***
С начала описываемых событий, когда Ирина впервые погрузилась в мрак подземного перехода, за ней неустанно наблюдала таинственная фигура. Эта таинственная личность устроилась в одном из служебных помещений на четвертом этаже торгового центра, откуда открывался широкий обзор на окрестности через тонированные окна. С этой высоты фигура имела полный обзор на все, что происходило ниже, на улице. Окна, покрытые тонировочной пленкой, создавали идеальную маскировку, позволяя наблюдателю видеть все наружу, но оставаясь невидимым для прохожих и даже для внимательного взгляда с улицы. Фигура внимательно следила за каждым движением Ирины, её взаимодействиями с нападавшими и реакцией на сложившуюся угрозу. Постукивание пальцев по подоконнику выдавало внутреннее напряжение наблюдателя.
Когда Ирина и её похитители наконец скрылись из виду, направившись на северо-запад от торгового центра, фигура оторвалась от окна и начала действовать. Под её ногами тихо заскрипел ламинат, когда она направилась к двери служебного помещения.
Фигура осторожно спустилась по служебной лестнице, избегая основных маршрутов и хорошо освещенных зон торгового центра, предпочитая малоиспользуемые ходы и закоулки. Выйдя на улицу, фигура на мгновение остановилась, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не следит за ней. Затем, с быстрыми, но бесшумными шагами, она последовала по следу троицы. Тени зданий служили ей укрытием, а её движения напоминали скольжение тени – быстрые и практически бесшумные.
Глава 3: Избавление
Ирина шла между двумя мужчинами в колонне, её голова кружилась, и мысли были как в тумане. Все события последних часов казались нереальными, словно кошмарный сон, из которого она так и не могла проснуться. Она почти не чувствовала своих ног; каждый шаг давался с трудом, но страх за сына придавал ей силы идти вперёд. Клык шёл впереди, его походка была решительной и размашистой, но его внимание, кажется, было где-то далеко, не сосредоточенное на окружающей действительности. Каждый его шаг, хоть и казался уверенным, был как бы автоматическим, и его глаза, направленные вдаль, время от времени стекленели, как будто он утопал в своих мыслях или воспоминаниях. Клык инстинктивно оглядывался по сторонам, реагируя на каждый шорох, на каждый необычный звук в разрушенной городской местности. Его взгляд метался по заброшенным зданиям и пустым улицам, по которым они шли. Он искал признаки движения или потенциальной угрозы, но его реакции были замедленными, несоответствующими его обычной бдительности. Несмотря на видимую готовность реагировать на опасность, его мысли казались занятыми чем-то другим. Возможно, Клык перебирал в уме какие-то прошлые события или, возможно, размышлял о своих дальнейших действиях.
Ирина шла следом за Клыком, каждый её шаг был наполнен напряжением и тревогой. Она нервно потирала запястья, покрасневшие и болезненные от железной хватки Клыка. Ощущение тяжести на руках напоминало ей о жестоком захвате, когда он невыносимо заломил её руки за спину. Под кожей, казалось, все еще пульсировали эхо той боли, и каждое движение напоминало о пережитом ужасе. Малыш Даниил крепко спал в слинге, уютно прижатый к груди матери. Его спокойное дыхание было единственным утешением для Ирины в этом хаосе. Он спал уже около часа, и всё это время Ирина старалась не только успокоить его, но и собрать себя с мыслями, чтобы подумать о возможном плане побега. Она ловила себя на мысли, что её собственное дыхание становится всё более ровным и тихим, синхронизируясь с дыханием сына. Это помогало ей поддерживать внутреннее спокойствие, несмотря на внешние обстоятельства.
Вальтер, замыкая колонну, шёл с характерным для себя хладнокровием и предусмотрительностью. Его каждый шаг был точен и рассчитан, как будто он двигался по шахматной доске, продумывая каждое своё движение на несколько ходов вперёд. Плечи Вальтера были слегка наклонены вперед, что подчеркивало его решимость и постоянную готовность к действию. В его движениях не было ничего лишнего – каждый шаг, каждый взгляд, каждое движение руки были выверенными. Вальтер не просто шёл за Ириной и Клыком; он неусыпно следил за окружающей обстановкой, оценивая потенциальные угрозы и возможности. Его глаза непрерывно сканировали окрестности, исследуя заброшенные здания, темные переулки и разрушенные дороги. Он искал признаки других выживших или зверей, которые могли бы представлять угрозу. Его взгляд был наполнен холодным расчетом, а его лицо, освещенное редкими проблесками солнца сквозь облака, сохраняло невозмутимое выражение. На поясе Вальтера висел нож в ножнах, который он иногда невзначай трогал правой рукой, удостоверяясь в его доступности. Это действие, хоть и казалось случайным, на самом деле было еще одним знаком его готовности к любым неожиданностям.
С каждым шагом по опустошенным улицам, мимо разрушенных зданий и перевернутых машин, Ирина пыталась сконцентрироваться на окружающей среде. Она внимательно осматривала каждый угол, каждую тень в поисках возможного укрытия или маршрута для бегства. Она знала, что Вальтер, следующий сзади, внимательно наблюдает за каждым её движением, поэтому каждый раз, когда она оглядывалась, её взгляд встречался с его пронзительными глазами, полными холодного расчета. Иногда Ирина чувствовала, как от усталости и напряжения начинают трястись её колени, но она заставляла себя идти дальше. Её усталые мышцы горели, и каждый шаг требовал всё больше усилий, но мысли об беззащитном маленьком сыне давали ей силы. Она периодически корректировала положение слинга, чтобы обеспечить максимальный комфорт для сына, даже в таких экстремальных условиях.
Их шаги мерные, и уверенные, отмеряли путь через разоренный постапокалиптический город. Вальтер, Клык и Ирина, каждый поглощенный своими мыслями, шли в плотной тишине, которую нарушал лишь звук их шагов по покрытому мусором асфальту. Сумрачное небо нависало над ними как тяжелая пелена, позволяя лишь немногим лучам света просачиваться сквозь тучи. Отдаленные звуки, иногда доносившиеся из различных частей города, служили постоянным напоминанием о хаосе, который охватил мир.
Клык, ведущий их колонну, внезапно остановился, заставив Ирину инстинктивно замереть в ожидании. Он повернул голову к Вальтеру, его глаза волнительно поблескивали при слабом свете, который пробивался сквозь облака. Несмотря на внешнее спокойствие, его взгляд был полон нерешительности и сомнений:
– Может, сегодня заночуем в Черемушках? Не хочу останавливаться возле Тубика, у меня всегда мурашки от этого места, – наконец проронил он, голос его дрожал не от страха, а от неприятных воспоминаний, которые, видимо, ассоциировались у него с упомянутым местом.
Ирина, слушая его, подумала, что под "Черемушками" Клык, вероятно, имел в виду район Черемушкинский район города Москвы. Район, который до катастрофы был полон жизни и движения, теперь, возможно, представлял собой один из немногих более-менее безопасных уголков в разрушенном городе. "Тубик" – так Клык называл туберкулезный диспансер, место, которое всегда было заряжено негативной энергией даже до наступления апокалипсиса.
Вальтер резко прервал Клыка, его голос был строгим и не терпел возражений:
– Не говори чепухи, – отрезал он, его взгляд на мгновение ожесточился, добавляя веса его словам. – Идём до темна, заночуем где-нибудь рядом. Я хочу дойти до Затона до завтрашнего вечера.
В его голосе чувствовалась уверенность лидера, привыкшего к тому, что его приказы выполняются без вопросов. Вальтер продолжал, его голос приобрел более многозначительный тон, заговорщицки пониженный, как будто он поделился секретом с Клыком: "Есть еще одно дело, надо решить с этими…" Он огляделся, убедившись, что Ирина держится достаточно далеко, чтобы не слышать деталей, а затем склонился поближе к Клыку, чтобы шепотом продолжить разговор. Их слова были слишком тихи, чтобы Ирина могла их разобрать, но она видела серьезность в их выражениях лиц и понимала, что обсуждается что-то важное и возможно опасное.
Внезапно воздух наполнился пронзительным плачем. Голодный Даниил проснулся, прерывая однообразие шагов взрослых. Ритмичное движение, которое до этого успокаивало его, прекратилось, и малыш почувствовал голод, который теперь не давал ему покоя. Ирина, чьё сердце сжималось при каждом всхлипе её сына, остановилась и обернулась к Вальтеру. В её глазах читалась мольба, и голос, который долгое время молчал с момента их нападения, наконец прорвался наружу:
– Можно я покормлю сына? Это не займет больше десяти минут.
На мгновение пустынная улица погрузилась в тишину, прерываемую только плачем малыша. Вальтер, который стоял позади, мрачно взирал на Ирину. Его выражение лица было непроницаемо, но в глубине его глаз мелькнула искра понимания – или возможно сочувствия – перед лицом материнской заботы. Секунда растянулась, казалась вечностью, пока Вальтер внутренне взвешивал ситуацию. Наконец, он кивнул, отдавая свое согласие. Этот жест, хоть и казался незначительным, был полон веса в текущей обстановке. Ирина, чувствуя временное облегчение, поспешно начала готовиться к кормлению.
Ирина осторожно присела возле разбитого крыльца старого магазина обуви, где пустые витрины зияли темнотой, словно пустые глазницы. Окружающее пространство было усыпано стеклом и обломками, которые свидетельствовали о прошлой суете и теперь напоминали о катастрофе, обрушившейся на этот город. Сквозь разбитые окна магазина проникал холодный ветер, принося с собой пыль и мелкий мусор. Чувствуя на себе внимание чужаков, Ирина отвернулась, чтобы они не видели её лицо. Она устроила Даниила более удобно, приподняла одежду и оголила грудь, чтобы кормить сына. Её движения были мягкими и заботливыми, в каждом жесте чувствовалась любовь и защита, которую она старалась обеспечить своему малышу.
Пока Даниил с аппетитом принимался за еду, его маленькие руки инстинктивно сжимали материнскую одежду, а его выражение становилось спокойным и удовлетворенным. Ирина тихо напевала ему колыбельную, мелодия которой была едва слышна на фоне шума ветра и далеких звуков разрушенного города. Ирина периодически бросала взгляды через плечо, убеждаясь, что Вальтер и Клык держат дистанцию и не нарушают её краткосрочного уединения. Она чувствовала, как напряжение медленно покидало её тело, позволяя на мгновение забыть об опасностях их путешествия. Однако её бдительность не угасала: каждый шорох, каждый скрип вызывали в ней готовность мгновенно защитить своего ребенка. Когда Даниил наелся и задремал, Ирина аккуратно подправила одежду, укрыла его теплее и медленно поднялась.
***
Поход продолжился. Они шли через разрушенный ландшафт, минуя обгорелые остовы машин и разграбленные здания, которые когда-то были чьими-то уютными домами. Солнце медленно начинало склоняться к горизонту, окрашивая небо в мрачные тона заката. Тени становились все длиннее и гуще, и каждый шорох заставлял троицу невольно напрягаться. Ирина, несмотря на усталость и беспокойство, старалась держать себя в руках. Её мысли вертелись вокруг слов Вальтера о Затоне и предстоящих делах. Что это за место – Затон? Что за дела могут быть настолько важными, чтобы рискнуть всем и добраться туда до завтрашнего вечера? Её тревога усиливалась с каждым шагом, который приближал их к неизвестной цели.
Как они шли, Ирина периодически бросала взгляды через плечо на Вальтера, который, несмотря на видимое спокойствие, время от времени морщил брови, словно борясь с сомнениями или решая сложную задачу в уме. Клык, с другой стороны, казался более расслабленным после разговора с Вальтером, его походка стала менее напряженной, и он даже иногда позволял себе оглянуться назад, чтобы убедиться, что Ирина не отстает.
По мере того, как Ирина продолжала свой путь вместе с Клыком и Вальтером, одна тревожная мысль всё тяжелее давила на её сознание. Несмотря на все усилия вытеснить её на периферию своих раздумий, она всё же вертелась у неё в голове, заставляя сердце биться чаще и руки непроизвольно сжиматься в кулаки. Она знала, что Клык – убийца. Это было не просто догадка, а жестокая реальность, с которой она столкнулась в тот момент, когда он без малейшего колебания убил её соседку. То, что он способен на такие поступки, заставляло Ирину постоянно всматриваться в его темный силуэт, идущий впереди, испытывая холодный страх за свою и сына жизнь. Холодный, липкий ужас медленно начал обволакивать её разум. Ирина понимала, что если Клык смог так легко и хладнокровно расправиться с другим человеком, ничто не могло остановить его от того, чтобы сделать то же самое с ней и её маленьким сыном, если он посчитает это необходимым. Она чувствовала себя ловушкой, пойманной в сети обстоятельств, из которых не было видно пути к спасению.
Каждый шаг вперёд казался шагом к неизбежной гибели, и Ирина старалась контролировать свой страх, чтобы не показывать его наружу. Она знала, что её реакция могла спровоцировать Клыка на непредсказуемые действия. Вальтер, хотя и казался более сдержанным, тоже внушал опасения, ведь его молчаливое согласие и поддержка Клыка говорили о многом. Каждый их шаг по разрушенной местности, каждый проход мимо заброшенных зданий усиливал в Ирине чувство угнетения и безысходности. Она пыталась держать себя в руках, при этом постоянно прислушиваясь к окружающим звукам, ожидая чего-то ужасного. Каждый шорох заставлял её вздрагивать, каждая тень могла скрывать угрозу.
Ирина пыталась отыскать в себе силы и разумный план, который помог бы ей избежать предстоящей опасности. Она осознавала, что каждый момент рядом с этими мужчинами может стать последним, и её мысли все чаще возвращались к возможности побега. Но как? Как вырваться из хватки убийцы, не подвергая опасности себя и своего ребенка? Эти вопросы кружили в её голове, заставляя сердце биться в такт с мрачным ритмом их шагов.
***
Солнце, уже склонившееся к горизонту, бросало последние лучи сквозь разреженные облака, прежде чем окончательно скрыться за руинами зданий, оставив мир в предвкушении наступающей ночи. Окружающая среда медленно погружалась в сумрак, и контуры разрушенных строений становились все более размытыми и зловещими. Воздух наполнился прохладой, а тишина усилилась, придавая всему происходящему ощущение призрачной реальности. Даниил, уже полчаса как проснувшийся из глубокого сна, тихо сидел у матери в слинге, молча наблюдая, как мир вокруг медленно тонет в темноте. Его маленькие глаза широко раскрыты, и в их глубине можно было увидеть отражение мерцающих огоньков и теней, которые плясали на разрушенных стенах. Маленький мальчик не мог понять или спросить у своей мамы, куда они идут, и кто эти люди, шедшие с ними. Он лишь чувствовал тяжесть обстановки и инстинктивно прижимался к Ирине, ища у нее защиты и утешения.
Когда группа подошла к подземному переходу на перекрестке двух широких улиц, которые когда-то были оживленными артериями города, Вальтер остановился и огляделся. Он поднял руку, призывая остальных остановиться.
– Всё, дальше идти небезопасно. Упадут еще в какую-нибудь яму или воронку, – сказал он с твердостью в голосе, указывая на обломки и неровности дороги впереди, которые становились едва различимы в наступающей тьме.
– Упадут, гхыыы, – радостно подхватил Клык, и его голос зазвучал зловеще в обрамлении сгущающихся сумерек. В его тоне чувствовалась издевка и какое-то странное возбуждение от обстановки, придающее его словам особенно мрачный оттенок.
Ирина почувствовала, как её сердце сжалось от страха и отвращения к этим двум мужчинам, которые, казалось, наслаждались опасностью и неопределенностью их ситуации. Она плотнее обняла Даниила, пытаясь уберечь его от холодного ветра и еще более холодных слов, которые витали в воздухе.
– Останемся ночевать в той многоэтажке, – продолжал Вальтер, указывая на двадцатиэтажное здание, чей силуэт нависал над ними как непоколебимый гигант.
Ирина последовала за его взглядом. Многоэтажный дом выглядел монументально даже в темноте, его стены казались почти монолитными, исключая те места, где темные пустоты окон прерывали их цельность. Здание, которое когда-то могло служить домом для сотен людей или офисным пространством для деловой активности, теперь стояло неподвижно и безмолвно – величественный символ забытого мира. Высокий, двадцатиэтажный дом устремлялся вверх, врезаясь в покров ночного неба. Его фасад, захваченный сумеречной мглой, отражал последние угасающие лучи заката, создавая эффект таинственной монументальности среди окружающей тьмы. Несмотря на общую мрачность, выделяющиеся линии здания подчеркивали его современный дизайн, который в другое время словно был призван символизировать достижения и прогресс. Вечерняя дымка мягко обволакивала контуры здания, сглаживая его резкие углы и придавая изгибам стеклянного фасада загадочный вид. Окна, лишенные света, стояли пустыми и темными, словно глаза усталого стража, вглядывающегося в пустоту разрушенного города. Тени, отбрасываемые его массивным корпусом, падали на покосившиеся заборы и разрушенные тротуары.
Клык, словно желая подтвердить слова Вальтера, подошёл поближе и уставился на здание.
– Там, наверху, должно быть безопасно. Все лифты давно не работают, а значит, подниматься будет непросто – никто не станет тратить на это силы, – пробормотал он, словно сам себе, или как будто его слова были адресованы кому-то в темноте.
Вальтер, с кивком головы в знак согласия, подал знак двигаться вперёд. Ирина, тяжело дыша от усталости, оглядела мрачные окрестности и последовала за ними. Она знала, что путь наверх будет долгим и изнурительным, особенно с малышом на руках, но перспектива найти укрытие от опасностей ночи была предпочтительней.
Перед входом в здание, двое чужаков остановились, чтобы выполнить рекогносцировку. Вальтер, решительным жестом, указал вперед, отправляя Клыка на разведку. Клык, вынув из-за пояса тот самый молоток с засохшими следами крови – печальным свидетельством его прежних поступков – осторожно приоткрыл дверь и скрылся внутри. Его фигура поглотилась тьмой коридора, оставив Ирину и Вальтера в ожидании снаружи. Ирина ощущала, как каждая секунда ожидания тянется вечность. Её взгляд метался от темных окон здания к тускло освещенным циферблатам часов Вальтера, отсчитывающих время. Он стоял совершенно неподвижно, и только мягкий зеленый свет подсветки часов указывал его местоположение в темноте. Ирина пыталась слышать хоть какие-то звуки изнутри, но здание казалось полностью мертвым и пустым.
Ровно через две минуты Вальтер кивнул, и это был знак к действию. Он взял Ирину под руку, и повёл её внутрь здания через входную группу. Ирина, чувствуя каждую неровность под ногами и пытаясь успокоить укачивающегося Даниила, старалась идти бесшумно, хотя её сердце колотилось в такт с шагами Вальтера. По мере того, как они вошли в фойе, Ирина ощутила знакомый запах заброшенных помещений – плесень, пыль и что-то еще, неопределенно зловещее, витало в воздухе. Она увидела тени, которые ложились на порог, создаваемые их фигурами в свете от часов Вальтера. Внутренний холл был пуст и обезлюдевшим, лишь эхо их шагов нарушало тишину.
Здание, с его высокими потолками и обширными пространствами, казалось гигантским лабиринтом, полным темных углов и мрачных секретов. Вальтер вёл Ирину мимо стойки администратора, который был захламлен обломками и разбросанными бумагами – здесь существовало когда-то процветающее учреждение. В тусклом свете, проникающем сквозь загрязненные стекла наружных окон, Вальтер и Ирина осторожно осматривали первый этаж огромного здания. Они обходили каждый угол, каждую дверь, искали любые признаки опасности или присутствия других выживших. Вальтер шагал впереди, уверенно и без колебаний, в то время как Ирина, следовала за ним. Коридоры были усеяны обломками разрушенных стен, оборванными проводами и всяческим мусором, который за долгие месяцы скопился внутри. Слабый свет с улицы редко касался поверхности стен, отбрасывая дрожащие тени, которые играли в их разуме, вызывая беспокойство.
Подходя к лестнице, ведущей на верхние этажи, Вальтер остановился, натягивая каждый нерв, чтобы уловить звуки, исходящие из глубины здания. Ирина, стоя рядом, могла ощутить натянутое ожидание, которое витало в воздухе. Вальтер наклонил голову в сторону лестницы, пытаясь увидеть в темноте или услышать Клыка.
После короткой паузы он тихо свистнул – звук был едва слышен, но в тишине заброшенного здания он отозвался гулким эхом. Затем, после мучительных нескольких секунд, в ответ раздался другой свист, на этот раз издалека, откуда-то сверху – с пятого этажа, где, видимо, скрывался Клык. Вальтер расслабил плечи, и на его лице появилась тень удовлетворения.
– Он там, – прошептал он Ирине, указывая вверх по лестнице.
Без лишних слов, они начали подъём по лестнице. Каждая ступенька вздыхала под их весом, и звук их шагов гулко разносился по всему зданию. Вальтер предостерегающе поднял руку, сигнализируя Ирине двигаться тише, чтобы не привлечь внимание нежелательных гостей, которые могли таиться в темноте. По мере их подъёма, каждый этаж представлял собой лишь повторение предыдущего, с пустыми коридорами и заблокированными дверьми. Воздух становился всё более застоявшимся с каждым уровнем, и, хотя ничто не двигалось вокруг, чувство тревоги усиливалось с каждым их шагом.
Достигнув пятого этажа, Вальтер и Ирина обнаружили, что Клык отсутствует. Не было ни звука, ни движения, которое могло бы указать на его присутствие. Походка Вальтера стала более напряженной, а его взгляд бегал по пустым коридорам, ища любые признаки своего ненадежного спутника. С каждым пройденным этажом, напряжение росло. Освещенные лишь слабым светом фонарика Вальтера, коридоры многоэтажки казались бесконечной последовательностью одинаковых дверей и стен, покрытых слоями пыли и грязи. В воздухе витала невыразимая угроза, а темнота казалась всепроникающей.
На двенадцатом этаже, в углу, где пространство стены сливалось с лестничным проемом, они наткнулись на Клыка. Он стоял, облокотившись об стену, его фигура выглядела особенно зловещей на фоне обшарпанных стен. Дыхание Клыка было рваным, словно он только что закончил бег на длинные дистанции, или ему что-то мешало дышать нормально. Вперемешку с вздохами просачивались невнятные слова – бормотание, смысл которого был скрыт от понимания. Ирина, чье сердце билось в предчувствии беды, ступала осторожно. Как только они с Вальтером подошли ближе, произошло нечто неожиданное. Клык, как будто ощутив их присутствие, резко выпрямился и обернулся к Ирине. Его глаза были полны бешенства, а в руке он сжимал тот самый молоток. Ситуация внезапно вышла из-под контроля.
Он схватил Ирину за руку, затем его рука с молотком резко взметнулась вверх, будто он собирался нанести удар. На секунду время словно замерло, и в этой замершей тишине раздался звук, когда Вальтер молниеносно схватил руку Клыка и с ужасающей силой вывернул её. Запястье выдало чуть слышный хруст, в то время как Вальтер буквально прижал Клыка к стене, применив прием, который обхватывал шею нападавшего.
То, что было на мгновение агрессией, внезапно сменилось страхом. Глаза Клыка наполнились паникой, и он заскулил, его голос был жалким и слабым:
– Отпусти, отпусти меня… Ты не знаешь, что она за женщина, она ведьма во плоти, с ней надо покончить!
Ирина, сжавшись от ужаса, старалась сохранять самообладание, хотя её душа наполнялась страхом и непониманием. Кто эта женщина, о которой говорил Клык? Что за бред он нес? Вальтер, держа Клыка на расстоянии вытянутой руки, вглядывался в его лицо с явным отвращением.
– Молчи, ты не в себе, – прорычал Вальтер, усиливая давление на захват, заставляя Клыка обреченно вздыхать и кашлять.
Вальтер не ослаблял хватку, несмотря на попытки сопротивления со стороны Клыка. В его сжатой руке чувствовалось напряжение, но опыт и тренированная сила позволяли ему сохранять контроль. Шея нападавшего дрожала под его рукой, словно пытаясь освободиться от железного захвата, но Вальтер оставался непоколебимым, его лицо выражало лишь безжалостное решимость. Клык, в свою очередь, из последних сил пытался сопротивляться. Его пальцы сжимались в кулаки, а лицо искажалось от боли и усилий. Он выглядел отчаянным, словно пытался выбраться из ловушки, в которую попал, но его усилия были напрасны. Вальтер не собирался отпускать его до тех пор, пока не убедится, что угрозы больше нет.
Тем временем Ирина стояла в стороне, смотря на происходящее с изумлением и тревогой. Её сердце билось так быстро, что ей казалось, будто оно сорвётся с места. Она хотела было вмешаться, помочь, но понимала, что её силы могут быть недостаточными, а вмешательство может только усугубить ситуацию. Так что она осталась в стороне, сжимая руки в кулаки, и наблюдала, как Вальтер справляется с ситуацией. Последние усилия Клыка оказались напрасными. Постепенно его сопротивление начало ослабевать, его движения стали медленными и неуверенными. И наконец, внезапно, он обмяк и чуть не упал на пол. Вальтер чудом успел подхватить его, не потеряв при этом баланса. В его руках Клык выглядел как мешок, лишённый всякой силы и воли.
Ирина почувствовала облегчение, увидев, что опасность миновала. С неприятным стуком, который нарушил гробовую тишину, Вальтер опустил обмякшее тело Клыка на пол. Он чертыхнулся, приходя в себя после недавней схватки, и затем осторожно обвёл взглядом мрачное помещение, пытаясь оценить, на каком этаже они оказались.
– На каком мы этаже? – шепотом, едва слышно, спросил он Ирину, сверля её вопросительным взглядом. Он внимательно наблюдал за её реакцией, словно от её ответа зависел их дальнейший план действий.
– Должны быть на двенадцатом, если я не ошиблась, когда считала, – так же шепотом ответила Ирина, её голос дрожал от накопившегося стресса и страха. Она почувствовала, как её собственное дыхание стало тяжелым, словно каждый вдох был тяжелой работой.
– Попробуем заночевать на этом этаже, найдем место для ночлега, – продолжил он, его голос звучал тихо, но уверенно в смолкающем эхе их шагов.
Ирина, едва различая его силуэт в плотной тьме, заметила кивок, который означал, что нужно следовать за Вальтером. Её глаза понемногу привыкали к темноте, но всё равно каждый шаг был полон неопределенности. Она ощутила, как малыш в слинге прижался к ней покрепче, инстинктивно чувствуя напряжение момента. Они стояли на лестничной площадке, где массивная противопожарная дверь резко отделяла лестницу от остальных помещений этажа. Дверь казалась неприступной барьером, ведущим в неизведанные территории, которые в эти темные времена могли быть чем угодно.
Вальтер остановился на мгновение перед тем, как открыть дверь. Он проверил дыхание Клыка, положив руку близко к его носу, почувствовав медленный и тяжелый ритм дыхания. Дыхание Клыка, тягучее и неровное, говорило о его слабом состоянии после схватки. Убедившись, что Клык находится в бессознательном состоянии и не представляет угрозы, Вальтер медленно повернул ручку двери. Дверь скрипнула при открывании, и звук скрипа пронзил тишину этажа, наполнив его неприятным звуком.
Ирина последовала за ним внутрь, чувствуя каждый вдох и выдох, каждый шаг, который отделял её от непредсказуемости за дверью. Её взгляд устремился к Вальтеру, который был единственным источником ориентации в этом мрачном лабиринте. Как только они оба оказались внутри, Вальтер тихо закрыл дверь, оставляя за порогом мрачную пустоту лестничных пролетов. Перед ними открывались новые пространства этажа, которые обещали хоть небольшое убежище на ночь.
***
Перед ними тянулся длинный коридор, который, казалось, протягивался в бесконечность. Его конец терялся где-то в дальнем мраке, а слабый свет, который проникал сквозь загрязнённые окна, создавал на полу коридора узоры из теней и света. Вальтер осторожно вступил в коридор, ведомый своим чутьем и опытом. Ирина последовала за ним, чувствуя под ногами разбросанные листы бумаги разных форматов. Шелест бумаги под её шагами казался неестественно громким в этой глубокой тишине. Тонкие полосы газет с мертвенно-бледными заголовками и выцветшими фотографиями напоминали о мире, который уже никогда не вернется.
Вдоль стен располагались диваны, их искусственная кожаная обивка местами была потертой и порванной. Сиденья словно глухо смотрели на новых посетителей, напоминая о былой роскоши и комфорте, которыми когда-то дорожили. Вдоль коридора чередовались двери – входы в офисные помещения. Они были закрыты, некоторые приоткрыты, но все из них скрывали за собой тайны былых дней. Многие двери были обозначены выцветшими табличками с названиями компаний и должностями, чьи владельцы давно покинули эти стены.
Вальтер и Ирина остановились у одной из таких дверей, на которой красовалась наклейка с логотипом некой корпорации. Вальтер аккуратно толкнул дверь, и она поддалась с тихим скрипом. Они вошли в помещение, которое, судя по всему, было офисом менеджера – кабинетом с видом на город, где когда-то царили суета, деловые встречи и переговоры. Здесь также встретили их следы былого офисного мира – пустые рамки на стенах, где висели календари с важными датами и фотографии корпоративных мероприятий. Разбросанные по полу исписанные листки, иссушенные растения в углах и пустой кулер для воды, который, казалось, до сих пор ждал, чтобы им воспользовались.
Офисное помещение, куда они вошли, было с достаточно просторным интерьером, который наверняка принадлежал ранее какому-то высокопоставленному менеджеру или руководителю крупного звена. Центральное место в офисе занимал большой, элегантный стол из темного дерева. Он был массивным и внушительным, подчеркивая статус его владельца. На столе все еще лежали разбросанные бумаги, несколько ручек и пыльный телефон, как молчаливые свидетели былой офисной жизни. Позади стола, у большого окна, стояло кожаное кресло. Оно выглядело дорого и удобно, словно приглашая усталого путника на мгновение отдохнуть. По бокам от входной двери, на противоположных стенах, располагались встроенные шкафы, теперь пустующие, с открытыми дверцами. Какие-то папки и документы все еще находились на полках, некоторые из них обвисли или были сломан.
Вальтер сразу принялся к действиям, готовя помещение к ночлегу. Он подвинул стол к стене, освободив пространство в центре комнаты для удобства и комфорта. Затем он проверил окна, чтобы убедиться, что они достаточно закрыты и не пропускают холодный ветер. После этого начал раскладывать их немногочисленные вещи так, чтобы создать удобное и относительно уютное место для отдыха.
Между тем Ирина, держа на руках неспящего Даниила, подошла к окну. С двенадцатого этажа открывался вид на городской пейзаж под покровом ночи. На некотором расстоянии она увидела здание туберкулезного диспансера, о котором ранее упоминал Клык. Его силуэт выделялся на фоне остального пейзажа, вызывая у Ирины смешанные чувства. "Надо же," – подумала она, оглядывая мрачные контуры диспансера, которые в сумерках казались еще более зловещими.
После того как Вальтер завершил подготовку помещения к ночлегу и убедился в безопасности, Ирина принялась готовить спальное место для себя и своего сына Даниила. Она нашла удобный угол комнаты, где стены казались чуть более защищенными от сквозняков, которые иногда проникали сквозь щели в окнах. Тщательно разложив спальный мешок, Ирина уложила в него Даниила, стараясь не раздевать его слишком сильно, учитывая прохладу помещения. Воздух в офисе был свежим и чуть зябким, что заставляло дрожать, если сидеть на месте без движения. Она обернула малыша дополнительным слоем одеяла, чтобы тепло его тела сохранилось на протяжении ночи.
Затем Ирина принялась доставать из своего рюкзака необходимые вещи: бутылки с водой, консервные банки, которые она собралась употребить на ужин, и несколько игрушек для Даниила, чтобы малыш мог занять себя перед сном. Среди игрушек были деревянные кубики, которые Даниил обожал. Он сразу же схватил их и начал увлеченно строить маленькие башни, сопровождая свою игру веселым агуканьем.
Вальтер, между тем, устроил себе место для отдыха рядом. У него не было спального мешка, поэтому он придумал альтернативное решение. Он нашел в офисе большую доску для рисования маркерами, которую, вероятно, ранее использовали для презентаций или мозговых штурмов. Теперь она служила ему подобием кровати. Вальтер уложил доску на пол и, распростершись на ней, постарался сделать себе как можно более комфортное ложе, используя свою куртку в качестве подушки.
Закончив приготовления, Ирина знала, что перед сном необходимо покормит сына и провести ему гигиенические процедуры. Она повернулась к Вальтеру, который молча сидел, прислушиваясь к звукам ночи, что долетали из-за закрытых окон.
– Можно попросить… вас? – начала Ирина, пытаясь выбрать слова так, чтобы не звучать слишком навязчиво. Она мягко указала рукой на Даниила, словно в объяснение своей просьбы.
Вальтер, кивнув, молча встал. Он взял свой фонарик со стола, и направился к выходу из комнаты. Подойдя к двери, он остановился в проеме, обернулся к Ирине и тихо сказал:
– Пойду осмотрюсь дальше по коридору, затем проверю его – имея в виду Клыка, которого они оставили недалеко от своего укрытия.
Оставшись одна, Ирина аккуратно положила Даниила на ровно уложенное одеяло на полу. Она достала из своего рюкзака необходимые принадлежности: влажные салфетки, чистую пеленку, небольшой запас детского крема, который мог пригодиться в случае раздражения кожи. Мягко разговаривая с Даниилом, чтобы успокоить его перед сном, Ирина аккуратно провела влажной салфеткой по его нежной коже, уделяя внимание каждому складочке. Она заменила его подгузник, убедившись, что он сухой и комфортный, и нежно нанесла тонкий слой крема там, где это было необходимо.
После завершения гигиенических процедур Ирина одела Даниила в теплую пижаму, которая слегка пахла домом, чем-то чистым и знакомым, что в моменты такие как эти казалось бесценным. Потом она взяла малыша Даниила на руки, чтобы покормить его перед сном.
Теплый свет фонарика Ирины, которая она заранее поставила на дубовый стол, мягко освещал помещение, создавая уютную атмосферу. Ирина устроилась поудобнее на полу, облокотившись спиной о стену. Она прижала Даниила к груди, и он сразу же прильнул к ней, инстинктивно ища утешение и пищу. В это время Ирина позволила своим мыслям отвлечься от непосредственной опасности и тревог, которые наполняли последние дни. Она размышляла о будущем, о том, какие испытания еще предстоит преодолеть. Даниил же, поев, медленно начал расслабляться, его маленькое тело становилось все более мягким и спокойным в объятиях матери. Ирина аккуратно трогала пальцами по его спинке, успокаивая и убаюкивая его. После того как Даниил заснул, Ирина осторожно положила его обратно в спальный мешок, убедившись, что он уютно и тепло устроен на ночь.
***
После того как Ирина завершила все необходимые процедуры для Даниила и уложила его спать, она осознала, что сама не ела весь день. Усталость и непрекращающееся напряжение от постоянной бдительности отодвигали голод на задний план, но теперь, когда они нашли относительное убежище и можно было немного расслабиться, её желудок напомнил о себе с неприятной остротой.
Ирина взяла консервные банки, которые она заранее приготовила. Первую банку она открыла с некоторым трудом, ведь открывашка была старой и ржавой, и каждое движение требовало усилий. Содержимое банки – тушеная говядина с фасолью – не выглядело особо аппетитно, но в условиях выживания каждый кусок пищи был на вес золота.
Взглянув на вторую банку, которую она механически достала, Ирина задумалась. Она чувствовала, что одной банки ей было бы вполне достаточно для утоления голода, но затем её взгляд упал на Вальтера, который вернулся после осмотра коридоров и сидел угрюмо в стороне. Он и Клык шли налегке, без какой-либо провизии, и этот жест мог стать выражением благодарности за его защиту от напавшего на неё Клыка.
Не колеблясь, Ирина поднялась, подошла к Вальтеру и протянула ему банку:
– Вы тоже должны поесть, – сказала она тихо. Вальтер посмотрел на банку, затем на Ирину, и его лицо, обычно такое суровое и закрытое, на мгновение смягчилось.
– Спасибо, – пробормотал он и принял банку. Вальтер открыл её с небольшим усилием и начал есть прямо из банки, ведь столовые приборы были роскошью, о которой здесь не могло быть и речи. Ирина взяла свою банку, и они оба стали ужинать, молча наслаждаясь простым, но ценным ужином.
После того как Вальтер и Ирина закончили свой ужин, наступила пауза, наполненная тяжелой тишиной. Они сидели, каждый погруженный в свои мысли, обрабатывая события дня и неизбежные реалии их текущего положения. Свет фонарика, слабо мерцавший в углу комнаты, бросал на стены длинные тени, которые казались какими-то зловещими предзнаменованиями. Воздух был прохладным и немного влажным, и каждый вздох звучал громче, чем обычно.
Спустя минут десять, Вальтер первым нарушил молчание. Его голос звучал тихо, но каждое слово ударяло по тишине как молот:
– Его нет, я не нашёл его на месте. Поднимался вверх на несколько этажей и вниз, но его нигде нет.
Эти слова, произнесенные так спокойно, вызвали у Ирины внезапный приступ тревоги. Холодный липкий пот выступил на её лбу, и пища в её желудке вдруг показалась тяжелым камнем, затрудняющим дыхание.
– Как это нет его нет? – её голос дрожал, когда она переспросила, едва сдерживая панику. – Ведь он лежал там без сил.
Вальтер махнул рукой, его лицо оставалось невозмутимым, хотя глаза выдавали следы усталости от непрекращающегося напряжения:
– Исчез, словно корабль в тумане. Может пришёл в себя и убежал, кто его знает. Ещё придет, – его слова были лишены всякой уверенности, скорее, это было простое констатирование факта.
