– И все? По-моему, он милый.
– Сначала они все милые.
– Тебе-то откуда знать? Кроме отца, парней ведь у тебя не было.
– А я наблюдательная.
– Ты про Сережу?
– Не только, – спокойно отвечает она. – Ясь, никто не говорил, что будет легко, но и степень сложности можно скорректировать.
– И что ты мне предлагаешь?
– Ничего. Проживать это так, как сама считаешь нужным.
– Тогда я, пожалуй, выпью еще вина.
– А может, тебе стоит согласиться на поездку?
– Курица цыплятам не друг.
– Какая из тебя курица? Ты еще ни одного яйца не снесла. Разве что парочку, – задумчиво говорит мама. – Сережиных.
Щекотка расползается по моей груди и поднимается по горлу. Заливаюсь раскатистым смехом, которому вторит рычание автомобильного мотора, и мама, гордо дернув подбородком, уходит в дом. Провожаю ее взглядом и вытираю проступившие на глазах слезы, а после вновь упираюсь затылком в мягкую спинку кресла-качалки и смотрю на темный двор. Все-таки с родственниками мне повезло. Ну, с большей их частью. У меня все еще есть семья, есть люди, которые никогда от меня не откажутся, сказав, что разлюбили.
Интересно, почему это работает именно так? Людей, с кем ты всю жизнь будешь связан кровными узами, мы не выбираем, а они не выбирают нас, но, что бы там ни было, друг для друга мы остаемся родными. А когда ты пытаешься создать собственную семью, новую, не основанную на кровном родстве, начинаются сложности. Может, все дело в возможности выбора? Когда его нет, ты учишься смирению, контролю, принятию, а когда он есть, жадность и эгоизм подталкивают к желанию попробовать и посмотреть все. Разумеется, бывают и исключения. Дети не общаются с родителями, родные сестры и братья тоже могут потерять интерес друг к другу, но они не перестают быть родственниками, а когда муж и жена разводятся, то их не связывает ничего, кроме воспоминаний и условностей. Даже совместные дети не всегда становятся причиной для общения. Так где она, настоящая близость? В традициях, ценностях и ДНК или же только в голове и сердце? Может ли действительно кто-то по собственной воле выбирать одного и того же человека каждый день на протяжении нескольких десятилетий?
Позади тихо хлопает дверь, и я выглядываю из-за спинки кресла. На террасе стоит Карина и приподнимает правую руку, в которой держит хрустальный графин.
– Ты лучшая сестра на свете. – Я протягиваю ей пустой бокал.
– Знаю, – закатывает глаза Карина.
Она наливает мне вина и садится в кресло, пододвинув его немного ближе. Коротко опускает взгляд и покусывает щеку изнутри. Понимаю, что ей хочется услышать мнение насчет Влада, но она боится задеть мои чувства. Боится, что в этом дурацком состоянии я не смогу за нее порадоваться. Не хочет дразнить.
– Он классный, – искренне говорю я. – И вы отлично смотритесь.
– Спасибо. – Карина облизывает губы и заправляет волосы за уши, немного повеселев. – Ему у нас тоже понравилось.
– Прости, если я была не слишком приветлива. Надеюсь, я не сильно его напугала.
– Конечно нет. Я предупредила, что ты много работаешь и можешь быть уставшей. Все в порядке.
– Хорошо, – киваю я, раскручивая вино в бокале.
Карина молчит, нервно ерзая в кресле. Она явно хочет сказать что-то еще, но медлит.
– Малышка, ты можешь говорить со мной о Владе. Обещаю, что не стану звереть от зависти.
– Как думаешь, у нас… ну-у-у… получится что-то серьезное? – приглушенно спрашивает она.
– А вы об этом не говорили?
– Если честно, мне страшно начинать этот разговор. Не хочу грузить его, вдруг все испорчу. Сейчас все так хорошо.
– Не думаю, что это разумная стратегия. Если он…
– Признаний еще не было, – перебивает Карина.
– Сколько ему? Я забыла.
– Двадцать пять в этом году.
– Ну, пупсом его уже не назовешь.
– Это его первые официальные отношения.
– Правда?
– Угу. Там долгая история, но если коротко, он со школы профессионально занимался танцами вместе с братом, и времени на это просто не было.
– Ого. С его внешностью в это верится с трудом.
– Я сказала, что у него не было отношений, а не о том, что он девственник. Там с навыками все в порядке, – фыркает сестра.
– Ладно-ладно. Я тебе верю, не кипятись.
Карина отворачивается. Тихо шелестят вишневые листья, молодой месяц разливает по верхушкам крон серебряный свет. Ее бывший парень, Дима, уехал учиться в столицу. Они встречались полтора года с середины десятого класса, и все казалось очень даже серьезным. Дима был знаком с нашей семьей, Карина тоже знала его родителей, случались и ночевки, и совместные поездки на несколько дней, строились общие планы, но буквально через пару месяцев после его отъезда в университет они расстались. Дима не был моральным уродом, и все-таки его чувств не хватило для отношений на расстоянии.
– Знаешь, я, наверное, уже люблю его, – произносит Карина.
– И это здорово.
– А что, если он меня нет? Что, если это снова что-то временное?
Постукиваю пальцами по бокалу, уставившись во тьму между деревьев. Сережа признался мне первым, в школьном дворе после уроков. Это было четырнадцатое февраля, помню, как в тот день было холодно, шел снег, но я все равно надела юбку и сапоги на каблуках, чтобы покрасоваться. Сережа не стал дарить мне валентинку, просто взял за руку и сказал эти три слова. Как же я тогда испугалась, даже ничего не ответила. Но он и не настаивал, только улыбнулся и проводил меня до автобусной остановки. В тот момент я еще не была уверена, что он мне нравится, но уже через пару дней беспрерывного потока мыслей и мечтаний я тоже ему призналась. Сказала, что люблю, хоть сама не совсем понимала, как это – любить кого-то в романтическом смысле. А потом все закрутилось, мы стали парой. Я действительно влюбилась, позже полюбила. Прошел год. Еще один. И через время слова «я люблю тебя» сравнялись по значению с «будь здоров» и «приятного аппетита». Признания – это здорово, но они не волшебные. В конце концов слова – это только слова. Смысл в том, кто их произносит, как, при каких обстоятельствах и зачем.
– Малышка, нельзя заставить людей чувствовать то, что нужно тебе. Уверена, у Влада есть к тебе чувства, но, возможно, стоит дать ему время осознать их и самому понять, насколько они серьезны.
– Наверное, ты права.
– Но если ты не хочешь ждать, я могу нагуглить нам какую-нибудь ведьму и мы сделаем приворот на менструальной крови.
– Фу! Нет! – смеется она, а после смотрит на меня с отрезвляющей серьезностью.
Мурашки бегут по моим рукам, то ли от прикосновения ветра, то ли от какого-то внутреннего волнения.
– Ясь, ты ведь тоже когда-нибудь влюбишься снова. Думаю, это будет кто-то удивительный.
– Это проклятие? – уточняю я, наморщив нос.
– Пророчество.
– Тогда, надеюсь, оно сбудется, – я торжественно приподнимаю бокал. – Кстати! Ты сказала, у Влада есть брат. Старший?
– Близнец.
– Во-о-от как? – тяну я и делаю глоток сладкого вина. – Интересно.
– Он занят, – хихикает Карина.
– Черт, – хмуро произношу я. – Не повезло.
Смеемся вместе с сестрой. Мое тело расслабляется, а тяжесть в груди больше не кажется такой ощутимой. Это хороший знак. Думаю, скоро она совсем исчезнет. После того как я все-таки решусь на финальную точку. Я ведь не первая и точно не последняя девушка, переживающая болезненный разрыв. Рано или поздно забывается все: и хорошее, и плохое.
– Ясь… – осторожно зовет Карина.
– Не поеду. Не упрашивай, – мигом протестую я.
– Там еще четверо свободных будет.
– Двадцатилетних? Нет, спасибо.
– Замуж тебя за них никто не выдает. Мы просто повеселимся.
– Без меня.
– Ну почему-у-у? – тянет она обиженно. – Все будут рады!
– Карин, я сейчас не готова к социальным активностям и к знакомствам тоже. Уверена, твои друзья потрясающие, но я не впишусь.
– Некоторых ты уже знаешь. Ярослава, например.
Невольно вспоминаю зеленые глаза, которые следят за каждым моим шагом, и загадочную полуулыбку, которой этот засранец частенько одаривает меня после завершения разговора. Он странный или, возможно, это я странно на него реагирую. Открытого флирта нет, но иногда его взгляд… а еще этот чертов парфюм…
– Мне его на работе хватает, – отмахиваюсь я, запретив себе думать о красавчике стажере.
– Но…
– Карин, я все сказала. За приглашение спасибо, но я правда не хочу.
– Ладно, – грустно кивает она.
– Не дуйся.
– Угу. Мы живем в одном доме, но я вижу тебя реже, чем когда ты жила в соседнем городе.
– Следующие свои выходные я посвящу тебе. Хочешь?
– Обещаешь?
– Мамой клянусь! – хлопаю себя по груди.
– Ясмина! – раздается из кухни грозный крик.
– Не подслушивай! – кричим мы с сестрой хором.
– А не надо там мной клясться!
POV Ярослав
– Хватит хныкать! – рычит Риша, глядя на Колю и Толю, которые чистят лук у открытого настежь кухонного окна.
– У меня ноздри горят! – хлюпает носом Коля.
– Глаза жжет! – скулит Толя, поднимая руку к лицу.
– Потому что нефиг их грязными пальцами трогать! – Риша встает со стула, с громким топотом шагает к раковине и расталкивает в стороны Лешу и Кирилла. Наливает стакан воды и ставит его перед страждущими. – Вот. Наберите в рот, но не глотайте.
– Зачем?! – в один голос спрашивают парни.
– Лук не будет так сильно слизистую щипать, – объясняет она.
– Ага. Конечно.
– Ты просто хочешь, чтобы мы заткнулись.
– И это тоже! Никто не любит ноющих мужиков!
Мы со Стасом, который помогает мне резать мясо для завтрашнего шашлыка, переглядываемся и надуваем щеки, умело сдерживая хохот, чтобы не выхватить от Риши трындюлей за компанию с Колей и Толей. Она вчера экзамен завалила и все никак перебеситься не может, ведь мы все сессию уже закрыли.
– Орущих баб так-то тоже не жалуют, – тихо говорит Леша.
Кир, которому выпала роль его напарника в миссии по тщательному мытью молодого картофеля, медленно поворачивает голову и шепчет:
– Ты че, бессмертный?
– Риш, я же просто… – лопочет Леша.
Она разворачивается, упирая руки в бока, и глубоко вдыхает.
– … пошутил, – почти беззвучно заканчивает он.
И вот уже кажется, что кухня сейчас задрожит от эмоционального взрыва, но вместо этого Риша обводит всех нас суровым взглядом и цедит:
– Раз вы все тут такие умные и веселые, сами с заготовками справитесь. Не буду мешать.
– Риша… – начинает было Стас, но она молча выскакивает из кухни.
