Маленького торговца воздушными шарами он больше не встречал, но порой вкус мангового напитка напоминал ему о свете надежды и счастье, многократно усиленном призмой быстро высыхающих слез в глазах ребенка.
…Поглубже вникая в причины и следствия, можно было различить мотивы, цели и результаты любых действий. Ему всегда нравилась поговорка «Нищий не должен быть разборчив…». Но так ли это было? Искусство попрошайничества вовсе не простое дело, и результаты могли привести к неожиданным последствиям.
Однажды на вокзале старый грязный нищий протянул к нему слабую трясущуюся руку, прося милостыню. Необычайно сильная линия судьбы на не очень чистой ладони попрошайки заинтересовала его. Человек с такой мощной линией не мог быть обычным нищим, это противоречило принципам хиромантии. Повинуясь импульсу, он решил, что отдаст нищему все деньги, если тот об этом попросит. В тот день в его кошельке лежало почти десять тысяч рупий.
«Сколько денег тебе нужно?». Нищий был ошарашен внезапным развитием событий, ведь обычно люди пытались избегать его и гнали прочь. Поколебавшись, старик попросил пять рупий, и указанная сумма была немедленно ему предоставлена. Он мог бы стать богаче на целых десять тысяч, если бы сформулировал просьбу иначе…
Даже после этой мимолетной встречи необычная линия судьбы на ладони старика не выходила у него из головы, и он попросил друзей разыскать этого человека. Те навели справки, и выяснилась удивительная история: оказалось, старик был вовсе не простым нищим, а предводителем большого клана попрошаек. Суровый правитель, безжалостный сборщик податей, он пользовался авторитетом, и без его благословения никто из «подданных» не мог жениться. Все платили ему налог за предоставленные места. В тот день на вокзале, прося милостыню, старый лис притворялся. На самом деле он проводил еженедельную инспекцию, проверяя, находятся ли подчиненные на своих позициях, собирают ли достаточно денег. У старого афериста был прибыльный бизнес, и мощная линия судьбы верно указывала на силу его характера, удачу, лидерство и богатство… Эта любопытная встреча заставила его задуматься о добровольно выставляемых ограничениях. Как правило, прося о конкретных вещах, люди описывают результаты ожиданий словами. Именно формулировки накладывают ограничения на результаты исполнения желаний; отсутствие воображения часто гарантирует заведомую скудность даров судьбы. Король нищих мог сказать: «Дай столько, сколько можешь», но ограничил ожидания лимитом в пять рупий.
Универсальные законы Вселенной работали по схожей схеме: вместо того, чтобы просить о конкретных благах, разумнее спрашивать Богов о том, чем они готовы поделиться сами. Судьба хранит щедрые дары в полупрозрачном целлофане случайностей.
Преемник
Оказалось, Учитель знал о существовании преемника линии задолго до получения письма с подписью «Шайлендра Шарма, Гвалиор…». Этот удивительный факт открылся в 2016 году, совершенно случайно, когда один родственник вскользь упомянул о встрече со Шри Сатьячараном Лахири в Бенаресе.
В 1968 году этот родственник, господин Шарма, работал старшим инженером в ирригационном департаменте Бенареса. Город активно продвигал программу повышения квалификации для строительных инженеров, и смешанные индийские и шри-ланкийские бригады специалистов работали над проектами по благоустройству, часто выезжая на обследования в отдаленные деревни. Во время одной из таких поездок господин Шарма жил в одной комнате со стажером из Цейлона. У того на тумбочке стояла фотография Лахири Махасая, и он регулярно предлагал гуру прасад, а затем раздавал подношение коллегам. Этот стажер мечтал посетить дом известного учителя и попросил господина Шарму помочь ему найти адрес Лахири Махасая в Бенаресе. Так они попали в «Сатья Лок», старый дом Учителя на улице Чаусати, и встретились со Шри Сатьячараном Лахири, четвертым Гуру и внуком Лахири Махасая. Они посещали его несколько раз, и во время одного из визитов, в контексте обсуждения будущего данной духовной традиции, господин Шарма спросил Гуру о преемнике. Шри Сатьячаран Лахири ответил: «Физически сильный, прекрасно образованный и интеллектуально развитой молодой человек готовится к этой миссии в Гвалиоре… Он и продолжит после меня».
Эта вскользь рассказанная история повергла его в шок: сам Гуру ни разу не намекнул, что знал о нем раньше. В 1968 году Гуру было около шестидесяти лет, а его будущему духовному преемнику – всего одиннадцать, до их встречи оставалось одиннадцать лет. Он вспомнил первые впечатления от визита в дом Гуру, острое любопытство, с которым пожилые ученики смотрели на него. Возможно, оно объяснялось тем, что Учитель рассказал им о прибытии потенциального преемника, но тогда он был сильно смущен пристальным вниманием старых криябанов[112 - Криябан – получивший посвящение в практику Крия йоги.]. Как выяснилось, его приход был предсказан и ожидаем. История эта подтверждала догадку о том, что Учителя парампары всегда знали и о следующем преемнике, и о путях и времени ухода каждого гуру. Все это могло казаться лишь гипотезой, однако со временем он убедился, что таково было реальное положение дел.
Пять лет под руководством Гуру пролетели быстро, упорная практика приносила увлекательнейшие открытия. Суть человеческих сердец приоткрывалась ему, и он смог установить дружеские отношения с собственным духом, существом, оповещавшем о своем присутствии во мраке Пустоты золотым светом Кутастхи. Зрелище было настолько захватывающе, что не оставляло времени на размышления о природе и местонахождении так называемого Бога. Кто бы ни жил внутри него, он был вездесущ, и это открытие не было книжным знанием, он осознавал его всем существом.
…В доме Гуру студентам разрешалось читать дневники Лахири Махасая, иногда он даже практиковал в комнате Мастера, вдыхая легенды и историю вместе со странно сухим, лишенным запаха, воздухом. Здесь, в этом старом доме, медитировали и достигли реализации четыре поколения мастеров, и их присутствие было постоянным и сильным. Бесценные откровения, описанные Лахири Махасая в его дневниках, потрясали. Никто не описывал духовные переживания так глубоко; листать пожелтевшие страницы, видеть почерк Мастера было огромной честью. Написанные почти столетие назад слова были пронизаны ностальгией; даже величайшие духовные достижения становились прошлым, но он был здесь, чтобы продолжать, чтобы учиться.
Бабаджи выбрал для своего первого ставшего известным миру ученика жизнь скромного домохозяина. Однако жизнь Лахири Махасая, озаренная мистическим учением, оказалась экстраординарной. Сын и внук Лахири продолжили традицию, но сила благословения Бабаджи и мощь самой Крии могла сохраняться в одной семье лишь три поколения. Это подтверждалось и косвенным, хотя общеизвестным фактом: согласно индуистской традиции последние обряды совершаются только для трех поколений предков мужского пола…
Четвертый Гуру, Шри Сатьячаран Лахири представлял третье поколение династии. Он родился 28 января 1905 года, в темную половину Аштами титхи[113 - Аштами титхи – восьмой день индуистского лунного календаря.], в Каши, в том самом доме, где жил, учил и практиковал его знаменитый дед. Сатьячаран был младшим сыном Тинкори Лахири Махасая, третьего Гуру и старшего сына йогираджа Лахири Махасая. Когда старшие дети покинули гнездо, Тинкори оставил Сатьячарана при себе, и много лет, вплоть до самого ухода, подготавливал его к роли преемника традиции. Неоспоримый мастер йоги, Шри Сатьячаран Лахири был человеком знания, Учителем и духовным отцом для многих. Но прежде всего, он был проводником в царство Духа.
…Однажды он спросил Учителя: почему большинство людей проводят основную часть жизни «во сне» и даже не хотят «просыпаться», почему среди ищущих просветления так мало реализованных? Гуру ответил лаконично: «Потому что лишь немногие хотят проснуться, и вовсе не каждый из «пробужденных» пытается достичь реализации».
Найти общий язык с Гуру было не всегда просто, хотя тот был очень демократичен и казался открытым и располагающим к общению. Рано овдовев, Шри Сатьячаран Лахири больше не женился, взрослые дети завели собственные семьи, и Учителя окружали в основном ученики и посетители. Зачастую молчаливый, не слишком выделяющийся среди пожилых учеников, он был настоящим духовным гигантом. Хотя груз знаний не тяготил самого Сатьячарана Лахири, тот знал о деликатности процесса познания, и учил, внимательно наблюдая за каждым искателем. В соответствии с традицией, Гуру давал ровно столько знаний, сколько ищущий готов впитать на своем индивидуальном уровне развития и подготовки. Люди шли в крия йогу по разным причинам, с разными целями и мотивами, их индивидуальные кармические предрасположенности также различались. Каждому студенту требовалась персональная дозировка знания, в противном случае им можно подавиться, в буквальном смысле.
Став преемником после ухода Учителя, он продолжил пользоваться теми же методами, так как нес ответственность не только за прогресс учеников, но и за их неудачи. Иногда регулярная практика могла быть прервана жизненными обстоятельствами; в редких случаях из-под контроля могли выйти внутренние демоны самого практикующего. В подобных случаях карма брала вверх над йогой, и студент мог прекратить садхану, временно или на неопределенный срок. Все, что он мог сделать, – вдохновлять, наблюдать и ожидать. Как делал его Учитель.
Уход Учителя
Летом 1986 года Гуру Пурниму[114 - Гуру Пурнима – Пурнима означает «день полнолуния». Гуру Пурнима – это большой праздник, отмечаемый в день полнолуния в июне или июле и посвященный учителям, ведущим искателей к свету знаний.], день почитания всех учителей, праздновали в доме Шри Сатьячарана Лахири, и небольшой внутренний двор не вмещал гостей. Ашок Кумар Чаттерджи, один из старых учеников, представил свою книгу «Пуран Пуруш», жизнеописание Лахири Махасая, составленное по просьбе Гуру и содержавшее многочисленные цитаты из личных дневников Мастера. После часового представления книги Шри Сатьячаран Лахири подозвал нового Гуру, чтобы тот произнес заключительную речь. Большинство присутствующих приуныли, ожидая еще одну длинную речь, но он был немногословен: «Предыдущий оратор уже все сказал. Я хочу отметить главное – практикуйте на пределе возможностей и достигните Кутастхи, получите даршан бессмертного духа». Эти слова стали кульминацией вечера, и собравшиеся с облегчением зааплодировали.
Неровные, скачущие черно-белые кадры документального фильма запечатлели полулежащего в кресле, погруженного в свои мысли и явно находившегося где-то далеко Гуру и его самого, стоящего рядом с Учителем. Широкоплечий, в простой белой курте, с черными как смоль коротко подстриженными волосами, он говорил сдержанно, но уверенно. Почтительно обратившись к Гуру и присутствующим, он завершил короткое выступление традиционным жестом намасте. Просматривая эти кадры спустя годы, он ощутил укол ностальгии. Говоря по правде, атмосфера в тот день была вовсе не праздничная, хотя назвать причину никто бы не смог. В какой-то момент Учитель попросил его вместе с несколькими другими учениками прочитать восьмую главу Бхагавад Гиты и вышел из комнаты. Позже они узнали, что в тот день Гуру был полон решимости покинуть тело, так как считал свою земную миссию завершенной. Однако остальные Учителя парампары или, возможно, другие высшие силы сочли иначе. В дворовом храме Шри Сатьячаран Лахири пробыл недолго, его просьба об уходе была отклонена, и он вышел во двор, всхлипывая по-детски. Видеть его плачущим было тяжело, и никто не догадывался о причинах стресса. В качестве утешения Учителю сообщили точную дату и время ухода: это должно было произойти через шесть месяцев, на его восемьдесят второй день рождения. В последующие месяцы Гуру ослабел настолько, что его приходилось нести наверх по ступенькам, он больше не мог передвигаться самостоятельно. Однако ум Учителя оставался ясным и острым, и он продолжал вести сатсанги и даршаны.
Их последняя встреча была трогательной: он простерся у ног Гуру, и тот положил руку ему на голову, сказав: «Я очень доволен твоими успехами, продолжай. Я научил тебя всему, что знал сам». Это был последний раз, когда он видел Учителя живым. В соответствии с предсказанием, Гуру покинул тело 22 января 1987 года, находясь в полном сознании до самого последнего момента и выполнив Омкар крию[115 - Омкар крия – «последняя священная йогическая техника, выполняемая перед окончательным оставлением тела. Повторяемая 3 456 раз в каждой чакре в течение одного вдоха и в общей сложности составляющая 20 736 пранаям, Омкар крия олицетворяет йогическую силу для переноса духа с земного плана» («Сумеречный язык Горакх Бодха» с йогическими комментариями Шайлендры Шармы).], высшую йогическую технику переноса духа на астральный план. С ним находилось двое, его бенгальский ученик, присматривавший за хозяйством, и еще один человек, который зашел всего за несколько минут до оставления Сатьячараном Лахири тела. Родственники Гуру отсутствовали, и тело положили на лед, чтобы сохранить до кремации. По прошествии двух дней никаких признаков разложения все еще не было. Четвертый гуру линии крия йоги Бабаджи, Шри Сатьячаран Лахири был кремирован на Маникарника Гхате. Согласно обычаю, из пепла погребального костра собрали остатки костей; они были крошечными и немногочисленными. Это означало, что на земном плане у Сатьячарана Лахири больше не оставалось никаких кармических обязательств. Хотя все четверо предыдущих Гуру Парампары были великими йогинами, они все же были домохозяевами, а не отшельниками, и их кремировали; в Индии лишь санньяси подлежат погребению. И Шри Юктешвар, и Йогананда Парамаханса были монахами, и поэтому их тела предали земле.
…Спустя пару недель после смерти Гуру высокий черный Шивалингам во внутреннем храме Шивы дал трещину. Изготовленному из черного камня касоти с зеркальной поверхностью, украшенному мемориальной надписью «Шьям Сундаресвар» Шивалингаму было более двухсот лет, и он стоял здесь, когда Лахири Махасая купил дом. Теперь по его поверхности пролегла длинная трещина; ее заделали, и те, кто был склонен искать символизм в подобных знаках, могли интерпретировать это событие по своему усмотрению. Так или иначе, Четвертый Гуру ушел, однако линия продолжалась. Судьба и предназначение всех Учителей парампары были предрешены самим Бабаджи, их появление и уход происходили согласно расписанию.
Без поддержки учителя было тяжело, но он не особо скорбел: уход Гуру был ожидаем. О том, что Учитель должен оставить тело через шесть месяцев, было известно заранее. И все же Гуру не оставлял его; когда требовался совет Учителя, он его получал. Порой достаточно было вспомнить то, что Гуру объяснял ему в годы ученичества, и суть явлений раскрывалась по-новому. Ответы и подсказки теперь хранились в памяти, всплывая по запросу или откликаясь на конкретные ситуации. Требовался лишь тщательный анализ, исследование самого корня проблемы. Еще при жизни Гуру он перестал беспокоить того ненужными вопросами.
Иногда люди спрашивали, мог ли Гуру принять новое рождение. Это было крайне маловероятно: Шри Сатьячарану Лахири не было предначертано возвращение в этот мир, он выполнил свою миссию. Теперь Учитель мог путешествовать дальше и посещать мириады других миров, предназначенных для тех, кто достиг высот духовного развития.
Практика помогала ему справиться с потерей, и он продолжал садхану по 14–16 часов. И все же апатия была почти парализующей; неспособность продвигаться на следующие уровни крии лишала надежды. «Я так и не выяснил многих важных аспектов крии… Кто же обучит меня этим техникам теперь?». На том уровне, которого он достиг, обсуждать высшую йогу можно было лишь с продвинутыми практикующими, однако среди известных ему йогинов подобных людей не было. Все это крайне удручало.
«Ом» и другие знаки
Известие о смерти Гуру застало его в Бенгалии, недалеко от Калькутты, где он находился по семейным делам. Родне теткиного мужа принадлежал древний храм Кали в городке Чучура. Возможно, это было единственное в Индии место, где животных никогда не приносили в жертву Богине, и поэтому там Ее называли Милосердной Матерью. Каждые десять лет многочисленный клан назначал кого-то из родни присматривать за храмом в течение года. Пришел их черед заниматься делами храма. Вместе с двоюродным братом они занимались организацией ежедневной пуджи и распределением финансов. Это было не так уж и плохо; ему даже удавалось каждый вечер медитировать в храме. В день основания храма, когда на празднование собралось более десяти тысяч человек, он, наконец, прошел ритуал джанеу, надев через плечо «Священную нить». Это делало его брамином официально. Телеграмма о кончине Шри Сатьячарана Лахири пришла спустя двадцать дней после этого события.
…Все билеты на поезда были забронированы, и ему удалось добраться до Бенареса только на двенадцатый день после кремации Учителя. На тринадцатый день провели последние ритуалы. Один из учеников пригласил его в Асансол, обратно в Бенгалию. Тамошняя община Крия йогинов жаждала увидеть преемника, и время для официального знакомства было самое подходящее. Визит оказался довольно утомительным: каждый день на даршан собиралось около 150–200 человек, и он впервые принимал их один, без Учителя. Люди приходили отдать дань уважения новому Гуру, увидеть его воочию. Острое, плохо скрываемое любопытство было приправлено искренней преданностью.
Он был с севера, что стало неожиданностью для многих, поскольку все четверо Учителей до него являлись бенгальцами. Он не был кровно связан с предыдущими учителями, и это тоже удивляло, но не шокировало. Взрослые дети Шри Сатьячарана Лахири мало интересовались духовными практиками отца и занимались практическими делами, карьерами и семьями.
…Через пару дней он заметил группу из пяти бородатых мужчин, которые приходили и вставали возле дверей. Все пятеро одного роста, подтянуты и одеты в одинаковые рубашки с короткими рукавами и дхоти. Как и другие посетители, они слушали внимательно, с любопытством рассматривая его, но их поведение неуловимо отличалось от манер и жестов других присутствующих. На шестой день один из них приблизился и вежливо попросил позволения увидеть подошвы его ног.
Озадаченный неожиданной просьбой, он согласился. Мужчина достал большое увеличительное стекло и начал осмотр. Почти минуту он пристально рассматривал одну подошву, затем другую, после чего повернулся к спутникам и воскликнул на бенгальском языке: «Ачи! Есть!». Подойдя, его товарищи стали по очереди возбужденно рассматривать обнаруженное с помощью все той же лупы. Заинтригованный, он терпеливо ждал, надеясь, что не стал объектом внимания странной секты фетишистов. Затем все пятеро распростерлись перед ним.
«Пожалуйста, скажите, что вы там увидели?» – и они поведали крайне занимательную историю. Когда-то они были последователями одного гуру, который оставил тело в возрасте девятнадцати лет. Перед смертью тот сказал, что через много лет они встретят молодого йогина со знаком «ОМ» на ступнях ног, и после встречи их духовная работа в этой жизни будет окончена.
Он не знал, как реагировать. Один из группы сказал: «Мы видели многих йогинов, прежде чем повстречали вас. И для нас всех это великий день». Попросив благословения, они простились, и больше он их не встречал. Вернувшись в Гвалиор, он упомянул об этом случае во время даршана. Один из присутствующих немедленно вызвался осмотреть его ступни – и застыл в изумлении: капилляры на коже четко вырисовывали крохотные знаки «ОМ». Иероглифы на правой ноге были на санскрите, а на левой «ОМ» был «прорисован» буквой бенгальского алфавита.
Ученики сделали снимки, и какое-то время цветные фотографии лежали у него на журнальном столике как некая диковинка. Жизнь текла своим чередом. Повседневность была наполнена другими, не менее удивительными сюрпризами и бытовыми проблемами. Хотя обнаруженные иероглифы интриговали, веретено жизни раскручивало многочисленные нити различных событий одновременно, не оставляя времени задуматься о значении священного символа на его ступнях.
Спустя десять лет, после многих приключений и испытаний, когда судьба уже не пыталась маскировать свои намерения, небольшие белесые изогнутые линии выступили на ногте указательного пальца его правой руки, образуя знак «ОМ». Давая посвящение, он обычно «включал» потенциальные чакры ученика, касаясь этим пальцем позвоночника – и с каждым новым учеником знак на ногте становится все более четким. Если интервалы между посвящениями были длительными, пигментация исчезала. Думая об этом явлении, он внезапно вспомнил слова Гуру: «После твоего 44-го дня рождения знак «ОМ» сформируется в твоем мозгу».
Перед 45-летием он обсудил с учеником, доктором Двиведи из Агры, один (почти научный) эксперимент. В институте доктора Гупты в Агре он прошел процедуру МРТ, удерживая язык в Кхечари мудре. Исследование было задумано для документации того факта, что Кхечари мудра вполне достижима и выполнена им персонально.
Изначальная идея принадлежала правнуку Лахири Махасая, Банамали Лахири. Профессор Б. Лахири, будучи сам продвинутым йогом, посоветовал установить четкие критерии практики Крии, требующиеся в этой линии, заодно с документальными подтверждениями собственных достижений. Банамали Лахири ясно осознавал тенденции йогических «рынков» и, видя истинные намерения некоторых самопровозглашенных «учителей», часто говорил, что слишком много фальшивых Гуру заявляют о ложных йогических достижениях. И ломают жизни последователей, обещая спасение и освобождение, не имея никаких полномочий или прав быть духовными наставниками. Для подобных «мастеров» йога была лишь прибыльным бизнесом. Да и сам Шри Сатьячаран Лахири предостерегал учеников от создания любых организаций, отвергая поползновения многочисленных «последователей и основателей» групп, желавших заручиться его благословением на преподавание практик и философии крии под торговым знаком имени Лахири. Гуру говорил, что управление деятельностью подобных организаций требует значительных усилий и жесткого временного графика, что не только снижает качество духовных практик, но и негативно воздействует на эго и самооценку.
…Результаты МРТ удивили всех: на снимках был явственно различим знак «ОМ», образовавшийся над областью гипофиза. Контрастные тени обрисовывали четкие изгибы иероглифа Деванагари, хотя для врачей это был просто признак нормального функционирования лобных долей. Для него самого снимок стал подтверждением того, что предсказание Сатьячарана Лахири сбылось, и он испытывал чувство огромного удовлетворения и благодарность за веру Учителя в него, за чудо йоги и за то, что его прогресс подтверждался. Существует множество интерпретаций универсального знака «ОМ», но прежде всего он обозначает имя Шивы. Символы, естественным образом появившиеся на его ступнях и ногтях, а затем и в мозге, говорили о милости Шивы, поскольку только Махадев мог поставить на человеке свое тавро.
Объяснить все это с точки зрения логики не представлялось возможным, единственная относящаяся к теме отсылка обнаруживалась в Йога Сутрах Патанджали[116 - Йога-сутры Патанджали – сборник санскритских афоризмов (или сутр) о йоге. Существует 195 сутр, составленных мудрецом Патанджали, который синтезировал и систематизировал знания по теме йоги. Йога-сутры говорят об аштанге, восьми элементах практики, которые должны завершиться самадхи. Основная цель практики – это кайвалья, распознавание сознания-свидетеля, в отличие от когнитивного аппарата. Современная традиция йоги считает Йога-сутры Патанджали одним из основополагающих текстов классической философии йоги.], в главе «Самадхи Пада». Комментарий гласил: «Находящийся вне карм, навязчивых идей и привязанностей зовется особым Пурушей и отмечен знаком ОМ…».
Мощь самого звука наполняла каждую клетку любого живого тела, и вся плоть мира была мириадами нот этой вечной, первозданной мелодии. Йогическое тело было совершенным инструментом, с каждой новой жизнью исполнявшим новую партитуру в бесконечной симфонии, которой дирижировало само Время.
Йога-сутры, Самадхипада, шлока 27:
«Господь – Пуруша, отличный от других, на него не влияют омрачения, действия, плоды действий или кармические последствия, долженствующие принести плоды в будущем ||24|| В Нем семя всеведения непревзойденно ||25|| Этот Ишвар[117 - Ишвара – в различных школах индуизма может означать личное, избранное божество, принцип высшего сознания. Это имя предпочитают в основном преданные Шивы; аналогичный термин «Бхагаван» («Господь») обычно используется последователями Вишну. Индуистские общины по-разному трактуют отношения между Ишварой и Брахманом. Некоторые утверждают, что это одно и то же. Приверженцы Адвайта Веданты утверждают, что «личный» Ишвара – это ограниченное и неадекватное представление о Брахмане.] является Гуру даже первых (гуру), ибо Он не ограничен Временем ||26|| Слово, которым зовется Он – Пранава-АУМ ||27||»
МРТ Шайлендры Шармы, выполняющего Кхечари – https://shrishailendrasharma.com/khechari (https://shrishailendrasharma.com/khechari)
Кумбх Мела и запах кармы
По случаю Маха Кумбх Мелы в феврале 1988 года Аллахабад был наводнен почти 15-ю миллионами паломников. Знакомые ученика, Дварки Прасада Шастри, пообещали найти места для ночлега и размещения в одном из стоянок-лагерей, и этой возможностью решено было воспользоваться. Он был готов отвлечься от однообразности небогатой событиями жизни, единственным украшением которой была лишь ночная садхана, превращающая ночную тьму в ярчайший дневной свет. В сопровождении двух других учеников он прибыл в Аллахабад на поезде, а затем более шести часов шагал по огромной территории Мелы в поисках нужного лагеря. Ему приходилось и раньше видеть бескрайние толпы людей, но ничто не могло сравниться с океаном паломников, прибывающих в место слияния Ганги и Ямуны для омовения. Наблюдать за столь многочисленным собранием верующих, быть частью этого события было поистине удивительно.
Шахи Снан[118 - Снан – ритуал омовения или подношения воды в знак поклонения для омовения божества.] (Раджьоги Снан), омовение святых и их последователей – один из самых важных дней Кумбх Мелы. Тысячи садху, религиозных лидеров и их преданных двигались к реке, пешком и на колесницах, запряженных верблюдами, лошадьми и людьми. Покачиваясь на спинах медленно движущихся, богато убранных слонов, осыпаемые солнечным сиянием лепестков ноготков, маханты разных аскетических орденов возвышались над толпами в высоких седлах-хаудах, и марширующие под оглушительную музыку отряды обнаженных покрытых серым пеплом аскетов возглавляли процессию. Рев труб, свистки, звуки мантр и мелодии бхаджанов сотрясали воздух, и эта какофония торжества жизни исходила из огромного невидимого купола нерожденного звука «Ом», накрывшего долину.
Звук этот породил всех существ, все неодушевленные предметы и объекты. Рожденные из семени мириада отцов и яйцеклеток бесчисленных матерей, все живущие были потомками этой Вселенской вибрации; Звук пронизывал их, и Его эхо то откатывалось, как прибой, то снова набегало на берега человеческих тел.
…Чрезвычайная чувствительность, развившаяся в процессе садханы, одарила его необычайной проницательностью. Он наблюдал за медленно движущимися водами Ганги и людской массой на берегах реки, обонял запахи благовоний и пищи, вдыхал пряный аромат пыли, превращенной миллионами босых ног в мелко смолотую муку судеб – и весь этот экзистенциальный коктейль насыщенного эликсира вечности, смешанного со жгучей хрупкостью быстротечной Жизни, сводил с ума, опьянял. Магия йоги позволяла видеть бесконечный шлейф воплощений: даже здесь, на Кумбх Меле, духи входили в капсулы эмбрионов, уже начавших медленное превращение в трупы, подготовку к следующим трансформациям. В момент смерти кожура перезрелого плода лопалась, изливая семена самскар[119 - Самскары – мысленные отпечатки, бессознательные и остаточные воспоминания, составляющие основу кармических импульсов и тенденций. В индуистской философии самскары – основа для развития кармы. Каждое действие или намерение оставляет в сознании впечатление, воздействие, отпечаток, или самскару. Затем самскары ждут волевого осуществления в будущем данного индивида в виде скрытых ожиданий, обстоятельств или подсознательного чувства необходимости действия. Самскары проявляются как тенденции, кармические импульсы, подсознательные впечатления, задатки привычек или врожденных предрасположенностей.], неисполненных желаний, печалей и привязанностей – и сквозняк Времени подхватывал и уносил аромат души, сознание. Все эти тела были приговором Времени, а человеческие желания – блуждающим эхом в комнатах и лабиринтах судеб. Интенсивность позывов и влечений (зачастую приземленных, если не низменных) продлевала время пребывания заключенного в камере тела. Прирученные и умиротворенные, они могли превратить тюрьму во дворец. Здесь, в материальном мире, духовный прогресс зависел лишь от мотивов.
…Наконец, они нашли нужный лагерь и после непродолжительной суеты с размещением поспешили к реке, чтобы успеть совершить омовение: для этого ритуала день был самый благоприятный. Вода оказалась ледяной, купание стало настоящим испытанием, но, просохнув, он почувствовал себя великолепно. Ближе к вечеру с реки начали возвращаться паломники, и он разговорился с одним из них. Выяснилось, что этот садху остановился в лагере, организованном свами, чье имя было ему хорошо знакомо. Некоторое время назад, в Бенаресе, он лично посвятил этого свамиджи в Крию по распоряжению Гуру. Садху проводил их до нужного места, и свамиджи чрезвычайно ему обрадовался. Им был устроен настоящий VIP-прием, включавший бесплатное размещение в персональном шатре, больше походившем на бунгало. По меркам Мелы это было роскошью. В течение двух дней они наслаждались атмосферой праздника; однако несмотря на занятость и новые впечатления, он постоянно возвращался мыслями к значению ритуального омовения.
Воспринимая различные ментальные волны, он начал подозревать, что посланники Владыки Смерти, Ямадуты[120 - Ямадуты – астральные существа, слуги Бога смерти, Господа Ямы.] и другие астральные существа, анализирующие человеческие кармы и судившие людей по их делам, отслеживают «подопечных» исключительно по запаху. Аромат храмовых благовоний и горько-сладкий дым сжигаемых подношений был древним кодом, понятным духам и богам. А «ментальный запах» – маркером, меткой, от которой невозможно избавиться. Все человеческие кармы, прошлые, настоящие и будущие поступки и намерения образовывали огромную библиотеку, и книгу каждой судьбы читали ответственные за воспитание душ. Какие бы поступки ни совершались, какие бы мысли ни возникали – все они порождались умом, вызывая в организме соответствующую химическую реакцию. Каждая мысль и эмоция, будь то гнев, похоть, любовь или ненависть, создавали уникальный запах, сопровождавший определенные кармические действия. Безошибочный кармический аромат становился персонифицированным тегом человека. Те, кто лишал жизни животных, пахли едко и кисло; человекоубийцы источали особый смрад, похожий на запах металлической ржавчины; чистота и благочестие отмечались теплым успокаивающим ароматом раннего муссона. Иногда учителям приходилось отслеживать нерадивых учеников.
Во время Кумбх Мелы созвездия располагаются определенным образом, и звезды усиливают эффект омовения. Входя в реку вместе с миллионами других паломников, можно смыть запах личной кармы, поступков и мыслей. Молекулы индивидуального амбре смешиваются со шлейфом тысяч других кармических ароматов, тем самым сбивая со следа астральных преследователей. И посланники Повелителя Дхармы не могут отличить грешников от праведников. На какое-то время они теряют след, и тогда люди свободны от их надзора. «Смыв» в гигантском кувшине Кумбх Мелы как хорошие, так и плохие поступки, можно запутать кармические следы. При смешении человеческого пота с водами священных рек происходит особая химическая реакция. Известно, что любое физическое тело, со всеми его кармами и запахами, приятными и не очень, на 70% состоит из жидкости. Любая жидкость основана на воде, хранящей память о предыдущих переживаниях и мыслях. Омовение в Ганге в благоприятное время означало также смешивание внутренних жидкостей тела с водами священной реки на молекулярном уровне, так как человек погружался в древние, божественные и наполненные силой воспоминания самой Ганги. Поэтому омовение во время Кумбх Мелы оказывало мощное влияние на человеческое сознание и, соответственно, на предстоящие жизненные события. Конечно, эта теория кармических запахов была лишь предположением, хотя вполне правдоподобным.
…После пятого погружения вода больше не казалась ему обжигающе холодной. Он уже выходил на берег, когда подоспевший Дварка Прасад Шастри внезапно закрыл ему глаза ладонями. «Что случилось, Шастри джи?» – «Пожалуйста, не смотрите в ту сторону, Гуруджи, – несколько пенджабских женщин обнажились до самого пояса!!». Сдерживая смех, он сказал: «Шастри джи, я так благодарен за то, что вы беспокоитесь о моей чистоте. Пожалуйста, продолжайте наблюдать за ними, держа мне глаза закрытыми. И уберите руки только тогда, когда дамы будут полностью одеты, и я буду вне опасности совращения!». Наконец, минут через пять, Шастри джи освободил его. Он взглянул на дрожащих в мокрых сари матрон; им было глубоко за шестьдесят, но защитнику его нравственности они все же казались потенциальными соблазнительницами.
…Подошло время отправляться назад, и возвращение грозило стать настоящей проблемой, так как железнодорожные вокзалы и автобусные остановки были по-прежнему забиты толпами отбывающих. К счастью, гостеприимный хозяин любезно организовал для них комфортный автомобиль до Читракута, где они пересели на поезд до Гвалиора.
Кумбх Мела оставила неизгладимое впечатление: интуитивно он знал, что поездка знаменовала новое начало. Так и случилось; наступивший апрель изменил его жизнь бесповоротно.
Бабаджи
У одного из учеников Гуру, работавшего инструктором йоги в Хинду университете Бенареса, возникли проблемы на работе, и тот обратился к нему, уговорив замолвить за него словечко декану. Это был прекрасный повод вновь посетить Бенарес, и в последнюю неделю марта 1988 года он сел на поезд. По прибытии в Каши он сразу же отправился в Университет и поговорил с деканом, убедившись, что карьере ученика ничего не угрожает. На этом официальная часть поездки завершилась. Для него была забронирована комната в ашраме Каши Мумукша, куда в полдень на встречу явилась большая группа участников программы по изучению йоги. Народ разошелся довольно поздно, и он смог начать практику только в половине двенадцатого ночи. Погруженный в глубокую медитацию, он потерял счет времени.
Ночь была тихой; сидя в позе лотоса, пребывая в глубоком трансе, он не сразу услышал стук в дверь. Раздраженный, он поднялся с бетонной платформы-кровати, полагая, что это кто-то из обитателей ашрама. Было около двух часов ночи, главные ворота были уже заперты, и в этот час посетители извне попросту не могли проникнуть в здание. Щелкнул выключатель, под потолком загорелась тусклая лампа. Он открыл дверь. Стоящий на пороге широкоплечий мужчина был около 170 см ростом, на пару сантиметров выше него самого. На плотном и мускулистом, но отнюдь не грузном незнакомце была рубашка кремового цвета с короткими рукавами и дхоти в бенгальском стиле; кожа не была ни темной, ни светлой, однако имела легкий золотистый оттенок, заметный даже в неровном слабом свете; он был гладко выбрит. На вид посетителю было лет тридцать или около того.
Не пытаясь скрыть раздражения, он спросил: «Что вам надо?» – «Я тот, кто известен тебе как Бабаджи», – и он тут же увидел сияющую ауру ночного гостя. Нервничая, почти испуганно, он склонился к стопам Гуру, не осмеливаясь их коснуться. Войдя в комнату, Бабаджи сел на платформу-кровать и закинул ногу на ногу в довольно расслабленной манере.
Теперь он мог лучше рассмотреть лицо гостя. Глаза обычно отражают жизненный опыт, и глаза Бабаджи были древними и пронизывающими. Пораженный происходящим, он опустился на пол и попытался совладать с эмоциями. Получалось плохо. Бабаджи заговорил негромко, мягко, но серьезно. Глубокий звук его голоса заполнил комнату, будто они находились внутри гигантского бронзового купола, и гулкий тембр отражался от стен, пронизывая сердце. Говорил только Гуру, а он слушал, стараясь впитать каждое слово.
Той ночью Учитель говорил лишь о йоге, разъясняя некоторые очень важные детали техник высших крий. В какой-то момент, описывая сложную технику (прохождение «узла Рудры»), Бабаджи внезапно сказал: «Смашан ждет каждого йога, который достигнет этого уровня, он попросту притянет его…». Прогноз звучал пугающе. Он не мог представить себе жизнь на месте кремации. Бабаджи продолжал: «Следующий уровень, прохождение «узла Рудры», возможно освоить только на смашане…».
Он позволил этим словам полностью проникнуть внутрь сознания, усваивая их. Затем Мастер добавил: «Ты выполняешь данные тебе йогические техники правильно», – и подтверждение воодушевило его: по крайней мере, он двигался в верном направлении! В ту ночь он получил невероятный подарок: подробное и детальное объяснение всех крий, даже высших уровней, об освоении которых не мог и мечтать. Подобно накрытому столу с роскошной трапезой, это знание было теперь полностью в его распоряжении.
Бабаджи велел ему делать заметки, и он торопливо записывал инструкции, старался ничего не упустить. В заключение Мастер дал ему комплекс отдельных, абсолютно новых техник, которые он должен был начать после 57-летия. Обучать им других не следовало.
Напоследок Гуру добавил: «Многие из твоих учеников достигнут высочайших уровней в практике», и слышать такое предсказание было здорово, поскольку он считал себя новичком на пути йоги. Последними словами Бабаджи были: «Ishwar chahega to fir milenge» – «Бог даст, мы встретимся снова…».
Беседа длилась около 40 минут, но время словно застыло. Он поклонился Мастеру, Бабаджи положил руку ему на голову; прикосновение было теплым, человеческим. Мастер направился к выходу, и только тогда он заметил, что волосы Гуру уложены в дреды. Не толще полсантиметра, отливающие темной бронзой, будто от долгого пребывания на солнце, пряди доходили до плеч Махаватара.
Повинуясь порыву, он поднялся с пола и последовал за Учителем, но Бабаджи обернулся и, как ребенку, погрозил ему пальцем. Дверь закрылась с мягким щелчком, и он снова соскользнул на пол, чувствуя себя одновременно опустошенным и до краев наполненным верой, энтузиазмом и удовлетворением.
Правильность выбранного пути подтвердилась, он только что встретил первого Гуру парампары, не во сне или видении, а наяву! Все описанное в книге Йогананды было правдой. Бабаджи наблюдал за каждым учеником! И мог лично встретиться с теми, кто практиковал искренне и преданно, кто был достоин обучения. Личная встреча и беседа с Гуру укрепили в нем уверенность, что вершины йоги достижимы, что описанные чудеса реальны.
Пытаясь собраться с мыслями, он понял: эта невероятная аудиенция дарована ему не только из-за упорной практики и связи с традицией, но и оттого, что он уже пережил опыт самадхи. Бабаджи пришел потому, что нынешний преемник линии обладал потенциалом, имел цель. Всю эту новую информацию необходимо было консолидировать, упорядочить и начать применять на практике, ведь парампара ожидала, что он будет продвигаться вперед. В ту ночь он так и не смог заснуть, заново переживая услышанное и увиденное. Просматривая записи, он даже сел на то же самое место, где сидел Бабаджи, только что раскрывший ему самые тайные подробности высших крий.
…Уверенность, излучаемая Гуру, покоряла, была заразительна, но в нем не было и следа претенциозности. Большинство людей редко ведут себя в соответствии с собственной природой, поскольку общество загоняет каждого в рамки «приемлемых стандартов», заставляя избавиться от исходных кодов Природы. Поведение Бабаджи было поразительно простым и одновременно исполненным силы. Реализованные существа действуют в соответствии с сутью бытия, познанной ими посредством медитации и аскезы. Это могло бы звучать банально, если бы не было одним из самых сложных достижений самореализации. Сиддха-йоги жили в гармонии с законами Природы и могли постигать ее тайны посредством самоанализа. Возможно, это и был ключ к тайне их сверхъестественных способностей: они достигали высших состояний, находясь в единстве с самой Жизнью.
Первое апреля известно как «День дурака», но для него этот день навсегда стал преддверием самой вдохновляющей и судьбоносной встречи в жизни.
Подробное описание черт лица Бабаджи и Его сложения дано Ш. Шармой. Изображение создано совместными усилиями Сумита Джадия, Сарвадамана Джохари, и технологий искусственного интеллекта
