Бенарес. Учитель
Знакомый учитель истории из его колледжа написал кузену, пандиту по имени Радхе Махарадж, жившему в Бенаресе. В письме профессор просил пандита подыскать для его бывшего студента комнату и сопроводить по нужному адресу через запутанный лабиринт улиц вечного города. Тот же профессор одолжил денег на билет, и 30 сентября 1982 года он прибыл в Бенарес. То был день рождения Лахири Махасая, и он посчитал это благоприятным знаком. В полдень он прибыл в дом Радхе Махараджа, где был тепло встречен и накормлен. Затем пандит повел его к месту назначения. В объятия судьбы.
Старый слуга провел их на верхнюю веранду дома, располагавшегося рядом с Чусатти Гхат[79 - Гхат – ступенчатые набережные, ведущие к воде, традиционно строящиеся вдоль рек или прудов и используемые для омовения, купания или в качестве места кремации.]. По пути в Бенарес он представлял себе, что в доме Гуру династии Лахири его встретят строгие свами. Вместо этого он увидел с десяток обычных пенсионеров, никого моложе семидесяти лет среди собравшихся не было. Один из присутствующих читал главу из Бхагавад Гиты вслух, остальные внимательно слушали. Смущенный собственной молодостью, он чувствовал себя не в своей тарелке. Собравшиеся вопросительно поглядывали на него, и ситуация становилась неловкой: он никогда не видел Гуру и различить его среди остальных пожилых людей было невозможно. Кому он должен поклониться?
Поколебавшись, он поклонился священной книге в соответствии с индуистской традицией и тихо сел в углу. Вошедшая пожилая женщина поклонилась одному из присутствующих – и будущий учитель был опознан! Он встал и простерся ниц перед неприметным пожилым джентльменом. Радхе Махарадж попытался представить их обоих, но ему жестом показали подождать, и вскоре тот тихо выскользнул с террасы. Он попытался обратиться к Гуру сам, но тоже был остановлен: «Поговорим после того, как закончится чтение…».
Томительное ожидание казалось бесконечным, напряжение нарастало: получит ли он посвящение, или ему откажут? В ответном письме Гуру было сказано только: «Приезжай, и я решу». Это ничего не гарантировало.
Минут через сорок чтение закончилось, присутствующие приняли прасад и один за другим разошлись. Учитель был готов с ним говорить, но беседу прервало появление какого-то человека. Позже он узнал, что это высокопоставленный чиновник, уже просивший посвящения и получивший отказ. Несмотря на это, незнакомец решил попытаться снова. Повысив голос, Сатьячаран Лахири велел незваному гостю убираться. Сердце сжалось: сейчас Гуру прогонит и его! Однако опасения были напрасны. Выяснив, наконец, кем был молодой посетитель, Гуру сказал: «Значит, ты тот самый Шайлендра из Гвалиора? Что ж, я ждал тебя. Приходи завтра в семь утра, захвати блокнот и ручку. И купи цветочных гирлянд в качестве подношения Шиве, Бабаджи и Лахири Махасая».
Он вышел с колотящимся сердцем и не помнил, как нашел дорогу к Пандей дхарамшале, где Радхе Махарадж снял для него комнату стоимостью полторы рупии за ночь. Однако деньги оказались потрачены впустую – от волнения он не смог заснуть.
Посвящение
Ранним утром он совершил омовение в Ганге. Солнце едва начинало раскрашивать горизонт, нежно освещая реку и гхаты, звуки утренних колоколов храмов разбудили застенчивый хор невидимых птиц. Река, поначалу серая и темная, стала темно-бордовой, а затем постепенно приобрела цвет сияющего серебра. Люди вокруг совершали омовения и негромко, нараспев, пели мантры и возводили руки к солнцу, приветствуя его. Великая река забирала все подношения: гирлянды цветов, фрукты, топленое масло и рис, и плывущие по ней масляные лампы, свет которых медленно таял, становясь почти незаметным в лучах восходящего солнца.
Река медитативно поглощала полусгоревшие трупы, людские грехи и молитвы всех сердец, на всех языках. Какие бы слова он ни произнес про себя, их подхватывали и уносили медленные воды. Пора было идти к Гуру.
В этом городе ничто не давалось легко и просто. Заветное желание, которое привело его сюда, вот-вот должно было исполниться, и все же он не до конца был уверен, что оно осуществится. Даст ли Учитель ему посвящение? Однако начинающийся день придавал уверенности в неизбежности нового начала. Гигантское вечное существо, Бенарес дышал грудью гхатов Дашашвамедха. Асси Гхат был его головой, знаменитый гхат Маникарника, пуповиной из дыма погребальных костров, связывавшей физический мир с астралом.
Мириады душ были заключены в теле Каши[80 - Каши – историческое название священного города Варанаси, также известного как Бенарес.], узкие улицы были кровеносными сосудами вечного города. Он шагал по одной из улочек в сопровождении внезапного конвоя огромных черных лоснящихся буйволов, мимо жаровен с арахисом и лавок с разноцветными тканями, впитывая звуки колокольчиков пуджи в домах. И под гул пробуждающегося Бенареса в нем воцарялась внутренняя тишина. В какое-то мгновение ему показалось, что его сердцебиение повторяет неслышный, но осязаемый ритм сердца города.
Придя на час раньше, он ожидал во дворе. Учитель спустился вниз в семь часов, и велел ему снять курту и сесть на пол. Повернувшись спиной к учителю и выжидательно глядя на стену, он удивился внезапным ощущениям в позвоночнике, вызванных прикосновениями пальцев Гуру. Энергетические узлы, будущие чакры, были активированы, и начиная с этого дня он должен был концентрироваться в этих точках во время практики.
Сатьячаран Лахири спросил, почему он не носит священного шнура браминов, джанеу. Его полагается надевать после специального ритуала, и оба его брата прошли этот обряд перед женитьбой. Он был самым младшим, холостяком, и не думал, что это играло сколько-нибудь значимую роль для йогического посвящения…
Встревоженный, он сочинил историю, что оставил джанеу в номере отеля, на что Гуру усмехнулся: «Почему бы тебе просто не сказать правду: ты же не проходил этот ритуал, верно?», и он признался.
Учитель рассмеялся, а затем начал объяснять первый уровень практики. Слушая инструкции, он осознал, что уже знает эти техники. Практика казалась знакомой, точно так же, как когда-то имена и лица на фотографиях из «Автобиографии йога». Несколько раз он даже мог точно сказать, какая крия последует за предыдущей. Заметив это, Гуру спросил, практиковал ли он раньше. Он был уверен, что нет, по крайней мере, не в этой жизни.
Годы занятий плаванием сослужили хорошую службу. Выполняя задержку дыхания, он смог удерживать ее дольше, чем на 200 счетов, чем порадовал Учителя. Но Кхечари мудра показалась слишком сложной, и он засомневался, что сможет ее освоить.
Тогда он еще не представлял длину лежащего перед ним пути, однако непоколебимая уверенность в том, что йога станет его жизнью, перекрывала остальные эмоции. Утро 1 октября 1982 года стало началом невероятной трансформации.
Гуру пригласил его переночевать у него в доме; это было волнующе, и он ожидал дальнейшего развития событий. Но на следующий день Учитель сказал: «Теперь можешь возвращаться в Гвалиор. Приезжай, когда сделаешь Кхечари мудру, и я обучу тебя следующему уровню практики. Трудись усердно: я уже стар, и неизвестно, сколько еще пробуду в этом теле. Поэтому не теряй времени».
Садясь в поезд, он почувствовал прилив уверенности. Наконец-то было понятно, что делать! До этой поездки ничто не могло внести ясность в его поиски; он чувствовал лишь пустоту и онемение от философских разглагольствований, призывов сосредоточить внимание на божественном и ждать откровений. Никто из встреченных прежде людей не предпринимал видимых усилий для достижения высшей цели йоги, самадхи. Будто стараться совсем не нужно, и духовные тайны должны разгадать себя сами. Путь наманикюренной и благопристойной версии просветления был удобен во всех отношениях, но это был не его путь.
Интуитивно он знал: добыча драгоценной руды этой йоги будет так же трудна, как добыча золота.
Война и Мир
Покидая Бенарес, он понятия не имел, что его ждет. Мысли были всецело сосредоточены на сложных техниках практики, и он намеревался двигаться вперед. Никакой необходимости сообщать домашним о посвящении в йогу не было: хотя отец и симпатизировал его йогическим изысканиям, остальные не имели представления о садхане. Кроме того, семья переживала не лучшие времена. Через месяц, к ноябрю 1982 года, пришлось продать дом. Брат Гьянендра устроился управляющим на огромную ферму, что было очень своевременно – им надо было переезжать, брату полагалось жилье.
Компания Gwalior Dairy Ltd. арендовала ферму более чем в тысячу акров. Судебный процесс между штатом Мадхья-Прадеш и попечительским советом, управляющим фермой, шел полным ходом, и на время тяжбы суд назначил временного управляющего фермой, которому полагалось проживать там же. Огромный склад был отремонтирован и превращен в жилое помещение с девятью комнатами и холлом. У всех членов семьи появилось личное пространство: и у родителей, и у Гьянендры с женой Малой и сыном Авинишем, и у него самого. Две другие сестры были замужем и жили отдельно, а младшая сестра Пратибха умерла от гепатита в 1968 году. Старший брат был теперь единственным кормильцем, и ему нужно было помогать. Они прожили на ферме всего год, но что это оказался за год!
Потенциально ферма могла приносить миллионы, и пока шел судебный процесс, местные бандиты и рейдеры жаждали урвать кусок. Огромный урожай стоил несколько миллионов рупий, однако прибыль исчезала вместе с большой долей урожая. Когда новое руководство попыталось навести порядок, война с кланами рейдеров стала неизбежной. Проблемы начались немедленно.
Уже на следующий день после переезда они оказались втянуты в разборки с одним из местных мафиози, у которого была дурная репутация и большая банда, вымогавшая деньги «за крышу». Все местные фермеры им платили. Они с Гьянендрой были физически сильны, но главное, уверены в своих правах. Не было и речи, чтобы платить бандитам или отступить и уехать. Благополучие и безопасность семьи теперь зависели от этой работы, и они держались хладнокровно и непреклонно. Рэкетир ушел. Он приходил один, просто «познакомиться», однако местные посоветовали новому руководству не сопротивляться, так как главарь – безжалостный убийца.
Всего через час после этого неприятного визита явились представители другой шайки: «Друзья, мы обеспечим вас оружием. Дайте отпор этому ублюдку! Мы поддержим вас!». Ничего не оставалось, кроме как принять оружие от «оппозиции»; в числе прочего, в набор привезенной амуниции входили ручные гранаты. Затем разверзся настоящий ад.
Изначальные стычки «один на один» быстро переросли в полномасштабную партизанскую войну: вооруженные до зубов бандиты совершали набеги на ферму, всегда в разных местах, забирая урожай и запугивая рабочих. На ферме трудилось около сотни сельских жителей, неспособных противостоять гангстерам. Гьянендра, он сам и несколько неохотно выполнявших обязанности сторожей должны были противостоять захватчикам, охраняя территорию и урожай. Благодаря ручным гранатам и двустволкам они кое-как держались. Полицейские, обязанные поддерживать законно назначенного управляющего, взяли в привычку появляться лишь после окончания перестрелок. Вообще, полиция работала своеобразно: арестовывала группы подозреваемых и тут же выпускала под залог. Многое в сельских провинциях осталось неизменным со времен Махабхараты, и до реформ было далеко.
Драма Дикого Запада продолжалась, набеги следовали один за другим. Иногда в них участвовали вооруженные банды в 30–40 человек, ожесточенные перестрелки могли продолжаться до утра. Каким-то чудом кровопролития удавалось избегать, потери были незначительными, и люди оставались невредимыми. Зачастую он недоумевал, как можно выходить из таких столкновений без единой царапины… И был благодарен Бабаджи – похоже, Аватар[81 - Аватар, Аватара – воплощение определенного божества.] действительно присматривал за ним.
Ежедневное ожидание вооруженных конфликтов вызывало стресс и напряжение. Все они, и руководители, и рабочие постоянно находились в режиме повышенной готовности, и это изматывало. Немногие могут приспособиться к постоянной угрозе, но другого выхода попросту не было. Эти довольно тяжелые обстоятельства открывали новые, неведомые прежде грани собственного характера: страх, гнев, чувство правоты и справедливости.
Много лет спустя, изучив его натальную карту, один астролог прокомментировал тот период жизни: этот транзит Сатурна был ознаменован опасностями, смятением и физической угрозой для жизни. Махадаша Солнца вызывала волны насилия, указывая на противостояния, запугивание и незаконные действия, включая засады и убийства. Что ж, прочтение было верным, все это было частью тогдашней повседневности.
Осада фермы продолжалась более двенадцати месяцев. Тем не менее, посреди этого бедлама практика шла преотлично. Невзирая на ежедневные столкновения, он практиковал каждую ночь, и граница между реальностями была тонкой, но отчетливой.
Практика сметала дневное конфетти мыслей и впечатлений, он вступал в бескрайнюю тьму, и дыхание становилось прожектором маяка, подающего сигнал Духу.
Тайная Мудра, Вечный Дух и Кшетра
В январе, после перебранок с работниками и очередного дня разборок с непрошенными гостями, он готовился к ночной практике. Случайно коснувшись запястья, он обнаружил отсутствие пульса, и молчание вен повергло его в шок. Он проверил шейную артерию. Никакого движения кровотока под теплой кожей не было. Пощупав артерию снова, он ощутил медленную нерешительную пульсацию. Время от времени странное явление повторялось, пульс попросту пропадал, и не было иного выхода, кроме как научиться управлять этим. Это привело к постепенному контролю над кровеносными сосудами и скоростью сердцебиения. Испытывая то, о чем говорилось в йогических текстах, он понятия не имел, что именно запускало эти процессы. Возможно, так подействовала практика Швасахита пранаямы[82 - Швасахита пранаяма – особая дыхательная техника с мантрой, практикуемая в Крия йоге для развития йогического состояния ума и сознания. Этому виду пранаямы обучают на начальном этапе практики Крия йоги.], выполняемая на начальном уровне. Если так, то это было невероятно: с момента инициации прошло всего три месяца.
Кхечари мудру, ключевое условие для следующего уровня практики, он освоил в марте. Поначалу озадаченный ее сложностью, он не позволял себе усомниться в собственных силах и продолжал попытки. Слишком долго он стремился к этой йоге, и теперь, получив все разъяснения, был так близок к освоению этой важной ступени практики! Отступление не обсуждалось, и другого пути, кроме как сделать Кхечари, не было. Эта мудра была критерием настоящей садханы, ключом от дверей, которые нужно было открыть, просто подогнав ключ к замку.
Все йогические тексты единодушно признавали уникальность Кхечари, любимая мудра Шивы была защитой, средством ясновидения и рецептом долголетия. Испивая амриту с помощью Кхечари, йогин мог освободиться от старения и смерти. Чтобы добыть драгоценный нектар, вымя мозга надо было «доить» языком. Для получения магического зелья нужно было стать магом, и преодоление сложности выполнения данной техники было вполне справедливым условием инициации в тайны, ждавшие впереди.
Днем они с Гьянендрой и небольшой группой охранников давали отпор злоумышленникам и решали многочисленные хозяйственные вопросы, а ночью, не обращая внимания на раздававшиеся время от времени выстрелы, он путешествовал в далекие вселенные, освещенные ярким светом Кутастхи, бессмертного духа, оживляющего тело. Впервые встреча со Светом, как он его назвал, произошла еще в 1979 году, после первого внетелесного опыта. Это было потрясающе, однако слов, способных описать этот опыт, тогда попросту не было. Во время второго визита в Бенарес он набрался смелости и детально описал увиденное Учителю. Тот впечатлился. «Кутастха – твоя Атма[83 - Атма – санскритское слово, обозначающее индивидуальное «Я»; часто переводится и как «душа», что не совсем корректно. В индуизме Джива считается Шивой, а дух – Шакти, поэтому люди используют термин Дживатма. Атма является частью Параматмы, Вселенской Души, и по своей природе идентична ей. Подобно тому, как семя дерева содержит в себе все качества дерева, Атма также несет в себе качества высшего «Я». Высшее сознание личности, духа, «Я», которое находится за пределами тела и ума.], а то, что ты видел – проблеск Параматмы[84 - Параматма, или Параматман – высшее «Я», изначальное «Я» или запредельное «Я», духовно тождественное Абсолюту и высшей реальности. Это Высший Принцип, как бы мы его ни называли: Бог, Высшее Я, Божественное Я, Любовь, Истина или Реальность.], Великого Духа. Увидеть его – редчайшая удача. Обычно люди могут видеть только «стандартную» Кутастху: темный круг в ореоле яркого света. Ты увидел нечто особенное». Помолчав, Гуру повторил: «Встретить Параматму до получения практики – великое благословение. Тебе очень повезло…».
Необычная сфера, пронизанная золотыми разрядами электрических вспышек, появлялась на его «внутреннем экране» еще несколько раз. К тому времени он уже знал, что бархатисто-черный круг с глубоким темно-синим оттенком в центре и есть его дух, Атма, а золотое внешнее кольцо – Джива[85 - Джива – индивидуальная душа, сущность жизни. Происходит от санскритского корня «дыхание».]. Расшифровать, чем именно был этот Дух, он не пытался. Это могла быть его личная «самость», Дживатма[86 - Дживатма – индивидуальная душа, является отражением Атмы внутри человека; «волна», выходящая из океана существования и блуждающая от воплощения к воплощению и после длительного процесса развития и опыта снова возвращающаяся к единству Целого. Душа, проявившаяся в форме, отождествляет себя не со своей божественной сущностью, а со своими атрибутами: физическим телом, умом, мыслями и т. д. Цель йоги – рассеять эту иллюзию.]. В индуизме двойственность воспринимается так глубоко, что принятие целостности гораздо естественнее попыток разобраться в каждом из ее компонентов. Все усилия в Крии направлялись на то, чтобы понять истинную природу «Я», то, что и Шивой, и Шакти, и мужчинами, и женщинами были одновременно все. Свет и тьма были близнецами, выдох не существовал без вдоха, и этот порядок вещей не менялся. На санскрите слово «Кутастха» означало «то, что остается неизменным».
Названия и термины были не так важны, как сам эффект. Он знал: внутри него жил вечный Дух. Оживляющий тело, Он не был частью его самого, им еще предстояло узнать друг друга. Иногда великолепие Кутастхи меняло оттенки под влиянием времени года, положения звезд или интенсивности повседневных событий. Какова бы ни была причина, светящаяся сфера Духа присутствовала на его внутреннем экране постоянно. Увеличиваясь, она притягивая его, и порой он проваливался в нее целиком. Бхагавад Гита была единственным надежным источником описания этого феномена, который он смог найти, хотя и там природа Кутастхи упоминалась довольно скупо.
Есть только два Пуруши[87 - Пуруша – буквально означает «человек, мужчина, дух». Согласно индуистской мифологии, существо, из тела которого была создана Вселенная. Множественное неподвижное мужское космическое начало, «чистое сознание», созерцающее динамичное женское начало – Пракрити (материя). Пуруша является вечным, его основное свойство – отсутствие свойств (состояние ниргуна).] в этом мире: бренный и вечный.
Все создания бренны, и лишь Кутастха (освобожденным) вечен.
(Гита 15/16)
Речь шла о двух видах изначальной Энергии; одна была тленной, другая – бессмертной. Наблюдая, он понял, что Дух постигается только через садхану. Металлу можно придать форму на наковальне, но сама наковальня оставалась все той же. Йогическая практика – основа и наковальня магии; трансформация происходила благодаря противостоянию и выносливости. В какой-то момент стало понятно, что меняющиеся цвета Кутастхи были языком Духа, и чтобы научиться слагать слова и начать задавать вопросы, нужно было учить новый алфавит.
Дух был древней могущественной сущностью, инопланетянином. Было ощущение, что уровень садханы не имеет значения, так как Он мог вступить в контакт в любой момент, по желанию. Даже Кхечари мудра была не так важна, все зависело от готовности «носителя» открыться, так как сам Дух был всегда готов к общению. Дух просто выжидал, и зрелость практикующего имела решающее значение для начала диалога. Продолжение общения зависело только от Духа, и было невозможно предугадать, что именно заинтересует и развлечет Его. На оживление тела Духом влияла сложная комбинация кармических и планетарных факторов, и они никогда не были случайными. Дарящий жизнь, Он также забирал ее, когда подходило время для поиска нового воплощения, сбрасывая изношенное тело словно ветхую одежду.
Представляя бесконечный океан тел, которые сменило это Вечное Существо, он содрогался. О единстве Духа и тела бытовало множество теорий, но одно было очевидным: Дух находится в теле, пока Ему интересен обладатель тела. Когда Дух утомлялся и Ему становилось скучно, Он двигался дальше.
Дух мог передавать владельцу тела новые знания, даровать откровения, и чтобы попасть в эту «образовательную программу» нужно просто соответствовать определенным требованиям. Приходивший свидетельствовать и наслаждаться, Дух должен быть заинтересован в общении с «хозяином» тела, и именно Он «сдавал» тело в аренду «оператору».
Разумнее было ждать, пока Тот сделает «первый шаг» и, наблюдая Кутастху, он старался оставаться бесстрастным и отстраненным. Однажды Гуру упомянул, что появление Кутастхи во время Йони мудры[88 - Йони мудра – «Йони» на санскрите означает «женский репродуктивный орган», а также «источник, происхождение». «Мудра» означает «жест», определенное положение пальцев для направления энергии. Йони мудра – сложная психофизиологическая поза, используемая в Крия йоге для достижения определенного состояния.] – верный признак краткого пробуждения Кундалини[89 - Кундалини (на санскрите «свернувшаяся змея») – форма энергии, спящая в основании позвоночника. Кундалини, свернувшуюся в муладхарачакре, представляющей элемент земли в человеческом теле, можно пробудить потоками праны и апаны, направленными в центральный канал – Сушумну. Существует древнее поверье, что каждый человек несет в себе божественную энергию, и определенные йогические техники могут пробудить, высвободить и обуздать эту энергию.Шайлендра Шарма считает, что Кундалини имеет гораздо больше, чем три с половиной витка (как это обычно описывается в йогических текстах). Кольца Кундалини представляют собой различные формы звука «ОМ». Горакхнатх говорит не о 3,5, а о 8 витках Кундалини.]. Это захватывающее утверждение нуждалось в эмпирическом подтверждении.
Постоянные стычки и бесконечные управленческие и бытовые проблемы отвлекали и беспокоили, но внутренняя жизнь была полна удивительных открытий. Осознание прогресса в практике способствовало возрастанию уверенности в собственных силах. Внешние раздражители вызывались людьми, чье воображение никогда не выходило за грани примитивных желаний, будь то обладание землей, властью, женщинами или деньгами. Их действия – результат первобытных инстинктов выживания, и поняв это, он не принимал происходящее слишком близко к сердцу.
И его окружение, и сложившаяся ситуация были временны, а цель и намерения – неизменны. Он должен был вспахивать тело плугом дыхания, чтобы ни случилось за день. Кшетра, поле ума и тела, требовало постоянной обработки, и он был полон решимости собрать урожай. Порой это поле напоминало поле битвы, в начале практики тело оказывалось вялым и невосприимчивым, так как ум упрямо продолжал пережевывать впечатления дня. Сменить фокус внимания было сложно, но зов дыхания делал свое дело, и через некоторое время входящие потоки пранической энергии начинали алхимическое преобразование, открывая сокровищницу сердца.
Грани образования
За время напряженных разборок на ферме у него появилась возможность получше рассмотреть некоторых отъявленных преступников, которые приняли их сторону оттого, что другая банда пыталась одолеть новое руководство. Бандиты оказались занятными представителями человеческой породы, и общение с ними было познавательным. Они отнюдь не были интеллектуалами, но мотивы их поступков отличались одновременно простотой и изощренностью. После одного происшествия он понял: не всегда можно судить о людях по их поступкам, так как человеческой природе присуща гораздо большая двойственность, глубина и противоречивость. Иногда смесь божественного и демонического такая густая и комковатая, что непонятно, что же в итоге будет выпечено из этого теста.
Один грабитель (это было его постоянной профессией) обычно ударял жертву ножом в бедро, чтобы обездвижить, но не убить, а затем забирал все пожитки пострадавшего. Ножевое ранение в бедро было своего рода визитной карточкой, «торговой маркой», а сами ограбления носили случайный характер, в них не было ничего личного. Грабитель был пьяницей и довольно жизнерадостным типом, без малейших признаков скрытой злобы. Он был «союзником» их команды, и они ничего не могли поделать с его антиобщественным поведением. В тот день он снова ограбил кого-то, забрав у жертвы кругленькую сумму в триста рупий. В этот же день мать одного из работников фермы тяжело заболела и слегла с высокой температурой; сын ее отсутствовал, и старухе с каждым часом становилось все хуже. Зайдя к ней, грабитель отдал весь «дневной заработок» на оплату госпиталя и лекарств. Да-да, преступник отдал деньги другому человеку из милосердия… И кем его считать теперь?
Два или три дня спустя, когда грабитель был более-менее трезв, он спросил: «Зачем ты это сделал?». Тот пожал плечами: «Грабеж – это просто работа, то, что я делаю, чтобы прокормиться. Старуха нуждалась в неотложной помощи, а у меня была возможность помочь». Этот незначительный инцидент открыл ему неразрешимую сложность человеческих намерений и нравственных критериев. Отдельные поступки и решения происходили по воле кармы, дхармы и по зову сердца. Последние и были настоящими катализаторами судьбы, но как это все работало? Причинение вреда одной рукой и оказание помощи другой, забрасывание в океан сансары сетей милосердия и жестокости, смешение черного и белого, пока эти цвета не становились приглушенными, неявными… Была ли во всем этом Божественная воля, или жизнь – смешанный поток всех трех Гун, свойство самой природы? Тамас, Раджас и Саттва, инертность и тьма, активный поиск и жажда действия, блаженство и отвращение – все они смешаны и в мире, и в сосуде отдельно взятой человеческой личности. Игра жизни заключалась в неравномерном распределении благ, поощрений и оплеух, улыбок и печалей – и все это гнездилось в человеческом сердце, побуждая действовать в соответствии с личностными качества.
Любые выводы по «делу разбойника» были бы ошибочными, однако он усвоил урок, признав ненужность навешивания на людей отличительных ярлыков и невозможности четкой категоризации их действий. Чаще всего слова людей расходились с делами, маскируя истинные мотивы.
Что до преступников и их кодекса поведения, их побуждения были прозрачны и незамысловаты, но во многом показательны. Бандиты не казались ему свирепыми и опасными, они были такими же людьми, подверженными как страхам и комплексам, так и отдельным проявлениям щедрости и милосердия, и все это не отличало их от обычных законопослушных граждан. Кармический коктейль делал их теми, кем они были.
…Через год контракт брата закончился, и семья переехала с фермы в съемный дом в пригороде Гвалиора. Выиграв войну, братья Шарма заслужили прочную репутацию. Теперь, если у кого-то из знакомых возникали проблемы с местной мафией, их звали зайти или просто просили пройтись по району, и этого было достаточно, чтобы проблема исчезала сама собой. Слухи о гарантированном эффекте их появления распространились быстро, и уже совершенно незнакомые владельцы лавочек начали приглашать их на чашку чая. Он не сразу понял причину своей внезапной популярности и теплого приема почти в каждом магазине города.
Пережитое напряжение и постоянные стычки придали ему большей уверенности в себе и способности к выживанию, но напускная внешняя жесткость была лишь оболочкой, броней, скрывающей возрастающую чувствительность и утонченные эмоции. Его переполняла невыносимая нежность к хрупкости и невероятной красоте жизни, а понимание мира ширилось, оттачивая острое чувство самости. Приоритетом становилось налаживание контакта с внутренним «Я», с уклончивым, ослепляющим светом Духа.
Стать Гуру
В упорной практике пролетело восемнадцать месяцев. Теперь, полностью контролируя пульс, он мог не только останавливать его усилием воли, но и замедлять сердцебиение – и все это произошло естественно, будто знание уже было частью его самого и лишь ожидало пробуждения.
Освоив Кхечари мудру, можно было рассчитывать на получение следующего уровня практики и, написав о своих достижениях Гуру, он вскоре получил ответ: его ждали в Бенаресе, он мог получить вторую крию.
…Солнце уже прилично нагревало город, но по утрам во дворе дома учителя еще было комфортно. Сатьячаран Лахири, довольный его успехами, даже крикнул пуджари[90 - Пуджари – священник, проводящий религиозную церемонию или храмовые ритуалы.] на бенгальском: «Рамеш, он сделал Кхечари!». Один из жильцов большого дома, Рамеш Бабу с семьей занимал комнаты на первом этаже. Этот скромный человек приходился дядей известному ситаристу Рави Шанкару. Услышав слова Гуру, Рамеш заглянул в комнату, застенчиво улыбнувшись.
Во внутреннем дворе была расположена маленькая часовня Шивы, в ней был установлен красивый большой черный Шивалингам, а перед ним – две мраморные статуи Лахири Махасая и его сына Тинкори Лахири, отца нынешнего Гуру. Частью повседневной практики Сатьячарана Лахири было чтение вслух Бхагавад Гиты перед статуями предков. В этом же храме, 28 апреля 1984 года, Сатьячаран Лахири обучил его практикам второго уровня крии, амантре и самантре. Несмотря на сложность, они показались странно знакомыми.
Завершив обучение, учитель указал на статую: «Послужи Лахири Махасая, пока я читаю Гиту». Не имея ни малейшего представления, как служить кому-либо, не говоря уже о статуе, он спросил, что именно от него требуется. «Сделай ему массаж», – и учитель начал читать. Несмотря на абсурдность ситуации, он начал послушно растирать мраморные плечи статуи. Минут через пять-семь холод гладкого мрамора под его пальцами превратился в теплую живую плоть, и он отшатнулся. Заметив это, Гуру приказал ему: «Подожди в комнате».
Охваченный странным чувством, он пытался понять, что именно случилось в храме, было ли это галлюцинацией? Может, камень просто нагрелся от тепла его рук… но чем объяснить податливую мягкость мрамора? Разум попросту отметал возможность сверхъестественного. Прошло минут десять, и он увидел как Учитель выбежал из храма и в спешке пересек двор, несмотря на возраст и сильную астму. Мелькнула тревожная мысль, что его ждет выговор за какую-то ужасную оплошность… Тяжело дыша, Сатьячаран Лахири вошел в комнату. «Ты преемник. Все согласны. Ты будешь новым Гуру. С этого дня можешь давать посвящение тем, кого сочтешь достойными».
Заметно потрясенный, учитель тяжело опустился в кресло, пытаясь отдышаться. В полной растерянности, не зная, что ответить, он поклонился Гуру. Тот молчал; было так тихо, что ему послышалось биение собственного сердца.
Все это оказалось полной неожиданностью: получить второй уровень крии и сразу после этого быть назначенным преемником линии? В его планы никогда не входило ничье обучение, он даже не мог представить себя в этой роли. Изначальной целью было достижение максимально доступных высот в йоге, и, возможно, после этого он смог бы давать советы другим. Но быть названным преемником в самом начале пути, всего после полутора лет практики, во время второго посещения учителя…?!
Происходящее не вязалось с тем, что он читал и слышал о великих мастерах йоги, все было слишком просто. Может, любой, кто сделал Кхечари и получил следующий уровень практики, автоматически становился гуру? А может, гуру – это просто общий термин для тех, кто сделал Кхечари и мог передавать Крия йогу другим? На следующей встрече он тихо спросил сидящего рядом ученика: «Кто еще из учеников может давать посвящение в практику?» Ошеломленный взгляд соседа сказал больше, чем короткий ответ: «Никто…» Преодолев смущение, он обратился к Гуру: «Как часто ученику, освоившему Кхечари, разрешается посвящать других в технику Крия йоги?»
«Никогда. Ты первый», – ответил Гуру.
Вот так все и случилось. Пятому Гуру парампары Лахири Махасая было всего двадцать шесть лет.
Даже спустя годы он не мог однозначно сказать, что именно произошло тогда в храме. Чрезвычайно сложную науку Крия йоги невозможно освоить за несколько месяцев, и то, что новичок мог стать Гуру, просто не укладывалось в голове. Логически сочетание всех факторов и обстоятельств можно было просуммировать так: Учитель был стар и мог покинуть тело в любой момент. Парампара всегда выбирала преемника на основе предпочтений живого мастера и воли всех предыдущих Гуру, их астрального знания о вероятном будущем. Похоже, его выбрали единогласно, так как учитель сказал: «Все согласились…».
Постепенно он начал осознавать груз свалившейся на него ответственности. Как ни странно, способность давать быстрые ответы на самые сложные вопросы посетителей во время даршанов пришла почти сразу же. Обычно чрезвычайно застенчивый и неразговорчивый, теперь он мог анализировать любую тему и немедленно давать аргументированные ответы. Отвечать на вопросы о важнейших жизненных проблемах означало нести ответственность за последующие решения вопрошавшего, однако его направляла сила и благословение Парампары, а также собственная упорная садхана. В дополнение к растущей способности быстрее думать и складно и емко говорить, возросла и физическая сила, будто тело готовилось к большим нагрузкам. Отслеживая все эти удивительные изменения, он не мог не вспомнить принцип Питера Паркера, персонажа любимых комиксов о Человеке-пауке: «С большой силой приходит и большая ответственность».
После апреля 1984 года Гуру лично инициировал не более десяти-пятнадцати учеников; теперь учитель просто молча наблюдал за тем, как он дает дикшу[91 - Дикша – посвящение в религиозную традицию или духовную практику. Дикша и Шикша Гуру – есть два одинаково уважаемых типа гуру: дикша-гуру или инициирующий духовный учитель и шикша-гуру или наставляющий духовный учитель. У кого-то может быть много духовных учителей-наставников, но инициирующий духовный учитель, дикша-гуру, один. Он формально посвящает искателя в линию передачи (традицию, сампрадаю) с помощью мантры, прикосновения, дыхания или любым другим мистическим, секретным способом. Берет на себя ответственность вести ученика через стадии садханы к освобождению – в этой жизни или в следующей. Этот гуру – наставник тех душ, которым суждено пройти процесс образования путем будущих воплощений.] новичкам. В течение следующих трех лет он приезжал в Бенарес два-три раза в год, обычно оставаясь на несколько недель – и все, кто стремился получить посвящение в Крию, должны были приезжать в эти дни.
В присутствии Гуру он дал посвящение в Крию четыремстам ученикам. Сатьячаран Лахири стал переадресовывать вопросы ему: «Пусть ответит Шайлендра», – и слушал молча, сосредоточенно. Иногда, после ухода последнего посетителя, Гуру разбирал альтернативные ответы: «На этот вопрос можно было ответить по-другому, подумай о таком варианте…». Ответы позволяли лишь бегло оценить возможные результаты жизненной лотереи, но источник Истины был один, и он учился читать Ее тусклый хрустальный шар для тех, кто был готов его слушать. Иногда это занятие было утомительным и неблагодарным.
Деликатные, однако неизменно точные наставления Гуру расширяли его разум, позволяя видеть бесчисленные грани индивидуальной кармы, всегда связанной с общей, коллективной. Колоссальное зеркало карм отражало все судьбы, включая его собственную. Учитель должен был убедиться, что преемник способен уловить отражения высшей Истины, пропущенные через фильтр знания, и отразить эти блики для тех, кто пытался их различить. Свет истины всегда был разным: то ослепляющим и режущим, то мягким, успокаивающим, но всегда неизменным.
…Несколько раз он заходил в храм и незаметно касался статуи Лахири Махасая. Но ощущал лишь прохладу мрамора.
Обретенный голос, последний фильм и голова в огне
После возвращения из Пури он попытался предупредить знакомых из группы Крия йоги о том, что техники, которым обучали в карарском ашраме, совершенно неэффективны. Его личный опыт подтверждал важность изучения изначального учения Лахири Махасая: эти практики работали и кардинально отличалась от того, чему учили в ашраме в Пури.
Тщательно подбирая слова, он описал царившую в ашраме атмосферу, сомнительную мораль и финансовые махинации администрации этого духовного учреждения, и все это отнюдь не способствовало духовному развитию. Однако большинство слушателей реагировали на его истории настороженно и даже с неприятием. Некоторые даже предполагали, что его выгнали из ашрама, и все рассказанное им лишь иллюстрирует горечь изгоя. Кроме того, большинство членов группы были вполне удовлетворены своими духовными достижениями. По их мнению, никакой необходимости бросать вызов привычному балансу вещей в поисках «истинной йоги» не было. И только Сиддходжи Рао, учредитель этого небольшого сообщества и его хороший друг, поверил ему сразу, хотя их разговор состоялся намного позже.
За это время его семья несколько раз переезжала, сначала на ферму, а затем в съемное жилье, и все же С.Р.С. разыскал его, и оба были искренне рады встрече. Сиддходжи Рао был хорошо осведомлен о незначительном йогическом прогрессе среди членов их группы – скорее, о почти полном его отсутствии. В течение нескольких лет С.Р.С. сам следовал полученным в карарском ашраме йогическим техникам без особого успеха. Но при встрече моментально увидел драматические, вдохновляющие изменения, произошедшие с его младшим другом – и внимательно слушал рассказ о разочаровании, о чудесном обретении Учителя, о новой практике и удивительных переживаниях. Путь йоги, о котором оба еще совсем недавно читали и спорили, стал для одного из них реальностью. Когда они встретились снова, он уже был Гуру, и С.Р.С. попросил его об инициации. Старый друг стал его 25-м учеником, а через некоторое время привел жену, которая также получила посвящение в Крию.
…Домашние и не подозревали, что он стал преемником йогической традиции. Для многих людей подобные вещи не имеют практической ценности, так как не попадают под категорию понятных достижений. Ну разве что приносят коммерческий успех. Однако он не собирался заниматься саморекламой и привлекать последователей, крия так не работала.
…Теперь он выходил из дома довольно редко, предпочитая не покидать свою комнату без весомого предлога. Возможно, именно анонимность и начала привлекать к нему внимание.
Шиванатх Вьяс и его младший брат Упендра жили неподалеку, и они были единственными ровесниками, с которыми он общался в те дни. Их отец был высокодуховным человеком и практиковал медитацию.
В тот день ему требовалось попасть на рынок, и он надеялся, что кто-нибудь его подбросит; мимо проезжал Упендра Вьяс, предложивший подвезти его: «Только давай заедем ко мне на пять минут, а потом отвезу тебя». В доме их встретил заметно взволнованный отец Упендры. Держа цветочную гирлянду, Вьяс-старший поклонился, коснувшись его стоп: «Пожалуйста, примите меня в ученики!». Сказать, что он удивился, значило не сказать ничего. Выслушав историю Вьяса джи, он не знал, что и думать. Оказалось, двумя неделями раньше, в медитации, Вьяс джи получил следующее откровение: ему было сказано, что через пятнадцать дней, в определенный час, в его дом войдет молодой человек, который станет его духовным наставником.
В назначенный день Вьяс-старший ждал на пороге дома, и все случилось так, как и было предсказано.
Происходящее казалось за гранью реального: отец друга внезапно касался его стоп, прося дикшу… Конечно, он дал Вьясу-старшему посвящение, а вскоре об инициации попросил Упендра. Затем еще один друг семьи Вьясов, которого звали Шастри джи, получил посвящение и стал его верным спутником в разных приключениях.
