Но… Это был Соколов.
– Любопытство в отношении меня? – хмыкнула, и, набравшись смелости, сделала два шага вперёд, пролезая под его рукой и усаживаясь в машину. – Смотри, не влюбись в меня, Ян. – решила его поддеть. – Любопытство просто так из ниоткуда не появляется. – заметила ехидно.
Брюнет не моргая, долго, смотрел мне в глаза, после чего склонился ближе к моему лицу, и рыкнул:
– Ты слишком высокого мнения о себе, Евочка. – моё имя, сорвавшееся с его губ, прозвучало так, словно он говорил о мерзких пауках. – Я не просто так интересуюсь твоей жизнью. Для того чтобы качественно портить её, нужно знать о враге всё.
Захлопнув дверь прямо перед моим носом, Ян обошел машину и сел на водительское место. И всю дорогу до дома мы больше не обмолвились ни словечком. К моей большой радости. Иначе точно бы попереубивали друг друга.
Николай Владимирович не спал. Он сидел в гостиной и читал газету, когда мы оба зашли в дом. Подняв глаза поверх очков, отчим отвлекся от чтения и сложил газету вдвое, убрав её на журнальный столик.
– Добрый вечер, молодые люди.
Мы поздоровались в ответ. Николай Владимирович без слов указал на диван напротив, приглашая нас присесть.
Я напряглась. И буквально кожей ощутила, что Ян тоже напряжен. Он стоял рядом со мной, вызывая гусиную кожу от его близкого присутствия. Мне не нравилось, что Соколов был за моей спиной, вне поля зрения. Я чувствовала себя в этот момент максимально беззащитно. И, если бы была животным, у меня бы шерсть на загривке дыбом встала.
Мы с братцем уселись на диван, причем по разным углам. Что не укрылось от орлиного взгляда отчима.
– Вы поссорились?
Николай Владимирович, в силу возраста и профессии был человеком прямым и проницательным. Мог с первого взгляда определить, кто стоит перед ним. И что он скрывает. Поэтому, неудивительно, что он научился владеть тонкостями психологии за всё время, что работает на посту ректора. И что его боятся больше половины студентов университета, когда он вызывает их на ковёр.
Но, несмотря на это, я решилась на ложь. Я видела, что Ян уже собирался что-то ответить, и опередила его.
– Нет, просто у меня был очень тяжелый день. Вы хотели о чём-то поговорить? – попробовала перетянуть инициативу на свою сторону.
В этот момент в гостиной появилась мама. Выглядела она, как всегда, великолепно. Каштановые волосы собраны в элегантный пучок, из одежды на ней красовался бежевый шелковый халат, накинутый поверх пижамы. Мама будто сошла с кадра какого-нибудь фильма.
– Да, хотели. – мягко ответила за Николая Владимировича, присев рядом с ним.
Отчим тут же взял её руки в свои. Они заговорщически переглянулись друг с другом, прежде чем продолжить.
– Мы с Олей посчитали, что роспись росписью, но сыграть свадьбу всё же нужно. Да и многие друзья возмущены тем, что я ото всех скрыл свою прелестную жену. – низко рассмеялся Николай Владимирович. – Поэтому решили сообщить радостную весть вам самым первым.
Весть на самом деле была радостная. Она отдалась в груди разливающимся теплом. И, стоило просто взглянуть на счастливых «молодоженов», как невольно окунался в эту особую атмосферу, царящую между ними.
– Поздравляю! – воскликнула я, поднимаясь с места, и обнимая поочередно маму и отчима.
– Поздравляю. – выдавил из себя Ян. И моё настроение упало в одно мгновение.
Я взглянула на него, всё ещё сидящего на диване, и нервно сжимающего подлокотник. Его челюсть была напряжена. А глаза стали самыми настоящими темными провалами. И, хоть он и пытался скрыть свои настоящие эмоции, на этот раз у него очень плохо получалось.
Видимо, Ян совсем не был готов к этому.
– Ян? Ты хочешь что-то сказать? – голос Николая Владимировича стал холодным. Он, наконец, заметил за всей своей радостью и любовью к жене, что с его сыном творится странное.
– Нет, отец. Я рад за вас. Пойду к себе. – сухо произнёс он и подскочил с дивана, быстро поднимаясь на второй этаж.
Отчим хотел было пойти за ним, но мама удержала.
– Не нужно, Коль. Дай ему время. Это вообще чудо, что он так быстро принял нас с Евой. – мягко заметила она, кладя свою руку на его плечо.
Принял, ага… Хорошо, что мама не знает правды. Она бы точно расстроилась, собрала вещи и настояла на том, чтобы мы продолжили жить отдельно. Дабы не портить Яну жизнь своим присутствием. Такая вот она у меня…
Только поэтому я и не ябедничала насчет Яна, даже когда очень хотелось. Даже когда крутилось на языке. Я не могла себе позволить быть эгоисткой.
А вот почему молчит Ян для меня оставалось загадкой. Или, несмотря ни на что, он тоже не хочет портить отцу жизнь и видит, что тот искреннее счастлив с моей мамой? Пусть и считает, что она только притворяется любящей.
Мужчина сдался под мягким натиском мамы, сев на место, хотя его брови были сурово сдвинуты на переносице, а орлиный взгляд грозно сверкал.
– Ты голодна? – мама перевела на меня взгляд.
– Нет, мам. – я ещё раз обняла их. – Очень рада за вас. Когда свадьба?
– Примерно через месяц. – ответил Николай Владимирович. – Так что время подготовиться у нас будет. – черты его лица немного смягчились, когда он посмотрел на меня.
– Отлично. – постаралась сохранить энтузиазм на лице, хоть и переживала внутри, что после сегодняшнего Ян может что-то натворить. Да ещё и похуже того, что было. – Тогда я тоже пойду к себе. Завтра рано вставать.
Я тепло улыбнулась им обоим и, пожелав спокойной ночи, отправилась к себе.
***
Ян Соколов
Радостная весть, как же!
От злости не находил себе места. Мерил шагами комнату и периодически запускал руки в волосы, нервно взлохмачивая их. Хотелось разгромить что-нибудь, но я старался сдерживать порывы и не вести себя так, будто мне вновь пятнадцать лет.
Как до этого дошло? Аж до свадьбы! Неужели отец совсем ослеп от своего внезапно нагрянувшего приступа любви к этой… женщине? Разве не видит, что та лишь притворяется? И всё будет точно так же, как с моей матерью. Или это побочка от длительного воздержания и жизни без женщины?
Ольга, в конце концов, добьётся своего, сначала женит на себе, а потом потребует развода, получив свою часть денег и обеспечив себе и дочурке безбедную жизнь. А потом смоется в другую страну, и забудет, что где-то существует такой простодушный добряк, как Николай Константинович.
А ведь отец зарекался после предательства матери, что вновь женится… Я помню этот тяжелый период. Тяжелый для нас обоих. Который не прошёл даром. Каждый из нас до сих пор мучается внутренними травмами.
Мать ушла от нас, когда мне было двенадцать. На тот момент я не понимал, почему она бросила нас. Почему оставила родного сына и больше никогда не появлялась в нашей жизни. Был слишком мал для всего этого дерьма. А ларчик просто открывался…
Лариса, моя мать, никогда не любила отца. Всю молодость искала богатого мужика. Такого, которого можно было окрутить и развести на деньги. И нашла моего отца. Мать дождалась, когда сможет сгрести с него, как можно больше денег, и ушла. Свалила с другим мужиком заграницу.
Я не входил в её планы. Просто так вышло. Не выпитое вовремя средство контрацепции, или ещё что, в такие подробности я не окунался, но в итоге – вуаля! Родился нежеланный сын.
Отец никогда не говорил о матери плохо, то – мои личные выводы, которые основывались на тех редких фактах, что мне удалось стрясти с папы. Когда я спрашивал о ней, отец всегда отговаривался общими фразами, мол, так получилось. Не сошлись характерами, угасли чувства. Всё держалось в строжайшей тайне от меня, на тот момент подростка.
И лишь относительно недавно, когда мне стукнуло шестнадцать, папа посвятил меня в реалии жизни. И то вынуждено, потому что не хотел, чтобы я наделал случайных «наследников» ненароком. Сказал, что женщины, в основной массе своей, преследуют определенную цель. И, конечно, я не мог в тот день не поинтересовать о матери.
Разговор проходил на повышенных тонах. Естественно, подросток-бунтарь до конца поверил тогда в правду. Но, остыв чуть позже, и сопоставив все факты: холодность матери, незаинтересованность в том, что происходило в моей жизни, частое отсутствие дома, – и всё становилось предельно ясно.
Я бы даже сказал: кристально!
И с тех самых пор я не воспринимаю всерьёз женский пол. Для развлечения годятся, а для чего-то серьёзного… До сих пор мне не попадалась ни одна девушка, которой был бы интересен мой богатый внутренний мир, а не сумма, лежащая на карте и то, что у меня в штанах.
Так что я совсем не рассчитывал, что папино увлечение этой женщиной перейдёт во что-то серьезное. Он долго пил вечерами после ухода матери. Года три. Потом полностью ушёл в работу, чем увеличил свой доход в разы. Но она его окончательно «высушила».
На отца было больно смотреть, и я принял решение, что нужно его вытаскивать из этого состояния. Стал инициатором того, чтобы отец нашёл себе временное увлечение. Временное! И даже обрадовался, когда появилась Ольга, мать Евы. Отец изменился на глазах. Расцвёл. Начал чаще улыбаться.
Но моя радость недолго длилась… Ровно до того момента, когда отец привёл Ольгу со своей дочуркой в наш дом и заявил, что мы теперь семья.
Семья, ёпт! Что ж, моей радости до сих пор нет предела…
Остановившись у окна, глубоко вдохнул и выдохнул, дабы хоть немного успокоиться. За окном царила кромешная темень. Её разгоняли редкие фонари, стоящие во дворе вдоль аллеи, ведущей к выходу.
Нет, так не пойдёт. Нужно выплеснуть пар, иначе добром это не кончится. Я слишком взвинчен последние дни, в чём большая заслуга моей сестрички. Мелкого дьявола в юбке. Так можно и сорваться ненароком… Сегодня как раз проходят гонки, так что туда мне и дорога. Осталось только незаметно улизнуть из дома.
Похватав со шкафа экипировку для автоспорта, быстро переоделся и только собрался перелезть через окно и по крыше добраться до гаража, чтобы камеры не засекли, как в дверь тихонько постучали.
Чертыхнувшись, как можно тише лег в постель, чуть ли не с головой накрывшись одеялом.
Это точно не отец пришёл поговорить. Он ещё зол из-за моей выходки, поэтому будет говорить только после того, как остынет. Да и он бы сразу вошел после стука, а не ждал моего согласия. У нас с ним всегда были теплые и доверительные отношения.
Значит, это Ольга. Хочет поиграть в «хорошую мачеху»? Пусть играет. Я в этом участвовать не собираюсь.
Притворившись спящим, не стал вслух отвечать на стук и давать разрешение войти. А просто лежал и ждал, когда она поймет, что я сплю. Или что ей здесь не рады.
Я выждал минут пять по ощущениям, после чего прислушался. За дверью было тихо. Стук больше не повторялся. Так что пора вылезать (а то я уже спарился), и сооружать из чего-нибудь кокон под одеяло. На случай таких вот форс-мажоров.
Но только я полез в шкаф доставать запасное покрывало, которое сымитировало бы моё мирно спящее в кровати тело, как ручка двери тихонько щелкнула и в комнату ударила яркая полоса света из коридора.
Я замер. Меня не было видно со стороны выхода, потому что я стоял в тени за приоткрытой дверцей шкафа. Зато я прекрасно разглядел бесцеремонно вошедшего в мою комнату гостя.
И нет. Это была не Ольга. К огромному сожалению…
Миниатюрная фигурка. Длинные, в темноте кажущиеся темными, золотистые волосы, повисшие вдоль тела. Ко мне нагрянула ведьмочка собственной персоной.
Ева… Одно только её имя заставляло скривиться так, будто ударился мизинцем об угол. Она бесила меня ещё больше Ольги. Потому что выглядела, словно самый настоящий ангел, спустившийся с небес. И вела себя соответствующе. Что раздражало ещё сильнее. Хотелось доказать всему миру, но впервую очередь себе, что она не та, кем хочет казаться.
Я пытался вытащить наружу её стервозную сущность, что только не делал, чтобы девушка взорвалась. Но она молча глотала всё. Даже не смотрела косо и не высказывала мне ничего!
До вчерашнего дня…
Я уже решил, что, наконец, добрался до её лимита притворства, и она нажалуется матери, или, на крайняк, отцу, но она меня удивила. Конец дня, а отец не звонил мне (кроме просьбы забрать сестричку с работы), не вызывал вечером на личный разговор, и не сыпал гневными словами, что я такой сякой, обижаю сводного ангелочка.
Девушка застыла на пороге, вглядываясь в темноту. Щурясь, чтобы хоть что-то разглядеть. И, заметив пустую расправленную кровать с откинутым одеялом, нахмурилась. Выпрямилась, и уже увереннее вошла в комнату. Наивно полагая, что её хозяина нет.
Она не спешила зажигать свет. Осторожно обвела комнату взглядом, видимо, всё ещё надеясь найти меня. И только после этого тихонько спросила:
– Ян? Ты тут? – решила точно убедиться.
Я молчал, как партизан в тылу врага. Хотя мне дико хотелось ответить что-то на «ехидном». Я всегда мило общался с женским полом, но Ева стала исключением. С ней меня только и тянуло что съязвить, сострить да сумничать.
Или придушить, как сегодня в машине. После того, как я застал её с каким-то быдло-качком. Меня аж всего перемололо внутри и с размаху швырнуло о землю, выражаясь в переносном смысле.
Хотелось вкатать рожу этого козла в асфальт. Особенно, когда он раскрыл свой рот. Особенно, когда Ева привычным жестом положила свою руку ему на плечо, в то время как на меня смотрела со злостью и затаённой обидой в глазах.
Не знаю, почему сдержался. Обычно я быстр на расправу с такими вот говорунами. Но что-то заставило остановиться. И я очень надеялся, что это не из-за Евы.
– Ян? – вновь раздался тихий шепот.
Девушка застыла посреди комнаты. Видно было, что ей любопытно. Взгляд то и дело цеплялся за мои личные вещи. А у меня аж руки зачесались схватить наглую девицу за плечи и вытурить из комнаты, чтобы она не разглядывала тут ничего!
Внутри поднялась волна негодования. Какого она до сих пор тут делает? Это моё личное пространство вообще-то!
Но в последний момент задавил порыв поставить выскочку и нарушительницу территории на место. Я не мог допустить, чтобы ведьмочка узнала, что я занимаюсь незаконными гонками. Об этом знает только отец. И то только потому, что как-то раз полиция накрыла всю нашу банду и повязала. Пришлось звонить отцу…
Девушка вздохнула своим мыслям. Неодобрительно поджала пухлые губки и двинулась к выходу из комнаты. И тут покрывало, которое я хотел вытащить, и не успел засунуть обратно до конца, выпало с полки прямо на меня и я по привычке чертыхнулся.
Шум привлек внимание девчонки. Смысла скрываться больше не было, потому что девчонка резво хлопнула по выключателю. Загорелись софиты, освещая комнату. Она испуганно обернулась и уставилась своими огромными глазищами цвета лесного ореха прямо на меня. И я полностью спалился. Одна только экипировка говорила сама за себя.
Черт! Что за закон подлости одолевает меня последнее время?! Явно эта ведьма сглазила! Ну что ж, сама напросилась на неприятный разговор…
Глава 4
Я испуганно хлопала ресницами, таращась на Соколова, который сейчас стоял передо мной неким подобием привидения. Покрывало, упавшее на него с верхней полки шкафа, успело скрыть пёструю одежду, но итак было понятно, что Ян точно не спать собирался.
Да и его скрытное поведение говорило в пользу моим догадкам. Он надеялся, что я уйду и не замечу его в темноте, поэтому не отзывался.
– Что ты забыла в моей комнате?
Его обманчиво спокойный тон не ввёл меня в заблуждение. Стоило заглянуть в темные провалы глаз, которые горели недобрым огнём, и всё становилось на свои места.
Я поёжилась и тряхнула волосами, сбрасывая охватившее меня напряжение, прежде чем ответить.
– Искала тебя, чтобы поговорить. Ты так быстро сбежал. Даже родителей нормально не поздравил. Они расстроились. – я старалась, чтобы в моем голосе не прозвучал упрек.
Ян пропустил мимо ушей то, что я сказала и продолжил гнуть свою линию.
– Я имел ввиду, какого черта ты вообще сюда вошла? – "любезно" пояснил брюнет, выразительно глядя на меня в ожидании ответа. – А если бы я любил спать голым?
После его слов мои щеки вмиг запылали, как маков цвет. Воображение тут же в красках нарисовало Яна, сопящего на кровати. Его растрепанные черные волосы в хаотичном беспорядке разметались по подушке, а на лице застыло беззащитное выражение.
