Павел Сморо́дин "Черный капеллан"

Вступаю в контакт с предположительной тенью умершего. Ты здесь?

Н.: Я здесь.

И.К.: Являешься ли ты человеком.

Н.: Да, я являлся человеком.

И.К.: Ты осознаешь собственную смерть?

Н.: Да, инспектор. О вас ходило много слухов в армии, так что я понимаю, отчего со мной говорите именно вы.

И.К.: Ты готов ответить на мои вопросы?

Н.: Да, инспектор, это все, чем смогу вам помочь. Простите.

И.К.: Не извиняйся. Назови себя для протокола.

Н.: Данниель Вальтер.

И.К.: Служил?

Д.В.: Вторая ударная армия, второй гренадерский полк, третий взвод.

И.К.: Второй гренадерский. Это не тот, что под командованием фон Калстрена?

Д.В.: Так точно. Старый хрен нами командовал. [Фрагмент удален. Причина: богохульство.]

И.К.: Да, помню, вас под Сен-Лавалем нехило так прижали.

Д.В.: Если бы не ваши ребята тогда, сержант.

И.К.: Ладно, давай по делу. Что тут стряслось? Странное что-то помнишь?

Д.В.: Тут все странное, сержант. Я сегодня как заступил, так и почуял сразу – херовый будет день. Все как-то суматошно казалось. Народа вроде и мало пришло, а суматошно.

И.К.: Поясни.

Д.В.: Люди… они какие-то шумные были, напряженные, что ли. Не знаю. Бабка пришла в обед, требовать деньги для сына. А сын по бумагам мертвый уж три года как. Мы ей объясняем, а она орет. Там еще пара ханыг ввалилась. Левые бумажки хотели впарить, типа ветераны.

И.К.: Что за типы?

Д.В.: Аферисты. Я на них взглянул, так сразу все понял: штаны от пехотного мундира, рубашка флотская, сапоги еще какие-то стоптанные до подметок. Ряженые, одним словом. Я им намекнул, что так делать нельзя.

И.К.: Они?

Д.В.: Рамсить начали. Говорю: где служили? Имя ротного? В ответ молчат, а потом как начали… Типа я – крыса тыловая. А я весь срок под обстрелами на первой линии. Я на гуттские пулеметы шел…

И.К.: Что дальше?

Д.В.: Одному я нос сломал. Второй ушел. [Фрагмент удален. Причина: нарушение общественных норм и морали.]

И.К.: Чем бил?

Д.В.: Завалил да ногами отрихтовал.

И.К.: Что помнишь про нападение?

Д.В.: Да толком не помню… работали до десяти, звонок. Велено остаться до полуночи и принять деньги. Я отзвонился жене, что задержусь… Она в курсе? Что меня… это… того?

И.К.: Данниель, не отвлекайся. Отзвонился, что потом?

Д.В.: Потом, в полночь, пришел курьер. Со мной девчонки задержались. Они должны были деньги принять, все опечатать. Я как лишняя подстраховка для них остался.

И.К.: Курьера знал?

Д.В.: Нет, он пароль сказал и бумаги показал. Там все четко – подписи, печати, все на месте.

И.К.: Понял. Что по нападению?

Д.В.: Курьер только вышел в холл, я дверь открыл… а мне дробаш в рыло.

И.К.: Восьмерка.

Д.В.: Она, родимая.

И.К.: Уверен?

Д.В.: Я с такой половину гуттского дота положил. Не перепутаю. Смотрю. Никого не провоцирую.

И.К.: Говорили что-то?

Д.В.: Жестами общались. Меня положили, один стал надо мной, коленом прижал. Второй курьера взял.

И.К.: А остальные?

Д.В.: Третий не суетился… он за деньгами пошел.

И.К.: Четвертый?

Д.В.: Не видел никого. При моей жизни точно его не было.

И.К.: Хорошо, что-то по нападавшим можешь сказать?

Д.В.: Резкие, шо понос. На что я парень боевой, а меня скрутили влет. Я дернулся, думал, что смогу уйти. А мне дроби в спину… я и… того.

И.К.: Знаки? Татуировки? Хоть что-то?

Д.В.: Не… Не помню. А… На шее у одного кусок наколки. Синяя такая. Старая. Поплывшая.

И.К.: Рисунок помнишь?

Д.В.: Что-то… Нет… н-не помню.

И.К.: На этом закончим. Отправляйся с миром.

Глава 4

– Что-то… нет… н-не помню, – произнес инспектор Камаль низким хрипящим голосом и тут же ответил своим же обычным:

– На этом закончим.

Мари с ужасом смотрела на разворачивающееся перед ней действо. Инспектор словно превратился в чревовещателя, выдававшего на разный манер настоящий допрос. Вот только она точно знала, что второй говоривший – это не плод чьего-то воображения, а мертвец, лежащий в паре шагов от нее.

– Тут твоя вдова, – проговорил Камаль тихо. – Попрощаться хочешь?

– Это б, конечно, неплохо.

Виктор Басов осторожно подошел к Мари и, положив руки на блокнот, покачал головой. Девушка кивнула и убрала ручку в карман.

– Нелин, приведи супругу.

– Сержант! – голос д’эви был недовольным и почти злым. – Херню творишь.

– Тебя не спросил. Веди.

Он проговорил что-то неразборчивое и вышел, захлопнув за собой дверь. Помощник вернулся через пару минут в компании молодой заплаканной женщины, которую они с инспектором видели на улице. Рыдать она перестала еще там, но сейчас, при взгляде на накрытое тело мужа, была готова начать снова.

Д’эви осторожно подвел женщину к инспектору и слегка подтолкнул.

– Привет, – произнес Камаль, стараясь выглядеть дружелюбно. – Я инспектор Йона Камаль, и еще я медиатор. Могу с мертвыми общаться. Понимаешь меня?

– Д-да.

– Тут твой муж у меня на… В общем, он может еще пару минут с тобой поговорить. Будешь?

– Д-да…

– Привет, бельчонок. – Голос инспектора снова изменился, став похожим на голос мертвеца, только сейчас в нем появилось больше нежности и любви.

– Денни. Это… ты?

– Да, вытри слезки, малыш. Я не могу тут долго задерживаться… Я уже и так беру время взаймы. Прости. Сама знаешь, я… я не хотел. Прости.

– Прощаю.

– Деньги я отложил в банковской ячейке, документы в шкафу, под наградами. Код от сейфа 1124. Там немного… Прости.

– Данни.

– Спасибо, что ждала меня. Люблю.

– Малыш.

– Эй, сержант, отпускай меня.

– Хорошо, пусть те боги, в которых ты веришь, будут милостивы к тебе. Отпускаю тебе все грехи. Иди с миром.

На этих словах атмосфера в помещении изменилась. Инспектор резко согнулся пополам, словно пропустил крепкий удар в живот, а через секунду его тело выгнулось дугой. Руки и ноги вывернулись до предела, а из запрокинутой назад головы начали бить столбы света.

Вспышка показалась такой яркой, что у всех вокруг заболели глаза.

После инспектор Камаль согнулся и, тяжело дыша, побрел к выходу. На полпути Нел подхватил его под плечо и повел на воздух. Снаружи все так же чем-то занимались люди. Офицеры дежурной смены расспрашивали гражданских, мундиры работали в поте лица.

– Водки дай, – прохрипел Йона и призывно вытянул руку.

Помощник взглянул на него косо, но затем вытащил из внутреннего кармана своего старенького плаща небольшую фляжку.

– Это было необязательно, – произнес он на доленге.

– Без твоих советов обойдусь, ушастый, – произнес Йона на городском наречии д’эви. – Это правильно.

– Ага, книжки почитай, а еще математику подучи. Вес души двадцать грамм, представь, какую энергию ты пропустил через эфирное тело, когда «отпустил грехи» этому несчастному?

– Даже думать не собираюсь. Сейчас остыну… и дальше работать.

– А… черт. Хрен тебе, а не отдых. Начальство пожаловало.

Глава 5

Начальство Йона не любил и, к счастью, оно отвечало ему тем же. Конечно, это усложняло жизнь, но осознавать себя хоть картонным, но все же борцом с начальственным произволом, было приятно. Особенно приятно еще и потому, что полковника не любил никто.

Джейк Радд. Младший сын предыдущего мэра и брат нынешнего оказался не то чтобы совсем уж плохим полицейским. Он им не являлся вовсе. Обычный партийный аппаратчик в семейном деле, гордо именуемом «Консервативная Партия». Младший Радд был банальным управленцем, коих выпускают из дорогих колледжей поштучно. Он отличался лишь только тем, что был туп. Непроходимо.

Всю полицейскую службу его двигали вперед, словно золотого мальчика. Так что сейчас, в сорок семь лет, он занял вакантное место начальника полицейского управления в Тарлосс Холле. Чин полковника, зарплата, пенсия и полный социальный пакет – не то чтобы в этом всем нуждался Йона, но он мог назвать десяток людей, которые явно принесли бы больше пользы на этой должности.

Полковник Радд, как уже было сказано, оказался непроходимым тупицей, а потому собственную глупость даже не скрывал.

В первые несколько дней после его назначения буквально каждый полицейский в Тарлосс Холле это понял. Самым показательным примером глупости долгое время считалось его предложение устроить открытое собрание активных информаторов и полевых агентов. По задумке, все ублюдки города, чьи яйца оказались зажаты тисками имперского сыска, были бы просто вне себя от счастья лично с ним встретиться. Придурок даже не подумал о том, что поножовщина начнется не только по всему городу, а прямо на месте.