Яна Перепечина "Затворница"

Врагу не пожелаешь такого унижения – быть брошенной на глазах десятков свидетелей у дверей ЗАГСа. Жених не только демонстративно сбежал от Марины, но и вставил кадры их расставания в свой клип и выложил в соцсети. Марина попыталась держать лицо и жить по-прежнему, но не смогла… Она уезжает из города в деревню, где в детстве была так счастлива. Но и там ей нет покоя. Старый дом, в котором она скрывается ото всех, становится центром притяжения для самых разных людей, а подруга Лера, похоже, поставила перед собой цель устроить личную жизнь Марины, во что бы то ни стало.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Издательство АСТ

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-17-121430-2

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 14.06.2023

ЛЭТУАЛЬ


– Ух ты! Блины и черничное варенье – это просто мечта, – восхитился Тиф.

Лера вопросительно уставилась на подругу, стараясь, чтобы Тиф этого не заметил. Та кивнула и вежливо пригласила:

– Если хотите, присоединяйтесь.

Тиф с улыбкой поправил:

– Хочешь. Если хочешь. Мы же не ты.

– Да. Если хочешь, – поправилась Марина и добавила: – У меня понимающие и гостеприимные родители.

– Спасибо. Очень бы хотел, но дела не ждут.

Лера сочувственно покивала головой:

– Ну, дела так дела. Мы понимаем и не обидимся… А вот, кстати, и дом Марины.

В этот момент они проехали мимо большого и явно дорогого дома. Тимофей заинтересованно посмотрел в окно.

Марина коротко взглянула на подругу и поправила:

– Дом моих родителей, а не мой.

– Ну да, конечно, – осеклась Лера и пояснила Тимофею: – Марина живёт отдельно. В Советском районе.

– Мы уже в Заречье въехали, – напомнила Марина. – Тимофей, тебе куда именно?

– Что?.. – очнулся от своих мыслей тот. – Да вон у того магазина останови, пожалуйста…

Глава 5

1941 год

Когда главную сельскую улицу многократно перечеркнули длинные тени пирамидальных тополей, у клуба собралась молодёжь. Симпатичный светловолосый парень играл на гармони, толпились рядом, пересмеиваясь, переглядываясь и пританцовывая, девушки и ребята. Быстро летали по кнопкам загорелые пальцы музыканта, весело пела гармонь, ноги сами просились в пляс. И некоторые не выдержали, вышли в круг.

Бабушка с Пелагеей возвращались от знакомых, когда услышали радостный, заливистый перебор. Пелагея встрепенулась, поискала глазами источник звуков и, найдя, залюбовалась музыкантом. Живое лицо гармониста светилось таким удовольствием от красивой мелодии, тёплого вечера и радости слушателей, что в сердце Пелагеи вдруг что-то дрогнуло, сжалось и, уже не переставая, дрожало всё то время, что девочка стояла неподалёку. Бабушку окликнули другие женщины, она отошла к ним, кинув внучке:

– Поди, послушай. Хорошо Иван играет.

Пелагея, плохо понимая, что ей говорят, кивнула и пробралась сквозь небольшую толпу к крыльцу клуба. Как сквозь толстое стёганое ватное одеяло, которое ей сшила бабушка, она услышала, что какая-то женщина сказала другой:

– Наталья, сын-то у тебя какой! И глаз не отвести, и поёт – заслушаешься.

Вторая, на которую тут же украдкой посмотрела Пелагея, неласково, девочке даже показалось, что грубовато, отмахнулась:

– Нечего хвалить. Парень как парень. У нас на селе каждый первый такой.

– И то верно, мои сыновья не хуже. Но поют так, что даже я их слушать не могу. Уши хочется заткнуть и убежать подальше.

– Зато танцуют знатно. Я видала недавно. Глаз не отвести. Ох, и танцоры! Главное – под ноги не попасть: затопчут!

Чуткая к интонациям и словам Пелагея испугалась, что сейчас начнётся ссора. Но женщины засмеялись, и она с облегчением поняла: никто не ссорится, у всех радостное настроение, всем хорошо и весело. Успокоившись, девочка снова перевела глаза на Ивана, очень похожего на свою красивую строгую мать, и больше уже не смотрела ни на кого другого и не смогла бы ответить, сколько времени провела так.

Наговорившись с женщинами, Прасковья нашла глазами внучку, заметила её неотрывный взгляд и покачала головой. Мала ещё, тринадцать только минуло, а вон как смотрит на Ивана. Не вышло бы беды… Она подошла, встала рядом и удовлетворённо увидела, что Пелагея отвела обожающие глаза от гармониста и потупилась. Вот и ладно… Надо будет присматривать за внучкой, раз такие дела…

Наше время

– Ну, вот и девять дней уже прошло… – негромко сказал отец, и Кирилл с тревогой посмотрел на него. В чём он всегда был уверен на все сто, так это в том, что родители по-настоящему любят друг друга. И теперь, после смерти мамы, ему было страшно за отца. Но тот старался бодриться, поправлял венки, разглаживал растрёпанные ветром чёрные ленты с серебристыми надписями «От любящих друзей», «От скорбящих коллег» и расспрашивал сына о планах:

– Когда ты к себе?

– Я с тобой останусь, пап, – решительно сказал Кирилл, хотя ещё несколько минут назад не знал, как поступить. Вернее, знал, как надо. Однако было так непросто отказаться от привычной жизни, планов и друзей, что он до последнего колебался. Но сейчас неожиданно для себя испытал облегчение, как бывало с ним, когда принимал правильные, хотя и непростые решения. Ну, значит, так тому и быть. Работу он себе и здесь найдёт. Должен найти…

Отец, похоже, обрадовался, хотя все эти дни и хорохорился и делал вид, что не нуждается в постоянном присутствии сына.

– До сорока дней побудешь? – сквозь показную лёгкость отчётливо сквозила надежда.

Кирилл почувствовал, как сжалось от любви и сострадания горло, и покачал головой:

– Пап, я насовсем.

– Как насовсем? А твоя работа?

– Ты не поверишь, но тебя я люблю сильнее. Пока мама была с тобой, я мог себе позволить заниматься карьерой. Теперь не могу. И не хочу.

Отец почему-то посерьёзнел и внимательно посмотрел на сына.

– Ты скоро заскучаешь, Кирилл. Ты же здесь почти пятнадцать лет не живёшь. Отвык уже. У нас другой ритм и вообще всё другое…

– Ничего, как-нибудь привыкну. Всё же я здесь жил когда-то…

– А работа? Или ты собираешься сдать московскую квартиру и заделаться рантье?

– Мне вчера Сёмка Рукавишников звонил. Узнал, что я здесь, и зовёт на местное телевидение.

– Да уж, твой масштаб, ничего не скажешь. Да ты же и не телевизионщик, ты художник, творец. Не зря тебя сам Карапетов на все свои фильмы зовёт. Это тебе не хухры-мухры. Это признание твоего таланта.

– Разберёмся, пап. Я просто хочу быть с тобой. Понимаешь?

– Это я понимаю. Но ещё я понимаю, что не хочу, чтобы мой единственный сын загубил свой дар ради меня. И мама бы не хотела.

– Ты со мной в Москву поедешь? – быстро спросил Кирилл, заранее зная ответ.

– Нет, но…

– Ну, значит, и я туда не поеду.

Глава 6

Наши дни

Утром Тимофей вспомнил о вчерашнем вечере и неожиданно для себя быстро собрался и вышел на улицу, забыв телефон. А ему было нужно позвонить Льву. Пришлось вернуться. Продюсер – про себя назвав приятеля этим словом, Тимофей ухмыльнулся – долго не отвечал, потом всё же сонно откликнулся:

– Чего тебе надобно, старче?

Тон у него при этом был примерно такой, как у пушкинской рыбки в последнюю встречу со стариком. Это он зря. Тиф не деликатный подкаблучник, его недовольным голосом не испугаешь. Тимофей фыркнул и дурашливо пропел в трубку:

– Хочу серебра и злата!

– Ну, хоть бы раз позвонил просто так, – обиделся Лев. – Вечно тебе от меня что-то нужно.

– Можно подумать, что ты мне звонишь просто так, справиться о моём самочувствии и настроении. Короче, можешь на карту мне немного скинуть?

– У нас с тобой разные представления о том, что такое немного. Сколько точно?

– Хотя бы пять.

– Я же говорил, что разные. Ладно.

– Только прям сейчас.

– Ладно.

– Прям совсем сейчас, а не после утреннего кофе.

– Садист. И почему я тебя терплю?

– Я твой шанс разбогатеть и прославиться, – напомнил Тимофей.

– Призрачный, – не согласился Лев.

– Лучше такой, чем никакого, – закончил разговор Тиф и напомнил: – Я жду-у.

Через минуту блямкнкнл сигнал смс, Тимофей удовлетворённо улыбнулся и направился в сторону цветочного магазина.

Дом родителей Марины при свете дня и вблизи произвёл на него ещё большее впечатление, чем из окна машины ночью. Ничего так живут люди. Тимофей нашёл на кирпичном столбе у калитки кнопку и нажал на неё…

– Дом Васениных, – солидно уведомил кто-то, наверное, охранник.

Фамилия показалась Тимофею очень знакомой, но раздумывать было некогда, и он, стараясь, чтобы голос не звучал просительно, ответил:

– Здравствуйте, я к Марине…

– К Марине Романовне? – уточнил всё тот же голос.

Тимофей заколебался – отчества вчерашней знакомицы он не знал, – но всё же ответил утвердительно:

– Да.

– Как доложить?

– Тимофей…

– Больше ничего? Никаких уточнений? – удивился голос.

– Да, она меня знает именно так.

– Всё понятно. Ждите…

Тимофей на шаг отошёл от забора и оценивающе посмотрел на два букета, которые купил на деньги, переведённые Львом. Неплохие цветы, даже обитательницам такого дома должны понравиться. Тут он вспомнил фамилию Марины и забормотал:

– Васенины… Васенины… Марина Романовна…

Тут же мелькнула догадка, и Тимофей довольно громко выпалил:

– Роман Васенин! «ВасКо»! Точно!

Он оглянулся на переговорное устройство на столбе, опасаясь, что его услышали, и больше вслух ничего не говорил, хотя мысли одолевали. Тут динамик ожил, и охранник пригласил:

– Проходите, пожалуйста.

Мягко щёлкнул замок, калитка чуть приоткрылась, и Тимофей вошёл во двор, старательно удерживая на лице уверенное выражение. На высоком крыльце его уже ждали Марина и Лера. Сегодня, без коктейльных платьев и высоких каблуков, а в шортах и топиках, они выглядели совсем юными, чуть ли не подростками. Марина ещё и волосы собрала в две косички. Во дворе стояла скромная машинка, на которой его вчера подвезли до дома. Тимофей мимоходом удивился. Если бы он принадлежал к семье Васениных, то не одевался бы так, да и машина у него была бы другой. Мысль об автомобиле вызвала смутную тревогу. И правда, странно, что дочка хозяина «ВасКо» ездит на такой простой и не очень новой тачке…

Но додумать эту мысль Тимофей не успел.

– Доброе утро! Всё-таки мы тебя соблазнили блинами и черникой? – весело поинтересовалась Марина. Выглядела она такой свежей, словно не танцевала чуть ли не до утра.

– Соблазнили! – неожиданно для себя заразился её весельем Тиф. Он хотел было ещё добавить что-нибудь вроде «и не только блинами», но не стал: Марина производила впечатление девушки, которой такие фривольные шутки вряд ли бы понравились. Подружка васенинской дочки пробормотала что-то себе под нос и хитро улыбнулась. Тифу даже показалось, что она прочла его мысли. Он постарался убедительно изобразить смущение и покаянно вздохнул.

– Тогда милости прошу, – посторонилась Марина. И в этот же миг из дома послышался приветливый голос:

– Мариша, приглашай гостя! У меня всё готово!

– Идём, мамуль! – Марина оглянулась, косички скользнули по загорелой шее, Тимофей воодушевлённо нагнал её и протянул букеты:

– Марина, это тебе. И твоей маме.

Тонкие руки приняли один из букетов. Тимофей поднял глаза и обрадовался: Марина явно была тронута. Её лицо порозовело, она посмотрела на него с теплотой во взгляде и спросила:

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом