– Такой богатый хабар взял, а всё одно с голой жопой! – уже с нескрываемым смехом выкрикнул Чига.
Все дружно заржали, причём так громко, что на мгновение показалось, что и их кони тоже поняли шутку и решили поддержать своих хозяев. Демид весело чертыхнулся про себя, в самом деле, не ехать же так на люди.
Он развязал один из узлов и достал оттуда татарские шаровары. Не долго думая, он надел их прямо поверх своих, хоть было и жарковато, но на голое тело одевать пропотевшие штаны незнакомого, да ещё только что убитого им же человека, было для него как-то не комильфо, всё-таки сказывались прожитые годы в двадцать первом веке.
У казаков же это вызвало весёлое недоумение, брезгливость в этом времени была весьма редкой чертой, поэтому сразу же посыпались новые шутки, и едва стихший смех разгорелся с новой силой:
– У тебя так яйца спреют! – крикнул кто-то.
– Будут совсем негожие! – подхватил другой, после чего все вообще чуть не попадали с коней от хохота – чувство юмора в эту эпоху тоже было весьма незамысловатое.
– Не спреют, – беззлобно буркнул Демид, наконец-то забравшись на коня и направив свой караван, теперь уже охраняемый целым десятком казаков, в сторону дома.
У всех было превосходное настроение, прохладный ветерок приятно обдувал раскрасневшиеся от недавнего приступа хохота лица, короткие смешки и новые шутки всё ещё слышались среди казаков, и все уже предвкушали предстоящую гулянку, к тому же они понимали, что на такую большую золотую серьгу кутить они будут долго, возможно не одну неделю…
Глава 2. Кладоискатель
Станица Терновская, 2024 год.
Теперь же, многоуважаемый читатель, мы переместимся на два с половиной века вперёд, чтобы попасть в начало этой увлекательной истории, как бы странно это ни звучало. Наш главный герой остаётся прежним, это всё тот же Демид Котов, но только здесь Демид – имя данное ему при крещении. Родители же назвали его Дмитрием, когда он появился на свет, ещё не было моды на старорусские имена.
Место событий тоже остаётся прежним, всё та же Терновая балка, которая, пройдя через столетия, сменила своё название на более благозвучное – станица Терновская, как если бы она была местная казачка, которая с годами из какой-нибудь юной Настьки превратилась в зрелую и гордую Анастасию. Войдя в возраст, станица, как это обычно водится у кубанских женщин, сильно раздобрела в теле, широко, по-хозяйски раскинулась она по обоим берегам реки, со временем вобрав в себя все мелкие хутора.
Наш герой вёл жизнь самого обычного человека, которому выпало родиться в великой и многострадальной России. Почти всё своё время он проводил в вечной погоне за деньгами, которую сильно стимулировали такие же вечные долговые обязательства. Лучшим средством отвлечения от этой невесёлой игры, в которую так самозабвенно играла почти вся страна, было погружение в мир исторической литературы – главной страсти нашего героя, конечно же после красивых женщин.
Сколько сотен, а может и тысяч книг проглотил он за свою жизнь, в каких только эпохах не путешествовало его живое воображение: от домонгольской древней Руси до сталинских репрессий. Исторический мир занимал так много места в его душе, что даже во снах, находясь под властью Морфея, он иногда, к великой своей радости, видел себя в роли разных исторических персонажей: то он княжеский воевода, ведущий дружину на басурман, то благородный дворянин, совершающий побег из тюрьмы революционного Петрограда, то удалой казак, гуляющий по дикой степи.
Едва Дмитрию перевалило за тридцатник, он начал чувствовать, что одних только книг ему уже не хватает, чтоб утолять свой «исторический голод». Хорошенько над этим поразмыслив, наш герой прикупил профессиональный металлоискатель, тем самым вступив в ряды камрадов – именно так любят себя называть почти все кладоискатели.
Поначалу, он думал, что вот сейчас найдёт клад, ну или какие-нибудь ценные реликвии, и вот тогда начнётся настоящая жизнь, можно будет заниматься только любимым делом, да ещё при этом жить припеваючи. Однако все его мечты быстро разбились о суровую реальность. Оказывается, таких желающих, как он, уже очень и очень много, к тому же есть люди, которые этим занимаются уже по 30-40 лет. По статистике, все мало-мальски интересные места, то есть места, которые есть на старых картах, или следы хуторов на полях, которые видны на снимках со спутника, уже давно были «выбиты» камрадами ещё в начале нулевых. И тем не менее каждый год всё новые и новые «джентльмены удачи» покупают металлоискатели и надеются что-то найти на одних и тех же локациях. Наш герой просто оказался на очередной волне возросшего интереса к этому увлекательнейшему хобби.
Всё чаще и чаще во время очередных бесплодных поисков в голове Дмитрия звучала фраза из известного фильма: «Всё уже украдено до нас». Тем не менее, благодаря упорству, которое проистекало из безграничной любви к этому занятию, наш новоявленный камрад иногда что-нибудь да находил, пусть ничего особенно ценного, но всё-таки: старинные монеты, в основном медные и мелкие, потому что такие труднее найти и они остались незамеченными для предшественников, разные колечки, крестики и вообще много чего по мелочи набралось за несколько лет. Однако, если бы он захотел всё это продать, то выручка от всех этих «богатств» вряд ли бы даже перекрыла стоимость металлоискателя, не говоря уже о деньгах на бензин, который ему пришлось спалить, наматывая сотни километров в поисках новых «нычек», и потраченных сил на тонны земли, которую ему пришлось перекидать за это время. Так что если рассматривать кладоискательство исключительно как способ заработать, то занятие получается, мягко говоря, нерентабельное, и как говорил тот же герой из того же фильма: «Это не серьёзно!»
И всё-таки, с каждым годом интерес к этому неблагодарному занятию только возрастал. Одно дело прикасаться к истории только в своих мыслях или снах, и совсем другое – делать это в буквальном смысле. Приятно, например, иногда включить какую-нибудь историческую аудиокнигу и при этом заняться чисткой монет, соответствующих именно тому временному периоду, который описывается в повествовании, получается как бы двойной эффект восприятия. Поэтому свои находки наш герой иногда называл «кусочки моих снов». Возьмёшь в руку какую-нибудь старинную монетку, и сразу представляются люди из другой эпохи, которые могли к ней прикасаться: может, загрубелая рука казака доставала её из кисета, чтоб расплатиться на ярмарке за нарядные бусы для своей жинки, или холёная длань благородного господина протягивала её в табачной лавке за папиросы первого сорта «Мускатъ», а может, и нежная дамская ручка в длинной перчатке доставала её из ридикюля, чтобы дать на чай своему лакею.
В тот день, наш камрад, как обычно, катался по дальним окрестностям станицы, высматривая какой-нибудь «подозрительный» ландшафт: например, старые деревья, растущие в открытом поле, самим своим существованием указывающие на то, что в этом месте могла быть усадьба или двор со своим садом; живописные изгибы или устья рек, странные впадины или, наоборот, возвышенности. В общем, много чего попадало в этот список, иногда достаточно того, чтоб какое-нибудь место просто понравилось, ведь если тебе хорошо тут самому, то и тысячу лет назад здесь могли останавливаться или жить люди, потому что им тоже было здесь хорошо.
Вскоре он заприметил неглубокий овражек, похожий на высохший ручей, и решил его изучить на предмет наличия антиквариата. Тут могли останавливаться какие-нибудь всадники, чтоб напоить своих коней и отдохнуть, или стоять какое-нибудь кочевье и водить сюда скот на водопой, а значит, здесь могли что-то прятать или терять. В общем, много чего рисовало оптимистически настроенное воображение, пока наш кладоискатель осматривал местность, при этом ощущая привычный азарт, разжигаемый наивным предвкушением чуда.
Для начала Дмитрий походил по обоим верхам, когда-то бывшими берегами ручья – никаких сигналов, даже простые железяки не попадались, в какой-то момент показалось, что металлоискатель барахлит, настолько тихо он себя вёл. Убедившись, что с прибором всё в порядке и ещё не растеряв свой оптимизм, наш камрад подумал, что так даже лучше, значит, нет металломусора, а поэтому, каждый сигнал будет означать что-то интересное. Теперь он с удвоенным вниманием начал методично прочёсывать обе стороны оврага, постепенно спускаясь всё ниже и ниже.
Только когда он спустился на самое дно и пошёл вдоль русла, металлоискатель начал издавать первые звуки, и сразу стало гораздо веселей. Первое, что он нашёл, это был наконечник стрелы, не бог весть какой уникальный, были в его коллекции и подревнее, например скифские, которым больше двух тысяч лет. Этот же, по-видимому, принадлежал к гораздо более поздним кочевьям, скорее всего ногайским, но тем не менее такая находка на несколько градусов подняла настроение. Потом почти сразу нашлись ещё два наконечника, точно таких же. «Похоже, тут была перестрелочка», – весело пробубнил себе под нос довольный кладоискатель и не ошибся – буквально через пару шагов он достал из земли старинный нательный крестик из серебра, грубоватой работы, сразу видно – не позже восемнадцатого века. Такой вряд ли мог принадлежать кому-нибудь из кочевников, скорее всего тут была стычка ногайцев с казаками. Только он об этом подумал, прибор начал издавать чёткий, короткий, но при этом грубоватый сигнал, так обычно звучат пробки из-под пива, и будь это место замусоренным, наш герой прошёл бы мимо и даже не стал бы проверять что там, но в таком месте, уж извините, под таким сигналом может скрываться какая угодно прелесть. Не помня себя, он начал копать, бормоча себе под нос: «Ну пожалуйста, пожалуйста, давай, давай, не жмись, ну по-братски!» – причитал он, сам не зная, к кому обращается и чего именно просит.
Когда же в чёрной земле сверкнуло что-то празднично жёлтое, наш обезумевший от счастья герой, затаив дыхание, быстро протянул руку и медленно-медленно вытащил из земли массивное золотое кольцо, по виду – печатку. Дрожащими руками он начал тереть кольцо об штанину, освобождая благородный металл от презренной пыли и грязи, и то, что открылось его взору, когда печатка засияла на солнце во всей своей первозданной красоте, повлекло за собой новую волну восторгов и восклицаний. Он буквально чуть ли не взвизгнул, разразившись целой тирадой, из которой если убрать все матерные слова, то, наверное, ничего бы и не осталось.
И дело было вовсе не в том, что его так впечатлил чарующий блеск золота, а в том, что на навершии печатки была выгравирована руна! Этот факт сразу переводил просто дорогое ювелирное украшение в разряд уникальных. Руны на Руси использовались очень давно, ещё до крещения, а значит, этой находке не меньше тысячи лет. Описать в полной мере все те эмоции, которые испытывал наш счастливчик, судорожно сжимая в руке свою находку, было бы довольно сложно, поэтому пусть читатель сам домыслит, что творилось в душе у Дмитрия.
Как во сне продолжил он свои поиски, однако больше уже ничего не попадалось. Спустя почти час бесплодного хождения по дну оврага, он наконец совсем успокоился и, «спустившись с небес на землю», отправился домой, напевая себе под нос всякий глупый вздор, даже не вспомнив, что в машине есть магнитола.
Зайдя в дом, счастливый обладатель древнего артефакта в первую очередь накатил рюмку рома, специально припасенного на какой-нибудь особенный случай, потом наскоро закусил и сразу же полез в интернет, чтобы найти хоть какие-то сведения о своей находке.
Едва он набрал запрос о печатках с рунами, появилась масса объявлений по продаже подобных изделий из любых драгметаллов, разумеется, в современном исполнении. Из этой рекламы удалось выяснить, что перстень с конкретно этой руной, а она, оказывается, называется «руна рода», даёт владельцу возможность получить духовное и материальное наследие своих предков и вообще как бы усиливает связь со своими корнями.
«Ну что ж, – ухмыльнулся Дмитрий, – для кладоискателя самое то, что нужно, особенно насчёт “материального наследия”».
Наверное, любой человек, к которому попала бы в руки такая вещица, захотел бы примерить её на себя, не стал исключением и наш герой, хотя он и видел, что кольцо будет великовато для его тонких пальцев. Но странное дело, каким-то непостижимым образом оно пришлось ему точно в пору, да так плотно, что без мыла снять его не было никакой возможности. Возиться с этим было лень, поэтому пришлось оставить всё как есть, и надо сказать, не без приятности, уж больно знатно она смотрелась на руке.
Выпив ещё пару стопочек ямайского напитка во славу своего рода, он немного разомлел и, довольный собой и жизнью вообще, прилёг отдохнуть. Окутанный приятными мыслями и парами рома, наш герой незаметно для себя погрузился в глубокий сон, оставив на лице своём застывшую улыбку.
Глава 3. Старый Новый Мир
Хутор Терновая балка, 1777 год.
Новое утро встретило нашего героя яркими лучами солнца, направленными прямо в лицо. Дмитрий поморщился, и не открывая глаз, повернулся на другой бок, спасаясь от такого жаркого приветствия. Однако, это совсем не сложное движение далось ему нелегко, тело было каким-то ватным и выполняло команды с большим опозданием, к тому же голова болела просто нещадно.
«Что ж такое, вроде выпил немного, походу ром был палёный», – болезненно ворохнулась в голове первая мысль. Ещё немного полежав, он понял, что аномально сильное похмелье – это не единственная странность, поджидавшая его в это утро: во-первых, он чувствовал необычный запах, приятный, даже какой-то душевный, но при этом абсолютно незнакомый; во-вторых, лежал он на чём-то уж очень непривычно жёстком и неудобном, это был явно не родной диванчик, на котором наш герой закончил свой вчерашний вечер.
Желая разобраться в чём дело, Дмитрий с лёгким стоном приподнялся и огляделся вокруг. То, что он увидел, на какое-то время ввело его в ступор: окружающая обстановка кардинально отличалась от привычной.
Оказывается, наш удачливый кладоискатель проснулся в какой-то убогой глиняной лачуге с неровными мазаными стенами и маленькими окошками, а лежал он, то ли на деревянной кровати, то ли просто на лавке, поверх которой было положено что-то похожее на матрас, судя по ощущениям, набитый обычной соломой.
Несмотря на всю абсурдность происходящего, окружающая действительность была настолько реальна, что он даже не стал прибегать к классическим действиям, например, таким как протирание глаз, поматывание головой или щипание себя с целью проснуться, в общем к тому, что обычно свойственно литературным героям, неожиданно попавшим в фантастическую ситуацию.
Нестерпимо хотелось пить, испепеляющая жажда со всё нарастающей силой заставила отложить на потом все мысли и эмоции, сконцентрировав внимание на поиске спасительной влаги.
На счастье, прямо рядом, на полу, стоял глиняный кувшин с какой-то жидкостью, не иначе как сам ангел-хранитель вмешался. Дрожащими от слабости руками Дмитрий поднёс кувшин к губам, и в нос сразу ударил душистый запах хлебного кваса.
С неописуемым наслаждением, огромными глотками, он быстро начал впитывать в себя живительную влагу. Напившись, он хотел поставить кувшин обратно, но не удержал в руках, и тот с каким-то звонким хрустом упал на пол, разлетевшись на несколько крупных осколков и расплескав остатки содержимого по земляному полу.
Почти сразу же, с улицы донёсся громкий вздох, потом быстро приближающийся звук шагов, и в дверях появилась смутно знакомая женщина лет сорока.
Была она одета в какой-то выцветший бледно-голубой сарафан, на ногах что-то наподобие то ли кожаных мокасин, то ли шлёпанцев, голову же украшал ярко-цветастый платок.
В целом она имела довольно приятную внешность: невысокая, но довольно ладная фигура, карие глаза, светлые волосы, и главное – было в ней что-то такое особенное, отчего Дмитрий сразу же понял, кто это.
– Дёма, сынок, очнулся, слава богу! – кинулась она к нему и, крепко прижав его к себе, забормотала что-то бессвязное, периодически целуя его голову.
«Дёма, сынок, очнулся», – медленно повторил про себя «сынок», не зная, как себя вести, и неуверенно высвобождаясь из жарких объятий. Откинувшись назад, он ощутил спиной приятную прохладу стены, немного расслабился и молча смотрел в светящиеся счастьем глаза новоявленной матери.
– А я тебе кваску рядом оставила, вдруг, думаю, очнёшься, пока я на улице, – не умолкала женщина, поочерёдно то хватая «Дёму» за руки, то вытирая обильно текущие слёзы, отчего ладони нашего героя вскоре стали мокрыми.
– Что со мной случилось? Ничего не помню, – наконец осторожно произнёс Дмитрий, отводя глаза в сторону.
– Чё? А я те щас объясню! – со злостью выкрикнула она. – С Патехой, таким же дураком, дурмана вы объелись третьего дня, он-то ладно, здоровый лоб, сутки проспал и снова как новый рупь, а ты до сих пор в беспамятстве пролежал! Нашёл с кем ровняться! Совсем мать не жалеешь! – продолжала женщина, переходя от слёз к яростному наступлению.
Приняв покаянный вид, непутёвый сын виновато опустил голову, а сам, пока мать отчитывала его по всей форме, тщательно анализировал ситуацию.
Ну что ж, отравление дурманом очень даже кстати, под это дело можно будет много чего списать, полную потерю памяти например, или же новые привычки, манеру говорить, всё-таки человек считай с того света вернулся, мало ли что там у него перемкнуло, тем более под дурманом, само только слово «дурман» уже говорит само за себя. Значит, есть хотя бы возможность для манёвра, можно будет, особо не стесняясь, узнать где я, кто я, и что вообще вокруг происходит.
Пока он так размышлял, появилось новое действующее лицо.
В хату вбежал мужчина высокого роста, худой, на первый взгляд даже какой-то нескладный, однако же в каждом его движении чувствовалась звериная сила и ловкость. Хотя и был он в больших запылённых сапожищах, но появился без топота, а как-то тихо и быстро, пружинисто и мягко касаясь земли. На вид было ему лет за пятьдесят, но тут можно было и ошибиться: чернявые, без проблеска седины волосы и тонкие черты лица сочетались в нём с глубокими морщинами и очень светлыми, как бы выцветшими глазами, к тому же усы с многодневной щетиной не добавляли молодости.
По властному взгляду и уверенной повадке Дмитрий сразу понял, что пришло время познакомиться с отцом.
– Ну чё, вражина, очухался? – холодно бросил тот с порога, причём в голосе его было столько ледяного презрения, что герой наш невольно весь как-то съёжился и замер, как кролик перед удавом.
Пожелай сейчас этот, по сути, незнакомый человек, как-либо его наказать, Дмитрий безропотно принял бы от него любую кару, лишь бы только тот перестал гневаться. Нет, тело пока ещё всё-таки было не совсем в его власти, и в нём бродили какие-то посторонние рефлексы и инстинкты, не свойственные ему прежде, он не замечал раньше за собой такой склонности к самоуничижению. Однако, он быстро взял себя в руки, правда во многом благодаря тому, что распознал по глазам отца, что тот на самом деле скорее рад, чем зол, и что бранится больше для проформы, как бы отыгрывая роль разгневанного батьки, наиболее уместную, по его мнению, к данной ситуации.
– Мы уже попа звать собирались! – продолжал он.
– Господи, прости! – быстро перекрестилась женщина.
– Ты на мать посмотри, извелась вся, не знала уже где пятый угол искать. Вот же дал Господь сынка, за какие грехи! Ты мне скажи, на черта ты этот дурман жрал?
– Не знаю, – угрюмо буркнул Дмитрий. – Вообще ничего не помню, как отшибло, – немного помолчав, прибавил он.
– Нас хоть с мамкой узнаёшь? – с тревогой спросил «отец».
– С трудом, – виноватым тоном ответил Дмитрий, и продолжил: – Если б мама не обратилась ко мне по имени, то не знал бы даже, как меня и звать.
Хозяин хаты с тяжким вздохом опустился на лавку и с нескрываемым раздражением процедил:
– Был непутёвый сынок, а теперь и вовсе дурак, куда дальше-то?
Тут наш герой не выдержал и решил проявить характер. Собрав последние силы в кулак, он приподнялся с постели и начал вещать с убедительной твёрдостью:
– Дай ты мне хоть время оклематься! Может, ещё в разум войду и всё вспомню, а нет, так невелика беда! Зараз тогда новую жизню зачну! Был у тебя поганый сын, а зараз станет путный! Может, это сам Господь к тебе милость свою показывает, а ты наедаешь на меня! – закончил он свой короткий, но убедительный монолог и обессиленно откинулся на спину, при этом чуть прикрыл глаза, показывая, что совсем не осталось сил на дальнейшую дискуссию.
Наверное, читатель заметил, что наш современник начал почти сразу выражаться уж как-то не очень по-современному. Дело всё в том, что по первым признакам этого нового мира он успел сообразить, куда попал, ясно было, что это казачья семья, не ясно, правда, какое сейчас время и где он находится географически, но, тем не менее, есть уже хоть какой-то ориентир для построения линии поведения. Поэтому Дмитрий выжимал из памяти слова, которые слышал в «Тихом Доне», и вообще старался говорить на манер того, как говорят старики в станице Терновской, пытался выразить свои мысли как можно проще, обильно удобряя речь колоритными казацкими словечками и не забывая при этом мягко произносить букву «г». Надо сказать, что особенно напрягаться ему не пришлось, наоборот, понадобилось просто расслабиться, ведь в его детстве почти все так говорили, это уже потом кубанский говор стал предметом для шуток, и новые потомки казаков уже вовсю начали напрягать горло, произнося слова с буквой «г».
– Спаси Христос от таких милостей, – вздохнув, ответил «батя» и, немного помолчав, продолжил: – Гутарить ты всегда умел кудряво. Ты у нас мастер вилами по воде писать.
Однако взгляд его немного потеплел, видимо, зажигательная речь нашего героя всё-таки произвела на него впечатление, может даже не сам смысл слов, а как раз «кудрявость» исполнения. Возможно в голове у недовольного сыном отца промелькнуло что-то вроде: «Будет из него толк или нет, то неведомо, ну уж по крайней мере он не дурень».
Пока шла словесная перепалка, женщина убрала с пола осколки кувшина, а частично впитавшуюся в земляной пол лужу просто присыпала сеном. Покончив с этим, она сказала мужу:
– Хорош гутарить, нихай ещё отдыхнёт. – Йисть хочешь? – обратилась она уже к Дмитрию.
– Нет, кваску бы ещё можно, – ответил он, его подташнивало, всё-таки сказывались последствия отравления, тем более как оказалось, не просто спиртным. Добрая мама принесла из какого-то закутка новый кувшин и, поставив его рядом, сказала:
– На, этот только не разбей.
Было видно, что она совсем уже успокоилась и больше не собиралась ни плакать, ни ругаться, тон её был деловит, уверен.
– Нихай сперва поест, сил наберётся, тогда и погутарим, а зараз пойдём, чё над душой сидеть, – вновь обратилась она к мужу.
Тот с недовольным вздохом поднялся, однако возражать не стал и молча вышел на улицу. Жена последовала за ним, напоследок одарив нашего героя ободряющей улыбкой.
Наконец оставшись один, Дмитрий вздохнул с облегчением, слишком уж много всего сразу навалилось с утра. К тому же, он уже успел сделать ещё одно очень важное открытие: тело было точно не его. Возможно, поэтому оно и подчинялось ему так плохо, подобно тому как если бы это был новый костюм, который предстояло ещё разносить, пока же он был непривычен и сковывал движения. Новое тело было моложе и здоровее, или даже правильней будет сказать, мощнее. Хотя и было оно ватным и плохо управляемым, однако же в нём явно чувствовалась дремлющая сила.
Посмотрев по сторонам, Дмитрий более внимательно изучил окружающий антураж. Несмотря на общую убогость, внутреннее убранство нового жилища имело и кое-какие элементы роскоши: на стене висели две довольно нарядные сабли в красивых ножнах, а также два пистолета, подобных тем, из которых стрелялись дуэлянты. В углу комнаты стоял большой сундук из резного дерева, с блестящими медными накладками, а главное, на столе, который, к слову сказать, был накрыт красивой узорчатой скатертью, стояло небольшое зеркальце, по-видимому, в серебряном окладе.
Именно к нему наш герой так и кинулся, не терпелось на себя посмотреть. Хотя ему это, наверное, только так показалось, что он именно прям кинулся, на самом же деле он, пошатываясь, еле добрался до стола и, опершись об него, поднёс зеркальце к лицу. К его удивлению, в зеркале он увидел почти то же самое, что привык видеть обычно, новая внешность его лишь незначительно отличалась от прежней, но всё же это было не его лицо. Сходство было таким, как если бы он увидел в зеркале какого-нибудь воображаемого близкого родственника своего пола, к примеру брата или сына, когда чувствуешь какое-то общее начало, или даже какой-то общий кусочек бога, который, наверное, и называется душой.
Не без приятности, он отметил про себя, что лет ему теперь не более двадцати, что, конечно же, сразу значительно подняло как настроение, так и общее самочувствие.
Налюбовавшись вдоволь на свою новую личность, Дмитрий отложил зеркальце и неуверенным шагом направился к двери, несмотря на общую слабость, очень уж не терпелось увидеть мир за пределами хаты.
Выйдя на улицу, он к своему удовольствию не попал сразу под палящее солнце, которое светило в окно, а оказался под прохладной тенью молодой берёзы, возвышавшейся недалеко от входа. И вообще, вокруг хаты было много деревьев, высоких, раскидистых, создающих сказочную атмосферу маленького леса. Причём деревья были не плодовые, а именно что лесные и при этом все разные, помимо упомянутой уже берёзы, тут был и клён, и дуб, и, конечно же, тополь, куда же без него на Кубани. Только возле стены, где были окна, ничего не росло, видимо, чтоб не закрывать источник света в помещении.
Чуть поодаль раскинулась большущая ива, под покровом которой на брёвнышке сидели его новые родители и о чём-то мирно переговаривались. Завидев нашего героя, мать было дёрнулась встать, но отец удержал её со словами «Нихай пробздится». Так что, спасибо батюшке, была возможность спокойно осмотреться.
Выходить на открытое пространство Дмитрий не стал, всё-таки не хотелось попадать под солнцепёк, а пройдя по тропинке к самому крайнему дереву, он опёрся об него рукой и с замиранием сердца огляделся вокруг.
Находился он на пологом возвышении, внизу которого протекала неширокая река. По обоим её берегам, на довольно приличном расстоянии друг от друга, расположились очень похожие между собой глиняные хаты с камышовыми крышами. Пожалуй, единственное существенное различие у них заключалось лишь в размерах. Однако же сразу была заметна одна характерная особенность: на той стороне реки, где находился наш созерцатель, каждую хату, так же как и у него самого, окружали могучие деревья, отчего дворы напоминали оазисы среди пустыни, и совсем не было огородов, просто росла трава, утоптанная домашней скотиной. На противоположном же берегу дело обстояло иначе. Деревья были поменьше и видно, что плодовые, для пользы. От хат к реке спускались огороды, на некоторых даже сейчас, несмотря на полуденный зной, копошились люди. И вообще, та сторона хоть отдалённо, но напоминала современную станицу, видно было, что тамошние жители ведут хозяйство, что-то там делают, суетятся. Здесь же всё было по-другому, будто на этой стороне находились помещичьи усадьбы или домики для отдыха, хотя семья, в которую попал наш путешественник во времени, совсем не была похожа на барскую. Впрочем, как выяснилось позже, фруктовые сады были и здесь, просто находились они по другую сторону от жилищ и на расстоянии, чтобы не докучали насекомые, привлекаемые плодами деревьев.
Дмитрий внутренне порадовался тому, что судьба его занесла именно на эту сторону реки, по всей видимости, тут живёт более благородное сословие, и строгий батька завтра не погонит его сажать картошку, ну или что у них тут сейчас принято сажать. И всё-таки главной особенностью этого поселения было само расположение дворов, как на этой, так и на другой стороне реки.
Не наблюдалось никакой закономерности, то, что было перед его глазами, никак нельзя было назвать улицами. Одни дворы были ближе к воде, другие дальше, да и расстояние между хатами не имело никакой симметрии и зачастую превышало ширину нескольких современных дворов. Видно было, что загребущая лапа государства сюда ещё не дотянулась, и земля никому не принадлежала, поэтому каждый селился там, где хотел, и обрабатывал такой кусок, какой ему был под силу.
Чуть правее, через реку проходил деревянный мост, довольно неуклюжий и по виду совсем не надёжный, но довольно широкий, по которому легко можно было бы проехать и на телеге. В общем, картина была довольно живописная и нашему герою очень понравилась. Ещё немного полюбовавшись, он вернулся домой, где добрая мама уже накрывала на стол.
