Также Н. П. Иванов четко разграничивал международное публичное право и международное частное право.
Н. П. Иванов, оценивая значение международных договоров европейских государств в области международного частного права, выражал надежду на то, что «посредством трактатов между отдельными государствами: мало-помалу образуется даже единое частное гражданское право Европы: которое является жизненною потребностью европейской гражданственности»[87 - Там же. С.54—55.]. Таким образом, Н. П. Иванов предвосхитил будущие тенденции к унификации и гармонизации частного права в Европе, которые нашли свое выражение в XX веке.
Инициатива в изучении международного частного права в России, в разработке его основных положений часто связывается с именем крупного отечественного правоведа-международника Ф. Ф. Мартенса. Более того, сам Ф. Ф. Мартенс дал основание для такого суждения, заявив в 1883 году в Предисловии к изданию второго тома своего «Современного международного права цивилизованных народов»: «В первый раз излагаются в этом томе, на русском языке, международное частное и уголовное право»[88 - Мартенс Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. – СПб.: типография А. Бенке, 1883. Т. II. С. 3.].
Ф. Ф. Мартенс во втором томе «Современного международного права цивилизованных народов» заявляет, что интересы международного общения предопределяют допущение действия иностранного права на территории отечественного государства[89 - См.: Толстых В. Л. Указ. соч. С. 15.]. Под международным частным правом Мартенс понимал совокупность юридических норм, определяющих применение к данному правоотношению права или закона отечественного или иностранного государства, то есть только коллизионные нормы.
К. Малышев подробно разрабатывал проблему межобластных коллизий и проводил чёткую грань между ними и коллизиями международными[90 - См.: Кичигина И. Л. Коллизии в международном частном праве: метод регулирования //Вестник Московского университета. Серия 11. 1987. №6. С. 82.]. Кроме того, Малышев изучал конструкцию коллизионной нормы и считал, что структуру коллизионной нормы определяет характеристика отношения.
Л. А. Лунц отмечает, что если Малышев был крупнейшим исследователем в области межобластных коллизий, то М. И. Брун являлся одним из наиболее видных учёных по вопросам международных коллизий[91 - См.: Лунц Л. А. Указ. соч. С. 152.]. М. И. Брун считал, что коллизионное право имеет цивилистический и национальный характер, но не международный.
В 1909 году Б. Э. Нольде написал работу «Очерк международного частного права», где он попытался создать свод русских коллизионных норм.
В период существования СССР марксистско-ленинистская идеология воздействовала на международное частное право, но это влияние было крайне незначительным в области коллизионного права. Учёные продолжали отстаивать различные точки зрения.
А. Н. Макаров считал, что коллизионное право нужно разделять на коллизионное международное и коллизионное государственное право.
А. Н. Макаров, В. Н. Дурденевский, Г. Е. Вилков, Д. Ф. Рамзайцев, Б. Э. Нольде занимались вопросами кодификации. Их труды признаны как в отечественной науке, так и за рубежом.
А. Н. Жильцов и А. И. Муранов выделяют три этапа кодификаций в международном частном праве различных стран[92 - См.: Жильцов А. И., Муранов А. И. Национальные кодификации в современном международном частном праве. Тенденции и противоречия в его развитии на пороге третьего тысячелетия / Международное частное право: Иностранное законодательство. – М.: Статут, 2001. С. 30—32.]:
– со середины XIX века по 60-е годы XX века;
– с начала 60-х до конца 70-х годов;
– с конца 70-х по настоящее время.
Несмотря на то, что на первом этапе российская практика и особенно доктрина в этой сфере переживали процесс быстрого развития, в целом этот этап кодификации «проявился в России очень слабо»[93 - Там же. С. 30.].
В СССР впервые коллизионные нормы появляются на втором этапе – 1961 год – Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик[94 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1961. №50. Ст. 525.]; 1968 год – появляется коллизионное регулирование в Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье[95 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1968. №27. Ст. 241.].
На третьем этапе, в конце 70-х – начале 80-х годов были внесены изменения в некоторые внутренние источники международного частного права в СССР, а затем в Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1991[96 - Ведомости Верховного Совета СССР. 1991. №26. Ст. 733.] года был включён новый раздел о коллизионном регулировании. В 90-х годах в России появилось очень большое количество новых источников международного частного права, но итогом стала разрозненность регулирования.
26 ноября 2001 года был принят раздел VI ГК РФ «Международное частное право», в котором большинство норм являются коллизионными.
Подводя итог сказанному, следует отметить, что все научные доктрины, как отечественные, так и зарубежные, в той или иной степени оказывали влияние на формирование учения о коллизионных нормах, поскольку именно коллизионные нормы и вопросы коллизий законов являются центральными категориями международного частного права
§2. Понятие и виды коллизий в национальном и международном частном праве.
Центральной категорией международного частного права является понятие «коллизия законов»[97 - См.: Кичигина И. Л. Указ. соч. С. 79.]. «Коллизия» – слово, происходящее от латинского collisio, означающего столкновение. Термин «коллизия» («конфликт законов») предполагает, что «законы различных государств сталкиваются друг с другом, когда возникает вопрос об их применении к одному и тому же правоотношению»[98 - Bar L. Theory and Practice of International Private Law. Hanover, 1889. §1. P 7.]. В юридическом смысле имеется в виду расхождение между отдельными законами одного государства или противоречий законов различных государств[99 - См.: Словарь иностранных слов. М., 1989. С. 241.]. Некоторые авторы указывают на недопустимость употребления термина «конфликт законов»: «спор может быть рассмотрен в различных странах, и решения могут быть вынесены в разных странах, но при этом такие решения должны быть одинаково справедливыми, независимо от места их вынесения, если же решения будут различными, то одно из них неправильно»[100 - Bar L. Op. cit. P 7.].
На сегодняшний день в юридической науке не сложилось единого представления о коллизиях. М. В. Баглай называет коллизиями противоречия между нормами[101 - См.: Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. – М.: Норма, 1999. С. 260.], С. С. Алексеев – столкновение актов в связи с их действием на той или иной территории, с компетенцией правотворческих органов и временем издания актов[102 - См.: Алексеев С. С. Государство и право: начальный курс. – М.: Юрид. лит., 1993. С. 76.].
Следует не согласиться с высказыванием Т. Бендевского, согласно которому «если коллизионные нормы „заинтересованных“ государств, вовлеченных в определенные частноправовые отношения, принимают одинаковую привязку, то в этом случае отсутствуют какие-либо противоречия при определении применимого права, а значит, и отсутствует коллизия законов»[103 - Бендевский Т. Международное частное право. – М.: Статут, 2005. С. 185—186.]. В данном случае можно говорить только об отсутствии коллизии коллизионных норм, но нельзя делать вывод, что коллизия материального права «вовлеченных» государств также отсутствует.
Пониманию сущности коллизии права может помочь анализ следующего примера.
Гражданин Германии, проживающий на территории Российской Федерации, оставляет завещание, по которому лишает доли в наследственном имуществе свою супругу. После его смерти супруга обращается в суд Российской Федерации, оспаривая действительность части завещания. Обосновывая свои требования, истица ссылается на факт игнорирования обязательной доли, на которую она имеет право.
Суд Российской Федерации, рассматривая данный иск, может применить либо материальное право Российской Федерации, либо материальное право ФРГ. Обе правовые системы предусматривают регулирование обязательной доли в наследственном имуществе, но размер наследственной доли определяется по-разному. В соответствии с гражданским законодательством РФ обязательная доля составляет не менее половины той доли, которая причиталась бы наследнику по закону; а по законодательству ФРГ она равна ? части всего наследственного имущества[104 - См.: Федосеева Г. Ю. Международное частное право. – М.: Эксмо, 2005. С. 19—20.]. Таким образом, одинаковое фактическое обстоятельство может иметь разное регулирование в зависимости от применимой правовой системы.
Говоря о коллизии в международном частном праве, подразумевают необходимость выбора именно права определенного государства, а не отдельной нормы, так как любая норма вне своей правовой системы теряет первоначальный смысл.
«Коллизия возникает не по причине большого количества законов, которые могут быть применены в отдельном случае, а тогда, когда законы разных государств, различающиеся между собой, претендуют на исключительное регулирование одного и того же отношения»[105 - Bar L. Op. cit. P 7.]. Таким образом, коллизия права обусловлена следующими причинами: различным содержанием права разных государств, с которыми отношение связано, возможностью применения иностранного права и наличием иностранного элемента в частноправовом отношении.
В праве и судебной практике различных государств выделяют несколько подходов к применению иностранного права.
В большинстве государств «общего права» право иностранного государства, которое коллизионная норма утверждает в качестве применимого, рассматривается как факт, а не как право.
Так, в Англии суд выполняет пассивную роль, а все бремя доказывания права иностранного государства, применимого в соответствии с коллизионной нормой, возлагается на одну из сторон правоотношения, которая обязана представить доказательства содержания иностранного права.
Если данная сторона не настаивает на этом, или если различия между иностранным и английским правом не доказаны в достаточной степени, то суд может принять решение в соответствии с английским правом, даже если спор имеет исключительную связь с каким-либо иностранным государством[106 - См.: Бендевский Т. Указ. соч. С. 215.].
Т. Бендевский отмечает, что в США суд при подтверждении иностранного права может пользоваться любыми источниками – независимо от того, представлены они данной стороной или нет. Данное положение указывает на то, что в современном праве США применимое иностранное право рассматривается как право, а не как факт. Суд не ограничивается доказательствами, представленными сторонами[107 - См.: там же. С. 217.].
В большинстве государств иностранное право рассматривается как право, содержание которого обязан подтвердить суд, уполномоченный регулировать частноправовые отношения с иностранным элементом.
В Российской Федерации исходя из смысла статьи 1186 Гражданского кодекса РФ[108 - СЗ РФ от 5 декабря 2004. №32. Ст. 3301. Далее – ГК РФ.], статьи 14 Арбитражного процессуального кодекса РФ[109 - СЗ РФ от 29 июля 2002. №30. Ст. 3012. Далее – АПК РФ.] и пункта 5 статьи 11 Гражданского процессуального кодекса РФ[110 - СЗ РФ от 18 ноября 2002. №46. Ст. 4532. Далее – ГПК РФ.] можно говорить о возможности применения иностранного права на территории РФ.
В правовой литературе и законодательстве наряду с термином «иностранный элемент» также встречается понятие «международный элемент»[111 - См.: Бендевский Т. Указ. соч. С. 187.]. Т. Варади отмечает, что «если рассматривать конкретное правоотношение с позиции органа одного из государств, то в этом случае нельзя не отметить, что данные отношения, помимо внутренних (национальных) характеристик, элементов, будут содержать и иностранный элемент. Если же рассматривать данный пример не с точки зрения конкретного государства, а в общем плане, то можно прийти к выводу, что эти отношения имеют международные характеристики, содержат международный элемент»[112 - Цит. по: там же.].
Однако, международное частное право не является международным, то есть наднациональным правом. Поэтому более целесообразным представляется использовать термин «иностранный элемент». В тех случаях, когда используется выражение «международный элемент», следует принимать во внимание отличие этого выражения от аналогичного, используемого в рамках международного публичного права.
Понятие «иностранный элемент» не простое и не однозначное. В отечественной доктрине международного частного права утверждается, что иностранный элемент, осложняющий имущественные и личные неимущественные отношения гражданско-правового характера, являющиеся предметом международного частного права, выступает в трех формах:
1) объект таких правоотношений находится на территории иностранного государства (например, наследственное имущество – недвижимость – находится за рубежом);
2) субъекты таких правоотношений имеют различную государственную принадлежность (например, торговые фирмы, заключающие международный коммерческий контракт, созданы и расположены в разных государствах);
3) юридический факт, лежащий в основе возникновения таких правоотношений, имел место на территории иностранного государства (например, заключение внешнеэкономической сделки, составление завещания, причинение вреда имели место за рубежом[113 - См.: Богуславский М. М. Указ. соч. С.20.].
Советские ученые И. С. Перетерский и С. Б. Крылов не использовали понятие «иностранный элемент». Они полагали, что гражданско-правовое отношение должно быть признано международным при наличии одного из следующих признаков: 1) в правоотношении участвует иностранец или обе стороны правоотношения – иностранцы; 2) правоотношение связано с территорией двух (или нескольких) государств[114 - См.: Перетерский И. С., Крылов С. Б. Международное частное право. – М., 1959. С. 9.].
Также избегает использования понятия «иностранный элемент» при определении предмета международного частного права В. В. Гаврилов: «предмет регулирования международного частного права составляют международные немежгосударственные отношения невластного характера»[115 - Гаврилов В. В. Международное частное право. Общая часть. – Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1997. С. 7.].
Профессор М. Н. Кузнецов отмечает, что в реальных отношениях, возникающих в сфере международного частного права, наряду с известными элементами правоотношения, появляется некая новая сущность, которая меняет социальную окраску ранее известного имущественного или личного неимущественного отношения и дает в связи с этим новое представление о структуре правоотношения как такового. Сам «иностранный элемент» автор определяет как производную иной правовой системы сущность, придающую данному отношению качественно новую социальную окраску[116 - См.: Кузнецов М. Н. Некоторые особенности развития международного частного права // Советский журнал международного права. 1991. №1. С. 24—25.].
По мнению профессора А. А. Рубанова[117 - См.: Рубанов А. А. Указ. соч. С. 91—93.], иностранный элемент – не элемент правоотношения, вернее было бы говорить об иностранных характеристиках отношения, которые объединяются в две группы применительно к двум структурным элементам общественного отношения – участникам и деятельности. Справедливым представляется утверждение профессора А. А. Рубанова о том, что структура правоотношения не может вместить какие-либо иностранные элементы, ибо иностранные характеристики не являются элементами отношения, не входят в его структуру, а лишь указывают на внешние связи с другими общественными отношениями[118 - См.: Рубанов А. А. Имущественные отношения в международном частном праве // Правоведение. 1982. №6. С. 32.].
Представляется обоснованным мнение профессора А. А. Рубанова. Так же, как «юридическому факту, имеющему место за границей» нельзя придавать более широкое значение, поскольку такое значение выйдет за рамки понятия «юридического факта», установленного национальной правовой системой, так нельзя и говорить о наличии особого элемента в отношениях, регулируемых международным частным правом, поскольку это будет противоречить общему учению о структуре правоотношения.
Иностранный элемент (характеристика) является сигналом к выведению конкретного правоотношения из сферы регулирования одного правопорядка и к возникновению коллизии, когда несколько правопорядков претендуют на роль правового регулятора. Вместе с тем иностранный элемент не представляет собой отдельного структурного элемента общественного отношения.
Г. Ю. Федосеева отмечает, что «основанием возникновения коллизии права является наличие иностранного элемента, существование которого в гражданском правоотношении заставляет делать выбор между правовой системой, в которой рассматривается спор, и правовой системой, к которой принадлежит иностранный элемент»[119 - Федосеева Г. Ю. Указ. соч. С. 22.]. Следует отметить, что далеко не всегда на регулирование отношения претендуют только две правовых системы, и, следовательно, «иностранных элементов» может быть несколько. Таким образом, можно говорить о выборе между правовой системой, в которой рассматривается спор, и правовой системой, к которой принадлежит иностранный элемент, а также о выборе между двумя и более правовыми системами, к которым принадлежат иностранные элементы.
Возникновению коллизий также способствует то, что законы каждого государства имеют двоякое действие:
– территориальное действие, то есть действие на всей территории государства по отношению ко всем лицам, находящимся на этой территории, независимо от их гражданства;
– экстерриториальное действие, то есть действие в отношении лиц данного государства, даже находящихся заграницей.
Г. Ю. Федосеева отмечает, что коллизия права обусловлена не только наличием разных по содержанию правовых норм, регулирующих одинаковые фактические отношения, но и существованием разных квалификаций терминологически совпадающих понятий. Так всем правовым системам мира известны такие категории, как «недвижимость», «исковая давность», «форма заключения брака», «момент заключения договора» и другие. При этом юридическое содержание, вложенное в эти термины, в разных государствах может различаться. Например, и по праву Англии, и по праву Франции для вступления в брак необходимо согласие родителей для детей в возрасте до 21 года. Однако по праву Англии согласие родителей относится к форме заключения брака, а по праву Франции это согласие считается материальным условием[120 - См.: Федосеева Г. Ю. Указ. соч. С. 20—21.]. Но если речь идет о различном содержании правовых категорий в материальном праве разных государств, то нельзя говорить, что это приводит к коллизиям, так как после выбора правовой системы юридические категории будут иметь то содержание, какое они имеют в избранной для применения правовой системе. Если говорить о разном содержании правовых категорий, закрепленных в коллизионных нормах различных государств, то имеет место конфликт квалификаций который разрешается по несколько иным правилам, чем используемые при выборе применимого права.
Коллизионное или, как его иногда называют, конфликтное право, на пороге третьего тысячелетия действительно оправдывает свое название, причем даже на уровне своего наименования: для него характерно наличие большого количества конфликтов между различными тенденциями, взглядами, подходами и устремлениями. Можно выделить основные проблемные моменты, связанные с правовыми коллизиями.
Коллизионная проблема – проблема выбора права, подлежащего применению к тому или иному правоотношению, – типична, прежде всего, для международного частного права. Если в других отраслях права вопросы коллизии законов имеют второстепенное значение, то здесь именно коллизионная проблема, а также её устранение составляют основное содержание этой правовой отрасли (в ряде стран международное частное право называют коллизионным правом[121 - См.: Богуславский М. М. Международное частное право. – М.: Международные отношения, 1993. С. 75.]).
Однако этим ёмким понятием охватываются различные по своей сути явления: коллизии могут возникать между законами разных государств, между законами одного государства, между законами и правовыми обычаями и т. д. Иногда к коллизиям относят и вопрос о том, суд какого государства должен рассматривать спор[122 - См.: Garrison M., Davis R., Reitzel J., Severance G. Op. cit. P.1217.].
Говоря о коллизиях в международном частном праве, большинство авторов имеют в виду международные коллизии, возникающие между национальными правовыми системами государств.
При этом выделяются положительные и отрицательные коллизии.
Положительная коллизия законов возникает тогда, когда в международном частном праве обоих заинтересованных государств предусмотрено право собственного регулирования конкретного гражданского правоотношения, связанного с этими государствами, то есть на регулирование отношения одновременно претендуют несколько правовых систем.
Отрицательная коллизия имеет место тогда, когда ни одна из правовых систем заинтересованных государств не претендует на регулирование отношения. Такую ситуацию также называют «принципом отсылки»[123 - Цит. по: Мандельштам А. Н. Указ. соч. С. 56.].
Исследователи отмечают противоречие между отрицательной коллизией и природой норм международного частного права. Еще Лаббэ указал, что законодатель, подчиняющий какое-либо отношение иностранному праву, имеет в виду не закон о компетенции, a материальное право[124 - Цит. по: там же. С. 57.]. «Мы никогда не применяем иностранного права во всей его совокупности, а только локализируем данное юридическое отношение в той или другой его области. Иностранную же норму международного частного права нельзя отнести к специальным, регулирующим данное отношение»[125 - Цит. по: Мандельштам А. Н. Указ. соч. С. 58.].
Однако, Бар выступал в защиту отрицательной коллизии: «Наш законодатель, говорит он, не может навязывать иностранному компетенции, от которой тот отказывается. Если государство А подчиняет наследование после своих подданных, живущих за границей, lex domicilii, то это значит, что оно для таких подданных не располагает материальными нормами наследования»[126 - Там же.]. Далее Бар приходит к выводу о возникновении абсолютного законодательного пробела, который может быть восполнен только путем применения lex fori государства А, т.е. принятием отсылки[127 - См.: там же.].
Несмотря на то, что некоторые коллизионные нормы частично регулируют отношения между сторонами, более целесообразным способом разрешения отрицательной коллизии представляется отсылка только к материальному праву государства, поскольку отношения, регулируемые коллизионными нормами, связаны не с существом спора, а с процессом выбора компетентного права. Кроме того, не обоснована обязанность правоприменителя принять отсылку. В данном случае следует говорить о праве принятия отсылки. Другим выходом из данной ситуации является применение гибкого коллизионного подхода – закона наиболее тесной связи.
А. И. Муранов выделяет «ложные» и «действительные» коллизии[128 - См.: Муранов А. И. К вопросу об «обходе закона» в международном частном праве // Московский журнал международного права. 1997. №3. С. 37.].
Коллизию законов можно определить как «действительную» тогда, когда каждый из коллидирующих законов может быть применен к правоотношению по причине наличия тесных и существенных связей между ним и конкретным составом этого правоотношения. Коллизия законов является «ложной» тогда, когда имеются тесные и существенные связи конкретного состава правоотношения только с одним из таких законов. Определение же природы коллизии является результатом многостороннего анализа ситуации и принятия во внимание многочисленных факторов, фигурирующих в правоотношении. Данные термины были впервые использованы американским юристом Д. Каверсом еще в 30-х годах XX века. Анализ коллизий законов с помощью этих категорий оказался очень плодотворным и получил широкое распространение не только в США[129 - См.: Муранов А. И. Указ. соч. С. 37.].
Существует тесная связь между «ложной» коллизией законов и «обходом закона». Поскольку обеспечение применения благоприятного иностранного закона заключается в искусственном создании фактического обстоятельства, фигурирующего в коллизионной привязке, то чем меньше будет его значимость и чем более тесными будут связи правоотношения с «обходимым законом», тем более «ложной» будет коллизия между этими двумя законами. Можно сказать, что лицо, желающее совершить «обход закона», намеренно создает «ложную» коллизию законов с целью обеспечить применение благоприятного для этого лица закона.
А. И. Муранов отмечает, что средством для создания «ложной» коллизии законов является коллизионная норма[130 - См.: там же.]. «При наличии коллизионной привязки к иностранной правовой системе традиционная коллизионная норма сама „освящает“ применение иностранного закона, так как содержание коллизионной привязки составляет саму сущность этой нормы, стремящейся к предсказуемости и четкости определения компетентного закона»[131 - Там же.].
Следует согласиться с А. И. Мурановым, что наиболее эффективным способом устранения «ложных» коллизий является применение закона наиболее тесной связи.
По мнению многих авторов, наряду с международными коллизиями следует рассматривать ещё внутренние коллизии. К национальным или внутренним коллизиям следует отнести следующие коллизии.
Во-первых, интерлокальные коллизии, возникающие, когда в каждой административно-территориальной единице одного государства действуют свои законы. Например, коллизионное право в США начало развиваться именно в связи с необходимостью разрешения внутренних коллизий – между законами штатов; но впоследствии к международным коллизиям применялись те же принципы, что и к коллизиям между штатами.
Савиньи (Savigny) считал, что интерлокальные коллизии возникли уже в то время, когда «отдельные провинции Римской империи, имевшие право устанавливать своё законодательство, не потеряли полностью это право и после объединения с Римской империей»[132 - F. C. von Savigny. Private International Law, and the Retrospective Operation of Statutes. London, 1880. P. 66.].
Западногерманский учёный О. Кан-Фройнд (Kahn Freund) различает два вида межобластных коллизий: коллизии в федеративных государствах и коллизии в унитарных государствах[133 - См.: Kahn-Freund O. General Problems of Private International Law. Leyden, 1976. P. 148.]. Венгерский юрист И. Саси (Szaszy) выделяет шесть типов коллизий: межобластные коллизии в персональных или реальных союзах; внутрифедеративные коллизии; коллизии между областями одного государства, обладающими автономной юрисдикцией (межпровинциальные); коллизии между областями, не обладающими автономной юрисдикцией; коллизии между законами аннексированной территории и законами аннексирующего государства; межколониальные коллизии (между законами колониальной власти и самими колониями) или коллизии между разными колониями одной колониальной державы[134 - См.: Szaszy I. Conflict of Laws in the Western, Socialist and Developing Countries. Budapest, 1974. P. 235.].
В науке международного частного права обосновывалась идентичность международных и межобластных коллизий. Так, Савиньи (Savigny) видел сходство обоих видов коллизий в том, «что и те, и другие возникают внутри определённой правовой общности: международные коллизии в международноправовой общности, и межобластные коллизии в политической общности (системе) государства. Последователями Савиньи в этом вопросе были Бар, Раапе, Нуссбаум, Вольф и др.»[135 - Кичигина И. Л. Указ. cоч. С. 81.].
В отечественной дореволюционной и советской науке международного частного права, в отличие от западных теоретиков, указывалось на необоснованность отождествления международных и межобластных коллизий. Большая заслуга в исследовании этой проблемы принадлежит К. Малышеву, который создал учение о межобластных коллизиях в России.[136 - См.: там же. С. 80—83.]
Во-вторых, интерперсональные коллизии, наличие которых связано с тем, что в большинстве развивающихся стран Азии и Африки наряду с общим гражданским законодательством действуют нормы обычного племенного и религиозного права, которые довольно часто вступают в коллизии как с нормами этого законодательства, так и между собой. Например, в некоторых странах Ближнего Востока к одной категории населения будет применяться мусульманское право, к лицам, не исповедующим ислам, будут применяться нормы тех религиозных общин, к которым они принадлежат, а к отношениям, не связанным с личным статутом или с семейно-брачными отношениями, будет применяться только гражданское законодательство страны независимо от принадлежности лиц к той или иной религии. Существенной чертой интерперсонального права является отсутствие его связи с какими-либо определёнными территориальными границами.[137 - См.: там же. С. 79.] Л. Бар (Bar) отмечает, что «определённые законы распространяют своё действие на лица везде»[138 - Bar L. Op. cit. P. 7.], независимо от территории.
В-третьих, интертемпоральные коллизии возникают, если в данной правовой системе по спорному вопросу существует несколько законодательных актов, изданных в разное время. Существенной чертой права является то, что оно не остаётся статичным, право постоянно развивается. Савиньи (Savigny) также отмечал, что «более того, каждое правоотношение обязательно возникает из юридических фактов, которые имели место в более или менее отдалённом промежутке времени. Но поскольку материальное право могло воспринять изменения во временном интервале между возникновением правоотношения и настоящим временем, то необходимо определить, с позиции какого времени мы должны выбрать норму, регулирующую правоотношение»[139 - F. C. von Savigny. Op. cit. P. 49.].
Представляется более обоснованным относить к коллизиям в международном частном праве также и внутренние (национальные) коллизии в случаях, когда регулированию подлежит отношение, осложненное иностранным элементом. В соответствии со статьёй 1188 Гражданского Кодекса РФ, если подлежит применению право страны, в которой действует несколько правовых систем, то применяется правовая система, определяемая в соответствии с правом той страны, если это невозможно, то применяется правовая система, с которой это отношение наиболее тесно связано. Например, если субъект племенного права является участником международных частноправовых отношений, то в рамках международного частного права, относительно одного правоотношения приходится решать две коллизионные проблемы: между правовыми системами данных стран и между племенным и общим гражданским правом одной из стран. Аналогичная схема имеет место и при наличии интерлокальных и интертемпоральных коллизий.
А. Н. Мандельштам выделял три вида внутренних коллизий: коллизии определяющих моментов, коллизии определяемых отношений, коллизии определяемых понятий[140 - См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч. С. 83.].
Под определяющими моментами подразумеваются понятия, которыми руководствуется законодатель при подчинении юридического отношения тому или другому территориальному праву. К ним относятся местонахождение, домицилий, национальность человека, центр деятельности юридического лица, место суда, местонахождение вещи и т. д. Возможно, что законы двух государств будут определять одинаково какое-нибудь отношение, например, по домицилю, и расходиться в воззрениях на сам домицилий[141 - См.: Мандельштам А. Н. Указ. соч. С. 84.].
Коллизии определяемых отношений возникают, когда два законодательства расходятся во взгляде на сущность самого юридического отношения.
Также, по мнению А. Н. Мандельштама, к внутренним коллизиям может привести различная трактовка так называемых «основных понятий»[142 - Там же. С. 85.], таких как понятия движимости и недвижимости, формы актов и т. д. Данный вид коллизий А. Н. Мандельштам называл «коллизиями определяемых понятий»[143 - Там же.].
Очевидно, что названные три вида внутренних коллизий являются тремя видами конфликта квалификаций. В настоящее время некоторые исследователи называют данное явление «скрытой коллизией»[144 - Бендевский Т. Указ. соч. С. 207.].
В. Л. Толстых выделяет еще один вид коллизий в международном частном праве – «мобильная коллизия»[145 - Толстых В. Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве. – М.: Спарк, 2002. С. 71.].
Мобильная коллизия возникает при изменении территориального положения элемента, лежащего в основе коллизионной привязки. В качестве примера В. Л. Толстых приводит следующую ситуацию. «Лицо, постоянно проживающее на территории РФ, заключает договор купли-продажи, в котором является продавцом. Затем это лицо меняет место жительства и к моменту возникновения спора постоянно проживает на территории Украины. Каким правом регулируется отношение купли-продажи в соответствии со ст. 1211 ГК РФ: российским или украинским?»[146 - Там же.].
Проблема мобильной коллизии очень важна и часто может возникать на практике.
Существуют три способа разрешения данной коллизии. Французский автор Пийе отмечал, что субъективное право, возникнув на территории одного государства, должно регулироваться правом этого государства, признаваться и защищаться в других государствах. Однако при этом не учитывается интерес государства, в котором локализовано отношение на момент спора. Кроме того, возможна ситуация, когда отношение тесно связано с территорией такого государства[147 - См.: Толстых В. Л. Коллизионное регулирование в международном частном праве. С. 71—72.].
Другим вариантом решения проблемы является применение по аналогии норм, регулирующих действие законе во времени, то есть мобильная коллизия должна разрешаться в пользу права государства, в котором было локализовано отношение на момент его возникновения. Однако если применить такую аналогию, возникнет ситуация, когда нормы права государства, где возникло отношение, устанавливают пределы действия иностранного права, что противоречит принципу невмешательства во внутренние дела другого государства.
Третий способ разрешения мобильной коллизии заключается в том, что в каждом конкретном случае следует устанавливать, с правом какого государства отношение наиболее тесно связано. В РФ возможность применения данного способа законодательно закреплена в части 2 ст. 1186 ГК РФ: «Если… невозможно определить право, подлежащее применению, применяется право страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано».
Несмотря на такие сложности при применении данного способа, как изучение всех фактических обстоятельств дела, а также риск судейского усмотрения, третий вариант разрешения мобильной коллизии представляется наиболее приемлемым.
Из классификации коллизионных норм, предложенной венгерским юристом И. Саси (Szaszy), можно выделит еще одну классификацию коллизий в международном частном праве.
И. Саси (Szaszy) выделяет коллизионные нормы первого, второго, третьего, четвёртого и пятого уровней[148 - См.: Szaszy I. Private International Law in the European People’s Democracies. P. 117.].
Коллизионные нормы первого уровня разрешают коллизии между гражданским, семейным и трудовым правом различных стран.
Коллизионные нормы второго уровня связаны с коллизией коллизионных норм «одинаковой природы»[149 - Ibid.] (например, когда возникает коллизия между двумя национальными коллизионными нормами разных государств, между двумя интерлокальными, интерперсональными или интертемпоральными коллизионными нормами). В данном случае возникает проблема – какую из двух коллидирующих норм должен применить суд.
О коллизионных нормах третьего уровня можно вести речь, когда «коллизия другой природы»[150 - Ibid.] пересекается с коллизией второго уровня (например, когда коллизия двух национальных коллизионных норм различных государств дополняется также интерлокальной или интертемпоральной коллизией).
«Можно выделить коллизионные нормы четвертого уровня, когда две, и пятого уровня, когда три коллизионные нормы различной природы сопутствуют коллизии второго уровня (например, когда коллизия двух национальных коллизионных норм различных государств связана с интерлокальной, интерперсональной и интертемпоральной коллизиями)»[151 - Ibid. P. 118.].
И. Саси (Szaszy) отмечает, что его разделение коллизионных норм на нормы первого, второго, третьего, четвёртого и пятого уровней не нашло одобрения в других странах, но, тем не менее, имеет важную практическую значимость[152 - См.: Szaszy I. Private International Law in the European People’s Democracies. P. 118.].
В соответствии с классификацией, предложенной И. Саси (Szaszy), одна и та же коллизионная норма может быть коллизионной нормой первого, второго, третьего, четвёртого и пятого уровней в зависимости от ситуации (в зависимости от наличия коллизий национальных коллизионных норм различных государств и интерперсональных, интерлокальных, интертемпоральных коллизий, что имеет место далеко не всегда). Следовательно, правильнее говорить не о коллизионных нормах первого, второго, третьего, четвёртого и пятого уровней, а о коллизиях первого, второго, третьего, четвёртого и пятого уровней.
Несмотря на то, что международное частное (коллизионное) право направлено на решение коллизионной проблемы, в том или ином виде коллизии всегда будут существовать.
По мнению некоторых исследователей, необходимо не просто определять с помощью коллизионных норм применимое право, но и учитывать, к каким последствиям это приведёт, какие материально-правовые нормы будут применены и будет ли конкретное правоотношение урегулировано наиболее разумно и справедливо[153 - См.: Кабатова Е. В. К вопросу о современных проблемах международного частного права //Государство и право. 2000. №8. С. 83.]. Таким образом, перед правоприменителем стоят две взаимосвязанных задачи: решение коллизионной проблемы и достижение справедливости и разумности.
