Третья планета от солнца
Валерий Аркадьевич Кормилицын
Роман "Третья планета от солнца" повествует о древней Руси. Основное повествование ведётся о князьях Святославе, Владимире и Ярославе Мудром, сыгравших большую роль в становлении русского государства. Подробно описаны походы Святослава на хазар и болгар. В 970 году от Р,Х, Святослав раздал сыновьям княжения, посадив Ярополка в Киеве, Олега у древлян, Владимира в Новгороде. Между братьями начались междоусобицы, Ярополк пошёл на Олега и тот погиб. Затем был убит и Ярополк, а Владимир стал великим князем, и в 988 году принял христианство и привёл к христианству Русь. Показаны его непростые отношения с сыном Ярославом. Помимо князей и других исторических личностей в книге проходит ряд вымышленных героев: волхв Богомил, Доброслав, его друг Бажен, варяги и викинги. То печенеги, то польский король Болеслав ставили Русь на грань потери свободы, но народ побеждал захватчиков. Умирать и возрождаться – давняя традиция Руси, и земля русская вновь становилась сильной и могущественной Державой.
Валерий Кормилицын
Третья планета от солнца
ОТ АВТОРА
В 8 – 9 веках восточные славяне неутомимо и деятельно занимались возведением городов. Некоторые из них имели значение племенных центров: Киев у полян, Искоростень у древлян, Смоленск, Псков, Изборск у кривичей, Чернигов у северян.
В середине 9 века появился термин «Русская земля». Белоруссии и Украины в домонгольский период не было. Киевской Руси тоже. Было киевское княжество у полян.
Самая древняя династия князей была в Новгороде, о чём говорят новгородские летописи. В них есть генеалогия князя Славена, и его потомка – новгородского князя Гостомысла. Главное заблуждение – норманнская теория создания государства на Руси, которую энергично и наступательно проталкивали ещё во времена Михаила Васильевича Ломоносова приехавшие в Россию из Германии Байер, Шлецер и Миллер, ставшие самыми «русскими» историками в тогдашней Академии, у которых варяги – это скандинавы: шведы, датчане, норвежцы и прочие норманны. Ломоносов же утверждал, что Рюрик был из полабских славян, входивших в племенной Союз бодричей, вагров и ререгов, проживающих в городах: Велиград (Мекленбург), Старград (Ольденбург), Аркона. Варяги получили своё название от варангов, славянского племени, как и бодричи с ререгами, родственного новгородцам, с единым языком и культурой. В летописи сказано: «Народ новгородский от рода варяжского. Те варяги назывались русью, как другие называются свеи, а иные норманны и англы, и ещё иные готландцы, вот так и эти. Есть такой остров возле Германии, Рось (Рюген), где жили руссы. За князем руссов была замужем дочь новгородского князя Гостомысла, Умила. За её сыном, Рюриком, и приехали новгородские посланцы».
То есть Рюрик не был скандинавом-викингом, а был из славянского племени вагров-ререгов, одно время возглавлявшем Союз полабских племён. По матери являлся внуком новгородского князя Гостомысла. Сыном его средней дочери Умилы. Уверен, что приехавшие в Россию так называемые немецкие учёные из различных письменных источников знали, что с 9 века проживающие на южном побережье Варяжского моря славянские племена вели постоянные войны с немцами. В истории противостояния даже был «Вендский крестовый поход», когда германцы, датчане и ляхи, объединившись, вторглись на территорию племени Вендов. Полностью покорить славян тогда не удалось. И закрадывается мысль: может славяне в то время заложили государственность в королевстве Германия, а не наоборот? И уж в скандинавских странах точно, потому как у норманнов даже крупных городов не имелось…Что уж греха таить, грабить западные королевства отправлялись вместе, наводя ужас на европейских властителей. Да и сами скандинавы боялись варягов, называя их словенскими разбойниками.
Минуло несколько столетий после жарких споров Ломоносова с немецкими историками, которые постепенно приняли его точку зрения, но и в наше время есть учёные, подобные советскому норманисту, бесспорному славянину, покойному уже, Льву Самуиловичу Клейну, выступавшему в РАН апологетом участия варягов-норманнов в строительстве русского государства. Варяги были, но не норманны, а славяне. И у него есть последователи, которые, бывая в Германии, надевают шоры на глаза, и не видят там мест давнего проживания славянских племён. А ведь в Дольной Лужице, федеральная земля Бранденбург, находится музей древнеславянской архитектуры. Открыт в 2001 году неподалёку от села Радуш, на месте древнеславянского круглого замка. На территории земли Мекленбург остались археологические памятники славян – валы замков: Мекленбург, Добин, Илов, Тетеров и других. В 70-х годах велись исследования на месте ободритского поселения в Гросс-Раден, где было найдено множество артефактов, относящихся к культуре Бодричей-Ободритов. После окончания Второй Мировой войны в землях Бранденбург и Мекленбург, начались археологические исследования, в результате которых были обнаружены десятки крупных славянских поселений.
А что касается термина «Киевская Русь», то оного не было, а была Русь – Русская земля. В «Слове о полку Игореве» автор восклицает: «… О, Русская земля! Ты уже за холмом…» Или: «… А враги на Русь несутся тучей…» И нигде в тексте нет словооборота «Киевская Русь». Это историографический конструкт введённый Карамзиным, чтоб обозначить домонгольский период Руси и обосновать владение Россией южными землями Древнерусского государства. Таким образом, было княжество Киевское, но не было Киевской Руси. Память о Киеве и князе «Владимире Стольнокиевском» сохранилась лишь в русских былинах, найденных исследователями в Московской, Симбирской, Саратовской и других русских губерниях. В Малороссии не нашли ничего. Сохранению этой памяти способствовало то, что во время правления Золотой Орды Киев некоторое время считался Стольным градом Руси, хотя всё Приднепровье находилось в запустении, а в Киеве осталась всего пара сотен дворов, и восточным купцам он был известен под ордынским названием Манкерман.
Потомки Рюрика правили во всех русских княжествах. В 1132 г. Ростово-Суздальское княжество обособилось от Киевского. По завещанию Ярослава Мудрого Ростов стал владением его сына Всеволода. В 1169 Андрей Боголюбский захватил Киев, и был признан великим князем. С этого времени Северо-Восточная Русь с центром во Владимире получает великокняжеский статус, а с начала 14 века владимирские князья стали именоваться великими князьями «Всея Руси». При Дмитрии Донском и далее, московские князья именовались правителями Всея Руси.
В 14 веке юго-западные княжества Руси, окраинные её земли, вошли в состав Великого княжества Литовского. Русь пришла на Куликово Поле во главе с князем Дмитрием Донским, и рядом не было киевских князей – население Киевщины, Волыни, Галичины в то время тихо и безропотно сидело в холопском состоянии у литовских феодалов и польских панов. И на этих территориях даже стал формироваться отличный от прежнего язык – мова. Зато с Золотой Ордой воевать не надо, сплошная выгода. Московские князья и Русь одолели Орду. По мере усиления Московского княжества Литва слабела, и в 1485 году Иван Третий провёл победоносную войну с захиревшей Литвой, в результате которой к Русскому Миру отошла Чернигово-Северская земля. В 1569 году дышащая на ладан Литва и сильная Польша заключили Люблинскую Унию, объединившись в государство Речь Посполитая. Три крупные территории на юге: Волынь, Подолье и Киевщина стали польскими воеводствами, а население оказалось людьми второго сорта, подвергаясь национальному и религиозному гнёту. Даже третьего – второй сорт остался за литовцами. В 1648 году борьбу части окраинных земель против Польши возглавил Богдан Хмельницкий, обратившийся к русскому царю Алексею Михайловичу и Земскому Собору с просьбой принять Украину в русское подданство. 1 октября 1653 года Земской Собор постановил принять гетмана Хмельницкого и Запорожское войско с городами и землями под высокую Государеву руку.
В настоящее время подстрекаемая Западом Украина стремится присоединиться к НАТО, потому настало время вновь вернуть её в лоно Русского Мира.
ТРЕТЬЯ ПЛАНЕТА ОТ СОЛНЦА
– Слава Богам и Роду! Перуну слава! – гремели дружинники, сотрясая здравицами закопчённый свод терема, опирающийся на крепкие, покрытые росписью, дубовые колонны.
На стуле с резными подлокотниками и высокой узорчатой спинкой, во главе длинного стола, восседал киевский князь Святослав.
– Я русский варяг! – прорычал Святослав. – Мой дед, князь Рюрик, от корня варяжского, – грохнул деревянной корчагой о стол. – Воевода Свенельд – того же корня, – резко
повернул голову вправо, колыхнув русыми, до плеч, волосами и блеснув серьгой со свастикой. – Хотя в юности жил у свеев, хорошо усвоив их язык и обычаи. Скажи им, дядька. Ты учил меня биться на мечах и стрелять из лука не для того, чтоб штаны протирать на троне, а чтоб врагов побеждать и пределы Руси расширять. А Куявией матушка пусть правит, – грохнул кулаком по столешнице, опрокинув жбан с пивом.
Тут же подоспевший отрок когда-то в белой, а теперь облитой пивом, испачканной жиром, и только Перун знает, чем ещё, длинной, до колен, подпоясанной тонким ремешком, рубахе, проворно поднял посудину и ловко протёр мокрое пятно на столе.
– Ну что, отрок, пойдёшь со мной через год на хазар? – чувствительно хлопнул юного воя по спине, оставив на рубахе ещё одно пятно.
– Пойду, княже, – радостно улыбнулся отрок. – Всё лучше, чем бражничать и пышками обжираться.
– Молод ещё – бражничать, – захохотал Святослав. – Да и стол протирать, поди, надоело, – глянул на сидящих неподалёку гридней, поддержавших гоготом своего князя.
Сделавшись серьёзным, Святослав стал подпевать седобородому, но не старому ещё гусляру, сильным голосом затянувшему сказание о подвигах славных русских витязей.
Пел гусляр с чувством и дружинники пригорюнились, когда услышали, как пал от меча дерзкого печенега русский богатырь, а кое-кто из них даже смахнул скупую мужскую слезу.
– Следующим летом хазар пойдём громить, – Святослав поднял кулак, дабы грохнуть о стол, и с трудом сдержал улыбку, узрев шустрого отрока, приготовившего тряпку, чтоб протереть возможную пивную лужицу. Куяб этот, – пренебрежительно высказался о стольном граде, – хазарский проходной двор, – оглядел окружение, – не успею я сейчас слово вымолвить, как завтра их каган всё знать будет. Я-то его предупрежу лишь перед самой битвой, когда поздно станет что-либо менять. А здесь купцов хазарских несметное число, а от них, знаю, некоторые бояре кормятся, – сурово оглядел притихших первых мужей Киева. – Не люблю я Куяб, и сделаю стольный град свой ниже по Днепру, а то и ещё дальше. Новгород я люблю, но он на границе княжества находится.
– А за что любишь, княже? – обнаглев и перепугавшись своего вопроса, заалел щеками отрок.
– Да за то, – снизошёл князь до ответа, – что народ новгородский от рода варяжского, и от них Русь пошла. Душно мне тут. Воздуха вольного не хватает, – отвернулся от отрока Святослав.
«Перепил ноне пресветлый, – мысленно ухмыльнулся воевода Свенельд. – Но речёт дельно. Мне по нраву».
– А этим летом вятичей умучивать пойдём. Обнаглели напрочь и дань мне слать перестали, – трахнул кулаком по столу опрокинув жбан, и подивился – куда делся расторопный отрок.
– Это да-а! – стали обсуждать новость гридни, запивая слова пивом и брагой.
– Подлецы, хужей печенегов эти вятичи, – вещал конопатый, себя шире гридень с оберегами на толстой шее. – Как в Киев приедут шкурами медвежьими, или другими какими, торговать, так прохода нашим поляночкам не дают, мухоморы лесные, – по примеру князя грохнул кулаком о стол и потом подул на него под смех товарищей. – Чего ржёте как козлы? Брюхатят девок почём здря, – хлопал осоловевшими глазками.
– Может, Бова, у них уд как у ведмедя громадный, – гоготал его приятель, от удовольствия притопывая ногой.
– Да уж. Ни как у тебя, Чиж, – плюнул в душу высокого худого гридня Бова, приведя в восторг десяток сидящих по соседству дружинников.
– Но-но! Полегче на поворотах.
Не обратив на Чижа внимания, продолжил:
– Но не ведмежата рождаются… Люди. Как пленим, всем уды, к лешему, повыдёргиваем.
– А зачем лешему стока? – опешил Чиж.
Народ гоготал так, что дрожали огоньки толстых свечей и масляных светильников на столах.
– Да иди ты к рыбцу под хвост, а то взъяришь меня, так самому уд выдерну, – разозлился Чиж.
– Чаво-о? Ты?
– Эй, вы там, затихли быстро, – рыкнул на гридней Свенельд. – А то раздухарились, как вятские зайцы, – развеселил князя и подошедшего с тряпкой отрока.
– Не, а чё? – сбавил гулкость баса Бова, забыв про обидную угрозу Чижа. – Намедни колдуна ихнего под Киевом ребята пымали, – оглядел друзей. – Ты, Бобёр, среди них, кажись, обретался.
– Было дело, – не стал отнекиваться белобрысый кучерявый щекастый гридень с двумя выступающими верхними зубами.
– Дальше-то чё? Ну, пымали, – проявил любопытство Чиж.
– В шкуре ведъмежьей колдунище был, – показательно отвернувшись от Чижа, продолжил сказ Бова.
– И воняло, как от струхнувшего ведмедя, – вставил Бобёр.
– Ага, Чижа напужалси, – захмыкал конопатый Бова. – Как бы тот уд ему не оторвал.
– Ведь их чё сюда присылают вятичи? – внимательно оглядел приятелей Бобёр.
– Чё?
– Копчё! – передразнил Чижа Бобёр. – Насобачились, шельмецы, словесами колдовскими влагать в наивные умы, как у Бовы, к примеру, вожделения всякие…
– Какие вожделения? – заинтересовался Бова.
– Искусы разные.
– Ну да. Чтоб девок в лесу портил, – закатился дробным смешком Чиж.
– Почирикай ещё! А девок красных, когда те грибы-ягоды собирают, эти лешие в шкурах и портят.
– Вот потому мы уже две штуки вятских зловредных волхвов в Днепре утопили. И ещё доказывают, прохиндеи, что ихний бог Семаргл выше нашего Перуна. Наш-то – громовержец, а у того облик крылатой собаки. Бог корней и растений. А Перун – бог войны и воинов, – закончил повествование Бобёр, клацнув от волнения зубами.
Утром следующего дня Святослав, ёжась от свежего ветерка, вышел на крыльцо терема, оглядывая площадку, где его ожидал конный отряд из четырёх человек во главе с воеводой Свенельдом, и со знаменосцем под красным княжеским стягом.
«Ливень, что ли, ночью был?», – покосился на лужи во дворе.
Неподалёку от конников дюжина отроков под присмотром пожилого сотника Велерада, отрабатывали бой на мечах.
Отроки были наряжены в толстые короткие кафтаны и со всей юношеской дури, именуемой азартом, лупили друг друга тупыми мечами, тяжесть которых оставляла на теле, несмотря на плотную одежду, синяки и кровоподтёки.
Святослав с улыбкой глядел на вчерашнего отрока. На этот раз в его руках был меч, и он, обливаясь потом и не щадя себя, вовсю им орудовал, нанося и парируя удары противника.
– Велерад, – негромко произнёс князь, но его услышали и подворье затихло.
Отроки перестали сражаться и любовались князем, что стоял перед ними обряженный во всё красное. Яркий и заметный, словно воинское знамя.
– Подойди ко мне вон с тем краснолицым отроком с мечом, что запаленно дышит, словно весь день бился с хазарами, – пошутил он, но лицо отрока стало не просто красным, а пунцово запылало от стыда за свою никудышную закалку, отчего над ним смеётся сам князь.
Подойдя к крыльцу вместе с сотником, он с восторгом оглядел рослую фигуру Святослава в алом бархатном корзно, закреплённом на плече рубиновой пряжкой. Князь был в малиновой рубахе с вышитым на груди белым громовиком – шестиконечным крестом в круге. Знаком Перуна и грома. В красных, мягкой кожи, сапогах с загнутыми вверх носами и с заправленными в них бордовыми бархатными штанами. Серебряный шлем украшал его голову. Словом – настоящий князь.
– Здраве будь, княже, – опомнившись, поздоровался отрок.
– Как звать тебя, славный воин, – обратился он к парню, вновь вогнав того в краску.
– Так это, Доброславом тятька с матушкой назвали.
– Хорошее имя, – сойдя с крыльца, добродушно хлопнул отрока по плечу. – На коне умеешь держаться? Не свалишься, ежели жеребец взбрыкнёт? – вновь пошутил от поднявшегося настроения князь.
– Мальцом был, валился, – покраснел отрок. – Сейчас как влитой сижу.
– Молодец. Ежели сам себя не похвалишь, то кому другому это надо? Не красней, словно девица. Назначаю тебя своим щитоносцем. Коня отроку, – не поворачивая головы, произнёс он, и тут же из конюшни вывели вороного жеребца. – Твой. Садись на него, – велел Святослав, глядя на этот раз не покрасневшего, а побледневшего от счастья молодшего дружинника.
Взлетев в седло и тут же усмирив вставшего на дыбы коня, Доброслав преданно глянул на князя, готовый хоть сейчас отдать за него жизнь.
– Щит сегодня не нужен, будешь просто сопровождать меня.
Лёгкой рысью всадники направились по узкой улочке к городским воротам.
Ехали в один ряд. Шеренгу замыкал юный щитоносец. Его вороной, как и хозяин, тоже радовался жизни, громко чмокая копытами по грязной воде и обдавая жавшихся к стенам горожан жидкой грязью.
Выехав из города, возглавили ожидающую их конную сотню.
Миновав невысокий холм с берёзками у подножия и прорвой ягод наверху, сотня двигалась по избитой дороге к возвышающимся столетним дубам перед высоким холмом с огромным деревянным идолом на вершине.
– Ныне четвёртый день седмицы, а это – Перунов день, – промолвил ехавший бок о бок с князем воевода Свенельд.
