– Ты снова допоздна, – говорит он, неодобрительно качая головой.
– Готовила смену для Даши. Она закрыла сессию и завтра выходит первый раз на весь день в одиночку.
– Значит, у тебя выходной?
– Почти…
– Яся… – с нажимом произносит отец.
– Все нормально. Я справляюсь.
– Без сомнений, но… пару дней они проживут и без тебя. Отдохни. Работа никуда не убежит.
Он, безусловно, прав. Ничего ужасного не случится, если я возьму несколько выходных, кроме того, что это толкает меня на выполнение одного обещания, к которому я еще не готова. Отворачиваюсь, пристегивая ремень безопасности, а после смотрю на дорогу через лобовое стекло.
– Поехали домой. Мама рассердится, если ты задержишься, – тихо произношу я.
Урчит мотор, и машина медленно трогается с места. Отец никогда не был любителем скоростной езды, но сейчас, кажется, нас и улитка обогнала бы. Так вот почему он решил заехать за мной – хочет поговорить. Мысленно переношу задание найти и снять квартиру в верхнюю часть списка важных дел. Чем чаще родители видят меня, тем больше волнуются. А чем больше они волнуются, тем хуже я себя чувствую.
– Как вообще дела? – спрашивает отец с напускной непринужденностью.
– Хорошо, – отвечаю как можно бодрее. – Даша классная, схватывает на лету. Думаю, из нее выйдет хороший админ, и надеюсь, она останется с нами хотя бы до конца лета. Ярослав вчера набил первую официальную татуировку вне акций. А еще, представляешь, попросил Гарика научить его машинкой стричь, так что, возможно, у меня появится мастер-универсал. И это неплохо, ведь у Гарика запись на три недели вперед. Мужики готовятся к отпускам вовсю, и нам это на руку. Выручка на этой неделе была выше среднего, так что в этом месяце даже сможем выйти в плюс. Я, кстати, думаю найти мастера мужского маникюра и…
– Я спросил про тебя, а не про студию, – перебивает отец, притормаживая у светофора.
– Все в порядке.
– Это я уже слышал, но… что ты под этим подразумеваешь?
Поджимаю губы и опускаю голову, закрыв глаза. Напряжение скапливается в точке между бровей и болезненно пульсирует.
– Яся, как предприниматель, я уважаю твое желание раскрутить бизнес как можно скорее, но, как отцу, любящему свою дочь, мне не нравится, что ты с головой ушла в работу.
– Если пустить все на самотек, мы прогорим.
– И что? Вряд ли ты меня обанкротишь. Твоя мать столько лет старается, и все никак.
Сдавленно посмеиваюсь. Наша мама никогда не была транжирой, и она работает не меньше отца. Трудится вот уже одиннадцать лет в частной стоматологической клинике, а до этого была зубным техником в государственной больнице.
– Ты так со всеми партнерами дела ведешь?
– Ты моя дочь, а не партнер.
– Хочешь сказать, что купил девочке игрушку и не станешь ругаться, если она ее сломает?
– Есть только одна вещь, за которую я могу тебя отругать, – пренебрежение собственным здоровьем.
– Работа помогает отвлечься.
– Верю. И в этом нет ничего страшного, только отдых все равно необходим.
– Мне скучно.
– Так развлекись. На что еще нужна молодость?
– Молодость, – хмыкаю я, не сдержав сарказма. – Я променяла ее на печать в паспорте.
– Неправда, ты все еще молода. Позвони друзьям, встреться с кем-нибудь. Милая, тебе это нужно. С нами ты почти не разговариваешь, а на работе, уверен, все темы сводятся к ней же.
– Все мои друзья там, – отвечаю сухо.
– Возьми машину на выходные.
– И потратить их на поход в загс и встречу с Сережей? – раздраженно бросаю я, прожигая его взглядом.
Под колесами тихо шелестит асфальт, свет фонарей скользит по напряженному лицу отца, и я чувствую укол вины между ребер.
– Прости. Я не хотела срываться на тебе.
– Это нервы, – с пониманием отвечает он.
– Пап, я благодарна за поддержку. Правда. За студию и…
– Милая, студия – всего лишь костыль. Он поможет встать, но не излечит. Понимаю, тебе нужно время, но не стоит думать, что его у нас в достатке. Оно уйдет так быстро, что и оглянуться не успеешь. Ты подарила Сереге десять лет. Думаю, с него хватит. Не отдавай ему еще больше.
Мои глаза наполняются слезами, и ладони касается сухая горячая рука. Отец сжимает мои пальцы, и я смотрю на него без тени смущения за свою слабость. Он всегда понимал меня лучше всех, всегда был моей опорой. Именно на нем держится вся наша семья. На его чуткости, стойкости и мудрости. Он всегда знает, что сказать или сделать, чтобы защитить каждую из нас.
– Не отдам, – всхлипываю я, крепче сжимая его руку, чтобы показать серьезность намерений.
– Вот и умница, – широко улыбается он и отнимает руку, чтобы переключить передачу. – А теперь помчали домой. Гости ждут.
– Гости? Так поздно? Уже почти десять.
– У них были занятия до восьми. И один, точнее одна из них, не совсем гость.
– Пап, хватит юлить.
– Нас посетил Вла-а-ад… – тянет он с легкой хрипотцой, подражая героям старых фильмов ужасов, которые так обожает.
– Серьезно? Это сегодня?
– Да. И мне не терпится познакомиться наконец-то с новым зятьком.
– Пост сдал, пост принял, – нервно усмехаюсь я.
– Надеюсь, он будет поумнее Сереги.
– Пап!
– Что? Вы почти развелись, я больше не обязан делать вид, что он мне нравится.
– А я-то думала, вы с ним ладите.
– Ладили. Пока он тебя не обидел.
– Никто меня не обижал!
– Пусть будет так, – вздыхает он и прибавляет газу.
На обшитой деревом террасе горят кованые фонари, освещая небольшой круглый стол. В глубине двора блуждают тени, скрываясь в ветвях вишневых деревьев, а в воздухе витают ароматы выпечки и сладость летней ночи, разбавленные запахом влажной земли из клумб, в которых цветут горячо любимые мамой георгины. Отец и мать сидят рядом друг с другом в плетеных креслах с подушками, внимательно слушая рассказы Карины и Влада, которые разместились на небольшом диванчике. Я же полулежу в кресле-качалке, наблюдая, как вместе со мной покачивается в бокале красное домашнее вино, что так приятно расслабляет тело и мозг. Все по парам. Красота.
– Может, все-таки вина? – предлагает папа. – Эрика – просто мастер. Я даже как-то хотел ей производство организовать, но она все отказывается.
– Вань, хватит детей спаивать, – осекает его мама.
– Они уже давно не дети.
– Спасибо, Иван Михайлович, но я правда не пью, – отвечает Влад. – Вообще. Совсем.
– А что так?
– Непереносимость.
Замечаю на себе выразительный взгляд сестры и, ухмыльнувшись, салютую ей бокалом. У меня-то непереносимости нет, только побочные эффекты мучают, но от маминого вина эффект лишь один – сплю как убитая, что сейчас, кстати, больше плюс, чем минус.
– Мы и без вина неплохо сидим, – говорит Карина, а Влад тут же с ней соглашается.
И это правда. Поздний ужин прошел очень даже хорошо, как и первое официальное знакомство Влада с нашими родителями. Он приятный парень, веселый, открытый, еще и танцор. Не стесняется говорить о себе, умело сыплет комплиментами, даже мне досталось немного. Неудивительно, что Карина витает в облаках последние несколько месяцев.
За столом вновь завязывается непринужденная беседа, но я не вникаю в разговор, предавшись воспоминаниям о собственных «облаках». Не так давно на этом диванчике перед родителями сидели я и Сережа, так же близко, как и Влад с Кариной сейчас. Мужчины говорили о спортивной рыбалке и политике, а мы с мамой щебетали о своем. Тогда мне казалось, что мы похожи, две счастливые семейные пары. Я всегда смотрела на родителей и думала: «У меня будет так же». То же тепло во взглядах, нежные касания невзначай. Конечно, я понимала, что эта красивая картинка утопична и что за ней кроются и другие моменты отношений: споры, непонимания, обиды – но меня это не пугало. Мои мечты не были идеализированы, я осознавала, что трудности будут, и была готова их преодолевать, так же, как и мать с отцом. Только вдвоем. Ни единого раза за всю жизнь я не слышала, чтобы хоть кто-то из них повышал голос на другого. Не могу утверждать, что этого не было совсем, и все же никто, кроме них, не знает об этом. Вот тут я и прокололась, ведь наши скандалы с Сережей слышали все друзья. Каждый праздник, каждая совместная поездка на отдых начинались или заканчивались ссорами и выяснениями отношений. Мы, конечно, быстро мирились, а после шутили над этим, говоря, что в душе мы пара горячих испанцев, но это не отменяет того факта, что нам было далеко до идеальной семьи. И только здесь, в доме моих родителей, мы ссорились шепотом, а иногда и вовсе только взглядами. Может, мы никогда друг другу не подходили? Или перестали подходить в какой-то момент? Почему я этого не помню? Как мы это упустили? Слишком старались сохранить фасад? Сожалели о потраченном времени и поэтому просто плыли по течению? В памяти всплывают обрывки фраз и обещаний, признаний и извинений. Нет. Мы с Сережей любили друг друга. Даже во время ссор. Даже когда были обижены. Даже когда…
– Яся, ты слышишь? – обращается ко мне отец.
– А? Что? – вздрагиваю я, бегая взглядом по лицам. – Простите, задумалась.
– Карина с Владом и друзьями завтра едут на базу отдыха.
– Здорово, – глухо отвечаю я, все еще не понимая, для чего мне нужна эта информация.
– А у тебя ведь завтра выходной, да? – игривым напевом спрашивает Карина.
– И что?
– Поехали с нами! Нам как раз не хватает второго водителя.
– А мне как раз завтра не нужна машина, – поддакивает папа.
– Тебе там понравится, – воодушевленно подпрыгивает сестра. – Чистая речка, деревянные домики, природа. Парни мяса нажарят…
Мама прячет улыбку в чашке с чаем, и мне нетрудно догадаться, о чем она думает. Раньше меня просили взять младшую с собой на прогулки, а теперь ей придется выгуливать несчастную старшую. Да ни за что!
– Я вас отвезу, но оставаться не буду. У меня дела.
Отец уже собирается вступить в спор, но я останавливаю его хлестким взглядом, и он покорно отворачивается. А вот Карина всем видом показывает, что разговор еще не окончен. Напряжение скапливается под крышей террасы, и я уже в который раз чувствую себя Гринчем-похитителем веселья.
– Иван Михайлович, Эрика… – заговаривает Влад, перетягивая внимание на себя, за что я очень даже ему благодарна. – Спасибо вам большое за ужин, но мне уже пора.
– Я его провожу. – Карина вскакивает на ноги, продолжая смотреть в мою сторону, как бы намекая, что прятаться не стоит, она вернется, и очень скоро.
Отворачиваюсь и допиваю вино в пару глотков. Слушаю прощания родственников настоящих и, возможно, будущих и машу Владу, который собирается уходить, но он вдруг останавливается у двери в дом.
– Я был рад наконец познакомиться, – говорит он, добродушно улыбаясь.
– Взаимно.
– Увидимся завтра.
– Да. До завтра, – отвечаю я, неловко дернув уголком губ, и остаюсь на террасе одна.
Запрокидываю голову, тяжесть опускается на грудь. На работе мне неплохо удается держать маску веселой девчонки, но вот дома она становится чересчур тяжелой. Яся-татуировщица не пострадала от развода, она знает, что делать и как себя вести, а вот Яся-девушка не совсем понимает, кто она теперь. Может, все-таки в монастырь?
Через пару минут на террасу возвращается мама и принимается собирать со стола посуду. Опускаю ноги на пол, чтобы встать с кресла и помочь ей, но ласковый голос меня останавливает:
– Лежи. Я сама.
– Мне не сложно.
– Я знаю. – Она подходит ближе, держа в руках стопку чашек, наклоняется и целует меня в лоб. – Отдыхай, милая.
– Ты хотела сказать, выздоравливай?
– А ты болеешь?
– Вы ведете себя так, словно у меня рак, – обиженно бубню я.
– Сердечные раны – тоже травмы.
– Тогда вызывайте «скорую».
– Ты уже в реанимации.
Поднимаю на нее взгляд, и мама отвечает мне снисходительной полуулыбкой. Во дворе тихо, а значит, Карина с Владом все еще прощаются у машины.
– Как тебе Влад? – спрашиваю я.
– Вполне себе.
