Инесс Каха "Пешка"

Этой ночью чудо сна показало Марине себя во всей красе. Сон навалился полной своей тяжестью на больную Маринкину душу.

Ей снилось как чёрный ворон, невероятно огромного размера, пытался клюнуть её в голову. Больно бил по лицу мокрыми крыльями и противно смотрел одним жёлтым, как ночной фонарь, круглым неморгающим глазом. При этом, вместо привычного «кар-кар» из его горла вылетало громкое и пронзительное:

–Это всё равно будет моим, Клементина!

Марина тщетно пыталась убежать от него. Но не получалось даже сдвинуться с места. Тогда, закрыв левой рукой лицо, правой она схватила ворона за крыло, вырвав перо, чёрное и блестящее.

– Это не твое, верни на место! – завизжала птица противным голосом и стала колошматить крыльями воздух. От его интенсивных движений создалась воронка, как мини-смерч, который стал крутить Марину, пытаясь сбить её с ног.

Перо тут же в руке превратилось в красивый кинжал, лезвие которого светилось так сильно, что ослепило на какое-то мгновение Марину. Не видя ничего перед собой, она почувствовала, что кто-то сзади подхватил её за талию и поднял вверх. Душа сразу ушла в пятки, а голова стала истошно кричать. Но бесполезно, звука не было. Руки хватали воздух в надежде зацепиться за что-нибудь. Когда зрение вернулось к ней, она увидела, что поднялась очень высоко над землёй. Внизу остался чёрной точкой многотонный ворон. Эта точка металась из стороны в сторону, но не была уже страшна. Чёрные краски сменились зелёными лугами, голубыми реками. Они были такими извилистыми, что поверхность земли казалась кружевом.

Страх уступил эйфории. Появилась необъяснимая радость от высоты, от чистоты тёплого прозрачного воздуха. Картинки сменялись внизу как в калейдоскопе и только поэтому можно было понять об огромной скорости полёта. Она не видела кто с ней, но ощущала чужое дыхание рядом. Что точно Марина знала – это мужчина. И тут она услышала его.

Голоса не было, не было даже никакого намёка на звук, но она отчётливо понимала каждое его слово. Импульсы, шедшие от него в её мозг, телеграфировали «Всё только начинается. Ты избранная и поэтому миссия, возложенная на тебя, должна быть выполнена во что бы то ни стало. Некто будет тебе помогать лишь иногда, в основном полагайся на свои силы».

И ещё, было доведено до её сознания, самое важное: ей надо обязательно найти кинжал. Сам кинжал как предмет может иметь любое выражение как в материальном виде, так и в духовном.

–Он твоя защита и даже жизнь. Он должен быть с тобой, пока ты не победишь! Ты меня поняла?!– вопрошающе-торжественно закончил телетайп.

– Но ведь он уже у меня, зачем его искать? – Марина запротестовала и попыталась обернуться, чтобы увидеть держащего её. Но её крепко обхватили и посмотреть на чревовещателя не удалось.

– Ну, вот он же..,– она поднесла руку к глазам, разжала кулак. Он был пуст.

И это всё.

Дальше или ничего не было или было, но совсем неважное, что не запомнилось. А что запомнилось, то врезалось с такой силой в память Марине, что, проснувшись утром, она даже ощущала холод стального оружия. Всё это было как наяву.

Никогда раньше сны её не были так насыщенны красками и события не сменяли друг друга так взаимосвязано. Пробудившись от сумасшедшего сна, она села на кровать и, в который уже раз, задумалась над своей теперешней жизнью. После больницы, казалось, что как -будто воздух вокруг неё и весь окружающий мир стали другими, незнакомыми. Ощущение странного беспокойства стало сопровождать её везде и постоянно.

Марина по настроению к жизни была фаталистом. Но это не означало, что она не предпринимала никаких, кардинально меняющих её жизнь, действий. И даже этим, на её взгляд, революционным поступкам она давала всё те же объяснения «значит так угодно судьбе».

Вот и сейчас она подумала, что это наверняка знак, который сможет понять со временем, когда оно, это время, придёт. Может и придёт, но поймет ли она его?

Воспрянув утром с новыми силами после второй -третьей чашки крепко заваренного кофе, Марине захотелось скорее поделиться впечатлениями по своему ночному путешествию. Созвонившись со своей подругой, которой она могла довериться во всём без опаски разглашения и перемалывания в муку её косточек с другими, договорилась встретиться с ней в выходной. Несколько мучительно тянущихся дней в ожидании встречи с подругой прошли без особых эксцессов. Дождавшись долгожданного воскресенья, Марина, приведя свое лицо в приятный взору вид, помчалась к небольшому кафе на окраине города.

Спустившись в метро, она и не предполагала, что её приключения наяву уже начались. Первой досадой было то, что турникет не хотел пропускать Маринку с её действующим проездным билетом. Всё время, весьма ожесточенно и свирепо, стучал он своими ограничителями и шипел. Марина уже подсчитывала количество полученных от автомата синяков, но ему, турникету, казалось, этого было мало. Закончилось тем, что совсем заклинивший робот отключился, чуть не зажав источник негодования в своих жестких лапах, то есть Марину. Контролёрша уже не бормотала себе под нос что-то непонятное. Она с воодушевлением революционера кричала в адрес Марины слова своего крайнего негодования, но матерных слов среди них не было.

Никто из пассажиров метро этот крик душевного неравновесия не поддержал. Толпа пассажиров очнулась от полудремы и развеселилась. С криками «Не дадимся терминаторам живыми!» молодежь быстро перескочила через остальные турникеты. После пронзительных свистков в адрес прошмыгнувшей бесплатно ватаге, женщина в форме, во избежание поломок других аппаратов и несанкционированных проходов пассажиров, была вынуждена пропустить Марину у своей кабины.

Сев в вагон электрички, всё еще трясущаяся от волнения, она опять почувствовала головокружение и острую боль во лбу. Перед глазами запрыгали какие-то разноцветные кузнечики, заискрились и разом лопнули пузыри, выпустив множество ярких искр. Тут она отключилась, завалившись на сидящую рядом грузную тётку. Та, недолго думая, отпихнула Маринку в сторону другого соседа.

–Вот ведь, с утра нажрутся и катаются на метре,– верещала тётка.– С виду приличная такая. Женщина, – тётка в очередной раз отфутболила её плечом- Вы граждане посмотрите на эту, мягко говоря, женщину. Наверно, дети, муж есть. А она, прошмандовка, с утра нализалась и валяется по порядочным людям. И чё Вы пихаете мне эту дуру?– с таким вопросом тётка обратилась к соседу с другой стороны от Марины.– Вы мне её не пихайте, а то я щас Вам так пришпандорю, что мало не покажется,– тётка пригрозила соседу огромнейшим мясистым кулаком.

И так долго бы перекидывали нежное тело Марины из стороны в сторону, если бы один догадливый мужичок не привел её в чувство пощечиной. Очнувшись от резкой боли, она увидела склонившееся над ней лицо заросшего бородой дедка в бейсболке набекрень и в зеленой камуфляжной куртке.

– Ну что, дорогуша, лучше тебе?– спросил заинтересованно дедок, наклонившись к сидевшей страдалице.

–Да конечно, лучше,– с издевкой протянула тётка.– Вы, женщина, совсем культуру поведения потеряли. Мало того, что в алкогольном опьянении в общественном транспорте все нормальные не ездят, так ещё наваливаетесь телесами на пассажиров,-скандалистка подпрыгнула своими увесистыми грудями по пуду каждая.– Щас вон на станции сообщу полиции и Вас быстро загребут. На работу сообщат, семью обрадуют.

–Никто никуда не сообщают давно. Такое впечатление, что Вы еще в совке проживаете,– это вставил слово сосед по отпихиванию.

–А кто там ещё вякает? Сидели бы уже и не гнусавили, если мало в чём разбираетесь,– распалилась тетка.

–Так я и сижу. А Вы мне рот не затыкайте и не грубите,– затянул своё сосед.

Ещё не поняв, что же произошло, Марина рефлекторно вся сжалась, обхватив двумя руками самое драгоценное на данный момент, свою сумку.

– Не волнуйся, голуба, вещи твои на месте, а вот за головушкой надо бы следить,– тихо сказал спаситель.

Ничего не поняв, Марина выскочила из вагона как ошалевшая, чуть не столкнувшись с мраморной колонной на платформе. К счастью, это оказалась та станция метро, на которой и надо было выходить.

Войдя в нужное кафе, Марина и не ожидала увидеть знакомой физиономии подруги, которую звали Леськой. Леся была постоянна в своих опозданиях, куда бы она не собиралась идти. Вот и сейчас, Марина уселась за свободный столик, а впрочем, все кафе было свободно, так как в такую рань в выходные добропорядочные люди и семейные кофе/чай пьют на личном пространстве. Она заказала себе американо и стала ждать. До необузданной болтовни подруги оставалось ещё время и можно было собраться с мыслями

– Что происходит со мной? Такого раньше не было. Неужели это конец? А у меня двое невзрослых детей! – такое или что-то похожее на это ковырялось и елозило в мозгу Марины.

Она непроизвольно потянулась рукой ко лбу – шрам не болел. А ведь с ней что-то подобное происходило. Может не совсем похожее, но необъяснимое точно.

8

Зимние предпраздничные дни. Везде иллюминация, разукрашенные витрины. И люди тоже под стать. Суматоха, в поисках подарков себе и кому-то ещё. В своей голове ты начинаешь судорожно перечислять родственников, друзей, сотрудников, всех, кого бы хотелось поздравить и ставишь мысленно «подарок-выполнено». И так по списку.

Вроде бы все будут одарены. Прекрасно, успокаиваешься и идешь дальше, праздно шаря взглядом по красочным витринам. Стоп! Запоздавший нервный импульс тормозит тебя. Ты ещё не соображаешь -почему, но, интуитивно, оглядываешься назад.

Красивая деревянная дверь и вывеска витиеватыми буквами над ней «для тебя». Не помнишь такого, не было здесь его. Денег в кармане «кот наплакал», так что не опасно поддаться соблазнённому интересу.

Колокольчик оповещает о твоём вторжении. Входишь в совсем крохотное помещение. Прилавка и витрин нет, только к потолку подвешены на длинных лентах большие разноцветные елочные шары. Вокруг никого. Подходишь ближе к одному из шаров и начинаешь рассматривать его. Шар белого цвета и по нему разбросаны какие-то примитивно нарисованные человечки, как наскальная древняя живопись. Скорее всего, ручная работа, думаешь ты и проходишь дальше. А вот тут ещё, иероглифы египетские, значки какие-то магические. Чувствуешь на себе взгляд и поворачиваешь голову.

В ореоле огненно-рыжих курчавых волос стоит немолодая женщина и улыбается тебе. Ты в ответ ей тоже киваешь головой. Говоришь:

–Здрасьте. Я тут смотрю…Интересно. Подарок ищу,– начинаешь оправдываться и пятишься к выходу.

Женщина повела рукой, как бы приглашая тебя ещё посмотреть. На её запястье звенят браслеты. Колокольчики и подвешенные шары крутанулись вокруг себя в одну сторону, а потом по инерции в другую. Женщина подходит, берёт тебя за руку и подводит к одному из них.

Она указывает тебе жестом, что надо его взять в ладони. Ты протягиваешь руки и прикасаешься к нему осторожно, вдруг лопнет. Тогда придется платить за испорченный товар. Она ухмыляется, как бы читая твои мысли, и хлоп – сдавливает шар твоими ладонями.

Ты чувствуешь, что от твоих рук идет приятный и знакомый аромат и втягиваешь носом этот запах…

Ты на новогодней ёлке детском саду. У тебя накрахмаленная подсиненная марлевая юбка в несколько слоев, спортивные чешки, обтянутые этой же марлей, подкрашенной серебристой краской, на голове корона, вырезанная из фольги от индийского чая. Ты –Снежинка. Вокруг ещё с десяток таких же снежинок, но это не важно. Ты знаешь, что ты самая-самая снежинистая, потому что на тебя восхищённо смотрят твои любимые мама и папа. Ты водишь хоровод вокруг ёлки, читаешь стихи и поёшь песни только для них. Ты получаешь долгожданный подарок от Снегурочки и бежишь счастливая к родителям, чтобы поделиться с ними. Поделиться мандаринками и конфетками. Ты так торопишься, что цепляешься обувью за гвоздь в полу и падаешь.

Подарок рассыпается, коленка в кровь, слезы из глаз. Тянешь ручки к папе…

Всё. Ты выскакиваешь из магазина на холодный воздух. Рыданья стараешься подавить. Оглядываешься на дверь, надпись тускло переливается «в тебе».

Наутро, ты решила снова пройти той же дорогой. Ещё не решила, зайдешь снова или нет. Но всё равно интересно посмотреть. Раз, два, отсчитываешь ты, глядя себе под ноги, вот здесь. Поднимаешь голову. Старая заколоченная дверь, с облезлой краской. Картонные коробки с мусором. И рыжая кошка. Она смотрит на тебя внимательно, изгибает спину и уходит куда-то прочь, звеня колокольчиком на шее.

Ты стоишь в недоумении, точно зная, что вчера это было. Было здесь.

9

Этот печальный уход в себя был прерван сутолокой и криками. На улице у кафе ругались на чём свет стоит мужским голосом, а паузы между исконно русскими словами были заполнены женским визгом. Через несколько секунд Марина увидела, вбегающую в кафе, Лесю, красный шарф которой сливался с цветом лица подруги.

– Маринка, представляешь, это козёл сказал, что мне даже самокатом управлять нельзя. Да с моим стажем можно пилотировать закрыв глаза! Урод! – шквал эмоций и негодования ворвались в тихое, до этого момента, кафе.

Вообще-то, что правда, то правда. Леська была водитель со стажем, причем большим. Но её иногда переклинивало в сторону эмансипации и тогда, по мнению подруги, все мужики должны были шарахаться в стороны и уступать ей во всём и повсюду, в том числе и дорогу, даже если она была не права. Вероятно, такой день пришёлся на сегодня.

Прежде чем перевести дух, Леська выпалила всё, что она думает о недоумках – мужчинах и тяжелой судьбе женщины за рулем. В течение пятиминутной тирады эмансипе в красном шарфе обмахивалась бумажной салфеткой и вертелась на стуле как ужаленная. Выплюнув все накопленные эмоции и приняв приятный песочно-розовый цвет лица, Леся, наконец, вспомнила зачем пришла.

– Привет, дорогая! Слушай, – выпучив глаза и растянув губы в улыбке до ушей, прогремела она на все кафе.– Что случилось и почему по телефону нельзя было кратко рассказать? Так мол и так, краткое содержание предстоящей беседы. Нет же, все тайно и подозрительно. Я же вся извелась, чуть в аварию не попала!– всё это сопровождалось размахиванием крыльев-рук с большой амплитудой и кружением неповоротливого слона вокруг столика.

–Сядь и успокойся! – грозно сказала Марина. – И, в конце концов, сними с себя это дурацкий шарф, ты сейчас закончишь в нём жизнь как Айседора Дункан или я тебя сама придушу!

Леська сразу успокоилась и даже не стала бухтеть несогласием по поводу своего шарфа. Уж очень не понравилось ей выражение лица Марины.

Подруги сделали заказ официантке и отрешились от всего мира.

Марина все до мельчайших подробностей рассказала Лесе свою историю с момента этапирования в больницу до сегодняшнего обморока в метро. При этом особую прелесть моментам придавала жестикуляция и мимика лица рассказчицы. Леся тем временем, с нескрываемым интересом и понимающе-сопереживающими глазами, молча, приоткрыв рот, слушала подругу. Иногда только лишь поддакивала и качала головой, выражая этим своё «да» или «нет», боясь перебить Марину.

–Всё! – выпалила одним духом Марина и вопросительно посмотрела в кругло-ошарашенные, от всего услышанного, глаза подружки.

Марина во время своего рассказа видела, что Лесю очень тронула и обеспокоила её история. Знакомы они были не так давно, года три, наверное, но как-то сразу, с первого момента стали доверять друг другу, интуитивно понимая схожесть бытия, проблем.

Леся была одинокой женщиной со взрослым, давно женившимся сыном. Мужчины, по её мнению, делились на три категории: «козёл», «да пошёл ты» и «мужик». Первые две характеристики встречались ей повсюду и повсеместно, третий подвид – никогда.

Добрая, отзывчивая Леська всегда готова была прийти на помощь не только подруге, но и всем, кто попросит. А просили многие. Как мать Тереза безвозмездно, то есть даром, носилась она по городу в поисках чего-либо, в зависимости от просьбы. Одевалась она вызывающе ярко, но ей это очень шло, так как полностью соответствовало её темпераменту. На своей старенькой, но всегда чистой «Тойоте» колесила она по дорогам в поисках чужой просьбы и своего счастья, в свободное от работы время.

Вот Марина и ждала резюме от своей подруги, по крайней мере, совета, что делать и как быть.

Закрыв рот, Леся надула щёки. Так она делала всегда, когда включала мозги.

–Вот, что я могу тебе сказать, Маринка,– произнесла нараспев она, сузив до китайских щелок, глаза. -Надо идти опять к этому твоему очкастому профессору и выяснить, что за хрень с головой, ведь это важное оружие в нашей борьбе с этим гадким миром. Хотя, если трезво посмотреть, некоторым особям голова совершенно ни к чему и они от этого нисколько не страдают, а живут и поживают припеваючи.

Леся частенько выдавала околофилософские рассуждения, ссылаясь на свой ум и жизненный опыт.

–Могу ещё добавить, который раз тебе это говорю, что вся эта мутотень со здоровьем в целом оттого, что мужика нет нормального с тобой, одна шелупень.

Запив все сказанное соком, она начала интенсивно жевать, принесенный официанткой мясной салат с таким остервенением, что можно было подумать, что именно эта шелупень «козлы» и «да пошел ты» у неё на зубах и она их сейчас слопает, не поморщившись.

Тут дверь в кафе распахнулась и зашла семейка, состоящая из мамы, папы и маленького, лет так пяти, мальчика. Именно в такой последовательности они и зашли. Женщина была молода, около тридцати. Волосы белые, прямые до плеч. Таким же белым было ее лицо. Ребенок шустрый, шмыгал между столиками, постоянно орал и чего-то требовал. Папа…О папе особая речь, так как он был совсем не похож на своих родственников. Высокий, широкоплечий. Про таких говорят «косая сажень». Сам смуглый, а глаза голубые – голубые, как высокогорное озеро. По нему было видно, что индивид знает себе цену и носит себя с превеликим достоинством. Одним словом – мечта во плоти.

– Ой, мамочка дорогая! Держите меня, а то мне плохо! – чуть не воскликнула на весь зал Леська. -Ты посмотри, ведь это мужик! И какой!

– Да, Леся, он красавчик! – поддержала её Марина.

– Такие, видно, стороной ходят с чужими тетками, на которых смотришь и скулы сводит от блеклого их лица.

Леся развернулась на стуле так, чтобы было видно семейку.

Женщина с мужчиной о чём-то тихо переговаривались, а ребенок – оторва тем временем носился, сшибая стулья на своём пути. Официантка попыталась поймать и утихомирить сорванца, но тот издал такой клич резаного поросенка, что девушка в испуге отпрыгнула от него на безопасное расстояние, задев при этом стол, на котором стояла маленькая ваза с живыми цветами. Ваза качнулась раз, другой, свалилась на бок и покатилась со столика. Официантка прыжком вратаря хотела поймать её, задела каблуком за стоящий рядом стул и со всего маха грохнулась на пол. Ваза не заставила себя долго ждать и тоже шлепнулась рядом. Потирая ушибленное колено и сказав себе: «Чтоб тебя …», девушка засеменила за щёткой, чтобы убрать осколки.

Молодая мамаша схватила мальчишку за руку и потащила его к столу. Он сопротивлялся, дрыгал ногами, кусался зубами, но ничего не помогло. Отец усадил его на стул, потянул за ухо, что-то сказал ему туда и поставил перед ним мороженное. Воцарилась тишина – ребенок ел.

–Я бы его давно удавила,– сказала Леся.– У папаши такие крепкие нервы. Ох, мне бы …,– закончила она грустно и было не совсем понятно, чего ей именно захотелось – крепких нервов или такого папашу.

– Лесь, ты чего скисла? – спросила Марина.

– Ты посмотри на эту грымзу. Мышь белая с психанутым маленьким беспредельщиком. А теперь посмотри на его выражение лица. У счастливых мужиков оно другое.

– Наверное, да, – согласилась подруга. – Но откуда тебе знать какое бывает выражение лица у счастливых мужиков?

– Я это интуитивно чувствую, и вообще, не придирайся к словам, ты сегодня всё время на меня рычишь,– Леся обиженно надула губы и продолжила:

–Вот мы сидим две взрослые, но не старые, не страшные ни телом, ни лицом бабы, одетые недорого, но со вкусом, с макияжем приятным, умные иногда к тому же. Сидим с тобой. Ты да я. А вот такие мужики к мышам уходят. Почему так? – горько, чуть не рыдая, произнесла Леська.

–Лесь, тебе иногда не кажется, что они нас бояться, нас – баб с мозгами в голове? Я имею в виду мужиков. А у этих примитивных пустышек он только костный. Но мужчин это вполне устраивает.

–Но ведь это скучно. А поговорить?

Марина с тоской в глазах огляделась вокруг, достала из сумочки зеркальце, посмотрела в него и протянула гнусаво:

–Эх, краса! И никому ты не достанешься в этом мире и никого ты не осчастливишь.

Леся нервно тыкала вилкой в оставшийся на тарелке лист салата.

– Леся, перестань скрипеть вилкой. Тарелка уже пуста. Выпей сока и приди в себя. И чего это ты так раскисла, дорогуша? Что суждено, того уже не изменить. Можно, конечно, выкинуть какой-нибудь фортель и крутануть свою судьбу на все 180 градусов. Но где гарантия. Что так станет лучше? Поэтому, никогда не завидуй чужим. Ты ведь не знаешь, что там у них внутри. Очень часто случается, что за красивой витриной, гора пустых, раздолбанных в хлам коробок. Не нужных никому и никогда. Это жизнь твоя и никогда она не будет, как у неё. Радуйся тому, что имеешь.

Марина попыталась заглянуть в глаза Лесе, но та опустила лицо и застыла.

Марина была знакома с этим состоянием подруги и ничего хорошего оно не предвещало.

–Лесик, милая, ты что, плакать собралась? И не вздумай, а то как выйдешь на улицу с красным, как у Деда Мороза, носом. Ну да, ты, наверно, решила затонироваться под цвет твоего нового шарфа?

Марина старалась расшевелить свою помрачневшую подругу.

– Эврика! – после недолгого молчания воскликнула по-клоунски весело и с расплывшейся гримасой Леся.

Она растопырила в стороны руки и, покачивая головой из стороны в сторону, страшным голосом медленно произнесла:

– Я нашла этому жизненному парадоксу название – мужики любят устриц! У них же только тело!