Первый секретарь ЦК похож на заматеревшего плейбоя с фигурой немного более плотной, чем нужно и со сладким взглядом. С таким взглядом хорошо было бы кексы рекламировать или тортики.
Мы находимся в просторном зале заседаний со столами расставленными большой буквой «п». Проходит пара минут, прежде чем все успокаиваются и замолкают. Перед каждым участником блокноты и ручки. Все внимательно смотрят на первого, готовые ловить каждое слово и тут же увековечивать его на бумаге.
– Так… – просматривает Пастухов свои бумаги. Хорошо… Сегодня будем говорить о Всесоюзном молодёжном патриотическом объединении «Факел». У нас здесь собрались все завотделами со своими замами… А так же…
Он заглядывает в бумаги и ищет глазами записи.
– Мда… Глава соответствующего отдела ДОСААФ товарищ Скачков, заместитель начальника молодёжного отдела Главного Политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР полковник Толстиков Вилен Артемьевич и заместитель общего отдела ЦК КПСС товарищ Гурко. Никого не забыл, товарищи? Тогда начнём. Ирина Викторовна, выходите к трибуне. Приглашаю руководителя нашего нового, в каком-то роде экспериментального, отдела или управления, занимающегося созданием и руководством ВМПО «Факел», товарища Новицкую. Пожалуйста.
– Товарищи, с начала нашей работы прошло около четырёх месяцев, – с уверенностью и подобающим задором начинает она. – Четыре месяца интенсивной и непрекращающейся работы. Хочу сразу поблагодарить товарища Скачкова, начальника отдела по созданию и руководству ВМПО «Факел» центрального комитета ДОСААФ.
– Извините! – с места восклицает хмурый, краснолицый и немного надменный полковник пограничных войск, по всей видимости, Толстиков. – Я не понял, у вас два одинаковых отдела в разных структурах одним и тем же делом занимаются?
У него жёсткие непослушные коротко подстриженные волосы, мучнистое лицо и цепкие глаза. Под носом топорщатся такие же непослушные усы.
– Да, именно так, – не теряя уверенности отвечает Ирина. – Такая структура была рекомендована на совещании в ЦК КПСС, на котором присутствовал лично генеральный секретарь. Товарищи, я хотела бы попросить все вопросы задавать в конце моего выступления. Итак, раз уж вы коснулись параллельных структур, сразу скажу, что с товарищем Скачковым у нас возникла крепкая рабочая спайка, и скоординированное взаимодействие, позволившее в кратчайшие сроки добиться серьёзного движения вперёд.
Дальше идёт перечисление мест на нашей карте продвижения по регионам и республикам, отчёты о проведённых мероприятиях, о привлечении молодёжи и так далее, и так далее. Надо же, оказывается, мы действительно дохрена чего сделали за это время.
И это ведь не все достижения. В Иркином докладе не фигурирует отчёт о поставках оружия, оборудовании оружейных комнат, отборе спецов, их тренировках и реальных успехах в Геленджике, например. Вот бы народ охренел, если бы услышал, какие в нашем движении дела творятся.
– В заключении хотела бы остановиться на перспективах роста и выполнении задач, поставленных двадцать шестым съездом КПСС. Проведя анализ первых месяцев для более эффективной работы, считаю необходимым отдельное внимание уделить слаженности соответствующих секторов следующих отделов ЦК ВЛКСМ: отдела пропаганды и агитации, отдела спортивной и оборонно-массовой работы, отдела рабочей молодёжи, отдела школьной молодёжи и отдела студенческой молодёжи.
Она останавливается и отпивает из стакана воды, а потом продолжает:
– Для этой цели на базе ЦК ВЛКСМ, а точнее, на базе нашего отдела предлагаю создать единый штаб ВМПО «Факел», в который войдут представители ДОСААФ, в лице товарища Скачкова и его заместителей, а также представители отделов Народного образования и представители Главного Политического Управления.
Она ещё минут пять перечисляет меры, необходимые для улучшения работы. Честно говоря, от всего этого многословия меня начинает клонить в сон. Наконец она останавливается и говорит, что готова ответить на все вопросы.
Поднимается Толстиков.
– Товарищи, вы конечно молодцы. И вы лично, Ирина Викторовна, и весь коллектив. Но посчитайте. Сколько за четыре месяца вы успели создать областных и республиканских объединений? У нас в стране 15 союзных республик, 20 автономных республик, 8 автономных областей, 10 автономных округов, 6 краёв и 114 административных областей. Сколько вам потребуется времени? Считали? Это совершенно неприемлемо, товарищи. Поэтому, мы в ГлавПУРе считаем, что этот штаб, как вы сказали, должны создать мы. Тем более, что участники объединения – это солдаты и офицеры. Наш контингент.
– А как же учащиеся и студенты? – спрашивает Ирина.
– Я вас не перебивал! – резко и громко, как на плацу восклицает, восклицает Толстиков. – Вы войдёте в штаб, не бойтесь. Но руководящая роль здесь должна быть у армии и флота. Ветераны-афганцы – это хорошо, но есть и другие увольняющиеся в запас военнослужащие. А по оперативности, поверьте, вам за нами не угнаться. У нас тысячи политруков! За четыре месяца восемь областных организаций? Этак вы два года будете телепаться. Непрофессионально, безответственно и, простите за правду, вообще, спустя рукава. Да и, в любом случае, подготовка молодых бойцов должна проходить под руководством наших специалистов. Я полагаю это совершенно ясно каждому присутствующему.
Твою дивизию! Чувствую, как моё детище, превратившись из эмбриона в чудесного здорового малыша, начинает привлекать стаи хищников-педофилов. Это мне совершенно не нравится и терять контроль над организацией совсем не хочется.
– Товарищ полковник, – поднимаюсь я. – Разрешите? Егор Брагин, заместитель Ирины Викторовны.
– Чего ещё? – хмурится Толстиков.
Блин, служить под его началом не сахар, похоже.
– Первое, что я хочу доложить, что в настоящее время нашим отделом совместно с товарищем Скачковым подготовлено проведение всесоюзного совещания для комсомольских и военных специалистов, а так же сотрудников ДОСААФ и органов народного образования. На этом совещании будет дана отработанная и выверенная за четыре месяца методика и последовательность шагов по организации республиканских, краевых, областных и городских объединений. Одним ударом мы решаем все накопленные вопросы и планируем завершить первичное построение огромного всесоюзного объединения за полгода с начала нашей деятельности. Данный подход одобрен лично генеральным секретарём ЦК КПСС товарищем Леонидом Ильичом Брежневым. А он, человек мудрый и прозорливый.
Толстиков сжимает челюсти и смотрит на меня волком.
– И, раз уж у нас сложился принципиальный разговор, – продолжаю я, замечая, как его и без того красное лицо становится похожим на перезрелый помидор, – позвольте заявить, что вы, товарищ полковник, демонстрируете однобокий и негибкий подход, не отвечающий требованиям времени. Да, наше объединение занимается подготовкой допризывников к службе в рядах вооружённых сил, но это далеко не единственная составляющая патриотизма. История, преемственность, наставничество, особенно со стороны ветеранов ВОВ, боевой опыт современных участников битв, военизированные виды спорта – это огромный комплекс воспитательных мероприятий, который вы, как мы видим, хотите свести к курсу молодого бойца. Вам так проще, но мы, в отличие от вас, ищем не лёгкий путь, а путь ведущий к подлинным успехам нашей великой Родины.
Твою дивизию, срываю аплодисменты. Остапа понесло, как говорится. Ирка хлопает глазами, удивляясь и радуясь моей импровизации. Ни о каком всесоюзном совещании у нас и речи не было, идея только что пришла в голову. Но главное, Толстиков, красный, как кубинский лобстер, садится на своё место и сверлит меня глазами. Что, съел? Получишь сегодня по башке сковородкой, за то, что профукал наше объединение.
Участники галдят и шушукаются, а первый секретарь с удивлением смотрит то на меня, то на Ирину. Я, конечно, совсем не хочу становиться костью в горле у Андропова, но и отдавать своё детище не собираюсь. Зачем мне такие осложнения? Не нужны они мне.
– Вы позволите, товарищи? – поднимается Гурко. – Я к этом у объединению почти не имею отношения, но видел, как оно зарождалось и, с оглядкой на свой опыт организаторской работы, хочу сказать, что товарищи Новицкая и Скачков добились внушительных успехов. Сделано немало, а планы подготовлены конкретные и очень понятные. Поэтому, мне кажется, нужно им не мешать, а помогать. И уж точно передавать управление процессом в новые руки ещё не время, товарищи.
Ну и всё. Триумф однако.
– Брагин, паразит, – ласково таскает меня за чуб Ирина, когда мы возвращаемся к себе. – Ты ведь один такой на целом свете, да? Тот ещё гусь! Чтоб я без тебя делала? Молодец! Ну, теперь ночей не спи, готовь совещание.
– Ты что, у тебя вон народу сколько и у Тимурыча столько же. Не наглейте! А то чуть что, сразу Брагин.
Она хватает меня сильнее.
– Ай! – дурашливо кричу я. – Спасите-помогите!
Заходит Скачков.
– Лихо ты этого полкана уделал, – ухмыляется он. – Прирождённый аппаратчик.
После работы я еду в казино. Из Ташкента прилетел Ферик, и я договорился с ним встретиться.
– Лида, привет, как дела?
– О, Егор! Давно не заходил. Нормально всё. Мишка в Геленджик уехал, вот приходится и те две точки посещать время от времени.
– Да, понимаю, но ты учи администраторов, должны уже и сами справляться. А ты будешь только внезапные проверки устраивать.
– Ладно, – смеётся она.
– Ферика нет что ли ещё?
– Нет пока, – мотает она головой. – Тебя вон тот человек дожидается.
– Кто такой?
– Сказал, знакомый Ферика.
Я рассматриваю очень невысокого крепенького кента лет сорока. У него кавказская или даже греческая внешность, нос, правда, прямой, кожа смуглая, чёрные волосы уложены плотным слоем, и набриолинены, как у киношного персонажа. На скулах небольшие бачки, ворот рубашки расстёгнут и отложен на лацканы пиджака. На шее цепь, на пальцах печатки. Красавец-мужчина, символ бессмертия мафии.
Почувствовав, что я на него смотрю, он впивается в меня взглядом чёрных живых и подвижных глаз и вдруг срывается с места и летит в мою сторону.
– Чё ты пялишься! – зло искривляя губы, резко восклицает он. – Чё ты зыришь гляделками своими? Ты кто такой-на?
– Э, э, полегче, братишка.
– Чё ты экаешь? – взрывается он, – Чё ты экаешь, я тебя спрашиваю! Я тебе щас уе*у, ты понял?
Прямо воплощение чистой злобы. Энергия злости.
– Ты успокойся, приятель, – качаю я головой, – а то охрана…
– Да я твою охрану на х*ю вертел, ты понял меня? Чё ты?! Э, чё ты пялишься, сынок?!
Его будто демоны разрывают, он выхватывает из кармана остро заточенный простой карандаш и крепко зажимает в кулаке. А сам прямо липнет ко мне, наступает, лезет.
– Ну чё, левый или правый?
– Че-е-го-о? – поднимаю я одну бровь.
– Левый или правый, выбирай-на.
– Ну, ты чудило, – усмехаюсь я. – В жизни таких не видел.
– Да ну? – кивает он и расплывается в улыбке. – Потому что я такой один на целом свете, в натуре…
4. Надо что-то придумать
– О, познакомились уже? – хлопает меня по плечу Ферик. – Привет.
– Нет, – усмехаюсь я, – пока только присматриваемся.
– А ты не промах, – подмигивает человечек с карандашом. – Не обоссался. Не бойся, я же просто приколол тебя.
– Это Уголёк, а это Бро, – представляет нас Ферик.
– Егор, – протягиваю я руку.
Он на мгновение стопорится, смотрит на руку, потом на Ферика, потом на меня и снова на руку. Но в итоге всё же протягивает свою небольшую жёсткую ладонь, переложив карандаш из правой руки в левую.
– Вито, – говорит он.
– Корлеоне? – улыбаюсь я.
Он на самом деле очень невысокий, ниже меня ровно на голову.
– Нет, не Корлеоне, – чуть подаётся он вперёд и медленно напоказ моргает. – А ты остряк, походу?
– Я просто сначала подумал что ты грек, а ты вон итальянец, судя по всему.
– А тебя чё, колышет? – снова становится агрессивным он. – Нет, ты скажи, ты чё дое**лся до меня, а? Корлеоне, твою мать. Нет, не Корлеоне. Греко. Вито Греко.
– Блин, так всё-таки грек что ли?
– Ферик, я щас ему въе*у, – сердито поворачивается он к Фархаду Шарафовичу. Чё он дое**лся-то до меня?
Ферик улыбается и, втягивая голову в плечи, разводит руки. Уголёк тут же начинает смеяться и, спрятав карандаш, вытаскивает из внутреннего кармана сигару.
– Ладно, не ссы, Егор. Это всё шуточки да прихватки. Вижу, ты парень спокойный, значит, подружимся, да?
– Присядем? – предлагаю я и показываю рукой. – Вон туда, к окну. Это у нас лучший столик. Лидочка, пришли к нам бармена, пожалуйста.
Проходящая мимо Лида кивает в ответ и уносится дальше. Мы садимся к столу.
– Что привело тебя ко мне, Вито Греко? – спрашиваю я опираясь локтем о стол и поворачиваясь к нему.
– Слушай, ну прости, – подмигивает он. – Не обижайся. Нужно же мне было посмотреть, что ты за крендель такой, правда? Поставил тебя в неловкую ситуацию, а сам смотрю, да смекаю, как ты себя поведёшь.
Я начинаю утомляться от этого разговора.
– Уголёк у нас действительно итальянец, – кивает Ферик. – Вито Мариович по паспорту.
– Знаешь, почему меня Угольком назвали? – подмигивает он мне. – Потому что я с виду маленький, но горячий, капец, как раскалённый уголь. Сечёшь?
– Секу, Вито Мариович. Ты из какой части Италии?
– Я не из Италии, я из города на Неве, а вот батя мой, Марио Греко, приехал из Италии. Коммунист, между прочим. Приехал и остался. Мамку мою встретил и не смог не полюбить, а она его. Ну, он-то потом уехал организовывать революцию в Штатах. Холодно говорит, да и великая цель зовёт, а я вот в память о папе в мафию работать пошёл.
Он смеётся, а сам внимательно следит за моей реакцией – буду ли я ржать, как баран или отнесусь к этой чувствительной теме деликатно. Ну, что же, отнесусь деликатно, хотя есть в этом Угольке что-то неприятное, от чего хочется поскорее отделаться.
– Интересно, – говорю я как можно нейтральнее.
– А что такого интересного? – ухватывается Вито. – Что такого, что тебе стало интересно, а?
Я чуть качаю головой.
– Нет, ну ты объясни, ответь, чего тебе интересно?
– Прям-таки ответить? – хмыкаю я. – Ну ладно. Во-первых, «интересно» – это фигура речи, довольно нейтральное выражение заинтересованности в продолжении диалога, а заодно и проявление эмпатии. А ещё это и подтверждение того, что мой собеседник, человек судя по всему, неординарный и вызывает определённый интерес, как личность. Пойдёт такой ответ?
– А вообще, – добавляю я, складывая три пальца в щепоть, будто креститься собрался и трясу этой щепотью перед собой, – ке каццо? Ваффанкуло!
Услышав ругательства на языке отца, Уголёк вскакивает и выпучивает глаза.
– Ты чё сказал! Не, Ферик, ты слыхал, куда он меня послал? Ваффанкуло! Ты откуда знаешь?!
Он снова начинает смеяться. А смеётся он весьма примечательно, лицо морщится, глаза превращаются в щёлочки, а из прикрытого рта вырывается мелкий сипящий хохоток. Отсмеявшись и покраснев, он снова садится за стол.
– Что ты ему сказал? – спрашивает меня Ферик со смехом. – Его чуть кондратий не хватил.
