От Маринки слышала я как-то историю, о которой по большому секрету рассказала ей “подруга её подруги”. Мол та познакомилась с парнем где-то в приличном клубе. Понравились друг другу, люди взрослые, – сразу поехали к нему. Она бокал шампанского допить не успела, как он разделся догола (оставив на шее только обыкновенный галстук), надел ролики и… Вот так она его и катала по квартире, разумеется, держа исключительно за… галстук.
С моих губ срывается короткий истеричный смешок. Ничего не могу поделать – глаза самопроизвольно косятся на Егора, чтобы убедиться в отсутствии у него галстука.
Верхние пуговицы на его рубашке небрежно расстёгнуты. Миную глазами крепкую шею, на которой сейчас замечаю довольно странную татуировку со штрих-кодом, и останавливаю блуждающий взгляд на лице. А если конкретнее, то подсматриваю сквозь ресницы на его чувственный рот с полной нижней губой.
Как только замечаю очевидный намёк на усмешку – тут же отворачиваюсь.
Очень удивляюсь, когда конечной точкой нашего маршрута оказывается престижный район на Пресненской набережной.
Егор выходит из машины первым. Я медлю чуть дольше, чем следует. Автомобильный салон отчего-то кажется мне сейчас не самым удобным, однако наиболее безопасным местом.
Смотрю на мужскую удаляющуюся спину, пока подсознание тихонько твердит, что я точно пойду за ним следом, а потому, моя заминка – это всего лишь оттягивание времени. Резко вздрагиваю, когда срабатывает звуковой сигнал блокировки и тут же разблокировки автомобильных дверей; моментально выскакиваю наружу.
– Предпочтёшь ночевать на парковке? Так и быть, я вынесу тебе какое-нибудь одеяло, – Егор даже не оборачивается. Прикладывает к замку магнитный ключ.
Слышится характерный писк. Понимаю, что приглашений больше не будет, а их и не требуется – я оказываюсь в жилом подъезде Южной башни Око, даже быстрее самого хозяина квартиры.
– Какой-то ты слишком добрый для маньяка, – говорю и тут же обхватываю себя руками, чтобы скрыть дрожь. От переизбытка эмоций трясёт всю.
– Ты просто не знаешь каков я в деле, – фыркает он, закрывая дверь изнутри и проходя к одному из скоростных лифтов.
Предпочитаю это замечание просто проигнорировать.
В полной тишине мы поднимаемся на 83-тий этаж и заходим в квартиру.
После нашей со Стасом двушки, она кажется мне просто огромной, хотя, по словам Егора, здесь всего две жилых комнаты. Моё внимание привлекает буквально всё, но больше – панорамные незанавешенные окна с потрясающим видом на столицу.
Молодец. Зарабатывает свои миллионы, не успев состариться. Становится интересно, кто же он по профессии?
Пока Егор теряется где-то в пространстве квартиры, я осматриваюсь.
На низком журнальном столе перед диваном, на самом диване, в кресле-реклайнере и даже на кухонном острове – повсюду фотографии. Девушек. Обнаженных. Живых и мёртвых.
На несколько секунд меня охватывает такая животная паника, что я не могу дышать. А затем мою голову пронзает мысль: этот мрачный тип всё-таки оказался серийным убийцей! Если ни кем-то похуже.
Всё. Просто роликами здесь не отделаться.
Мне реально становится дурно.
Судорожно я хватаю ртом воздух и пячусь назад, пока не натыкаюсь на рабочий стол, где тоже царит невообразимый беспорядок: мятые исписанные листы, какие-то рисунки и наброски, круги от чашек и пятна от кофе; опять фотографии, только на этот раз с изображениями разной тематики. Здесь и живая природа, и чьи-то портреты, есть даже… изуродованный труп.
Сердце на паузе. Страх сковывает тело.
Совершенно случайно среди всей этой кучи, глазами нахожу сложенную газету с кричащей передовой статьёй:
“Проклятое шоссе открыло сезон: жуткие подробности двойного убийства проституток”
В самом низу страницы – подпись: «Автор Егор Арский».
Глава 3
– Я криминальный репортёр. Пишу заказные статьи для ТОПовых издательств, – вдруг слышится у меня над ухом, от чего я буквально подскакиваю на месте и резко оборачиваюсь, едва не выбив из рук Егора квадратный прозрачный бокал. – Кстати, я мог бы неплохо заработать на твоей смерти, милая. Уже сейчас вижу орущий заголовок: “Серые безжизненные глаза стёклышками смотрели в небо. Юная, красивая, жаль, что дура…” Но, видимо, ещё не достиг высшей степени мастерства журналиста. Недостаточно циничен.
– Зато теперь ты – герой, – бормочу, неторопливо перебирая и оценивая фотографии на свой придирчивый вкус. Не удержавшись, копирую его иронично-саркастическую манеру речи: – “Ведущий специальный корреспондент случайно оказался на месте происшествия и смог предотвратить ужасную трагедию…”.
– Это вряд ли удастся хорошо продать, – он широко улыбается. Протягивает мне бокал, к неясному содержимому которого я сразу недоверчиво принюхиваюсь, и морщу нос. Однако, крепко вцепляюсь в него двумя руками, чтобы, случайно ещё что-нибудь этакое не нарыть, к примеру, “скелет из шкафа”.
Егор заходит мне за спину, и наши тела соприкасаются на краткий миг. Случайно. Я вижу его отражение, обрамляющее мой силуэт.
Не могу сказать, что меня это сильно нервирует. Однако, становится не по себе, поэтому делаю шаг в сторону, чтобы сохранить допустимое расстояние.
– Геройство никому не интересно, – с коротким и явно поддразнивающим смешком продолжает он. – Людям больше нравится непоправимые трагедии. На худой конец любовные драмы. Только безобразные. Вот если бы я, узнав о твоей неверности, столкнул тебя с моста вниз, и ты переломала себе все кости об подводные камни – это была бы настоящая вкусная “конфетка”.
Фыркаю, тем самым выказывая своё отношение к услышанному, и, тем не менее, по коже бегут колючие неприятные мурашки.
Ёжусь и делаю пробный осторожный глоток, предложенного мне крепкого алкоголя. Что-то из разряда выдержанного односолодового мягко скользит по горлу. Тело заполняет жгучее приятное тепло, потихоньку возвращая мне способность нормально двигаться.
Впервые, готова согласиться с Егором в том, что циничность некоторых людей иногда поражает. Но я без обвинений. В конечном итоге, каждый человек должен самостоятельно определить, насколько цинизм подходит ему в качестве жизненной позиции, учитывая свои индивидуальные особенности и потребности.
С интересом двигаюсь вокруг стола, мягко подцепляя одну из фотографий, со словами:
– А это?
На ней изображена лежащая обнажённая девушка, интимные места которой закрывают только яркие капли-брызги краски цвета фуксии. Беру другой – циановый, следом нюдовый. Не могу не признать, что сделанные фото очень качественные. Художественные.
– Только не говори, что всё это коллекция жертв какого-то психа… Они шикарны!
– Моё скромное хобби, – улыбается Егор, и я чувствую, как его дыхание обжигает ухо. – Если хочешь, я не против запечатлеть красоту твоего обнаженного тела. Тебе очень подойдёт синий… под цвет твоих губ.
– Знаешь… я откажусь, – делаю еще один глоток и протягиваю ему почти пустой бокал. – Мне кажется, что ты совсем неудачно подбираешь оттенки.
Он быстро опрокидывает в себя остатки содержимого, оглядывает меня с головы до ног и возвращается к глазам.
– Нет, так нет, милая.
От одного этого вольного обращения меня всю прямо передёргивает. Но я терплю.
– Исключительно из медицинских соображений, я бы осмотрел твои ссадины. Но, мне кажется, сначала тебе не помешает принять душ.
Согласно киваю. Пока Егор снова исчезает, чтобы найти для меня чистое полотенце, я, скорее по дурацкой привычке, просматриваю свой мобильный, в котором обнаруживаю с добрый десяток пропущенных звонков от Стаса. Имеется даже парочка от обеспокоенной Мариночки.
Обидой кроет мгновенно. Нещадно.
Невыплаканными слезами почти захлёбываюсь, когда тяну за ручку двери, ведущей в ванную, но меня опережает Егор с полотенцем и… молотком в руках.
Мои глаза даже округлиться не успевают, как он одним точным ударом сбивает завёртку, запирающую дверь изнутри.
– Извини, милая, но вид утопленных перевлюблённых куриц мне уже порядком поднадоел, – пожимает плечами он в ответ на мой недоуменный взгляд. – С гораздо большим удовольствием я посмотрю на твою голую задницу, – с этими словами Егор протягивает мне свежее полотенце, свою чистую футболку и уходит… чмокнув в лоб напоследок.
Серьёзно?
Это не звоночек, а тревожный набат! Может, следует сбежать отсюда, пока не поздно?
Глава 3.2
Ещё некоторое время прислушиваюсь к его удаляющимся шагам, а затем, со скоростью заправского пожарного, я сбрасываю с себя одежду и встаю под душ.
Интересно, через сколько он решит, что моя жизнь снова в опасности? Даже пытаюсь прикинуть, но потом мысленно плюю на эту затею.
Включаю очень горячую воду. Обжигающие струи воды стремительно стекают по моему телу, тут же облегчая мысленную ношу и вместе с тем задачу на ближайшие десять минут, заставляя полностью расслабиться. Практически сразу душевую кабину затягивает плотным паром.
То и дело кошусь на дверь, но, всё время пока я здесь, она остаётся закрытой. Егор ни разу и не заглядывает. Видимо, этому извращенцу подглядывать за мной – скучная рутина. Неудивительно. Если судить по такому количеству фотографий в жанре ню, то он, наверняка, пресыщен изобилием доступного женского обнаженного тела.
Выключаю воду, когда понимаю, что уже еле стою на ватных ногах.
Оставшись наедине с собой и собственными мыслями, я снова думаю о моём Стасе.
О его измене… О том, как давно он с Мариной… Как мог одновременно меня и её?! А, главное, когда всё успевал! Скотина.
Непередаваемо тошно…
А ещё думаю о том, как сильно я бы хотела ему отомстить. Да-да. В порядком подуставшую и немного захмелевшую голову не приходит ничего лучше, чем навязчивая идея о том, что я тоже в срочном порядке должна переспать с кем-нибудь. Не для удовольствия, а для галочки.
Главное – во время самого… процесса не скатиться до позорной истерики.
Хмурюсь. Понятное дело, поскольку в данный момент рядом нет никого, кроме Егора, то выбор объекта становится очевидным.
Несколько раз провожу рукой по зеркалу, смахивая конденсат, и буквально застываю, безрадостно смотря на своё отражение. М-да. Соблазнительница.
Тёмные мокрые волосы облепили лицо. Собираю их в высокий пучок, тем самым, открывая длинную шею и высокие скулы, – так если и становится лучше, то незначительно. Ну хоть в рот не лезут!
В одной мужской футболке, доходящей мне почти до колен, я выхожу из ванной. Немного покачиваюсь и умудряюсь даже удариться ногой об угол. Чёрт!
Хозяин квартиры быстро обнаруживается в гостиной за просмотром новостей с тем же бокалом в руке.
Он окидывает меня оценивающим взглядом и… отворачивается.
Жалкое, наверное, зрелище.
Ткань местами прилипла к влажной коже, – хоть отдирай; больше всего сейчас я похожа на мокрого воробья, решившего от большого ума выкупаться в ближайшей луже.
– Выпьешь со мной? – предлагает Егор, не отводя глаз от телевизора.
Шлёпаю босыми ногами, оставляя на полу мокрые следы.
Подхожу ближе к нему и молча принимаю ёмкость из его рук. Делаю глоток. Крепкий напиток обжигает горло и ухает в пустой желудок. Но через мгновение, уже мягким теплом разливается где-то в животе.
Стою и не знаю куда себя деть. Тоже впериваю невидящий взгляд в телевизор, в то время, как сама снова возвращаюсь к самоуничтожающим мыслям.
В голове множество вопросов, но главный из них: “Почему?”
Ну что во мне не так?
Ведь всё для Стаса делала. ВСЁ! Обслуживала его, между поисками работы хваталась за любую подработку, особо без денег умудрялась выглядеть на все 100. И даже поддерживала его в его же бесконечных диетах, отказываясь вместе с ним от всех-всех вкусных «вредностей»!
Я старалась по максимуму быть идеальной женой: никаких выяснений отношений, никаких сцен, никакой критики и негатива; ничем не грузила, вела активный здоровый образ жизни. Да и в физическом плане у нас были и совместимость и притяжение.
Любила. Видимо, до слепоты…
И сейчас, конечно, всё казалось бы понятно: все качества, которые так в нем полюбились больше додуманные, чем подтвержденные действиями. По факту Стас имеет жуткий характер, массу недостатков и безмерно любит себя. Да и общих интересов у нас с ним почти нет (но это наоборот делало, как мне казалось, наши отношения ещё интереснее).
Без анестезии на «до» и «после» разрывает душу.
Хотя…
Откровенно сказать, обезболивающее всё таки имеется. Подумав об этом, я делаю ещё один большой глоток содержимого, морщась от жжения, когда напиток стекает по моему горлу, и протягиваю пустой бокал Егору.
– Ты хотел осмотреть ссадины… Так как? – едва выдавливаю из себя. Получается слишком тихо.
Но он слышит, потому что сразу отвлекается от просмотра новостей. Значит, не настолько ими заинтересован, как хочет мне показать.
– Иди сюда, – с этими словами он усаживается удобнее, теперь широко раздвинув колени, и тянет меня к себе так, чтобы поставить между ними.
Пьяненько качнувшись, я опираюсь обеими руками на мужские плечи, но лишь для того, чтобы не упасть.
Глава 3.3
Смотрим друг на друга. Глаза в глаза.
Ощущаю, как по телу проходит дрожь, и мне хочется зажмуриться. Нервно кусаю губы. Это как временно замереть в шаге от заступа за красную линию.
Шумно выдыхаю, когда горячие мужские пальцы мягко прикасаются к моим коленям и чувствительным ямочкам под ними, действительно ощупывают, а затем нежно двигаются вверх по ногам; ладони забираются под футболку.
Слегка морщусь, когда его рука всё таки находит и задевает большую ссадину, тянувшуюся до бедра, но не вызывающую особого дискомфорта. Полученную, кстати, не без его активного участия.
Не успеваю среагировать, как оказываюсь на нём верхом. Лицом к лицу.
Его ладонь уже на моём затылке. Сжимает мокрые волосы так, что вода с них не просто капает – льётся вниз по шее тоненькими ручейками, затекая за воротник.
