Изольда Рыбкина "Чацкий, за тобой карета!"

– Ник, ты в курсе, что ты сейчас сделала? – догоняет меня уже за поворотом Ася. – Ты отбрила Чацкого! Да еще и на глазах у всего универа!

– Да хоть самогО Грибоедова! Я понятия не имею, кто это был!

– Это тот самый студент, о котором я тебе говорила! Он не простит сегодняшнего позора…

Аська смотрит на меня грустно-обреченными глазами, а во мне наоборот зажигается какая-то искра азарта. Он хочет войны? Он её получит. Пусть лучше сразу отступит. Он ведь Чацким зовётся? Ну, значит, скоро настанет пора ему цитировать классика: карету мне, карету!

Глава 3.

Признаться, я немного преувеличила, когда делала заявление для Аси. Всю последующую неделю, я ходила по коридорам, как говорят, оборачиваясь. Ну в самом деле, я же понятия не имею, что можно ожидать от этого Чацкого.

Но всё было спокойно. Сначала меня это нервировало – вдруг, это затишье перед бурей? Но к выходным, ни разу не столкнувшись с «легендой универа», я полностью расслабилась. Да он забыл уже о моём существовании!

И я погрузилась в учёбу с головой. Большинство изучаемых дисциплин мне очень нравилось. Я, чистый гуманитарий, кайфовала на лекциях по истории журналистики, самозабвенно ловила каждое слово преподавателя по теории социально-массовой коммуникации и до ночи читала культурологию, преподаватель которой был настолько увлеченным человеком, что буквально заразил меня историей искусства разных стран мира.

Когда наступила суббота, я даже растерялась. Если с утра не нужно в институт, то что тогда делать? По субботам мы с бабушкой всегда занимались с тестом. Лепили пирожки, вареники или пельмени. Это было нашей маленькой традицией. Воспоминания нахлынули неожиданно, и стало очень тоскливо. Захотелось увидеть своих любимых, но ехать сегодня к ним не получится, папа обещал отвезти меня на следующих выходных, а сегодня уже умчал по срочным делам в свой ресторан.

– Бабуль, привет! – слышу в трубке родной голос и внутри всё трепещет. – Я соскучилась по вам. Как дед? Таблетки не забывает пить? – следить за соблюдением предписаний врача было моей прерогативой, и после отъезда эстафету приняла бабушка.

– Никуша, вот сама ему скажи. Старый упертый осёл не слушает меня! – бабуля повышает голос, видимо, чтобы дед услышал, с кем она говорит и о чём. – Лучше скажи, как ты там? Отец хорошо о тебе заботится? Что ты кушаешь, внученька?

Бабушка взволнованно забрасывает меня вопросами, а у меня никак не идёт из головы самочувствие деда. С чего вдруг он стал отказываться пить лекарства?

– Ба, а дед рядом? – спрашиваю, когда удаётся ответить на все вопросы, успокоив её, что всё у меня хорошо.

– Курить опять вышел на крыльцо. Знаешь, Никуль, переживает он сильно. Скучает по тебе, – я так и думала: вот, в чём причина его отказа от лекарств.

– Бабулечка, родненькая, ты уж уговори его принимать таблетки. Скажи, что я скоро приеду.

Бабушка даёт мне наставления, чтобы я не забывала кушать, чтобы не ходила гулять поздно. Напоследок всё-таки удаётся недолго поговорить с дедом. Он у меня совсем немногословный в обычной жизни, а по телефону разговаривать и вовсе не любит, поэтому говорила в основном я, а он только мычал или хмыкал в трубку, изредка разбавляя междометия самостоятельными словами.

Этот звонок лёг тяжелым грузом на моё и без того упадническое настроение, и чтобы хоть немного отвлечься, я решила выйти прогуляться. Город я не знаю, поэтому предложила составить мне компания и немного побыть экскурсоводом мою новую подругу Асю.

После трёхчасовой прогулки по центру, мы пришли в главный городской парк. Здесь, благодаря выходному дню, очень людно. Семьи с детьми в основном занимают детские площадки и зоны аттракционов, пожилые пары неспеша прогуливаются по тенистым аллеям, а молодёжь тусуется по кафешкам или собирается у фонтана, где сейчас происходит что-то типа импровизированного концерта. Мы, конечно же, направляемся туда.

На большой площадке, примыкающей к водному объекту достопримечательности, в тени деревьев расположилась группа музыкантов. Барабанная установка в центре первой привлекала к себе внимание блестящими тарелками, которые сияли от попадания солнечных лучей, а по бокам находились парни с электрогитарами. Большая переносная колонка оповещала о происходящем событии народ далеко за пределами парка. Когда мы с Асей подошли, музыканты как раз вышли на небольшой перерыв. Один из гитаристов пил воду из бутылки, второй о чем-то разговаривал с барабанщиком, а солиста и вовсе мы не увидели.

Спустя несколько минут аккорды вновь зазвучали. Композиция была мне незнакомой, но уходить мы и не собирались – не каждый день услышишь живую музыку в нашем городе.

Я совсем не фанат рока, в особенности зарубежного, но то, что играли ребята, было интересно и зажигательно. Народ вокруг быстро подхватил ритм, и когда в центре импровизированной сцены появился солист, толпа загудела в восторге. А я захотела провалиться на месте. Потому что передо мной стоял тот, кого я боялась встретить всю неделю – Чацкий собственной персоной…

Хорошо – что стояли мы не в первом ряду, и я быстро сориентировавшись, спряталась за спиной стоящего впереди парня. Плохо – что парень этот оказался весьма активным фанатом, и его сильно мотало из стороны в сторону, и мне приходилось подстраиваться под его колебания.

– Какой же классный голос у Чацкого, да Ник? – перекрикивая музыку, интересуется Аська.

– Ага, классный, – спорить тут было бы глупо, поёт – заслушаешься. – Ась, я пойду на скамейку присяду, – говорю ей в самое ухо, – ноги устали стоять.

– Ник, да брось! Ты из-за него что ли? Боишься? – как-то неприятно мне было слышать эти слова. С чего я должна бояться? Что он мне сделает, в конце концов?

И я осталась. Правда, постаралась не смотреть в его сторону. Говорят же, если смотреть на человека, он чувствует взгляд.

– А сейчас прозвучит композиция специально для одной находящейся здесь девушки, – меня словно кипятком ошпарило от произнесенных Чацким слов, и я невольно повернула голову, встретившись с прямым ухмыляющимся взглядом.

Народ захлопал, загудел, солист шепнул что-то гитаристам, повернулся к барабанщику, видимо, сообщая ему, что собирается петь, и из динамиков полилась хорошо известная мне мелодия.

Таких, как она, не водят в кино

Мне должно быть понятно уже давно

Из такой, как она, ничего не слепить

Проще было бы взять, зачеркнуть и забыть

Это не девочка, это – беда

Я с такой, как она, ни за что никогда.

Странная девочка, но я не ведусь

Лучше просто пойду и с другой оттянусь.*

И ведь я хорошо помню, что по радио солист, исполняя эту песню, заканчивал совсем другими словами, а этот вон как переделал…

Ладно, Чацкий, вызов принят.

*Песня группы Те100стерон "Это не девочка, это беда"

Глава 4.

Следующий день я решила посвятить уборке квартиры. Удивительно, как эта мысль не пришла вчера, когда меня занесло в этот парк, на этот дурацкий концерт.

Ну, ладно, не совсем уж дурацкий. Оказывается, ребята устроили его в благотворительных целях, собирая средства для аренды студии для своих репетиций. Музыканты играли классно, и даже не смотря на одного их противного участника, я тоже решила внести свою лепту. Солист пел, конечно, потрясающе, но вот ЧТО исполнял, и КАК – это отдельная тема. Во-первых, он переделал слова моей любимой песни, совершенно испоганив её смысл! Но хуже всего то, что, исполняя эту композицию, он смотрел на меня и вызывающе скалился.

Я не стала дослушивать до конца, а, схватив Аську за рукав, уже после первого куплета потащила на выход из парка, бросив по пути купюру в ящик для благотворителей.

И сегодня я, полдня занимаясь уборкой, несколько раз ловила себя на мычании: «Это не девушка, это – беда…». Одергивала, потому что в голове звучал не голос парней из группы Те100стерон, а наглого Чацкого. Пришлось даже надеть наушники, чтобы перебить навязчивую мелодию другими.

Понедельник я ждала. Всегда очень любила учиться. На летних каникулах считала дни до первого сентября. Да, мне было интересно узнавать всё новое, чем я сильно удивляла всех своих одноклассников. Пока они радовались карантину в школе, я читала произведения из альтернативного списка для чтения.

– Ник, пойдём скорее, у нас, оказывается, первая пара в другом корпусе, – минуя долгие приветствия, почти выкрикивает Аська и тянет меня в обратную от универа сторону.

– Ась, откуда инфа? Я только сегодня утром смотрела расписание, и там значился наш корпус, – эта девчонка каким-то образом всегда бывает раньше всех в курсе событий универа, поэтому я не удивлюсь, если и в этом случае она снова окажется права.

– Староста наша в группу всем скинула объявление, ты что, не читала?

Блин, ну вот это реально мой косяк! Слишком усердная подготовка и стремление делать всё по правилам меня и подвело. Я выключила звук на телефоне, когда выходила из дома, чтобы не забыть это сделать перед началом занятий. Этот звонящий посреди лекции телефон – моя фобия. Во-первых, я ужасно не люблю быть в центре внимания, а во-вторых, меня саму жутко бесит, когда люди не выключают звук заранее и потом, как следствие, отвлекают окружающих.

Главный корпус нашего вуза выглядит очень впечатляюще. Здесь занимаются преимущественно старшие курсы, мы же приходим сюда лишь на отдельные занятия, либо когда нас собирают для общевузовских мероприятий в актовом зале.

Стеклянные двери и потолок в холле создают очень приятное ощущение пространства. Здесь светло, как на улице, и одновременно с этим присутствует особая учебная атмосфера, когда ты чувствуешь свободу самовыражения и вместе с тем понимаешь, почему здесь находишься. Я с внутренним нетерпением и трепетом жду второго курса, когда мы будем заниматься здесь, когда я стану полноправным участником этого завораживающего процесса формирования будущего журналиста. А сейчас мне остается только по-доброму завидовать тем, кто так спокойно входит в эти двери и так легко себя чувствует в этом храме науки и просвещения.

Пока Аська тащит меня по коридорам в нужную аудиторию, я изо всех сил стараюсь запомнить тут всё, мечтательно оглядываясь по сторонам. Но только такое поведение не приносит мне удачи. Где-то на лестничном пролете между третьим и четвертым этажом, я, замешкавшись на несколько секунд, отрываюсь от надежной руки подруги и в следующее мгновение, не успев даже опомниться, спотыкаюсь. Уже готовлюсь к фееричной встрече с последней ступенькой, но меня подхватывают сильные руки и ставят на ноги.

Не поднимая головы, я рассматриваю белоснежные кроссовки, и моё сердце ухает вниз. Не может быть! Пожалуйста, пусть это будут другие чьи-то кроссовки…

Я поднимаю голову выше. Прямо на уровне моих глаз – белая ткань, обтянувшая крепкие грудные мышцы. В нашем вузе учится порядка тысячи студентов, неужели не найдётся еще одного любителя подкачаться?

Но нет. Все мои надежды рушатся, когда я поднимаю глаза еще выше и встречаюсь с ухмыляющейся физиономией Чацкого.

– БотанИка, ты что, опять мелочь искала? – усмехаясь, говорит парень, и тут же его «поддерживают» неестественным хохотом окружающие нас студенты.

– Нет, мелочь не ищу, она сама мне в руки так и лезет, – мне не приятно, когда меня выставляют посмешищем, поэтому отвечаю заносчиво, с презрением глядя на Чацкого.

– Это ты на меня, что ли, намекаешь, – мне показалось, или я слышу растерянность в его голосе?

– Ну а что, кроме тебя больше никто тут не пытается при первой возможности вцепиться в меня.

Он, видимо, увлекшись нашими перепалками, забыл выпустить меня из рук. О чём, собственно я ему сейчас так тонко и намекнула. Не очень тонко получилось, да? Ну ладно, я же еще только учусь на журналиста и мне простительно иногда грубануть.

– А малая дерзкая попалась, да Чацкий? – хохочет кто-то из его окружения, а меня всю перекорёживает от этого «малая».

Воспользовавшись тем, что мой оппонент отвлекся на секунду, я выскакиваю из толпы, окружившей нас, и мчу на всех парах догонять непонятно куда испарившуюся Аську.

Занятия проходят настолько активно, что я даже позабыла совсем о нашей стычке. Только проходя по лестнице тот участок, где мы столкнулись, меня вдруг прошибает страхом – а вдруг он поджидает меня где-нибудь у входа, и как только я выйду, кинется «выяснять отношения». Но ничего, к моему счастью, не происходит. Меня никто не караулит ни у дверей, ни у аудитории, и даже из-за угла никто не выскочил ни разу, и я, счастливая и немного уставшая, попрощавшись с подругой после четвертой пары, направилась к остановке.

Но не пройдя и двух метров, почувствовала, как меня сгребают в охапку и, не дав мне возможности даже что-то прокричать, куда-то тащат. Открываю рот, чтобы звать на помощь, но, оказывается, это похищение было на близкое расстояние – всего лишь за угол универа. Тьфу! Я-то думала!

– Чацкий, чего тебе опять? Сколько можно меня хватать?! – возмущаюсь я, выпутываясь из его рук, но не спешу уходить.

– Вероника, помолчи! – рявкает он строго, хотя и беззлобно. – Ты сегодня достаточно уже наговорила, теперь моя очередь.

– Вот это да! Ты и имя, оказывается, моё знаешь!? – не могу удержаться, чтобы не уколоть парня.

– Знаю, – словно с хитринкой отвечает он. – А ты-то моё знаешь?

– Зачем мне это, Чацкий? Мне с тобой детей не крестить, – хмыкаю, собираясь уже уйти, но он задерживает меня, за запястье.

– Запоминай, Ника, меня зовут Дима. Можешь называть Димочкой, не принципиально.

– Ха! Димочка, а не пошёл бы ты…

– Нет, дорогая. Не пошёл, – обрывая меня, он снова переходит на строгий тон, делает шаг в мою сторону, почти нависая надо мной. – Слушай внимательно. Сегодня твоя выходка на лестнице перешла все границы. Из-за твоего вызывающего поведения ребята решили на тебя поспорить. Знаешь, что это значит? – он недобро сверлит меня глазами, и я отрицательно мотаю головой. – Загуглишь, – неохотно отмахивается парень. – Так вот, я вынужден был сказать, что сделаю так, что через неделю мы будем с тобой встречаться.

– Чацкий, ты придурок? Если ты собрался таким образом подкатить ко мне, то это очень глупо, я не поведусь.

– Да помолчи ты, – закрывает мне рот ладонью и оборачивается по сторонам. – Чего ты орешь? Я вообще тебе помочь хочу, а ты всё портишь, он опускает руку и как-то странно смотрит на мои губы. Мне кажется, что хочет поцеловать, но говорит совершенно противоположное. – Ты вообще не в моем вкусе, так что расслабься. Походим месяц за ручки, может пару раз поцелуешь меня на людях и всё – ты свободна, я – выиграл спор. Ну как? Согласна?

– Ты дурак, Чацкий. Я уже сказала, что такие тупые подкаты меня не впечатляют.

– Во первых, прекрати меня обзывать. Ты журналист, в конце концов, тренируй риторику, расширяй словарный запас! А во-вторых, кем ты себя возомнила, если думаешь, что я буду к тебе подкатывать!? Я всего лишь помочь хотел. Но раз тебе неинтересно, значит готовься – скоро у тебя отбоя от ухажеров не будет. Вот только маленький нюанс – как только один из них добьётся победы в споре, ты останешься за бортом, и еще долго будешь посмешищем всего универа.

На этих словах парень разворачивается и первым уходит, оставляя меня переваривать всё, что я сейчас от него услышала.

Глава 5.

Нет, я не собираюсь вестись на его шантаж. Что бы ни говорил мне этот манипулятор, я не собираюсь верить глупым бредням про спор. В конце концов, я же не вещь какая-то, чтобы на меня спорить. Постараюсь больше не влипать в щекотливые ситуации и не привлекать к себе внимания. Совсем скоро обо мне забудут и я буду спокойно учиться, получая желанную специальность.

С такими мыслями я поднималась по лестнице на лекцию по философии. Этот предмет я ждала еще со школы. Мне нравилось читать про разные теории происхождения мира и человека. Но вот первая лекция в универе меня впечатлила мало. Скорее даже разочаровала. Преподаватель – мужчина в сильно преклонном возрасте – за полтора часа допустил с десяток ошибок, путая имена, даты и даже суть самих теорий. И это была вводная лекция! Сегодня я иду на второе занятие с ним с большой опаской: не хотелось бы повторения, но внутренний голос подсказывает мне, что надежды мои безосновательны…

– Ник, прикинь, Филлипыча скорая только что забрала, – бросается ко мне Аська, как только я вхожу в аудиторию. – Говорят, похоже на сердечный приступ.

Не очень уместно в данной ситуации радоваться, но первая мысль, которая у меня промелькнула – нам дадут нового преподавателя. Хотелось бы, чтобы он был помоложе. Хотя… вряд ли в этом вузе остался кто-то еще старше 86 лет, сколько было нашему Филиппычу. Тьфу-тьфу! Почему было-то? Дай ему Бог здоровья!

Из мыслей меня выдергивает хлопок двери, вызванный сквозняком. Аудитория как по команде затихает и поворачивается лицом к вошедшему. Я теряю челюсть, ибо прямо у доски стоит никто иной, как Чацкий собственной персоной, и держит в руках стопку каких-то методичек.

– Уважаемые студенты, меня зовут Дмитрий Юрьевич Петров, – официальным тоном и хорошо поставленным голосом объявляет он. – Во втором семестре я должен был вести у вас спецкурс по риторике СМИ, но так как сегодня ваш преподаватель по философии попал в больницу, а заменить его некем, то распоряжением ректора университета ваш учебный план будет скорректирован. Таким образом, с сегодняшнего дня в расписании вместо занятий по философии вы будете видеть меня, – он сделал паузу и как-то слишком двусмысленно, как мне показалось, посмотрел в мою сторону, – и заниматься вот по таким методичкам, – Чацкий поднял вверх розовую брошюру, демонстрируя её группе. – Раздайте, пожалуйста, – говорит он двум студентам с первых парт.

– Дмитрий Юрьевич, – доносится женский голос с соседнего ряда. – А вы ведь еще студент этого универа, как же вы можете преподавать, не имея диплома о высшем образовании?

– Вы совершенно правы, – нисколько не смутясь провокационным вопросом, отвечает Чацкий. – Чтобы преподавать в вузе нужно высшее образование. Однако в исключительных случаях бывает достаточно диплома бакалавра, коим я обладаю.

– А скажите, тут на методичке ваша фамилия, это совпадение, или вы действительно её автор? – этот вопрос уже от нашего старосты, очень педантичного парня по имени Женя. Именно он и заметил шесть из десяти неточностей в предыдущей лекции по философии.

– Да, я действительно являюсь соавтором этого учебного пособия. К слову сказать, это моя дипломная работа, что и стало поводом для досрочного назначения меня к вам в преподаватели.

– Дмитрий Юрьевич, а вы строгий преподаватель? Экзамен по вашему предмету сложно будет сдавать? – явно кокетничая задаёт вопрос Любочка, наша «звезда».

– По моему спецкурсу экзамен не предусмотрен. Итоговый контроль будет в форме зачета.

– А у вас будет красный диплом?