Иван Богданов "Последний источник"

Старик хотел отшутиться, однако эти серые глаза были серьёзны, как никогда, а за этой каменной маской напускного безразличия читалось нечто похожее на… чувство вины?

– Возможно, – не совсем понимая, что происходит, тихо отозвался Саймон. Остальные уже окружали их двоих плотным, безмолвным полукольцом.

– Тогда молись, – убрал руки с плеч старика мужчина в шляпе и отошёл в сторону, вместе с тем уступив место железному человеку. Тот опять вскрыл свою грудь и достал прибор для анализа, после чего быстро закрыл отсек. Вероятно, опасался попадания туда пыли. Левая рука холодным прикосновением легла на правую морщинистую руку Саймона.

– Расслабьте руку, – произнесла плавающая в тумане голова.

Только теперь старик заметил, что на глазах этого, в высшей мере странного индивида, были плотно закреплены очки с прозрачными линзами.

– Зачем всё это? – продолжал недоумевать старикан, вновь ощущая себя в роли загнанной жертвы.

– Просто расслабьте.

Саймон, окончательно осознав, что сопротивляться бессмысленно, последовал приказу, после чего сразу почувствовал лёгкий укол. Курильщик извлёк иглу, и на устройстве, спустя несколько секунд, вспыхнул один зелёный огонёк.

– Судя по всему, радиоактивный фон и патогены в пределах нормы, – констатировал профессор, оперативно убрав свой умный шприц на прежнее место, а затем отошёл в сторону.

– И что теперь? – хриплый голос Саймона повис в мёртвой, невыразимо пугающей тишине.

– Да ладно! – воскликнул парень с ирокезом. – На вас просто жалко смотреть! – после чего подошёл к старику и нацелил ему в голову дуло своего пистолета.

– Прошу… – вяло выдавил из себя Саймон.

Поразительно… Даже, в некоторой степени, забавно, сколь велика та область, где бушуют ветра парадоксов. Такие разные. Каждый со своей правдой, цепью событий и устремлений. Ты можешь потерять своих детей, а после, годы спустя, оплакать свою почившую жену, потерять всякий смысл к существованию… И всё же, не смотря ни на что, продолжать жить. И даже находить в этом блеклом подобии какие-то маленькие радости, едва вспыхивающие и тут же угасающие, что остаются в памяти трудно различимыми, но ослепительно прекрасными огоньками, ощущающиеся, пожалуй, даже кощунственными на фоне вечно бурлящего всеобъемлющего хаоса.

Время и судьба. Судьба и время. Это две воистину безграничные силы, неподвластные жалкому, ничтожному человеческому разуму. У них всегда свои планы. На всех и каждого, Саймон, включая тебя. Время поначалу кажется бездонной чашей, которую невозможно осушить. Однако каждый из нас, как правило, фатально поздно, осознаёт, что вся эта влага, какую мы черпали из сосуда, была позаимствована нами лишь на жалкий, короткий срок, обычно именуемый жизнью. И твоё тело непременно обязано вернуть этот долг с процентами. Каждый седой волос, каждая новая морщинка и пролитая капля крови – степенно иссушают твоё тело, приближая неизбежный конец. Судьба же игривой, прекрасной девицей продолжает ласкать тебя в своих нежных объятьях, но однажды ей непременно наскучит, и она просто столкнёт тебя со своей белоснежной постели, отправив в вечную темноту, где костлявая верно ждала тебя все эти годы. И теперь, в обличии зеленоволосого психопата, она взводит курок пистолета.

– Забавно, – пронеслась на космических скоростях предсмертная мысль в голове старика. – Я до сих пор не напился и хочу жить. Что это? Упрямство? Страх? Или же просто тривиальный инстинкт самосохранения, раковой опухолью укоренившийся с самого рождения в глубине разума каждого индивида?

Вместо ответа – оглушающе громкий звук выстрела и пуля, таранящая кожу, разламывая лобную кость, дабы вонзить свои хищные зубы в такой мягкий и сочный мозг. Мгновение нестерпимой боли, переходящее в вечное, опустошающее забвение…

Голова старика качнулась назад, а изо лба по носу и щекам тут же потёк алый ручеёк.

– Псих! – воскликнул со злобой мужчина в шляпе.

– Что? – повернулся тот, невинно разведя руками в стороны. – Разве я сделал что-то не так?

– Нет… Просто… – слегка замялся лидер. – Не стоило тратить патроны. Каждая пуля на счету, – добавил он, тихо вздохнув.

– Хорошо. В следующий раз просто сломаю шею, – равнодушно молвил панк.

– Джепетто, – обратился командир группы к здоровяку. – Понесёшь труп.

– Хорошо, Грешник – сухо ответил тот и поднял тело Саймона, словно пушинку. Скорее увядавший цветок, который грубо вырвали с корнем, ныне безжизненным грузом болтавшийся на плече.

– Не забудьте пополнить припасы. После этого сразу уходим.

– Точно. Это строение, словно магнит. Так и притягивает ненужное внимание, – угрюмо добавила женщина с баллоном за спиной.

Грешник… Привычное имя на этот раз почему-то растеклось приторным ядом по ушам.

– Да, я действительно грешник, – подумал мужчина про себя. – Но разве другие живут теперь на земле? Впрочем, как и все, я рано или поздно отвечу за свои грехи. Вопрос только в том – принесёт ли моя кровь с собой искупление?

Часть первая – Искатели

Глава 1. Сочащиеся оттенки алого

Тьма угрюмым невзрачным покрывалом опустилась на землю, принеся с собой пробирающий до костей холод и слепоту. Утешением заплутавшему скитальцу в такое время могла служить лишь тонкая дорожка лунного света да мерцающие лики бесконечно далёких звёзд – миллионы глаз, тщетно пытающиеся разглядеть хоть какой-то намёк на жизнь среди вездесущего безмолвия склепа. Но на этот раз звёздам повезло. Расположившись аккурат меж двух высоких барханов, внизу ярко горел костёр, собрав вокруг себя уставших путников.

– И не холодно тебе в этой консервной банке? А? Курильщик? – ехидно сказал Псих, удерживая рукой кусок мяса.

– Необходимая плата за то, чтобы прожить ещё один день, – тихо вздохнул железный человек. – С другой стороны, благодаря этому меня не берут пули.

– Ага. Это до тех пор, пока очередной выстрел не угодит в твоё драгоценное стекло, за которым скрывается твоя умная черепушка, – набил рот очередной порцией пищи зеленоволосый.

– Может оно и не такое крепкое, как остальной костюм, однако, в состоянии выдержать не менее десятка попаданий.

– Как скажешь. Всё равно ты ходячий мертвец.

– Как и все мы, – подала свой голос Зажигалка, своей фразой нагнав зловещую тишину, лишь изредка прерываемую едва слышимым бормотанием Джепетто. Тот сидел на небольшом отдалении от костра, где ещё совсем недавно поджаривалось до хрустящей корочки тело старика. Сильные мускулистые руки мужчины бережно, мягко укачивали небольшую куклу. Поскольку любая ткань была в дефиците, кукла была сшита из кожи и набита самым обыкновенным песком. Вместо ниток же использовались туго скрученные волосы, а глаза с улыбкой были просто нарисованы сохранившейся с незапамятных времён краской, которую Джепетто с трудом выменял у какого-то торговца.

– Не бойся, Эмили. Папа с тобой, – нежно прошептали пухлые губы.

– Что ты говоришь?… Нет. Возможно… Но то были плохие люди, и поэтому папе пришлось сразиться с ними. Ну что ты. Не плачь. Только не плачь, моя милая, – из левого глаза мужчины, блеснув в лунном свете, одиноко скатилась кристально чистая слеза.

– Папа с тобой. Папа всегда будет с тобой, – аккуратно провёл большим пальцем по лицу куклы темнокожий здоровяк.

– Эй, Джеп! Давай завязывай! – раздражённо сказал Псих. Заметно прибавившие в громкости стенания товарища, уже изрядно действовали ему на нервы.

– Оставь его в покое, – толкнула панка в плечо Зажигалка.

– Долбаный кукловод, – прошептал зеленоволосый.

– Забавно, что из вас всех только я получил прозвище Псих, – добавил он, уже громче.

– Где Грешник? – проигнорировала его колкость Зажигалка.

– Он доел свою порцию и ушёл, – наконец пододвинулся к костру Джепетто.

– А куда?

– Да как обычно, – Псих закончил жевать и почесал свою голову.

– Что? Хочешь к нему присоединиться?

– Нет. Каждый имеет право побыть с собой наедине, – произнесла женщина и вновь уставилась на полыхающее пламя.

Грешник отошёл примерно на пару сотен метров от лагеря на северо-восток. Он не любил, когда при этом своеобразном ритуале присутствовал кто-то ещё. В таких случаях, как правило, приходилось отбиваться от роя ненужных вопросов, и даже после того, как удавалось ответить хотя бы на некоторую их часть, у любопытствующих отсутствовало понимание. А те, кто узнавал ответы, чаще всего пытались забыть, вычеркнуть из памяти этот малоприятный эпизод, в корне протививший их мировосприятию. Впрочем, Грешник не мог их винить и сам прекрасно понимал, что вряд ли во всей вселенной отыщутся те исключительные разум и душа, полностью идентичные его собственным. Но, увы, только так можно было проникнуть в суть чужого психосоматического котлована, где непрерывно кипят парадоксы, мысли и чувства, формирующие уникальную личность.

Прошла, кажется, целая вечность с тех пор, как он пытался вскрыть себе вены в первый раз.

– К сожалению, неудачно, – подумал мужчина про себя.

Однако с тех пор многое изменилось не столько в мире, сколько в нём самом. Он не пытался больше покончить с собой столь примитивным, лёгким способом. Пожалуй, в некотором роде было бы даже уместно сказать, что они заключили со смертью своеобразный уговор: он, в свою очередь, будет делать всё зависящее от него – лезть в самое пекло и ходить по краю вечно пылающей пропасти, а смерть – непременно внемлет его мольбам, но лишь тогда, когда сама посчитает нужным. Ибо, кто он такой, чтоб вызывать вершительницу судеб по первой своей прихоти?

И всё же даже по прошествии стольких лет желание истязать собственную плоть никогда не покидало Грешника, напротив год за годом становясь лишь сильней. Он свято верил, что должен понести заслуженное наказание за те страдания и боль, что он причинил другим людям, из-за чего он просто обязан разделить хотя бы какую-то часть этой боли с теми, кого уже нет в живых. И потому его руки, в давно заученной последовательности действий в очередной раз оголяли тело до пояса. Грешник молча смотрел вверх. Бесконечные плеяды звёзд отвечали ему своим равнодушным, возможно даже презрительным взглядом, безмолвно созерцая эту церемонию. Мужчина опустил взор на свою грудь и руки, покрытые множеством больших и малых шрамов. Некоторые из них зажили давным-давно, другие же только начали обрастать кожей. Лезвие ножа блеснуло в лунном свете и устремилось к оголённому телу. Лёгкое, едва заметное мгновение далёкой боли тут же взорвалось ослепительной вспышкой ярких образов внутри человеческого разума. Семь человек. Один за другим – они падают, кровавыми фонтанами орошая столь жадный до влаги песок. Семь человек. И старик…

– Саймон, – неожиданно произнёс вслух Грешник.

Очередной образ, будоражащий просторы сознания. Обветренные старческие губы, едва начавшие изрекать слова мольбы. Но дуло пистолета непреклонно. Зрачки Саймона стремительно расширяются, и звучит выстрел. Одна секунда… Одно мгновение – и ты не более, чем пустая оболочка, которой уже безразлично, что с ней сделают. Истлеет ли она в лучах палящего солнца, обратившись в прах? Станет ли поводом для радости очередного некрофила? Или же просто насытит желудки пятерых человек…

Видение исчезло, распавшись, растворившись во всепоглощающем мраке. Впрочем, как знать, – возможно, оно только затаилось, чтобы потом с новой неистовой силой обрушиться на измученный разум, пытающийся укрыться от дневных невзгод под покровом ветхих сновидений.

Мужчина отодвинул нож от своего тело, вместе с тем отметив, что порезы на этот раз получились чуть глубже, чем обычно. Небольшая струйка крови потекла вниз по животу. Однако боли почти не было, – своеобразный побочный эффект. Чем больше ты ранишь плоть и сознание, тем менее восприимчивы они становятся к подобного рода пыткам. Грешник очистил лезвие от собственной крови и убрал оружие в ножны, после чего наконец-то оделся. Его взор опять устремился к небу, словно именно там хранятся ответы на мучившие его вопросы. Он вдохнул полной грудью ночную прохладу, а затем также шумно выдохнул, направившись к своему лагерю и теплу постепенно угасавшего костра.

Джепетто подбросил в огонь остатки найденного мусора, пригодного для сжигания. Пламя в знак благодарности ярко полыхнуло и с жадностью накинулось на поданное ему угощение.

– Ну и сколько мы должны ещё искать? – спросил Псих.

– Столько, сколько потребуется, – холодно ответила Зажигалка. Время от времени она оглядывалась по сторонам, ожидая, что из мрака выплывет знакомый силуэт. Курильщик, кажется, уже утомлённый их болтовнёй, расположившись поудобнее, насколько это в принципе было возможно человеку, никогда не снимавшему с себя железную броню, начал потихоньку сопеть.

– Порой я забываю, – не унимался панк. – Зачем нам вести эти бессмысленные поиски?

– Могу напомнить, – привычным басом внёс свою лепту в тему разговора Джепетто.

– Да помню я! Помню! В противном случае каждый из нас давно бы получил пулю в затылок! Но это ведь когда было-то!

– Пять месяцев назад, – произнесла женщина, после чего опустила руки к коленям, сцепив их в замок.

– Скорее пять лет. Целая вечность… – задумчиво проговорил здоровяк, в мыслях уносясь уже далеко-далеко, безнадёжно заплутав в дебрях подсознания, изучая летопись прошлого.

– Вот и я про то же, чувак! – кивнул Псих. – Это ж сраная вечность! Почему бы не послать эти поиски на хер и не заняться чем-то ещё?

– Потому что это наш долг, – спокойно, и всё же с едва ощутимой ноткой упрёка прозвучал голос за спиной.

– Твою мать, Грешник! – вздрогнул от неожиданности панк.

Зажигалка ответила лидеру заметной лишь ему улыбкой, так как почувствовала его приближение и сразу поняла, что тот решил слегка припугнуть излишне болтливого члена отряда.

– К тому же, – Грешник присел поближе к огню, между Психом и Зажигалкой. – Не забывай, – если мы не выполним это задание, нас обязательно найдут…

– Порежут на мелкие кусочки, продолжил за ним Джеп.

– И съедят, – сонным голосом добавил разбуженный их разговором Курильщик.

– Ну да. Конечно, – покачал головой зеленоволосый. – Грёбаный выбор без выбора.

– Именно, – загнал последний гвоздь в гроб дискуссии лидер.

– А теперь, если никто не возражает, я собираюсь немного вздремнуть, – добавил Грешник. Затем он взял свой рюкзак и подложил себе под голову, после чего укрыл шляпой лицо.

– В таком случае, я побуду на стрёме, – произнесла Зажигалка и потянулась за пистолетом.

– Нет уж, дорогуша, – возразил Псих. – Следить, чтобы вас никто не отымел во время сна, буду я. Считайте это в своём роде извинением за мою… дерзость.

Панк поднялся с насиженного места и, подобно истинному актёру, что завершил своё представление, сделал низкий поклон, едва не опалив свой ирокез в пламени костра.

– Эй, Псих, – обратился к нему лидер.

Панк повернулся вновь к командиру, слегка приподнявшему свою шляпу.

– Всё в порядке. Любой имеет право высказаться, в независимости от того, какими странными порой бывают его мысли. В конце концов… ты ведь один из нас.

– Ага. Точно. Отважный Искатель, – криво усмехнулся тот и вставил новую обойму в свой автомат. – Один из нас… – мысленно повторил он и подошёл к костру.

Пламя огня тут же задохнулось под слоем песка.

Обычно Грешник просыпался сам, с первыми лучами солнца, – время, пока ещё не настало настоящее пекло, и можно преодолеть значительное расстояние при минимальной затрате сил. Однако на этот раз его биологические часы дали какой-то сбой. Вероятно, сказалась накопившаяся усталость от долгих странствий и парочки бессонных ночей, когда он вызвался следить за спокойствием лагеря, заодно получив возможность вдоволь покопаться в собственных мыслях.

Тёмная массивная рука коснулась плеча Грешника, развеяв остатки уходящего сна. Ещё даже толком не открыв глаза, мужчина молниеносным движением руки выхватил пистолет и тут же приставил его ко лбу незваного гостя.

– Джеп? – наконец разглядел лидер знакомое угрюмое лицо.

– Хочешь спустить курок? – безразлично спросил здоровяк.

– Нет. Конечно, нет, – Грешник со вздохом убрал оружие и приподнялся с земли. Остальные члены отряда уже давно встали, проявив несомненную тактичность и заботу в своём желании подарить лидеру возможность поспать пару лишних часов.