– Док, – зову протяжно, но при этом пытаюсь держать бодрую мину и улыбаться.
Видимо, выходит не очень, потому что он неодобрительно хмурится на мой оскал.
– А можно мне две дозы стимуляторов?
– Ашхен…
– Ну правда, – неприкрыто канючу, пользуясь его слабостью. Он, в отличие от высших, любит кэттариан. С первого моего попадания в медотсек, ещё на первом курсе, док использовал для меня лучшие медикаменты, лучшие регенераторы и стимуляторы, да. Как мне потом рассказали, в его генеалогическом древе были кошки. Давно, правда. – Я справлюсь сама, но две дозы стимуляторов помогли бы мне забыть о боли и головокружении.
– Если об этом узнают…
– Никому не скажу! – уверяю поспешно, жестом показывая, как закрываю рот на замок.
Он заправляет ампулы в автоматический инъектор.
– Садись уже. Плечо.
Оголяю предплечье. Металлическая роборука бесшумно придвигается ближе. Иглы впиваются в кожу практически безболезненно. Синяя жидкость, красная и жёлтая…
Сейчас будет приход…
– Ты помнишь о побочке?
– На тренировку я точно не побегу, док.
– Возбудимость, бессонница, бодрость. Будешь кошкой-торпедой… Уверена, что сможешь высидеть в четырёх стенах?
– А снять эффект мне поможет, конечно же, тренировка.
– Или секс, – безразлично пожимает он плечами. – но это ведь не твой вариант. Насколько знаю, твоего парня нет на Планктоне.
Щёки заливает красным румянцем стыда.
Да, всё верно, но нужен мне сейчас не секс, а хорошенько дать кое-кому в морду.
Быстро простившись с доктором, выхожу в стерильный белый коридор медотсека и, не теряя времени, набираю Кэмэрин. Сигнал пускаю по общему каналу. Отдаю команду коммутатору:
– Вывести на экран.
«Изображения нет! – появляется надпись на экране. – Только аудиальная кодировка».
– Принять, – даю разрешение на голосовую связь. – Где этот ублюдок?! – рычу в коммутатор, как только появляется сигнал.
Спустя несколько томительных секунд раздаётся спокойный, уверенный голос:
– И тебе привет.
– Где он, Кэм? – Иду на выход, воровато озираясь.
– Ты в порядке?
– В полном, уже отпустили. И ты знаешь, что мне сейчас надо! Я не могу простить ему это. Ты бы простила?!
– Нет, но не стала бы рубить сплеча, Йен.
– Спасибо за совет. Но всё же…
– В ангаре FBOT.
За что люблю Кэмэрин, так это за то, что не устраивает сцен и не тратит время на пустые уговоры. Знает же, что не отступлюсь.
– Спасибо.
– Не наделай глупостей, Йен, – замолкает, но потом вдруг выдаёт, – больше тех, что уже совершила.
– Это ещё как понимать?! – Врастаю в пол.
– Потом объясню. Я об арене.
Липкие щупальца страха отпускают свой захват. Кровь в венах, подстёгиваемая стимуляторами, вновь кипит жаждой мести и расправы.
– Спасибо. Разберусь сама.
Идя по коридорам СКАТ, пытаюсь сложить в единое целое картину произошедшего: я переспала не просто с мужчиной, не просто с врагом, а с братом собственного парня. Позорно расставила ноги, не раздумывая ни секунды, тогда как мариновала Идана целых четыре года! Кроме этого, продула, провалила турнир, быстро, безапелляционно. Мой мехкостюм повреждён, скорее всего, без возможности восстановления. Место в миссии мне не светит. И всему виной один-единственный человек – Ирвин Берг.
Когда дверь в ангар снимается с блокировки и с тихим скрежетом отъезжает в сторону, я сразу вижу все мои тридцать три несчастья в одном мужчине.
«Какой звезды он забыл у моего мехкостюма?!»
Стимуляторы, обида, злость и гонор гонят меня вперёд, фантазия подначивает заманчивыми картинками: с рыком наброситься на соперника, повалить на пол и размозжить дурную голову о гранитный пол. Разбить его черепушку, как древние кэттариане давили орехи… Картинка получается яркой, кровавой и красочной. Даже головой несколько раз машу, прогоняя навязчивый образ.
Нет. В этот раз поступлю по-другому.
Сняв тяжёлые ботинки, мягкой, бесшумной поступью иду к нему.
Кошка как она есть.
За это они нас терпеть не могут. Высшие.
«Что ты там высматриваешь, Берг?»
Пышущий раскалённой лавой гнев щекочет кожу, наполняет тело нездоровым предвкушением схватки.
«Любуешься, за счёт чего получил победу?»
Не замеченная Ирвином, я тенью проскальзываю от двери, стремительно пересекаю освещённый участок коридора и наконец-то подкрадываюсь к нему со спины.
Да, он почувствовал, но слишком поздно. Когда смазливая рожа вполоборота оказывается перед моими глазами, не раздумывая, не давая ему времени на расчёт и блок, апперкотом бью в челюсть. Разница в росте, что поделать, только так и могу его достать.
Берг рычит злобным хищником, хватается за подбородок.
«Ещё один удар, и держи дистанцию, Йен. Потому что в ближнем бою он тебя сделает всё равно, несмотря на то, что устал».
– Неожиданно, правда? – шиплю я. – Когда со спины наносят удар!
Ухожу в нижнюю плоскость, делая подсечку, сбиваю с ног.
А вот и картинка из моих фантазий, почти что воплощённая в реальность. Осталось головой приложить о пол.
Рваное дыхание со свистом вырывается из груди. Хочу его убить или покалечить! Или всё разом!
– Ар-р! – рычу громко, щеря клыки. Эхо ангара подхватывает возглас, множа его стократно. Какой, к квазару, контроль тела или дыхания?! Какая, к звёздам, стратегия?!
– Ненавижу тебя! – выпаливаю в сердцах. – С самой первой минуты!
Ирвин приходит в себя. Не спешит отвечать. Осматривает меня с ног до головы, брови в удивлении летят вверх, когда подмечает, что на мне нет обуви. Ухмыляется, почти что счастливо.
– Чему радуешься?!
Он неспешно стирает кровь с надтреснутой губы, совсем рядышком с тем небольшим шрамом. Интересно, как он его получил?
Мы замираем друг напротив друга, ожидая, кто рискнёт напасть первым. Наконец, Ирвин, не выдержав, бросается в атаку.
Удар. Блок. Удар. Подсечка. Сходимся с ним в боевом танце.
Моё спасение – стимуляторы, наполняющие организм адреналином и возбуждением, пусть даже наши удары чётко отработаны, выверены. Хочу его… прикончить! За то, что сделал со мной на арене, за то, что сейчас дерётся в половину силы. Это бесит!
«Теперь не хочешь меня покалечить, да?»
Неожиданный захват стальным обручем ложится на шею, он пришпиливает меня, словно высушенную бабочку, к стенке. Но вместо болевого удара ведёт носом по виску, шумно вдыхая мой запах.
– Неплохо, кисонька, – шепчет на ухо, касаясь губами мочки. – Даже не верится, что пару часов назад едва не сварились мозги.
Прекрасная возможность врезать ему ногой в пах, но вместо этого ОПЯТЬ мой хвост тянется к нему, обвивает торс, притягивая ближе. Словно сговорившись с мохнатой конечностью, Берг снимает болевой захват, неожиданно наполняя его нежностью. И вот он уже мягко поглаживает разгорячённую кожу шеи пальцами. Сползаю по стеночке, цепляясь за его куртку пальцами. Контраст эмоций. Как шквальный ветер, то затихает, то порывисто бросает все запретные желания в лицо.
– Посмотри на меня, квазаров придурок! – привстав на носочки, чтобы хоть как-то скомпенсировать разницу в росте и смотреть ему в глаза, шиплю зло.
Ирвин хмыкает, чуть отстраняется, но не убирает захват. Пальцы всё так же дразняще выписывают узоры на голодной до ласк коже. Время останавливается. Мы всматриваемся друг в друга. Секунда. Другая. Сейчас он выглядит совсем диким: глаза только что молнии не мечут, тёмные брови сошлись у переносицы, куртка натянулась от напряжённых мышц.
– Признай это, – тянет он, проводя языком по моей нижней губе.
– Ч-что? – Замираю, впитывая в себя всё, что дарит эта порочная ласка.
– Что не любишь моего брата. – Лёгкое покусывание и вновь невесомый почти что поцелуй. – Если бы ты его любила, то отдалась бы ему, а не мне. ПРИЗНАЙ ЭТО, ЙЕННИ.
Он ждёт ответа, прижимая меня своим корпусом к стенке.
– Хочешь услышать мой ответ? Хорошо…
Кладу ладони на его грудину. Он молча всматривается в меня пронзительной синевой своих бездонных глаз. Облизываю губы, потираюсь кончиком носа о его нос, чувствую, как сердце под моей ладонью бьётся чаще. Касаюсь губами в лёгком поцелуе, мне и правда безумно этого хочется, хотя я и не понимаю причину столь резкой смены желаний.
От «убить» до «хочу» за секунду.
Ирвин не шевелится, не отвечает на ласку, это раззадоривает и бесит одновременно. Кусаю его губы, как совсем недавно делал он, втягиваю внутрь нижнюю, скольжу языком по его зубам, одновременно поглаживая широкие плечи. Наконец он сдаётся, одна ладонь всё так же покоится на моей шее, вторая ложится на талию, проходится по уязвимому и такому чувствительному местечку у основания хвоста. Осознаю, что тело прошивает крупной дрожью. Ирвин отстраняется, смотрит на меня изучающе. Медленно очерчивает скулу, проходится по губам, вновь непривычно нежные, невесомые касания ласкают шею.
Мягкое прикосновение губ, осторожное, словно он боится спугнуть дикого зверя. Короткий выдох, когда наши языки соприкасаются. Горячие ладони, одна на шее, вторая на ягодице. С силой вдавливает меня в стену.
Рука на шее ползёт вверх, берёт в стальной захват подбородок. Ахаю, когда влажная дорожка из поцелуев-укусов скользит от губ вниз..
– Я готова… – шепчу, кусая губы, – готова дать тебе ответ…
Глава 4
Идан Берг
– Можете быть свободны, лейтенант. – Кивнув, выхожу из расположенного в шпиле Академии кабинета ректора. Бывший генерал-полковник союзных войск, совершенно отталкивающий, с какой стороны ни посмотри. Умение оперировать словами, выдавая желаемое за действительное, изворотливость и подмена понятий, мастер своего дела. Не зря занимает свой пост. Назначения на должности Содружеством всегда производятся очень удачно. И если вот такими становятся все после десяти-двадцати лет службы, то надо валить из рядов защитников цивилизации побыстрее. Жаль, что пока не могу.
Как только за спиной закрывается дверь, выдохнув с явно читаемым облегчением, расстегиваю пуговицы тугого воротника-стойки. Парадный китель, пусть и сшитый по моим меркам, идеально подогнанный под размер, всё равно стесняет движения, давит, как будто сам по себе клетка.
Я и в учебные годы не любил бывать на ковре в ректорате. Многие считали, что привык и даже рвусь туда специально: не зря же раз в неделю так точно гостил.
– Тебе там винишко наливают по-тихому? – Ирвин вечно подкалывал на этот счёт. Раскрывать ему свои мотивы я не торопился, а сам брат так ничего и не понял. Дурень.
Голоэкраны слежения показывают записанные обрывки недавнего турнирного этапа. Камеры выхватывают то Йен, то Ирвина. Брат, едва не раздавив её, лежит сверху. Если бы не знал о том, как эти двое ненавидят друг друга, решил бы, что между ними что-то есть, так активно мой братец давит изящное тело кошки в песок арены.
– Ты облажался, Рин! – Зло берёт. Когда не надо, он кичится своим превосходством. Четыре года не давал ей проходу, пытаясь нагадить, а в нужный момент не справился. Какого квазара не скинул в колодец после «рубак»?
Идиот!
Меньше всего хочу, чтобы Йен оказалась в этой проклятой экспедиции. Со стороны кажется, что дело плёвое: слетать и вернуться, но я точно знаю, что где-то подвох. Отец слишком зациклен на этом деле. И сам факт того, что всё обставлено как прогулка, очень настораживает. Всего полгода как выпустился и варюсь в этом котле синтетического дерьма, а уже ощущаю подводные камни, то и дело бьющие в живот в самый неподходящий момент. Допуска не хватает для полного анализа происходящего, но экспедиция готовится давно и основательно. Отбор, планёрки командования, озабоченность отца… всё это слишком подозрительно для простой разведки.
– Вам приказано возглавить экспедицию, лейтенант. – Вчера, перед вылетом на Тритон, отец лично явился инструктировать. По лицу было видно, как недоволен советник тем фактом, что на роль руководителя операции назначили неугодного сына. Если бы он мог как-то повлиять на выбор системы… Но он не мог.
Выдав чёткие рекомендации, отец как всегда холодно кивнул:
– Не забудь вернуть брата живым.
Казалось бы, что такого в просьбе присмотреть за младшим, но я хорошо умею читать отцовские послания. В переводе на обычный человеческий означает что-то вроде:
– Если будет выбор, кто из вас вернётся живым, ты знаешь, какой ответ верный.
На его счастье, я знаю. Наши цели здесь полностью совпадают. Я и в военное-то пошёл как раз за тем, чтобы присматривать за этим придурком. Подготовить ему почву. Слишком зависимый от отцовского мнения, брат всегда лез из кожи вон, чтобы оправдать родительские ожидания. Дураку и тому ясно, как опасно это бывает в свете выбранного пути. Что Ирвин выберет карьеру военного толка, не сомневался никто. Отец был его богом. Во всём походить на своего идола – вот о чём мечтал брат, лишив себя всего: детства, свободы, желаний. Расписанная по правильному графику жизнь. Алгоритм продвижения по службе едва не со школы.
