Татьяна Яковлева "Голос Серебряной Луны. Сказки, фэнтези, мистика"

Две полоски на спине лишь были,

А в груди, где клокотала сила,

Чернотою пустота зияла.

В стороне от дорог и селений

Похоронен был Рольв, сивер храбрый,

Что любил так прекрасную Эйлу.

И на этой печальной могиле

Обняла мать в последний раз сына,

Долгим взглядом его проводила

И со скорбью лишь вечной осталась.

Говорят, каждый день на могиле

Она землю слезами поила

И однажды, уснув, не проснулась.

И её там и похоронили.

А ещё говорят, будто камень,

На могиле откуда-то взялся,

И текут из него будто слёзы

В день, когда Рольв погиб в грозной битве,

И ещё в день, Велар когда юный

Изгнан был из страны Мирумтерры.

Это тысячи лет уже Эйла

Плачет всё от тоски по любимым.

А Велар, ступив в земли чужие,

Имя взял себе новое – Вандер,

Что на древнем языке волайтов

Означает изгнанник. Скитался,

Он годами, не зная приюта.

Возмужал и окреп. Был он в странах

И далёких, и ближних. Он видел

Города и руины стен древних.

Он работы любой не чурался

И старался добро делать людям.

А когда взял жену, то в кибитке

Вместе с ней колесил по дорогам

И не мог усидеть он на месте:

Без движенья пустое пространство,

Что в груди чёрным змеем свернулось,

Тут же грызть начинало нещадно.

Дети, внуки и правнуки тоже

Без дороги в тоске увядали.

Больше двух тысяч лет уже минуло,

Как Велар Мирумтерру покинул.

Колесят по дорогам потомки,

Себя вандерсами нарекли они,

Означает: народ (род) изгнанника,

Полукровки-волайта род, Вандера.

Крохи силы волшебной волайтов,

То в одном, то в другом вдруг проявятся

В исцеляющем даре, в пророчествах,

В рукоделье искусном под пение.

Этих странников вечных аторами

Называют народы все прочие.

Люди добрые, вы услышали

Песню долгую, сказку древнюю.

Быль иль небыль то, правда, ложь ли в ней,

То сокрыто мглой, то неведомо.

Сияющее солнце

Низкие серые облака нависли над горами. Самые высокие пики гряды в нескольких местах проткнули шевелящуюся массу и скрылись в ней. Снег проседью виднеется на вершинах и отрогах. Я пытаюсь удержаться на узком скальном выступе над глубоким ущельем. Это продолжается уже несколько минут, а может, часов: время не ощущается, оно то ли остановилось, то ли его ход настолько ускорился, что стал совершенно неуловим. Резкий холодный ветер треплет мои волосы, норовит сбить с ног. И ему это удаётся.

Я падаю, сначала словно в замедленной киносъемке, потом всё быстрее, быстрее. Неровные стены проносятся мимо, хищный оскал острых камней поджидает свою жертву. Или это не камни? Там, внизу, зашевелилось нечто гигантское, тяжёлое веко медленно поднялось над огромным лиловым глазом, пристально уставившимся на меня. Ущелье сотряслось от громоподобного рыка, и я не услышала крика ужаса, который вырвался из моей груди. Но вдруг великолепные палевые крылья развернулись у меня за спиной. Взмах, другой. Я спасена! Выше, ещё выше!

И вот я уже пронзаю плотный купол облаков и взмываю над самыми высокими горами. Ещё выше! Надо мной бесконечное синее небо и сияющее солнце. Подо мной удивительный рельеф снежно-ватных в грязных разводах холмов. Это облака. Какой восторг! Сильные крылья продолжают поднимать меня. Кажется, ещё чуть-чуть, и я смогу дотронуться до солнца.

Справа неожиданно возникла полупрозрачная дева в длинной тунике и высоких сандалиях. Лёгкие белоснежные крылья трепещут, удерживая её в воздухе. Она протягивает ко мне руку, словно приглашая следовать за ней. Нега наполняет всё моё тело. Взмах…

Я начинаю захлебываться в солоноватой на вкус воде. "Тону", – понимаю я и барахтаюсь изо всех сил. Но пучина непреклонно затягивает меня, водоросли, как змеи, обвивают мои ноги, бёдра, грудь, добираются до шеи. Я задыхаюсь. Но тут вместо крыльев у меня появляются плавники, ноги превращаются в русалочий хвост, путы рассыпаются мелкими блёстками. Я снова дышу! И замечаю, как здесь удивительно красиво. Причудливо ветвятся красные, розовые и даже синие коралловые рифы, пестрят разных размеров и форм многочисленные рыбы, таинственно колышутся неизвестные мне растения. Перевернувшись на спину, вижу через толщу воды всё также сияющее солнце.

– Не отставай, подружка! – крикнула мне одна из проплывающих мимо русалок. А потом я слышу дивную песню, сначала тихо, а потом всё громче и громче льющуюся вокруг, пока она внезапно не обрывается на высокой, такой сладкой и одновременно пронзительно-тоскливой ноте. В этот момент что-то с невероятной силой вытолкнуло меня на поверхность…

И я проснулась.

Это сон из моей юности. Несколько раз он приходил ко мне, меняясь и в то же время оставаясь тем же. Яркое воспоминание, наполненное верой в чудесное спасение, в то, что сквозь серость, ужас и пучину отчаяния всегда пробьются лучи сияющего солнца.

Из тьмы времён, или Дело о похищениях

Крик младенца и безумный женский смех наполняли пещеру. На стенах плясали оранжевые блики пламени. В горячем воздухе извивались полуобнажённые потные тела жрецов и жриц. Светлана с ужасом смотрела, как верховная жрица взяла из рук хохочущей босоногой женщины в белой длинной рубашке покрасневшего от крика и жары голого младенца и, пройдя несколько шагов в сторону огромного рогатого чудовища, бросила ребёнка в его раскалённые руки с растопыренными пальцами, по которым безвольное тельце скатилось в пылавший перед идолом огонь. В этот момент над головой истукана что-то замерцало, полыхнуло, и под сводом начала появляться гигантская морда с жутким оскалом и наполненными мраком глазами, от взгляда которых всё внутри готово было превратиться в холодный камень. Хохочущая женщина упала в конвульсиях, её длинные растрёпанные волосы разметались по полу.

– Света, Света! Проснись! – Виталий тряс жену за плечи, пытаясь вытащить её из постоянно повторявшегося кошмара.

Светлана открыла глаза, лицо и подушка были мокрыми от слёз. Она не помнила, что с ней произошло около месяца назад, словно кто-то вырвал её из жизни на целых пять дней. Но твёрдо знала, что хохочущая растрёпанная женщина из её сна – это она сама, а несчастный младенец – её пропавший полугодовалый сын Андрей, такой долгожданный…

Виталию показалось, что нараставший внутри стон сейчас разорвёт его грудную клетку.

Александр Иванович Кокорев вновь и вновь просматривал порядком растолстевшую папку. Документов было много, а зацепок почти никаких, впрочем, как и свидетелей. Молодые мамы вместе с младенцами начали пропадать больше трёх месяцев назад. Уже семь случаев, последний произошёл позавчера. Никакой информации о том, что стало с младенцами, до сих пор нет, но были найдены трупы трёх женщин, небрежно присыпанные хвоей и листьями в небольших углублениях в лесу. Все они умерли вследствие отравления сильнодействующими наркотическими веществами. Лишь Светлана Николаевна Самойлова была обнаружена живой на трассе, ведущей в республиканский центр. В полубессознательном состоянии, грязная и оборванная, она бормотала что-то о пещере, огне, рогатом истукане, её слова постоянно перемежались с вскриками и всхлипами. Неделей позже, после курса восстановительной терапии, ситуация совершенно не прояснилась, женщина ничего не могла вспомнить, кроме ужаса и обрывков картин, о которых бормотала изначально. Местные следователи пришли к выводу, что это галлюцинации, вызванные наркотиками, которыми её пичкали похитители, а потому не имеет смысла брать их в расчёт. Не могла Светлана Николаевна вспомнить и того, как оказалась на трассе. Вот она гуляет в парке с коляской, а вот перед ней смутно проступает лицо водителя-дальнобойщика, трясущего её за плечи и что-то испуганно кричащего кому-то за его спиной.

Светлана устало закрыла глаза, и воздух мгновенно задрожал от нестерпимого зноя, крик и хохот наполнили уши, казалось, что душа высасывается из тела через огромную наполненную крутящимися тенями воронку. Звонок телефона резко вырвал её из этого состояния.

– Здравствуйте, Светлана Николаевна! Это следователь Кокорев Александр Иванович. Я прибыл из Петрозаводска и хотел бы встретиться с вами.

– Да, конечно, но я ничего не смогу добавить к тому, о чём уже рассказывала местным следователям.

– И всё же давайте встретимся. Вы сможете подойти сегодня к пятнадцати часам?

Александр Иванович слушал сбивчивый рассказ, наполненный обрывочными воспоминаниями то ли о галлюцинациях, то ли о реальных событиях, о сне, который мучил женщину, стоило ей закрыть глаза. Спрашивал и переспрашивал, снова и снова. Он видел, что говорить Светлане очень тяжело, но чувствовал, что-то всплывает в его памяти, какая-то ниточка, за которую просто необходимо зацепиться. И вдруг словно вернулся на пятьдесят лет назад и услышал голос отца, ныне покойного, рассказывающий ему, мальчишке, про серию исчезновений людей, за которой стоял какой-то культ. Дело тогда вёл один из сослуживцев отца, но по некой причине после очередного случая его отстранили.

После того как потерпевшая ушла, Александр Иванович сделал срочный запрос в архив по поводу дела пятидесятилетней давности, также его интересовала информация о следователях, которые хоть как-то были причастны к нему. Возможно, с кем-то из них удастся встретиться. Не всегда всё можно узнать лишь из документов.

Небольшой мужской монастырь прятался на опушке соснового леса, вплотную подступившего к его высокой деревянной ограде. За монастырём начиналась заболоченная местность, заросшая травами и морошкой. Настоятель, отец Мефодий, внимательно выслушал Александра Ивановича и, немного помолчав, поманил к себе послушника:

– Степан, ты всё слышал. Иди к отцу Иоанну, расскажи ему о нашем госте и узнай, примет ли он его. Да не задерживайся. – А вы пока чайку попейте с баранками, – обратился к следователю.

Через полчаса Александр Иванович шёл быстрым шагом вслед за Степаном к находящейся в стороне от монастыря одинокой келье схимонаха. Сможет ли встреча с отцом Иоанном, носившим пятьдесят лет назад имя Константин Семёнович Савельев и работавшим следователем уголовного розыска, помочь ему?

Келья схимника наполовину вросла в каменистый холм, в ней было тесно и довольно-таки прохладно. Отец Иоанн, старик с длинной седой бородой и густыми седыми бровями, пристально разглядывал вошедшего. Потом кивнул:

– Рассказывайте.

Александр Иванович подробно, насколько это было возможно, имея так мало информации, изложил дело, не забыв упомянуть и причины, по которым оказался тут. Выслушав, старец заговорил:

– Пятьдесят лет назад, как вы уже должны знать из архивных документов, некая группа лиц приносила в жертву младенцев в надежде призвать в наш мир кровожадного языческого бога, а по православному – демона, Молоха (или Ваала, Баала, Хаммона – у него множество имён). С большим трудом тогда удалось выйти на след, вырвать из рук жрецов шестого из похищенных младенцев, мать которого, к сожалению, врачи спасти не смогли. Но нигде в документах вы не найдёте упоминания, что милиционеры, ворвавшиеся в пещеру, увидели странное рогатое существо, возникающее из ничего у них на глазах, описание ужаса, сковавшего их на месте в первые мгновения. Лишь голос монаха, упоминание о котором также отсутствует в документах, привёл их в чувство, а молитвы, крест и святая вода развеяли формировавшуюся сущность (надо сказать, далеко не сразу и с большим трудом).

– А почему вас тогда отстранили от дела?