Стефани Вробель "Будет больно"

Сэр упер руки в колени и усмехнулся:

– Похоже, придется тебе все-таки пойти на плавание, милая.

Глава третья

Натали

8 января 2020 года

СПУСТЯ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ часа дороги автобус въезжает на парковку паромного терминала Рокленда. По пути мы проезжали мимо фермерских прилавков, кафе, магазинов снаряжения для ловли лобстеров и лавки товаров для рукоделия «Швейный СуперМэн». Табличка рядом с ларьком фастфуда гласила, что они продали более пяти миллионов хот-догов. В обычном состоянии меня бы позабавил этот причудливый ландшафт, но теперь я никак не могла перестать думать о сестре.

Наш последний телефонный разговор шел хорошо, пока она не объявила, что уезжает в «Уайзвуд». Мы успели обсудить, кто может победить в этом сезоне «Последнего героя». (И какая разница, что у этого шоу не осталось фанатов, кроме нас двоих; мы неизменно поддерживали труды Джеффа Пробста.) Я рассказала сестре про любимое приложение для защиты данных, потому что она опять потеряла все пароли. (От мысли об этом у меня начинается нервный тик.) Она упомянула стартап с персональными стилистами, которые подбирают тебе одежду и присылают прямо на дом, чтобы не нужно было каждый раз переживать изысканную пытку шопингом в торговых центрах. Сестра была уравновешенной – в хорошем настроении. Пока я не разнесла в пух и прах ее решение уехать.

«Не хочешь приехать и рассказать своей сестре, что ты сделала? Или доверишь это нам?»

Я морщусь. Рассказать ей свою тайну страшно, но будет еще хуже, если это сделает автор письма или кто-то другой. Придется принять на себя всю тяжесть ее боли и попытаться оправдаться, если она согласится меня выслушать.

Встаю с места на дрожащих ногах и выбираюсь из автобуса в солнечное, но холодное утро. По краям парковки лежат горки грязного снега. Меня тут же охватывает чувство незащищенности. Вдруг сотрудники «Уайзвуда» уже здесь и наблюдают за мной? Всматриваюсь в немногочисленные автомобили, стоящие на парковке, потом пригибаю голову и направляюсь к зданию терминала со спортивной сумкой в руках.

Два дня назад, после того как Гордон бросил трубку, я отправила короткий и простой ответ на письмо: «Кто это? Пожалуйста, попросите сестру мне позвонить». Потом погуглила «Уайзвуд». В поиске высветился адрес и номер телефона, совпадавший с тем, по которому я уже звонила, а также ссылки на маршруты и три отзыва. Первым в результатах поиска оказался сайт ihatemyblank.com[2 - «яненавижуэто.ком» (англ.). – Здесь и далее примечания переводчика.]. Я открыла его.

Показалась пустая черная страница. Я уставилась на нее в ожидании. Через несколько секунд одна за другой начали появляться крупные белые буквы, как будто кто-то набирал их на экране.

[Я ненавижу ]

В конце пропуска замигал курсор. Предполагается, что я сама что-то должна вписать? Наклонилась поближе к экрану, прищурив глаза. Снова начали появляться буквы: с-в-о-ю р-а-б-о-т-у. Едва закончив фразу, сайт продолжил подставлять другие слова. Они менялись все быстрее и быстрее, так что я едва успевала их читать.

[Я ненавижу свою работу]

[Я ненавижу своего партнера]

[Я ненавижу своих друзей]

[Я ненавижу свою семью]

[Я ненавижу свою школу]

[Я ненавижу свои долги]

[Я ненавижу свою болезнь]

[Я ненавижу свое тело]

[Я ненавижу свой город]

[Я ненавижу свою зависимость]

[Я ненавижу свою депрессию]

[Я ненавижу свою тревожность]

[Я ненавижу свое горе]

[Я ненавижу свою жизнь]

На слове «жизнь» буквы задрожали: сперва легонько, потом сильнее, пока наконец не взорвались, рассыпавшись на маленькие кусочки. Когда осколки на черном экране растаяли, появилось новое предложение.

[Не пора ли что-то менять?]

[Чего ты боишься?]

[Какой станет твоя жизнь,]

[Если ты начнешь жить по-настоящему?]

[Приезжай – и узнаешь.]

[«Уайзвуд»]

Появилось окошко для ввода электронной почты, а ниже кнопка подтверждения с надписью «СТАТЬ БЕССТРАШНЫМ». Я откинулась на спинку стула и выдохнула, представляя, как Кит просматривала эту презентацию. Я попыталась угадать, на каком моменте ее затянуло, что из написанного она ненавидела: свою работу? Свое горе? Нашу семью? Я закрыла сайт, так и не оставив почту: не хотелось потом каждую неделю получать мотивационные письма или проходить все круги ада в попытке отменить подписку.

Вместо этого я вернулась в поисковик и кликнула на «Гугл отзывы клиентов». Двое поставили пять звезд, третий – одну. Анонимные пользователи не оставляли комментарии, только оценки. Я проверила «Уайзвуд» на «Трипадвайзоре» и «Букинге». Объявления там были, но без отзывов. Как «Уайзвуд» до сих пор не закрылся, если у них так мало клиентов? Мне пришло в голову, что если ты из тех, кто способен на шесть месяцев отказаться от любых гаджетов, то, скорее всего, не побежишь к компьютеру писать отзыв, едва вернувшись домой.

Остаток понедельника я проверяла почту каждые пять минут, постоянно отвлекаясь от рабочих встреч. Сообщений не было, и у меня внутри начинал затягиваться узел тревоги. Наступило утро вторника. Я снова позвонила в «Уайзвуд». Но трубку никто не взял. Прошел еще один рабочий день. В пять вечера я позвонила в третий раз, и снова не было ответа. Узел затягивался все туже. Я подумала, не подать ли мне заявление о пропаже человека в полицию, но ведь Кит на самом деле не пропала. Я представила, как захожу в полицейский участок и начинаю объяснять, что знаю, где находится сестра, но что она отказывается со мной связываться. Они просто отправят меня к ближайшему психиатру.

Уходя с работы вчера вечером, я уже знала, что ни Кит, ни Гордон мне не позвонят и не напишут. Дома я села на кухне и уставилась на телефон. Часы укоризненно тикали, и в конце концов мне захотелось сорвать их со стены. Я отправила письмо начальнику и предупредила, что по семейным обстоятельствам не смогу быть в офисе несколько дней, в худшем случае – неделю. Тот ответил, что готов дать мне столько времени, сколько нужно. Когда работаешь день и ночь, не отвлекаясь на личную жизнь, наверху очень быстро начинают тебя любить.

В здании Роклендского терминала чисто и тихо. С балки свисают флаги США и штата Мэн. Четыре ряда скамеек развернуты к порту. Окна украшены витражными изображениями птиц и растений, судя по всему особо значимых для Мэна.

Захожу в туалет, а потом снова возвращаюсь на улицу. К гавани подбираются серые тучи. Прячу руки в карманы и выдыхаю – изо рта вырывается облачко пара. Останавливаюсь возле двух погрузочных трапов в форме буквы Н. Возле первого готовится к отплытию паром до острова Виналхейвен. Мужчины в джинсах и неоново-желтых толстовках подают сигналы водителям, загоняющим машины в трюм. Вода поблескивает. Она синее, чем вода в подобных судоходных местах.

На другом конце гавани покачиваются несколько десятков парусных лодок. Поблизости виднеются красное здание забегаловки с блюдами из лобстера, бетонные столы и красные барные стулья. К фонарному столбу приклеена написанная от руки табличка: «Гости “Уайзвуда”, пожалуйста, ждите здесь».

Сажусь на один из стульев, стараясь убедить себя, что мне ничего не угрожает. Надеюсь, что кроме меня на судне будут еще пассажиры; нелепо выйдет, если вместо спасения сестры я отправлюсь на дно в мешке.

Постукиваю ногой и проверяю телефон. Водное такси должно прибыть через шесть минут. Подумываю о том, чтобы разослать несколько писем, пока жду (Тайлер весь день будет отрабатывать свой стендап, если не завалить его работой), но не могу сосредоточиться из-за взвинченных нервов. Какая-то полная женщина лет шестидесяти в панаме цвета хаки направляется в мою сторону, волоча за собой фиолетовый чемодан. Я вздыхаю с облегчением. Лучше уж потерпеть пустую болтовню, чем сидеть и воображать, как глава «Уайзвуда» заворачивает меня в мешковину, будто ролл с ветчиной и сыром.

Женщина машет мне рукой. Поясная сумка у нее на талии трясется в такт движениям.

– Вы в «Уайзвуд»?

Киваю.

– Я тоже. – Она протягивает руку. – Я Шерил.

– Натали, – говорю, пожимая ей руку. – Что привело вас в «Уайзвуд»?

– Хочу отдохнуть, развлечься, подумать о жизни. – Шерил, задумавшись, покусывает губу. – А, черт с ним, тут же все строится на честности. – Она наклоняется поближе и понижает голос: – Мы с моей напарницей по бизнесу собирались в следующем году уйти на пенсию, продать наш цветочный магазин. Вместо этого она вышвырнула меня за шкирку и нашла мне замену. И это после двадцати лет совместной работы. – Она так крепко сжимает ручку чемодана, что та едва не трескается. Усилием воли Шерил разжимает челюсти и разминает шею. – Я пыталась медитировать. Делала упражнения. Ходила на терапию. Очень-очень долго. – Она издает горький смешок. – Никак не могу выбросить это из головы. Бывает, присяду на диван на минутку, потом прихожу в себя – а уже несколько часов прошло. – Ее лицо мрачнеет. – Вы бы видели, какие гроши она мне заплатила при увольнении, нахалка. А сам магазинчик – это вообще моя идея, и открыли мы его на мои сбережения. Если бы у мужа не было пенсии, мне бы пришлось начинать все заново в шестьдесят четыре года.

Шерил снова втянула голову в плечи.

– Мне очень жаль.

Она касается моего плеча:

– Спасибо, милая. Я подумала: если уж обычная терапия не помогла, может, мне нужно что-то нетрадиционное. Про «Уайзвуд» мне рассказала сестра. Она приезжала сюда после тяжелого развода. Муженек ее был редкостным подонком. Я ее предупреждала еще до свадьбы тридцать лет назад, но разве она меня когда-нибудь слушает? Так вот, «Уайзвуд» как будто не похож на обычный дом отдыха – пафосный курорт с йогой на рассвете. Помните анкету, которую мы заполняли при подаче заявки? Мне со школьных лет не приходилось писать так много текста. – Она приподнимает бровь. – Я слышала, что они одобряют всего десять процентов заявок. Мне понравилось, как у них в брошюре сказано: «Мы не первый санаторий, куда вы поехали».

Что рассказала Кит в своей анкете? Интересно, думаю я, десять процентов одобренных заявок – это правда или маркетинговый ход, придающий эксклюзивности?

– Мне вот это понравилось, – повторяет Шерил. – Сразу понятно, что «Уайзвуд» создан для тех, кому действительно нужна помощь. Не то что обычно: четыре дня тебя заставляют падать спиной вперед и бормотать какие-то фразы для самовнушения, а потом все – отправляйся домой. Не так-то просто изменить жизнь за неделю, правда? Если хочешь настоящих, устойчивых перемен.

Рассеянно киваю. Похоже, Кит была в отчаянии. Чувствую укол вины – я понятия не имела, что она настолько несчастна.

– Моя сестра теперь счастлива как никогда, так что я тоже решила попробовать «Уайзвуд».

Следовало рассказать все Кит с самого начала. Нет, я в принципе не должна была совершать то, что сделала.

«Если расскажешь ей, она тебя возненавидит».

Тру лицо ладонью. К нам приближается еще одна группа: двое взрослых лет за пятьдесят и девочка-подросток. Мужчина с женщиной объясняют, что записали в «Уайзвуд» свою дочь Хлою. Шесть месяцев она побудет здесь, а осенью поедет на учебу в университет. Зачем это нужно, они не уточняют.

– Она еще никогда так надолго от нас не уезжала, – говорит отец, приобняв Хлою за плечи.

Девочка представляет собой нечто среднее между Уэнсдей Аддамс и кузеном Иттом: бесцветная кожа, копна темных волос.

Хлоя выскальзывает из его объятий:

– Все со мной будет нормально.

Услышав рычание мотора, мы все поворачиваемся к гавани. Высматриваю источник шума, но горизонт окутан туманом, и вода, еще недавно такая синяя, теперь кажется льдисто-серой. Дымка обездвижила парусные лодки и заслонила собой паромных грузчиков. Мы совсем одни на пирсе. В сотый раз прокручиваю в голове один и тот же вопрос: если сотрудникам «Уайзвуда» ничего не стоит рассылать угрозы незнакомым людям, что они делали с сестрой все эти шесть месяцев? Руки, спрятанные в карманы, сжимаются в кулаки. Застыв, мы ждем, пока из тумана не появляется белое судно с темно-синей полосой по борту. Проверяю время: ровно двенадцать.

На борту двое мужчин. У руля стоит человек лет под семьдесят: невысокий, грудь колесом и бритая голова. Его спутник ростом примерно с меня – метр семьдесят пять. На нем мешковатые джинсы, свободная куртка и плотные рабочие перчатки. Под курткой – фиолетовая толстовка с натянутым на голову капюшоном. Я бы сказала, что этому мужчине под тридцать – идеальный представитель целевой аудитории, которую я изучала специально для пивной компании. И тот и другой смотрят прямо на меня. Что, если эти двое и прислали мне письмо?

Рулевой сходит с парома. Когда парень в капюшоне пытается выйти следом, тот, что старше, припечатывает его злым взглядом. Парень в капюшоне вздрагивает и опускается обратно на сиденье. Рулевой привязывает паром, грозит пальцем напарнику, а затем направляется к нам неожиданно моложавой походкой. Мое сердце колотится где-то в горле. Остановившись возле нашего кружка, рулевой закладывает руки за спину и наклоняет голову:

– Добро пожаловать в «Уайзвуд». Сегодня мы с моим коллегой доставим вас на остров. Я Гордон.

Черт. Гордон указывает на судно у себя за спиной. На борту изображены черно-белые песочные часы с крыльями.

– Это «Песочные часы». Если вопросов нет, то можете попрощаться с близкими. А затем мы отправимся.

Гордон постукивает ногой по полу, пока Хлоя быстро обнимается с родителями. Когда те уходят, он окидывает взглядом нас троих и хмурится. Я упираю руку в бок и выпрямляю спину.

– Мы ждали Шерил Дуглас, – поворачивается он к Шерил еще до того, как та поднимает руку, – и Хлою Салливан. – Гордон смотрит на Хлою так, будто тоже знает, кто она такая. Потом переводит взгляд на меня и растягивает губы в тонкой улыбке. – А вы кто такая?

Судя по нашему телефонному разговору, я подозреваю, что дружелюбие тут не поможет, но все равно широко улыбаюсь:

– Натали Коллинз.

На лице Гордона мелькает что-то неприятное.

– Дамы, почему бы вам не перебраться на борт? – говорит он Шерил и Хлое.

Те бросают на меня любопытные взгляды, но послушно направляются к воде, волоча за собой чемоданы. Гордон кивает парню в капюшоне, который все это время с тоской наблюдал за нами с парома. Он принимает багаж, а затем помогает женщинам забраться на «Песочные часы». Гордон неотрывно смотрит на него, пока тот не плюхается обратно на сиденье.

Убедившись, что все трое на местах, он снова поворачивается ко мне:

– Мы предложили Кит стать нашей сотрудницей.

У меня перехватывает дыхание.

– Она работает в «Уайзвуде»?

– Уже три месяца. У нее все отлично.

Уже три месяца – а она и не подумала мне сообщить. В горле вот-вот встанет ком, но я упрямо сопротивляюсь:

– Тогда почему мне пришло это письмо?

Нас царапают холодные когти ветра. Призываю на помощь все свое самообладание, чтобы сдержать дрожь, но Гордона погода ничуть не тревожит. Он смотрит на меня изучающим взглядом:

– Вы мне так и не сказали, что было в письме, которое вы якобы получили.

Я решила по возможности никому не рассказывать о содержимом письма. Иначе мне непременно зададут вопрос, на который я не хочу отвечать. Я отбрасываю ложное дружелюбие:

– Ничего и не якобы. Я сказала вам по телефону: она попросила меня приехать в «Уайзвуд». Хочу убедиться, что с ней все хорошо.

– Я проверил папку «Отправленное» в корпоративной почте. Там не было писем, адресованных вам.

– А я и не говорила, что письмо пришло с корпоративной почты.

– К другому профилю ни у гостей, ни у сотрудников доступа нет.

Я отступаю: