Лис пережидал дождь под кроной старого дуба у порога мастерской, но всё равно вымок насквозь.
– Всё хорошо, – Варион всхлипнул.
– А мне так не кажется, – Жнец хлопнул мальчика по плечу. – Я слышал, что мастер Мант тебе наговорил. Он забрал твою монету?
– Не важно.
– Ладно-ладно, можешь не отвечать, – Лис брёл за Варионом на шаг позади. – Хочешь, я дам тебе три монеты? За неудобства, которые вызвал мой визит.
Мальчишка замер прямо в луже.
– Я же не закончил работу, – произнёс он. – Мастер Мант заплатит, когда я всё сделаю.
– Ну, а есть вам с мамой нужно уже сегодня, – Жнец нагнулся, уперевшись ладонями в собственные колени. – К тому же, за сапоги я уже заплатил Манту. Эти монеты будут подарком тебе за старания. Ну как, хочешь?
Варион двигал губами, его глаза забегали. Конечно, он хотел три грёбанных летта.
– Дело не в еде, господин, – сказал мальчишка. – Маме трудно работать в поле, и барон Лембер хочет забрать наш дом, если мы не будем платить хоть какие-то подати. Потерять свободу – это же самое худшее!
– Как сказать, дружище? Мой двоюродный брат сам попросил барона Хамаранта приписать его к своей земле. Говорит, так легче живётся. Главное – трудиться, а еда, кров и даже защита – теперь забота барона. Но, конечно, его дети и жена не согласны. Они не сами выбрали такую жизнь и с удовольствием изменили бы её, но даже пробовать не стали. А ты пытаешься, молодец.
– Что толку-то? Мама говорит, что у меня руки из жопы растут.
– Глупости, ты же не плотояд какой! – Жнец подхватил Вариона под руку и повёл вниз по улице. – Давай сделаем так. Я хочу дать тебе эти монеты, чтобы вы ещё чуть-чуть сохранили свободу и получили шанс всё поправить. Но я боюсь, что ты спустишь их на что-нибудь дурное. Пойми меня: мальчишки тоже разные бывают. Так что монеты я отдам твоей маме, если ты меня с ней познакомишь. Идёт?
– Не стоит вам с ней знакомиться, господин. У неё уже есть мужчина.
– Я же не за этим, – Жнец громко рассмеялся. – Просто хочу рассказать ей, какой старательный у неё сын, хорошо? Пусть поймёт, что руки у тебя растут откуда надо.
– Ладно, – Варион кивнул. – Но придётся идти в Яблони.
– Ну, хуже уже не будет, – Лис указал на промокшую одежду и налипшую на сапоги грязь. – Пойдём, прогуляемся.
Они шли вниз по улице, становились всё дальше, а Химера смотрел им вслед. Он открывал рот, чтобы окликнуть Жнеца. Такого же, каким он запомнил его с первого дня. С той же северянкой на лице, в тех же сапогах.
Всё было так же, кроме одного. Он никогда не встречал Жнеца до того, как убил мать, и не шлифовал его новые сапоги из овечьей кожи.
– Нет, этого не было, – забормотал Химера. – Не было такого! Стойте! Откуда это воспоминание? Эй!
Ни Варион, ни Жнец его не слышали. На первый взгляд, между ними было саженей семьдесят. На деле – почти пятнадцать лет. Жнец умер во время падения Приюта, но успел вслух пожалеть о том, что привёл Химеру.
Но ведь всё было не так.
Химера бросился следом за ними. Лужи плескались под его ногами, забрызгивали робу из обители. Он бежал, пока на пути не возникла новая фигура. Мужчина в капюшоне с широко расставленными ногами. Он стоял спиной к Химере, но даже так Лис почуял его взгляд.
– С дороги! – крикнул он, но почему-то остановился.
– Дальше пути нет, – проговорил мужчина голосом, одновременно знакомым и чужеродным.
Порыв ветра сбил Химеру с ног. Он провалился в яму и летел спиной вперёд. Лис ждал встречи с грязной лужей, но спина упёрлась в бархатную обивку кресла.
Обитель Мальны. Он снова был в кабинете госпожи Аламы. Варион открыл залитый слезами глаз и увидел служительницу. Выглядела та взволнованно. Она пыталась сбить пламя свечи короткими выдохами, но быстро сдалась и попросту затушила её двумя пальцами.
– Что это было? – выпалил Химера.
– Твоя память, – испуганно ответила Алама.
– Нет, не моя, – Лис затряс головой и отхлестал себя по лицу грязными волосами. – Не было такого никогда. Не было!
– Да, ты это уже говорил, – служительница долго смотрела на затухшую свечу и смахнула её на пол.
– Вы тоже это видели?
– Слышала. В таком состоянии мои гости озвучивают всё, что видят в своей памяти.
– И что я рассказывал?
– Я же говорю – всё. Жнец, Лисий Приют, мастер Мант. Мне это ни о чём не говорит, но для тебя, очевидно, всё не так.
Алама достала из стола железную флягу и жадно присосалась к её горлышку. Химере такой подход пришёлся по душе. Он протянул руку, и служительница поделилась с ним напитком, оказавшимся на редкость терпким вином. Лису она нравилась всё больше.
– Это не мои воспоминания, – уверил Варион, проглотив вино.
– Такого быть не может, – Алама стояла на своём. – Во время наших путешествий мои гости попадают в свою память, даже если сами уже забыли те дни.
– Не знаю, что вы такого намешали в эту свечу. Лишь бы не звёздную благодать.
Служительница просунула голову между штор, какое-то время постояла и вернулась к Лису. Она взяла со стола белый платок и быстро обтёрла им лицо.
– Там был какой-то человек, – проговорила Алама. – Ты сказал, что он не пустил тебя домой. Ты знаешь, кто это был?
– Кажется. Хотя, нет. Или да?
Виски Химеры разболелись. Он положил руку на лоб, прямо над переносицей, и начал его массировать. Почему-то фигура в коричневом плаще показалась знакомой. Её голос, грубоватый и низкий, всплывал в памяти. Точнее, пытался. Как рыба билась снизу об лёд замёрзшей реки.
– Кем он ни был, он не пускает тебя к воспоминаниям о матери, – Алама покосилась на упавшую свечу. – Боюсь, тут потребуется больше, чем путешествие со мной. Тебе нужен кто-то, кто сломает эту преграду другим способом. Ты ведь понимаешь, о чём я?
– Вы сейчас на магию намекаете? – изумился Химера. – Впервые вижу, чтобы служитель Звезды предлагал пойти к магу, а не в храм.
– Ну, а я приняла в этом кресле не один десяток рыцарей, – Алама вновь обошла стол и замерла перед шторами. – Многим было больно нырять так далеко в прошлое. Но такое я тоже вижу впервые.
Служительница ухватилась за шторы и широко раздвинула их. Взору Лиса открылось окно, поделённое перекладинами на четыре квадрата. И стекло, которое пошло трещинами от карниза до подоконника.
– Это я сделал? – Варион выбрался из кресла, но за спинку ещё держался.
– Скорее, тот, кого ты встретил на дороге памяти, – горло Аламы двигалось, будто борясь с тяжёлым комом. – Не уверена, что смогу помочь тебе с этим. Смеве я скажу, что тебе намного лучше. Надеюсь, ты меня не подставишь и будешь примерным мальчиком. Ведь так, Варион?
Химера ощутил жжение на языке, которое возникало, когда в мыслях всплывала сальная шутка. Он решил перетерпеть. Как примерный мальчик.
– Спасибо, – Алама слабо улыбнулась, когда Варион кивнул. – Я просила Лийю дождаться тебя и проводить в комнату, чтобы ты опять кого не побил. Ты ведь знаешь Лийю?
Химера был даже рад видеть бронзоволосую девчушку, что смиренно выжидала за дверью. Теперь она стала для него символом хороших новостей. Несколько дней назад Лийя доказала, что Альхиор мёртв. Быть может, у неё и сейчас найдётся, чем его порадовать?
– Мы можем прогуляться? – предложил Варион уже на лестнице.
– Ладно, только недолго, – Лийя закивала. – Всё равно вы быстро управились с госпожой Аламой.
Служка вывела Лиса на улицу. Она подняла голову к небу и улыбнулась, хотя погода была паршивой. Тучи клубились с самого утра, иногда накрапывал дождь. Но Лийя выглядела счастливой, пусть её ботинки и топтали чью-то могилу.
– Тебя ничего не смущает? – спросил наконец Химера.
– Ты о чём? – Лийя нахмурилась и начала озираться.
Дворик на юге обители оказался более оживлённым, чем накануне. Мимо прошло трое рыбаков с забитыми уловом сетями, а слева – за углом лекарни – топтал землю неприметный мужчина в тёплом мундире. Химера допустил, что то был рыцарь, призванный караулить Лиса.
– Лийя, посмотри вниз, – подсказал Химера.
Ему стало почти жалко девчонку, которая с каждым мгновениям выглядела всё более растерянной.
– Ну? – нетерпеливо протянула та.
– Что ты видишь?
– Дорожку.
– А что на этой дорожке?
– Камни на ней, – Лийя фыркнула. – Могильные камни, а что?
– И правда, Лийя, что такого? Подумаешь – дорожка из могил.
Девочка вытянула губы, посмотрела на Лиса и громко рассмеялась. Неприметный караульный даже шагнул в их сторону, но быстро понял, что опасности пока нет.
– Нет там никаких могил, – Лийя кое-как успокоилась и махнула рукой. – Только камни.
– Что за бред?
Химера хотел описать ситуацию более крепким словом, чем «бред», но решил, что от более красочного описания у благочестивой служки отвянут уши.
– Ты из-за камней такой странный? – девочка подошла поближе. – Это просто старые могильные камни с кладбища. В склепах можно хоронить жрецов и рыцарей, а остальных закапывают на обычном кладбище за стеной. Но там места – чуть, мы же на острове. Когда кончается земля – в самые старые могилы хоронят новых людей, а могильные плиты пускают на мостовые. Потому что камня на это дело тоже не дождёшься ни от королевы, ни от царя. Это старая традиция, у нас тут все привыкли.
– Охеренная традиция, – всё же сорвался Варион.
Девочка нахмурилась, а он не понимал, верить ли ей. С одной стороны, Лийя ещё ни разу не обманула Лиса. Показала ему кладовую с хатторком, пусть та прогулка в подвал и грозила ей неприятностями. Душой Химера понимал, что служка желала ему добра. Наверное, прониклась его болью.
С другой стороны, если в обители Мальны служили безумные фанатики, способные хоронить залётных путников вот так, прямо под ногами, то и Лийя окажется такой же. Решит втереться в доверие, чтобы потом скормить его рыцарям.
Варион как никогда возжелал услышать трезвое мнение. Мудрой Вдовы или осмотрительного Крысолова – не важно.
– Лийя, ты сможешь мне помочь? Хочу повидать своих друзей.
Глава 7. Подъём
В ночь, когда лорд Бримм созвал Лис в часовню, Таделия долго не могла уснуть. В разговоре с Бертольдом оба условились, что необходимо найти Химеру. Где бы тот ни был, они не будут прятаться под одеялом и ждать, пока остальные рискуют головами в походе на север Хемелена.
Но Химера оказался не единственной их заботой. Служители взяли на попечение Каддара Бреккского. Неугомонный следопыт гнал их с самого Басселя, подкупил Вийма, чтобы тот сдал им планы Лис. Если Каддар выжил, то первым делом выложит рыцарям всю правду.
Стало быть, его нужно остановить. Таделия верила, что товарищи взглянут на неё по-другому, если она не даст следопыту заговорить. Оставалось лишь выяснить, где обитают местные лекари, и попутно раздобыть достойное оружие взамен того, что изъяла воительница Тельма.
Но потом наступило самое странное утро в жизни Таделии. Когда рассвет уже проглядывался через лёгкие занавески опустевшей комнаты, Сойка провалилась в сон. Её туда увлёк лёгкий запах мха и сырой древесины. Так пах их дом на хуторе, окружённом заросшими топями.
Во сне Таделия вернулась в те дни, когда всё ещё было хорошо. Они собрались за большим столом всей семьёй – мать, отец, две её сестры и двое братьев. Они смеялись, строили планы на осень. Юный Хаперт хвалился, что за лето освоил самодельное копьё из стебля рогоза. Теперь им не страшны ни плотояды, ни топеглоты. Так сказал отец.
Конечно, было это до того, как трактир отца перестал приносить деньги из-за нового поселения, основанного неподалёку. На что он надеялся? Все уже давно говорили о том, что барон Маллен собирается строить крепость в верховьях Сальмены. Кому нужна таверна с плесенью на стенах и дырах в перинах, когда в трёх верстах есть целый новый город?
Немудрено, что Давин Румелар сошёл с ума. Но было бы лучше, если бы он просто повесился в амбаре. Что угодно было бы лучше, чем то, что пришлось пережить его семье.
– Подъём! – низкий женский голос разорвал сон, а вторил ему звонкий колокольчик. – Подъём, подъём!
Таделия очнулась в незнакомой комнате. Нет, не комнате – бараке. Она лежала сверху на двухъярусной кровати, одной из двух десятков в длинном помещении. Голова раскалывалась, а ноги кололо, будто те онемели во сне.
Кто-то успел переодеть Сойку. Теперь на ней была белая сорочка по колено. Такая же, как на целой толпе женщин, пробудившихся по воле грузной дамы в сером балахоне и белом фартуке. И её колокольчика – пусть утренняя гостья и замолкла, латунный паршивец всё ещё заливался на весь барак.
Таделия спустилась вниз. К кровати была приделана деревянная лестница с тонкими поперечинами, но она просто смахнула со второго яруса на пол. Для бывалой Лисы в таком манёвре не было ничего особенного, но остальные женщины встретили его взглядом на грани изумления и порицания.
Обитательницы барака отправились в дальний его конец нестройной колонной. Сойка смотрела на них, а внутри нарастало ощущение, что ей не стоит отставать. То было не наваждение извне. Скорее, знакомое Лисье чутьё, которое помогало Таделии слиться с толпой, если того требовала работа.
Женщины держали путь в соседнюю комнату. В середине дальней стены стояла высокая кадка с водой, а по бокам тянулись одинаковые полки, на которых была сложена одежда. Каждая из них быстро умыла лицо, а потом забрала со своей полки серый балахон и пару плохо скроенных ботинок.
Сойка проделала те же действия, но ей пришлось занять место в конце колонны. Как она и ожидала, только один набор одежды остался к тому моменту, как она закончила умываться.
– И что это за херь? – тихо спросила она себя.
Ответ Таделия надеялась получить на улице, куда как раз устремились остальные женщины.
Сойка ещё не бывала в этом месте. Три одинаковых барака выходили к округлой площади перед широкой часовней – заметно больше той, куда водили паломников. За её покатой крышей нависал могучий собор с куполом, украшенным изящными коваными узорами и металлическими шипами. По обе стороны – и справа, и слева – к площади жались два одинаковых здания в три этажа. Их центральные фасады украшали чёрные гранитные колоны.
Из соседних бараков подтянулись другие женщины. Большинство из них были молодыми, не старше двадцати. Возраст остальных вполне мог разниться от десяти до семидесяти. Барак Таделии оказался самым многолюдным.
В группе, что вышла слева и направилась к часовне вместе с остальными, промелькнула знакомая чёрная шевелюра. Сойка рванула за ней и ухватила Вдову за руку.
– Иштава! – глухо проговорила Таделия. – Чёрт, как хорошо, что ты тоже здесь! Что происходит?
– Здравствуй, дорогая, – отрешённо сказала Вдова, глядя на часовню. – Полагаю, мы идём на утреннюю молитву, а потом нам назначат работы.
