Странствующие в океане
Феликс Гараев
Что общего между одесситами-южанами и петербуржцами-северянами? И те и другие родом с портовых городов, которые способны навевать самые смелые мечты о странствиях в океане… Легендарный турбоход "Максим Горький", построенный на гамбургской верфи еще в 1969 году, как осколок советского прошлого сумел объединить в своем стальном брюхе тех, кто родился и вырос в Советском Союзе. Непутевые приключения в Стамбуле, окно в Европу и пересечение Атлантики позволят главному герою повествования Давиду Сафину ответить на главный вопрос: почему происходящее с ним лишь следствие нерешенных задач его предков…
Феликс Гараев
Странствующие в океане
Часть первая
Пролог
Если хотя бы раз в жизни вам доводилось ходить в море, знайте, это самое невероятное и увлекательное приключение, которое если и случается, то лишь однажды. Но давайте, все по порядку…
«Максим Горький» пойдет в рейс в начале августа. Эту возможность я оставил в качестве запасного варианта на случай, если моя авантюра – добраться до Святой Земли на попутках потерпит крах. Да, да, вы не ослышались дорогой читатель. Я намеревался совершить путешествие автостопом по Ближнему Востоку. Не знаю, на что я рассчитывал. Наверное, сбежать от собственных страхов на край света. И поскольку до отправки «Максима» было достаточно свободного времени, мы с отцом отправились в Крым. У каждого из нас был план. О моих намерениях вы уже осведомлены, но та задача, которую ставил перед собой отец, складывалась в следующую формулу – найти работу и остаться в Крыму. Было время, когда отец работал на Вертолетном заводе в «тридцать втором цеху». Этот цех специализировался на починках лопастей. В те годы, отца часто посылали в командировки по городам и странам ближнего зарубежья. Потом началась «перестройка» и «смутные девяностые» – работать на заводе стало не рентабельно в виду годовой задержки заработной платы. Чтобы кормить семью, отец занялся бизнесом, который рухнул в августе девяносто восьмого… Сейчас мы начинали новый этап в жизни и отец еще не терял надежду поймать удачу за хвост. Крым – райское место. А что если устроиться здесь мастером по починке вертолетных лопастей на одной из вертолетных площадок, коих в Крыму было предостаточно?
Поездом мы добрались до Симферополя, троллейбусом – до Алушты. Здесь мы провели несколько дней в поисках смыслов, а потом спустились в Ялту…
Деревушка Ялта
Ялта – красивое место. Берег обдувался морским и горным воздухом, который был насыщен ароматом морской соли и фитонцидами крымской сосны.
Американский писатель Марк Твен, побывавший в Ялте в 1867 год, писал: «Деревушка Ялта гнездится внизу амфитеатра, который, отступая от моря, понемногу подымается и переходит в крутую горную гряду. И, кажется, что деревушка эта тихо соскользнула сюда откуда-то сверху. В низине раскинулись парки и сады знати, в густой зелени то там, то тут сверкнет, словно яркий цветок, какой-нибудь дворец. Очень красивое место».
Мы арендовали тесную комнатушку неподалеку от автобусной станции. Пожилая женщина в очках Любовь Михайловна запросила символическую плату за жилье и рассказала, как Горбачев расколол СССР, тайно сговорившись с англосаксами. Вечером мы спустились на набережную и расположились напротив отеля «Мариино», – в свое время здесь останавливались Леся Украинка, Антон Чехов, Максим Горький и другие…
В небе послышался широкополосный шум, характеризуемый приближением вертолета. Хлопая лопастями, техническое устройство пролетело над нами и устремилось в сторону горы Ай-Петри.
Я мотнул головой в сторону удаляющегося вертолета и сказал:
– Значит, здесь в Ялте где-то есть вертолетная площадка.
– Возможно, – согласился отец.
– Можно разыскать ее и узнать по поводу работы.
Отец ничего не ответил. Он выпил пиво и стал ненавязчиво заводить знакомство с женщиной средних лет, что сидела рядом. Я понимал, будучи в разводе, ему не хватало заботы и внимания. Однако меня, как сына, это нисколько не утешало. Напротив, сильно раздражало…
Я вспомнил год раскола нашей семьи. Тот самый год, в августе которого случился дефолт. Бизнес отца стал нерентабельным, и мы оказались подвешенными над пропастью долговых обязательств. Долго рассказывать детали, впрочем, это неважно. Будучи не в состоянии реализовать свой потенциал в новых условиях капитализма, у отца начались проблемы в личной жизни. Хотя, в нашей семье и до того любовь была не частым гостем. Мама уже давно вела двойную игру, не видя в этом ничего предосудительного. Привычный мир сыпался на глазах, точно замок из песка. Я был разбит, рассеян и разочарован. Губительная семейная драма развела всех нас по разным комнатам, где каждый самостоятельно боролся за выживание. В комнате – по два человека. В одной – мать с сестренкой, в другой – я с отцом…
Чем глубже мы понимаем родителей, тем лучше познаем себя. Я наивно полагал, что отец все делает неправильно: глупо рассуждает, бесцельно расходует деньги и вечно сворачивает не туда. Я не замечал, как полностью копировал мать, упрекая и не позволяя ему оставаться самим собой. Мне хотелось видеть в нем сильного и состоятельного человека. Увы, он казался мне слабым и немощным. В течение нескольких дней в Крыму мы подтрунивали друг друга, и в конечном итоге, все вылилось в закономерную ссору.
Отец напомнил, мне:
– Ты думаешь, я простил тебя…?
– Ты, о чем? – не понял я.
– Тогда в кухне, семь лет назад…
Кухня в нашей квартире, напоминала бесконечное поле брани. И вместо готовки здесь часто слышался мат, выяснения отношений и бой посуды. Родители ругались по пустякам: за место в холодильнике, за право готовить первому и нерациональное использование воды в кране. В тот смутный период жизни для нашей семьи отец работал помощником автослесаря. Он выпивал, искренне стараясь заполнить душевную пустоту. Мама работала в киоске, продавала шампунь, мыло и зубные пасты. Я учился на втором курсе института. Однажды вечером они сильно повздорили. Кричали друг на друга, били посуду. Скандал медленно подходил к крайней фазе ссоры – рукоприкладству. Тогда у нас с отцом были крайне холодные отношения. Я плавился меж двух огней и не мог определиться с выбором – чью сторону принять… Окружающие внушали, мать – это святое и она всегда права. Но я, видел обратное, – разрушительную силу женской энергии. Мы часто становимся заложниками дурных отношений родителей. Отец был обижен на родителей – они не привили ему любовь, на жену – она его никогда не понимала, на меня – я оставался в стороне конфликта. Мама была обижена на своего отца – он оставил семью, когда ей было три, на мужа – за то, что обижал ее, на меня – за то, что я оставался нейтральным. В тот вечер моему терпению пришел конец. Домашние скандалы утомили меня, я потерял интерес к учебе, мне не хотелось жить.
Мне пришлось вмешаться в конфликт:
– Может, успокоишься уже?
– А пошел-ка ты…
Других слов он сказать не успел. Один удар, второй и третий… Отец был на полу. Затем я выставил его за дверь и разрыдался. Мать вызвала милицию. Отец провел в отделении до утра, а утром следующего дня, мы больше не общались…
***
Мы сидели там же у отеля «Мариино». День близился к закату.
– А разве у меня был выбор тогда? – спросил я отца.
– Я твой отец, сын!
– А ты был на моем месте из года в год, переживая ссоры, ругани и крики? Ты обижен на родителей и перекладываешь обиду на меня. Ты хоть раз спросил меня, хочу ли я слышать ваши ссоры? Нет! Ругаясь друг с другом, вы думали только о себе и об ущемленном самолюбии. Вам было наплевать на нас! На наши цели, мечты и устремления. Ты обижаешься на тот удар в кухне, а ты забыл, когда я был маленький и на багажнике твоей машины кто-то нацарапал звезду. Не спросив меня, вы за меня решили, что сделал это я. И вы меня ругали так сильно, что я плакал. Я говорил вам, это не я. А вы утверждали, что это я! Тогда в кухне, через меня к тебе вернулась твоя же агрессия. Я сожалею о содеянном, но тогда ты это заслужил. Так же, как мама заслужила одиночество…
– Я не помню случай с нацарапанной звездой.
– Зато я отчетливо помню.
– Это все она подстрекала.
– Почему ты поддавался на ее провокации? У тебя виноваты все кроме тебя…
Отец допил пиво и выбросил бутылку в урну. Он оставался спокойным, немногословным и задумчивым. Я не видел слез отца, потому что они были у него внутри…
Мы разошлись, как два боксера по разным углам ринга. Я никогда не знал отца, не знал его боли и не знал его мечты. А ведь мы знакомы с ним целых двадцать пять лет! Отсутствие фундамента способно обрушить любое здание, даже если с виду оно кажется крепким и устойчивым. Нас выбивало из колеи чувство несостоятельности. Отец не сумел реализовать себя в профессиональной сфере, потому и я постоянно испытывал страх перед будущим. Перспективы виделись мне туманными.
Нерешенные конфликты с родителями, порой, вынуждают нас идти на крайние меры. Ложное чувство самоутверждения способно приблизить нас к крайней опасной черте – «на грани жизни и смерти». И хорошо, если у вас есть ангел хранитель, который обязательно позаботится о вас и сбережет от бед и неудач. В противном случае, пеняйте на себя…
«Омега G»
Проснулся я рано. Неслышно поднялся с кровати, собрал вещи и вышел в сад. Меня встретило прекрасное ялтинское утро, сопровождаемое свежим морским воздухом и чириканьем дивных птиц. Приняв контрастный душ, я направился в порт…
«Омега G» – судно, регулярно отходило с периферийного морского порта Ялты в Стамбул ровно в шесть вечера. Стамбул – «Второй Рим» и плыть до него по Черному морю – три дня и две ночи. Билет стоил половину моих сбережений – сто сорок долларов. Я же решил поступить по-казански, напрямую обратиться к продававшей билеты женщине и сказать ей все как есть. Я рассказал ей о своем намерении добраться до Святой Земли через Турцию, Сирию и Ливан автостопом. Поделился, что мой бюджет ограничен и попросился на борт судна в качестве помощника капитана. Ну, или хотя бы в качестве помощника повара. Ирина Борисовна, так звали эту добрую женщину, дружелюбно рассмеялась.
– Вы путешествуете один?
– Хм… вообще то, с отцом.
– Я ничего не могу обещать. Наше судно не рейсовое, а туристическое. Экскурсионный маршрут включает в себя два дня в пути по морю, три дня в Стамбуле и обратно в Ялту. Люди платят, чтобы побывать Стамбул. Лично от меня зависит немного. Я лишь продаю билеты. Приходите вечером в 16:00 на пристань. Там и решим вашу задачу… А почему вы не хотите просто сплавать в Стамбул и вернуться обратно, к тому же питание на борту включено?
– Мне некуда возвращаться…
Это был вызов судьбы! В моем сердце поселились смежные чувства. Только сейчас, стоя на пороге очередной авантюры, я испытал сильное волнение. Что ждет меня в Стамбуле? Как оттуда добраться до Святой Земли? Ведь я никогда прежде не путешествовал автостопом. Где искать ночлег? Чем питаться? Как объясняться с людьми? А как же отец? Неужели уехать и ничего ему не сказать? Острая боль пронзила мне сердце. Я вернулся на набережную, где встретил отца…
***
Ближе к четырем часам вечера маршрутный автобус миновал гостиницу «Бристоль» и по узкой искривленной улице между частными домиками доехал до морского порта. На причале, на фоне синего моря красовалось небольшое судно «Омега G». Возле парадных дверей главного здания толпились люди, человек сорок – пассажиры и провожающие. Под ногами сновал облезлый пес и на правах хозяина то и дело незлобно полаивал на вновь прибывших туристов, после чего терял к ним всякий интерес, пристраивался возле дверей и с интересом наблюдал за окружающими. В толпе я разглядел Ирину Борисовну. Она помогала людям заполнять эмиграционные карты и таможенную декларацию. Дух приключений пронизывал каждую клетку моего организма. Я не знал точно, но верил, что попаду на судно. Возможно, и не бесплатно, но точно попаду. Я должен плыть в Стамбул…
Ирина Борисовна заметила меня, по-дружески улыбнулась и попросила обождать. Пока я ждал, я изучал пассажиров, наблюдая за каждым. Это были семейные и любовные пары, среди прочих классические путешественники – одни на машине, другие – на мотоциклах, чета пожилых узбеков, похожий на профессора Эйнштейна мужчина с супругой, красавица дочка с мамой, одинокая черноволосая красавица. Все держали путь в Стамбул, точно «белые эмигранты» времен гражданской войны в поисках лучшей доли…
Наконец, Ирина Борисовна освободилась и позвала меня.
– Давид, у меня для тебя такие новости. Совсем бесплатно не получится. Билет до Стамбула обойдется тебе в сто долларов.
– Меня это устроит.
– Моя дочь поможет тебе заполнить эмиграционную карту. Отплытие через два часа.
***
Мы обнялись с отцом без слов. Он ушел, а я прошел пограничный контроль, ступил на палубу и спустился в каюту «375». Она была закрыта. Я вернулся к стойке регистрации. Бортпроводник розовощекий полноватый мужчина лет сорока объявил по микрофону фамилию моего соседа. Им оказался тот самый профессор Эйнштейн. Взлохмаченные волосы по бокам торчали в разные стороны, как электрические антенны. Центр черепа съедала заметная плешь. Говорил он быстро, уверенно и складно. Он являлся одним из тех, кому нельзя совать палец в рот, ибо откусить он мог по плечо. Профессор в вежливо-настойчивой форме потребовал от администрации запасной ключ для меня. Так мы подружились.
– Ночевать в номере будешь один, – сказал он. – Не знаю почему, но нас с женой расселили по разным каютам. Сейчас я возвращаюсь к ней.
– Скажите, кем вы работаете?
– Психотерапевтом. Я профессор московского университета. Занимаюсь проблемой наркомании. Почему вам это интересно?
– Мне все интересно. Я писатель…
***
Солнце медленно утопало в морской пучине. Так умирал еще один день в моей жизни. Я вдруг вспомнил, как однажды, в далеком 1995 году, когда первый раз приехал в детский лагерь «Омега» в Крыму под Севастополем, мы с ребятами сбежали на дикий пляж. Я взобрался на костлявый мыс и увидел в море пароход. Тогда зародилась мечта попасть на то судно и быть в середине моря. Мечты сбываются, однажды… И вот сейчас, спустя двенадцать лет, я стоял на палубе «Омега G», отплывающем в Стамбул. Я испытывал странное спокойствие в душе, легкость и умиротворение. Пока что, все складывалось удачно. Прозвучавший из динамика громкоговорителя голос призвал пассажиров спуститься в ресторан на ужин.
Я занял место рядом со смуглым высоким парнем, похожим на Тимати. Напротив сидели его отец и мать. Мы познакомились, разговорились. Семья была из Питера. Они планировали добраться до Греции через Турцию на собственном автомобиле. Греция – страна античности, оливковых садов и виноделия. В ходе беседы выяснилось, отец Вити Александр Гирос был понтийским греком. Его предки покинули Османскую Турцию во время этнических чисток и расселились на Черноморском побережье Кавказа. Во время Великой Отечественной войны, его отца как военного перевели в Ленинград. Там он и остался. В девяностые годы Гирос младший создал строительную компанию. На мой вопрос, помышляет ли он вернуться на историческую родину, он ответил лаконично: «Нет! Мое место в России. Здесь я востребован».
Признаюсь честно, я позавидовал Вити-Тимати. У него была крепкая и состоятельная семья. Они путешествовали вместе, направлялись в Грецию через Турцию на автомобиле. В моей душе закапали слезы…
Море сливалось с небосклоном. По правому борту едва виднелся силуэт крымского берега, усыпанного разноцветными огнями. Он тянулся длинной полосой, утопая во мраке неба и моря. И вот рубеж, берег исчез, в небе зажглись звезды. Такого неба я никогда прежде не видел, разве что в фильмах. Я поднялся на нос судна и посмотрел в бесконечный космос. Рассыпанные бисером мириады звезд блестели на темном небесном своде. Кривая дорожка Млечного Пути висела прямо над нами. Я вообразил себя капитаном космического корабля, бороздившей просторы неизведанного космоса. Теряя грань между реальным и нереальным миром, я осознал всю ничтожность бытия, перед бесконечностью Вселенной…
