Измена. Красная линия
Евдокия Гуляева
Не успеваю провернуть ключ, как дверь открывается, словно Стас стоял и ждал моего возвращения. Душу неожиданно скребёт слабая надежда… а вдруг мне просто показалось? И он с Мариной – это всё просто глупая шутка моего воображения: коктейль фантазии с вишенкой дурости!
– Я так беспокоился! – муж порывисто обнимает меня, заключая в свои теплые и уже совсем неуместные объятия. – Где ты была? Твой телефон недоступен. Я чуть с ума не сошёл!
Стоящий за моей спиной Егор, до этого момента молчавший, саркастично усмехается.
– А это кто? – удивляется Стас. – Так это с ним ты была всё это время?
– Да, – выпаливаю, ещё до того, как мой рассудок начинает вопить, что это ой как неправильно. Я откидываюсь спиной на крепкую грудь Егора, который тут же даёт волю рукам и крепко прижимает меня к себе. – Он мой… любовник.
Евдокия Гуляева
Измена. Красная линия
ИЗМЕНА. Красная линия
От автора: Самый короткий путь от одного сердца к другому – напролом и по «красным линиям».
Пролог
Чувствую себя выжатым лимоном, наверное, также и выгляжу. Так бывает, особенно после целого дня пустой беготни по издательствам. Расстроена. Измучена. Если ещё и раздражена, то самую чуточку.
Вот уже четыре месяца, как я с дипломом МГИК и профессией фотографа с утра до ночи безрезультатно обиваю пороги разных газет и журналов.
Нет работы, значит нет и денег. Подсчитываю мои сегодняшние затраты на проезд и решительно отказываю себе в стаканчике горячего зелёного чая по дороге домой.
Случайные подработки, конечно, имеются. Как же без них! С собственных средств я потихоньку откладываю на сюрприз – подарок мужу на первую свадебную годовщину. Он давно мечтал о часах. Хочу, чтобы Стас открыл подарочный пакет и так: у-у-ух!!!
Одна мысль о нём греет, и мне становится теплее. Уже и чай не нужен, и руки не настолько мёрзнут на промозглой октябрьской погоде.
Находясь у кассы в продуктовом, пишу ему в мессенжере, что буду через пять минут. Сообщение остаётся висеть непросмотренным, но это ничуть меня не напрягает. Занят. Он не ждёт меня так рано.
Последнее назначенное на сегодня собеседование в одно из ТОПовых издательств я прохожу слишком быстро. Вернее, мне вообще не удаётся на него попасть. Дверь главного редактора оказывается захлопнута прямо перед моим носом, потому что какому-то непревзойдённому журналисту с непомерными амбициями в срочном порядке и без очереди требуется первая полоса в утреннем выпуске. А тут я некстати со своей эстетикой в фотографиях!
Приходится ни с чем плестись домой.
Вхожу в подъезд, поднимаюсь на этаж, ключами открываю дверь. Я даже успеваю снять куртку и радушно улыбнуться, когда вижу Маринкины полусапожки в прихожей. Наверное, со Стасом чай пьют.
А дальше…
Как в том дурацком анекдоте: ахи, охи, характерные влажные шлепки и гортанные звуки; прислушиваюсь – сношаются, подхожу ближе – нет, трахаются… Голый зад моего Стаса резво мелькает между раздвинутых, очень знакомых женских ножек.
Сердце будто резко подскакивает к горлу и тут же летит куда-то вниз. Там и остаётся. Ступор полный.
Глава 1
С семнадцати лет у меня есть одно неизменное правило – всегда иметь при себе НЗ-шные пятьсот рублей на ведёрко мороженого, хотя последний раз я его ела… не вспомнишь. Но когда совсем плохо, когда хочется послать всё к чёртовой матери и удушить кого-то (ну, или себя) собственными руками, я достаю из кармана помятую купюру, верчу её в руках, и вроде как легче становится.
Способ, как способ. У каждого свой. Так я пережила тяжелое поступление в ВУЗ, несколько совершенно невыносимых сессий, развод родителей и даже смерть обожаемого деда.
А сегодня я взяла, и эти деньги потратила по назначению. Теперь доедаю уже полведёрка пломбира, но боль в груди всё такая же мучительная, как и час и два назад.
Слёз нет. Зато эмоций через край и все абсолютно отрицательные.
Меня предали два самых близких человека, можно сказать последних, которым я могла доверять в этой жизни – муж и лучшая подруга. Да-да, эта банальная сопливая история, которая происходит в каждом разрекламированном по телевизору турецком сериале. После этого героини обязательно неожиданно влюбляются в богачей и благополучно живут дальше, но этот счастливый финал точно не про меня.
В моём случае, всё сложно. Во-первых, мне дальше жить не для кого. После этого признания уже ни к чему ни во-вторых, ни в-третьих, правда?
С родителями у меня отношений нет. Никаких. Меня к себе дед забрал и воспитывал, в то время, как они, постоянно ругаясь, пытались наладить свою жизнь. Делали это до тех пор, пока не развелись, а потом, и уже с новыми “половинками” взялись за своё излюбленное старое.
Кроме Маринки подруг тоже нет, остальные – так, просто хорошие знакомые…
Потому и идти некуда. Совсем. Дедову квартиру я продала, и мы со Стасом взяли двушку в ипотеку.
А любовь… как выяснилось, бывает только в романтических сказках для девочек, и в эти глупости я больше не верю.
Холодный ветер с моросящим дождём возвращает меня от мыслей к реальности и заставляет поёжиться, внаглую пробираясь за шиворот тонкого джемпера. Мороженое, понятное дело, не греет ни изнутри, ни снаружи – пальцы так прямо на бумажном ведёрке и коченеют.
В чём была, в том и вылетела на улицу, даже не потрудившись прихватить с вешалки хоть что-нибудь потеплее.
Бр-р! Вот уж точно погода соответствует премерзкому настроению. Колотит прямо всю. Пора признать, что верхняя одежда сейчас пришлась бы очень кстати.
Только разве в тот момент об этом было время думать! Даже на минуту задерживаться в квартире с этими двумя, – для меня равносильно погребению заживо: дышать не получалось, грудину ломило, будто землёй кто-то засыпал; монотонно, подбрасывая лопату за лопатой. Жуть!
Прохожие кто равнодушно, кто заинтересованно оглядываются, смотря на меня, сидящую на кованом ограждении Третьяковского моста[1 - Третьяковский или «Лужков мост» – это пешеходный мост через Москву-реку, который является популярным местом для прогулок, фотосессий и свадебных церемоний. В его центре установлены деревья с замками, которые молодожены могут использовать для свадебных традиций.] и невидящим взглядом уставившуюся вниз. Продрогшую. Застывшую. Полуодетую. Держащую в руках то самое ведёрко с мороженым. Ах да, через моё плечо перекинута ещё отличная фотокамера, но я без неё никуда: ни в кровать, ни на тот свет. Мне её дед подарил!
Люди идут мимо, обращают на меня внимание, но только мельком. Каждый погряз в собственных проблемах.
Вот не поверю, что беспокоятся! О чём? Никто из них даже не вспомнит обо мне через пять минут.
Эгоизм заложен в нас природой, как часть инстинкта самосохранения. Многие конечно возразят что нет, это не так, но если посмотреть чуть глубже, то выяснится что мы и пожалеть себя любим, и не всегда чужим успехам радуемся… да и жизнь незнакомого человека нам не настолько дорога.
Конечно, можно под тяжестью определенных обстоятельств подавить в себе эгоизм, “залюбить” других и позволять к себе относиться по всякому. Даже получать в спину ножи от близких людей, которых, по крайней мере, ты таковыми считаешь. И вот тут просыпается эгоизм… А зачем мне для посторонних стараться, переступать через себя, жертвовать собой ради других? Всё равно это не ценится, просто топчется безжалостно.
Грустно хмыкаю, и отправляю в рот ещё одну ложечку пломбира. Вкусно.
Стас – фотомодель, ему мороженное нельзя, поэтому и мне никогда непозволительно. Но повод сегодня я бы определила, как очень весомый.
Нет, в мои планы совершенно не входит с собой что-то сделать! Просто сижу, ем. Размышляю.
Не реветь почти невозможно, но я держусь. Не хватало ещё глазам потерять фокус! Такая ведь красотища кругом, словно вся столица в акварельной размывке. Хоть каждую секунду фотографируй.
Отставляю ведёрко в сторону, чтобы снять с плеча фотоаппарат и делаю сразу несколько пробных снимков. Ракурс не тот. Вот если бы чуть ниже… А почему бы нет?! Всё ещё сидя верхом на ограждении, я осторожно наклоняюсь вниз, единожды сильно качнувшись, но это только добавляет адреналина. Балансирую, неплохо удерживая равновесие. Хочется самой в полной мере ощутить это чувство свободы… которую я собираюсь запечатлеть моментом.
Почти получается.
За спиной слышу ворчание и возгласы прохожих, но не обращаю на них внимания.
Кажется, всего-то нужно ещё нагнуться. Чуть-чуть. Плотненько закрепляюсь за кованый вензель одной ногой и снова предпринимаю попытку. Почти зависаю в воздухе… когда чьи-то сильные руки хватают меня за талию и мигом стаскивают с ограждения прямо на промокшую от дождя мостовую.
Приземление на спину оказывается довольно болезненным: по ощущениям спазм завязывает узлом все мышцы, выжимая из лёгких последний воздух.
Несколько секунд даже не осознаю произошедшего. Просто лежу. Вокруг начинают собираться люди. Я слышу их взволнованные голоса, а сама смотрю на затянутое тучами небо.
Как только вспоминаю про фотокамеру, резко сажусь на судорожном вдохе. На облегчённом выдохе, целёхонькую обнаруживаю её в своих руках.
Кто-то рядом меня ругает, кто-то сочувствует. Кто-то благодарит Бога, вразумляющего нас скудоумных такими приключениями, и за спасение моей грешной души. Как же без этого?!
Подождите-ка! Разве меня спасать нужно было?
Неожиданно меня охватывает такое чувство несправедливости, что я уже никак не могу удержать его в себе. Буквально распирает от возмущения. Я ведь хотела просто красивую фотографию сделать! Пусть несколько.
Ловлю гневным взглядом своего “спасителя” и осматриваю его слишком придирчиво: молодой темноволосый мужчина на вид 27-28 лет; лёгкая небритость на идеально очерченных скулах и колючий взгляд холодных серых глаз под нахмуренными широкими, вразлёт бровями; плотная, упрямая линия губ и квадратный подбородок – каждая его черта выдаёт явно невыносимый характер.
А ещё, он не просто симпатичный, а чрезвычайно привлекательный, что, несомненно, я сразу отношу к его основным жирным минусам. Туда же добавим раздутое самомнение, которое чаще всего идёт в комплекте с такой внешностью.
Точно видела его. А вот где и при каких обстоятельствах, вспомнить не могу.
Решил, значит, погеройствовать за мой счёт?!
Поднимаюсь сначала на четвереньки, потом на ноги. Кидаю на него мрачный, убийственный взгляд и молча вновь приближаюсь к ограждению.
С детства невероятно упряма, я привыкла всегда всё доводить до конца. Даже если моё желание сделать дурацкую фотографию, при нынешних обстоятельствах – полнейшая глупость. Едва успеваю коснуться рукой парапета, как на мою талию опять ложится мужская ладонь и тянет меня назад, теперь прижимая к крепкому телу.
Ну вот, ещё и ведёрко с мороженым опрокинул!
– Да что за…?! Пусти! – зло шиплю, рванувшись из его хватки. Незнакомец явно ошеломлён моей реакцией, однако держит, не отпускает.
– Уймись, дура! – почти рычит он мне на ухо, обдавая горячим дыханием. Я напрягаюсь, а он продолжает: – Иначе я тебя сам вниз скину!
– Думаешь, испугаюсь? – огрызаюсь, бесполезно трепыхаясь в его руках. – Сбрасывай! Тогда по статье пойдёшь, герой недоделанный. За убийство! – изворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, наиграно улыбаюсь, вскидываю бровь и киваю в сторону толпы. – Видишь, сколько у меня свидетелей?
– Идиотка, – бросает он хладнокровно. Его хватка неожиданно ослабевает. Мужские ладони мягко касаются спины, опускаясь ниже. А после следует то, чего я никак не ожидаю – он резко толкает меня вперёд прямо на ограждение, отчего мне приходится буквально сложиться пополам, так и повиснуть.
Всё это под непрекращающиеся ахи и охи толпы. Они-то тут на трагедию поглазеть собрались! Вот я их разочарую.
– Хочешь прыгать – прыгай!
Выдыхаю. Сохраняю равновесие и выпрямляюсь, чтобы повернуться к нему.
Он стоит всё так же, рядом, только теперь скрестив руки на груди. На его красивом лице, маской, застыла такая выбешивающая невозмутимость, от которой каждый нерв в моём теле вздыбился, словно он меня против шерсти погладил.
Наверное, впервые в жизни, хочется сделать назло. Понятное дело, что прыгать я не буду! Но, это как проверка своего зла на практике.
Молча показываю ему средний палец и отворачиваюсь. Крепко зажмуриваюсь. Считаю до трёх, но, видимо, нужно до десяти, потому что за спиной слышу язвительный тон:
– Что, больше не прыгается? Момент упущен? Дождь прекратился? Завораживающий эффект отстраненности прохожих, величия города и сырость, а вот мрачность уже не та. Правда?
И это совершенно точно последняя капля сегодняшнего отвратительного дня.
Вот теперь мне хочется высказать ему всё, что я о нём думаю!
Я снова резко оборачиваюсь, но в этот раз мне не удаётся удержать равновесие. Нелепо машу руками, пытаясь остаться на ногах. Безуспешно балансирую. В тот момент, когда я уже почти чувствую невесомость, стальная хватка сковывает мои бёдра, после чего я снова оказываюсь лежащей навзничь на мостовой.
Грубо. Больно. Но спасибо!
– Оставь меня в покое, – зуб на зуб не попадает; цежу сквозь дробь, вместо благодарности.
