонок! Что б я без тебя делала?
Бабушка прикрыла дверь и удивлённо посмотрела на Женю. Глаза-лупы часто моргали из-под очков.
– Как? Ты ещё тут? Ладно, жди, вместе выйдем.
Какое-то время Женя молча наблюдала, как незнакомка шарила по Галочкиной кухне, закидывая в рюкзак всё, что плохо лежало. Наконец Женя не выдержала:
