—Теперь начни петь первую молитву, которую мы каждую ночь поём всей семьёй перед сном – приказал папа. – Это и будет заклинание, посвящение в Хранители Врат.
Я запел нужную молитву. Мне было незнакомо содержание этого заклинания, но его я разучил с раннего детства, так же как и мелодию. Я почувствовал, как странная волна прошлась по телу от левой руки вниз до пят. На наружной стороне руки возникло изображение Сварога и тут же исчезло.
—Теперь ты посвящён в Хранители Врат и можешь их отворять – заявил отец, – приложи ладонь левой руки знаку Рода, но уже без перстня и пропой вторую молитву. При помощи её ты сможешь отворить Врата.
Я сделал так, как повелел отец. Когда я запел второе заклинание, то моё сердце не успело произвести и десять ударов, как стена передо мной заколыхалась, словно поверхность воды от резкого дуновения ветра. Я протянул руку, прекратив при этом песнопение. Рябь тотчас исчезла и мои пальцы упёрлись в твёрдый камень стены.
– Не прекращай петь заклинания до тех пор, пока твоя рука не пройдёт сквозь стену и не вернётся назад, – пояснил папа, – или пока ты не переступишь порог Врат.
Тогда я снова запел вторую молитву и продолжал её исполнять, вновь пытаясь просунуть руку через мерцающий полог. На этот раз рука свободно прошла, не встретив преграды. Но я тут же в страхе отдернул руку.
– А что находится там за пологом Врат.
– Не знаю, – пожал плечами отец, – я там не был, и отец мой там не был, иначе он поведал бы мне об этом. Может кто из наших предков, хранителей Врат и побывали на той стороне, но никто не оставил никаких свидетельств этого. Возможно, это указано в старинных свитках. Но они написаны на языке, которого уже никто не помнит, и буквицами, которые уже никто не может прочесть.
– Ясно, – грустно ответил я.
– Теперь я могу спокойно отправиться в мир моих усопших предков, – заявил папа, когда мы возвращались домой, – Теперь ты Хранитель и тебе подчиняются Врата. Но ты должен будешь посвятить своего сына или дочь в тайну Врат и посвятить его или её в сан их Хранителя.
– Нет, – возразил я. – Тебе ещё рано уходить. Ты обязательно поправишься.
– Это как боги рассудят, – смиренно заявил папа.
Несмотря на то, что отец принял крещение, он оставался язычником. Крестился он чисто формально, чтобы священники из Герсики отстали со своими наездами на него, старосты селища Любосты. Наше селение называлось так, потому что укрепилось на горе, в густом бору, между озером Любоста и речкой Любостянкой.
Папа выздоровел. Свершилось чудо, Болезнь, державшая его прикованным к постели более месяца, совершенно отступила в течении одного дня и одной ночи сразу же после посещения нами таинственной залы. Но судьба есть судьба. Через шесть месяцев после выздоровления отец погиб во время зимнего набега на литваков. Его бренное тело привезли дружинники на санях вместе с двумя десятками других павших воинов.
Буквально на следующий день после похорон отца я не вытерпел и спустился в то чудное подземелье с диковинными каменными столбами, подпирающими каменный небосвод.
Я запел молитву, отворяющую Врата и замер перед их мерцающим пологом. Я в нерешительности застыл, не осмеливаясь сделать шаг вперёд. Рябь, переливаясь и извиваясь мелкими волнами, манила и отпугивала. Манила познанием неведомого и пугала неизвестностью. Так и не осмелившись перешагнуть через порог Врат, я завершил песнопения и покинул подземелье.
Я ещё три раза за лето навещал тайную залу, но никак не мог решиться на последний шаг. Потом и вообще закрутилось, завертелось.
Селище готовилось к прибытию ежегодного каравана из Кукенойса, который каждый Сулу менес (апрель*) проплывал мимо нашего селения в сторону Полоцка. К веренице каждый раз присоединялась по пути ладьи купцов из Герсики и селищ, стоящих на реке Даугова. К каравану в назначенное время спускались и суда по рекам Эвикшта и Дубна. Каждый год челны делали остановку возле городища Новене, где отдыхали гребцы и куда приплывали ладьи из городищ и селищ нашей округи.
В это время проходил ежегодный весенний торг. Из заморских земель привозили топоры, железные ножи, косы – горбуши, серпы и различную глиняную посуду. Высоким спросом пользовались свейские мечи, наконечники стрел и копий. Торговля осуществлялась преимущественно посредством обмена. Те жители из ближайших земель, которые не хотели посылать своих купцов в далёкие земли, меняли тут свои товары на нужные им заморские.
Наше поселение также готовило большую торговую ладью – однодревку. В прошедшую осень на сходке постановили, что наша однодеревка пойдёт до Булгара. В этот раз походом должен будет руководить мой старший брат Вилк, как глава семьи. Наша семья владела большим торговым судном и несколькими более мелкими лодками. Моя семья загружала половину корабля, вторая половина отдавалась под загрузку нашим родичам, живущим в Любостах и в окрестных поселениях. Все они являлись нашими кровными родственниками.
В прошлогоднее торговое плавание отец взял с собой и меня. Так вот тогда в Полоцке нам удалось подпоить одного тверского купца, который проболтался, что сейчас не очень выгодно везти товар в Киев.
После разграбления Царьграда франкскими рыцарями в лето 6713(1205*) торговля с Царьградом перестала быть столь выгодной как прежде. Жители поразбежались, греческие купцы со своей мошной в основном покинули город. Всем там заправляют венетские купцы из Срединного моря. Сейчас вся русская торговля начала перемещаться на Волгу, в сторону Булгар, потом до Хвалынского моря и дальше в Дербент и Персию. Там хорошо покупают наш лён, мёд, выделанные кожи, особенно юфть, ну и, конечно, пушной товар. Особенно ценен там мех соболя, горностая, куницы и белки. Ещё в дальних землях ценится наш речной жемчуг, который у нас на месте никто не добывает, а в верховьях этим занимаются многие псковские и смоленские кривичи.
Тогда же на вече порешили заготовить побольше шкурок пушных зверей, а также в осенние, зимние и весенние торги наменять побольше льняных тканей и пряжи. Постановили продать в Полоцке не ходовой в Булгаре товар и на вырученное серебро скупить юфтевую кожу в Полоцке и, в особенности, в Витебске, тогдашнем центре кожевенного производства в Полоцком княжестве. Летом же юнаки должны наковырять побольше жемчуга из ракушек местных моллюсков, в изобилии живущих в наших речках и ручьях.
Селище Любосты по меркам нашего времени, считалось крупным поселением с двадцатью пятью дворами. Кроме этого, в округе двадцать вёрст находилось с десяток селищ поменьше: на пять – десять дворов, где жили наши родичи. Непосредственно перед весенним Большим торговым походом в Полоцк я с братом и холопами объезжали эти поселения и выменивали или скупали плоды их труда: мёд, воск, льняные ткани и пряжу, поташ, необработанные кожи. Кто-то передавал свои товары нам для последующей продажи на Полоцком рынке. Многие наши зажиточные родичи из окрестных деревень поддержали нашу идею плавания в Булгары и дали нам свой товар. Помимо этого, из Герсики должен был приплыть младший брат отца на своём судне. Он тоже готов плыть с нами по Волжскому торговому пути.
Приплыв домой после визита дальних поселений на озере Стропы и перегрузив товары в большую ладью, я не выдержал и навестил Врата. Я всё-таки решился сходить на ту сторону. Какая-то неведомая сила манила меня то, что лежит за их порогом. На всякий случай я положил в котомку краюху хлеба и головку сыра. Надел боевые доспехи и подпоясался мечом. Щита я не брал.
Я в очередной раз запел заклинание и отворил Врата. Оставив все страхи и сомнения, я шагнул в мерцающий проём. Моё сердце, казалось, ушло в пятки, когда что-то мягко подхватило меня и понесло через освещённый нереальным, божественным светом проход. Мне было ужасно страшно. Я зажмурился и нёсся так куда-то, лишь иногда приоткрывая левый глаз.
Когда движение моего тела замедлилось, я открыл оба глаза и увидел впереди мерцающий проход. Всё та же сила аккуратно вытолкнула меня через этот проём, и я очутился… в том же огромном зале с колоннами, из которого я недавно шагнул внутрь Врат. Когда я нащупал и зажёг факел, оставленный в каменном держателе возле Врат, то был буквально раздавлен случившимся. В течение нескольких месяцев я посещал этот зал, замирал перед Вратами и пытался побороть свой страх, чтобы шагнуть в неведомое. Всё оказалось большим обманом. Стоило ли столь долго пытаться переступить через свои страхи, замирая перед этой каменной стеной, чтобы потом пролететь в мгновенье ока через странные коридоры и вернуться назад.
В глубоком разочаровании я вернулся тем же путём на поверхность. Загасив факел в куче песка, я вновь протиснулся меж густых еловых веток и хотел выйти наружу. В этот момент я краем глаза увидел какое-то движение справа и предмет, летящий мне в голову. Я сгруппировался, пытаясь плечом, закрытым железным наплечником, прикрыть голову. Я не успел полностью закрыться и получил скользящий удар по плечу и по голове. Свет потух в моих глазах, и я впал в беспамятство.
Очнулся я от того, что кто-то лил воду мне на лицо. Голова болела невыносимо. Я с трудом открыл глаза и сквозь пелену увидел лик молодого неизвестного мне молодого парня.
– Жив! – радостно воскликнул он. – Ты как здесь оказался?
– Ты кто? – прохрипел я, едва ворочая сухим от жажды языком.
– Я Вездот, твой двоюродный брат! —с изумлением ответил парень.
– А зачем тогда ты хотел убить меня? – прошептал я.
– Я думал, что это зверь пробирается сквозь ёлки, – пояснило лицо и через секунду спросило. – Ты можешь идти?
– Попробую, – неуверенно заявил я. – Помоги мне встать.
Парень, назвавшийся моим двоюродным братом, помог мне встать. Меня повело в сторону, и я завалился бы на бок, если бы паренёк не удержал меня за пояс.
– Давай я помогу тебе дойти до дома, – предложил он.
Поселение не походило на моё родное абсолютно. На небольшой опушке, окружённой сплошной стеной леса сиротливо ютилось чуть больше десятка деревянных строений.
– Где мы? – прохрипел я, едва ворочая сухим от жажды языком.
– Как где?! – удивлённо воскликнул мой спутник. – В селении Любосты, где же ещё?!
Сил удивляться не осталось и я, бережно поддерживаемый парнем, был доведён до большого длинного бревенчатого дома. Когда мы приблизились к порогу, из хаты выскочила немолодая женщина и охая, и стеная помогла ввести меня внутрь дома. Там меня, впавшего в полуобморочное состояние, усадили на лавку возле окна. Приготовив в деревянном ковшике какой-то раствор, она аккуратно промыла рану. От каждого прикосновения к ссадине, я вздрагивал, но терпел, стиснув зубы.
Прибежал мой двоюродный брат, посланный женщиной за подорожником. Она тщательно помыла принесённые зелёные листики, обложила ими рану и плотно обмотала вокруг моей головы полоску льняной ткани. Затем меня раздели до исподнего и положили на широкую лавку, споро застеленную хозяйкой. Спустя несколько минут я забылся тревожным сном.
Я не знаю сколько проспал. Лишь помню, что мой сон прерывали и давали мне выпить очень горький настой. И я вновь проваливался в сон.
Проснулся я, когда на улице ещё было светло, или уже было светло. Услышав мою возню на лавке, в спальную часть дома вошла всё та же женщина. Она напоила меня настоем, села на соседнюю лавку и внимательно уставилась на меня.
– Кто ты, чужак? – настороженно спросила она. – Как тебя зовут? Откуда ты родом?
– Я Целав из селения Любосты, что находится в тридцати поприщах от Новенского городища.
– Ты лжёшь, чужак, – очень спокойно заявила женщина. – Ты очень похож на моего среднего сына Целава. Просто копия, но ты – не мой сын. Зачем ты выдаёшь себя за моего мальчика?
– Но я действительно Целав из селения Любосты, сын Ужвалда.
Я заметил, как вздрогнула женщина, при упоминании имени моего отца и помолчав минутку, продолжил:
– Мою мать зовут Лиепа. У меня ещё есть два брата: старший Вилк и младший Дарбеслав, а также сестра Тия. Я тот, за кого себя выдаю. Я Целав из селения Любосты.
– Мне вчера принесли весть, что мои сыновья: Ант, Целав и Кришт, спускавшиеся на лодке вниз по Ликснянке, погибли, разодранные медведицей. – после небольшой паузы сообщила хозяйка дома. – Мои мальчики были очень храбрыми, но Целав и Кришт были ещё слишком молодыми, чтобы помочь Анту справиться с медведицей, защищавших своих медвежат. Зачем мои сыновья причалили к тому пустынному берегу и что не поделили с хозяйкой леса, я не знаю. Они мертвы и ничего сказать не могут. Добрые люди обнаружили и похоронили останки Анта и Кришта там же, на высоком берегу речки. Тело Целава не нашли. Люди осмотрели место трагедии и предложили, что раненый или убитый Целав мог упасть в воду, а его тело унесло течением.
