Академия СКАТ: Между нами космос
Мию Логинова
Алана Алдар
Желанная учеба в космической Академии подарила мне не только первую любовь, но и наградила заклятым врагом. Два брата, разные, как две стороны Луны. Один из них мой парень, второй – враг.
Кто же знал, что последний окажется еще и моим истинным! Моя новая реальность это море лжи и муки совести, опасная миссия, где старший командующий, а младший прикрывает спину. Но смогу ли я ему довериться? И может ли из ненависти родиться настоящая любовь?
Алана Алдар, Мию Логинова
Академия СКАТ: Между нами космос
Пролог
За 4 года до основных событий
Эйелен Ашхен
Я стою у входа в Академию, с детским восторгом рассматривая расписные колонны, что иллюстрируют создание СКАТ. От начала времён и до сегодняшнего дня, движущиеся с определённой периодичностью картинки ненавязчиво видоизменяются согласно хронологии событий.
Несмотря на совет куратора наматывать хвост на локоть, мой продолжает свободно касаться земли, сканируя магнитуду спутника, на котором размещена Академия, и заодно считывая эмоциональный фон вокруг меня. Дурацкая привычка, согласна, но ничего не могу с собой поделать. Хотя на этот раз я настолько увлекаюсь созерцанием, что не замечаю, как подходят они.
– Эй, кэт, ничего не попутала? Помойка для котиков на заднем дворе.
Твою ж звезду. Морщась, оборачиваюсь, рассматривая утырка, что со мной заговорил. Его окрик привлекает внимание других кадетов, что спешат на пары. Боковым зрением примечаю, как многие с любопытством тормозят, прислушиваясь к разговору.
«Игнорируй, Йен. Пусть себе самоутверждаются, не опускайся до их уровня. Ты готовилась к этому, знала, что так будет. Ожидаемо».
Подхватив рюкзак с пожитками, наматываю хвост на руку.
– Эй, ты! Я с тобой разговариваю, кэт.
Волоски на хвосте встают дыбом, а по позвоночнику ползут его, пусть и едва уловимые, эмоции. Кадет хотел пихнуть меня в спину, но я вовремя разворачиваюсь, перехватывая ладонь, выворачиваю в болезненный захват. Тело двигается само по себе, хвост выскальзывает, агрессивно щёлкая вокруг меня по сторонам. Ноги приходят в движение, делая подсечку, пригибая парня на колени. Он взвывает, а на меня таращатся во все глаза его дружки. Нехорошо так.
Твою мать, ну не было у меня цели вот так отсвечивать с первых минут. Хотя, с другой стороны, если таким не давать отпор сразу, глотать оскорбления, они и дальше будут относиться ко мне как к рабыне недостойной и указывать место, которое, по их мнению, находится где-то на помойке цивилизации.
«Что ж… привыкай противостоять с первых минут, Йен».
– Запомни раз и навсегда, ещё раз попробуешь ткнуть в меня пальцем – сломаю все, по одному! – шиплю на ухо кадету.
– Ох и пожалеешь ты об этом, кэт, – цедит он.
Неожиданно кто-то резко дёргает меня за талию сзади. Кто-то высокий и сильный. Я рычу, молотя в воздухе ногами. Хвост оплетает нападавшему ногу, сдавливая её, словно удав жертву.
Стальные пальцы сжимаются на талии ещё сильнее.
– Не нарывайся, кисуля, – безэмоциональный голос раздаётся у самого уха, – а то вдруг пальцы судорогой сведёт – кости тебе ненароком переломаю.
Замираю в его руках, медленно поворачиваю голову.
Светло-голубые, холодные, просто ледяные глаза, тёмные волосы модно подстрижены. Убойное сочетание и признак высшей расы. Глаза сами по себе опускаются ниже, отмечая жёсткий подбородок и красиво очерченные губы с едва заметным, белёсым шрамом в уголке нижней, что придаёт им ещё больше чувственности.
Непроизвольно облизываю собственные. Его взгляд тут же отслеживает движение моего языка. Он нагло ухмыляется.
– Нравлюсь, да? Прости, животные не по моей части. Предпочитаю девушек, а не…
Договорить не даю.
– Запоминаю твои черты, закажу портрет и повешу вместо мишени. Буду меткость тренировать.
Ноль реакции. В глазах на долю секунды полыхают искры то ли злости, то ли раздражения и тут же гаснут.
– Выходит, правда, что кисонек стали принимать в СКАТ? В честь такого события дам тебе очень ценный совет, слушай внимательно. Тактика «нападаю первой» не прокатит. В ТВОЁМ случае лучше лишний раз не отсвечивать. Тебя теперь на всех тестах и отборах станут дружно валить, – он вновь ухмыляется, – ставлю две сотни тритонов (межальянсная валюта содружества Тритон. – Прим.авт.), что на межгалактической скорости вылетишь из Академии ещё до конца первого семестра.
– Да что ты? Серьёзно? – Делаю невинное лицо. У меня всегда получалось состроить подобную мину идеально.
Вот и он ведётся.
– Ясно как день. Пусть вашего брата и приняли в Союз на равных, ты-то куда лезешь бороться за права животных? Силёнок не хватит, киска.
Нутро раздирает когтями бешенства. Чистая ярость застит глаза и хочется банально вцепиться ему клыками туда, куда дотянусь, а в идеале дотянуться до кадыка, вырвать его зубами, чтобы и булькнуть больше ничего не смог.
– Так, может, наконец-то перестанешь меня тискать, бесчувственный ты наш, тот, что не по кискам, – говорю громко, чтобы слышали все, кто запоем наблюдает за этими странными обжимашками. На последнем слове играю бровями, намекая на нечто совершенно другое.
На бледном лице вспыхивают красные пятна, стальной капкан рук разжимается, и я, пользуясь моментом, отхожу на приличное расстояние, дёргаю хвост, который всё это время прекрасно себя чувствовал на его бедре.
– Спасибо за предупреждение, но, увы и ах, не побегу обживать тёмный, неприметный угол, трястись от страха, что пнула твоего дружка, который проглотил язык, и за него приходится отдуваться тебе.
Подхватываю рюкзак и, стараясь не бежать, захожу в здание административного корпуса. Сейчас ни он, ни его дружки мне ничего не сделают. А дальше – посмотрим. В чём-то этот ушлёпок прав – на тестах и отборочных стоит быть теперь максимально собранной. Потому что в первый семестр отсеивают большую часть перваков.
Но, даже если мне предстоит вылететь из СКАТ, я буду уходить с уверенностью, что приложила максимум усилий и не справилась сама, а не потому, что какие-то уроды меня подставили.
Глава 1
Эйелен Ашхен
– В этот раз, кисонька, будешь лежать под моим FBOT до того, как разнесёшь полигон в щепки.
– Так уверен? – Не знаю, зачем он позвал меня сюда. Перед началом турнира предпочитаю всегда просмотреть логи предыдущих боёв, проанализировать собственные ошибки, сделать для себя пометки, где стоит уходить в глухую защиту, а где нападать. И теперь, вместо проведённого времени с пользой, торчу в полутёмной комнатушке, которой уже сто лет как никто не пользуется. Зато название-то какое – «турнирная переговорная». О чём можно вести беседы с соперником?!
– Давай признаем, что на четвертьотборе мы переборщили, – вздыхает Берг, – не хочу ОПЯТЬ попасть на тритоны и восстанавливать арену за свой счёт. Давай обсудим рамки.
– Я тоже оплатила свою часть!
– Да что ты? – Его бровь высокомерно изгибается. – Отработала натурой и потом щедро, как положено ручному питомцу, позволила брату покрыть все расходы, да? Ты в курсе, что сумма вышла до Айгара (самый высокий пик планеты. – Прим. авт.)? Даже не знаю, сколько пришлось отрабатывать. Губы-то не стёрлись, пока старалась?
– Да как ты смеешь?! – шиплю возмущённо.
– Как Я смею? – Он тоже заводится. – Кисонька, я знаю Идана лучше любого на этом свете. Поверь мне, – высокомерный взгляд обжигает тело, оценивая с ног до головы, – все эти годы его привлекали отнюдь не твои успехи в боёвке и даже не высокий балл по астрочастицам.
– Завидуешь? Что не тебе, – копирую интонацию и то прозвище, которым называет во всей Академии только он, – кисонька досталась?
Пауза.
Следом ожидаемо злое:
– Сложно завидовать, не зная, чего ради. Может, покажешь, где там у тебя мёдом намазано, что Идан так подсел? Какая тебе разница, перед кем из нас ноги раздвигать? Мы ведь даже похожи.
Моё рычание заглушает звонкий звук пощёчины. Я понимаю, что совершила кошмарную ошибку и нанесла непростительное оскорбление, поздно. У высших слишком быстрая реакция. Не успеваю отнять руку, как Берг, перехватив ладонь, дёргает на себя с силой. Застываем, глядя друг на друга… Льдистые, холодные глаза-озёра знакомо темнеют. Всегда так происходит, когда он в бешенстве. Внутри всё сжимается…
«От испуга или предвкушения, Йен?»
Всматриваемся в друг друга, как будто видим впервые. Его полуприкрытые, грозовые глаза, в которых пляшут молнии, жёсткие чёрные ресницы, волосы, что острижены всё в ту же модную причёску, совсем не по-кадетски. «Золотым» мальчикам позволено больше, как всегда, потому и нет коротко стриженного ёжика. Зато сейчас отчаянно хочется протянуть руку, запутаться пальцами в его волосах, сжать их на затылке, притянуть к себе… опускаю взгляд на покрасневшую от моей оплеухи щёку и бледные губы, сквозь которые с шумом вырывается дыхание. Не отрывая взгляд, он переплетает наши пальцы, заводит руку мне за спину, как будто бы готовится к болезненному захвату, но вместо этого подталкивает меня на себя.
– Что происходит? – шепчу тихо, растеряв всю воинственность разом. Нет её, слетела шелухой к ногам. Хвост-предатель, как обычно, ластится к нему, обвивая бедро, заставляет жмуриться от удовольствия.
– А ты не знаешь? – бормочет Ирвин, наклоняясь.
Губы опаляет поцелуем. Злым, колким, совершенно не нежным. Он наказывает нас двоих разом, нещадно, порочно и сладко.
Тело, само по себе, приходит в движение, как будто знает, как надо. Замерев на долю секунды, я расслабляюсь, прижимаясь к нему ещё сильнее. Да, я прошу, сама не знаю что, но уверена, только он может мне это дать. Сейчас. Немедленно.
Когда наши языки сплетаются, мы стонем одновременно и срываемся вместе. Этот стон как сигнал, словно звук выстрела на турнирной арене. Исступлённо срываем одежду. Тренировочные костюмы жалобно трещат швами от нетерпеливых пальцев, что слишком медленно оголяют тела друг для друга.
Если бы кто-то сказал мне, что я потеряю невинность в турнирной переговорной, – плюнула бы в лицо. Никогда даже подумать не могла, что всё произойдёт именно так. И уж тем более не могла подумать, что отношусь к тому сорту девушек, которые готовы броситься в объятья врага. Каждый, кто хоть немного знал меня и Ирвина, громко бы смеялся, крутя у виска пальцем за подобную мысль. Но всё же вот они мы: вместо колких фраз – жалим друг друга поцелуями, вместо болезненных тумаков – нежные покусывания. Мы срываемся в пропасть вместе.
Всё происходит быстро, мы приходим к финишу практически одновременно, когда последние всполохи моего оргазма прошивают тело, он догоняет меня, вновь делясь через рецепторы своим удовольствием.
«Разве так бывает?» – сонной мухой проскальзывает неуместная мысль, хвост опадает, даря нам свободу от друг друга. Проблеск сознания пробивается сквозь опьянение страстью. Фокусирую взгляд на также приходящем в себя Берге. С запоздалым стыдом понимаю, что он всё ещё во мне, а его горячее дыхание, скатываясь в ложбинку груди, вызывает мурашки на влажной коже. Он отчего-то буравит меня странным, нечитаемым взглядом.
– Ничего не хочешь мне сказать? – Отстраняется, красноречиво рассматривая на себе следы того, что был у меня первым.
– Твою звезду, да ты молодец! Впереди планеты всей, ты же это так любишь?! – Спрыгиваю со стола, морщась от болезненных ощущений и влаги между ног. – Потешь своё самолюбие позже, ладно? Можешь даже зарубку на FBOT сделать, а сейчас дай салфетки… пожалуйста!
Берг смотрит на меня с неестественно расширенными зрачками, медленно облизывает пересохшие губы, явно собираясь что-то сказать.
– Между нами ничего не изменится, – отбиваю очередь слов. – Выйдя отсюда, вернёмся к привычному общению и ролям. Все в Академии привыкли, всем так удобнее. Ты мечта всех девок, «золотой» мальчик и сын советника, я кэт, место которой на помойке цивилизации, так ведь ты сказал тогда, верно?
Он молча скрывается в уборной, точно так же молча возвращается, протягивая упаковку. Странно, но мне совершенно не стыдно при нём приводить себя в порядок.
Комкаю салфетки, натягиваю обратно бельё и комбинезон.
– И ещё, – приглаживаю торчащие в разные стороны волосы, – квазар тебя дери, если план был в том, чтобы я слила тебе турнир, ты просчитался. Я намерена выиграть, и никакие потрахушки с тобой не изменят этого желания.
…Голоэкран зависает над тренировочной ареной, будоража зрителей, подогревая интерес обратным отсчётом.
Финальные соревнования… а у меня в голове раздевалка, наши общие, на двоих, тихие стоны, мой хвост, обвивающий его торс в попытке притянуть ещё ближе! Ну в самом деле, как будто своей жизнью зажил!
Твою ж звезду, думай о победе, Йен, а не о том, что ты сделала пару часов назад.
– Три! – Вой толпы кипятит кровь.
От этого оглушающего грохота внутри всё сжимается, затягиваясь в тугой узел нетерпения.
– Два! – Усилители над трибунами делают их крик объёмным, как будто ревёт сама арена, а не учащиеся Академии СКАТ.
– Один! Ста-а-арт! – Мы, участники финальных соревнований, облачённые в механические, монструозные доспехи, срываемся с мест. Шесть команд, по два в связке, но из-за произошедшего начистить металлическую башку со всем пристрастием мне хочется только одному участнику финала: наглому, высокомерному, самовлюбленному капитану первой команды Ирвину, мать его, Бергу!
Наша вражда длится уже четвёртый год, и, в отличие от его брата, с которым нахожусь в отношениях, этого говнюка я ненавижу!
Он считает нас, кэттариан, всё ещё низшей расой, рабами, коими мы были многие столетия, недостойными не то что учиться в Академии на равных, а даже лететь в одном транспортнике в техническом отсеке.
Хмыкаю, вспоминая его недоумённое лицо после произошедшего…
