Но охотника ни чуточки не смутило мое признание, совсем наоборот, он с рыком наклонился к моей шее и начал… лизать ее? Дикая первобытная ласка отозвалась внизу живота вместе с чувствительным толчком. Потом еще и еще.
Потом язык заменили зубы, легкие покусывания он тут же зализывал и снова кусал. Наверняка, потом останутся засосы, но мне было плевать. Этот огромный мужчина постепенно наращивал скорость, и, в итоге, я обхватила его талию ногами поудобнее, надавила пяткой на мужскую ягодицу, с удовольствием впиваясь ноготками в его плечи. Это мотивировало охотника начать вбиваться в меня сильнее, с каким-то диким остервенением, словно он изголодался по женщинам, и у него не было секса очень давно.
Спина терлась о сосновую кору, но я вообще не ощущала никакой боли, только концентрированную потребность в диких ласках незнакомца. Наслаждение достигло пика, и я зашлась в судорогах оргазма. Но он не собирался останавливаться, продолжая входить жесткими размашистыми движениями на всю длину, от чего я вскрикнула и снова кончила.
А когда осознала себя, меня уже заботливо одевали: посадив на теплые колени, осторожно всовывали ножки в штанины.
– Вот так, Шапочка, все хорошо, – заботливо мурлыкал огромный мужик, не скрывая довольной улыбки. – Я же говорил, твои ступни не коснуться снега.
Мужчина критически осмотрел мои кроссовки, подбитые синтетическим ворсом.
– Хм-м, эти городские сапоги не лучшая обувь в наших лесах, то ли дело унты из оленьего меха, они сохраняют тепло гораздо лучше.
Потом на меня напялили свитер. В это время я уже начала снова ощущать холод. Трескучий мороз никуда не делся. Оказывается, просто от возбуждения моя кровь устроила в сосудах жаркий марафон.
– Почему? – сонно спросила я, зевнув.
Секс и переживания отняли все моральные и физические силы.
– Что, милая? – он поднялся, продолжая держать меня на руках.
Как был нагишом, так и проследовал к тропе, подхватив мою корзинку.
– Почему называл меня Красной Шапочкой? – снова зевнула, привалившись к теплой груди.
– Потому что это ты… Наша маленькая Шапочка, которую мы давно ждали.
Удивившись его ответу, я тем не менее позорно ускользнула в долгожданный сон, окончательно обессилев. Под мерное покачивание чужих шагов не заметила, как провалилась в темноту, которую потом сменило недовольное ворчание.
– Ты что с моей внучкой сделал, паршивец? – бормотал кто-то, не скрывая своего гнева. – Напугал до полусмерти, а потом… Это никуда не годится, Борислав!
Кажется, охотник что-то ответил, но я ничего не разобрала. В нос ударил травяной дух.
– Выпей девочка, заморозил тебя, негодяй. Простуда уже закрепилась в теле, от того и спать хочется. Надо выгнать ее. С моим отваром за пару часов в себя придешь, Агатка. Пей.
Я послушно разомкнула губы, язык обжег горячий взвар. От неожиданности и глаза раскрыла, глядя на совсем нестарую женщину, сидящую на кровати рядом со мной. На вид ей было около сорока лет. Моложавая, с прямой спиной, и двумя длинными белыми косами, она неуловимо походила на мою мать. Только выражение на ее серьезном лице, совсем не вязалось с привычной маминой легкомысленностью.
– Бабушка Ведана? – ошарашенно выдала я, глотая травяной чай.
Сомнительно, что за пару часов он поднимет меня на ноги, но хлебнуть горяченького было приятно.
– Она самая. А ты, я смотрю, успела с волками познакомиться?
– Ага, – привстала, отдавая ей глиняную чашку. – Только почему с «волками», одного видела, жуткий такой, страшный и белый как снег.
– Одного, говоришь? – прищурилась бабка. – Ох, негодяи…
Глава 1. Поездка в Перепутино
Десять часов назад.
– На вот, держи, – мама передала мне объемную корзинку, доверху наполненную гостинцами для бабули. – Здесь шарлотка с белковым кремом из лучшей кондитерской, домашняя пастила и пирожки (взяла у тетушек на рынке), вяленое мясо, килограмм дорогих шоколадных конфет. А еще вот, отдельно упаковала душистое мыло и шампунь, у нее там в Перепутино с магазинами совсем плохо. И себе возьми в дорогу косметику и банные принадлежности, пригодятся, – она всплеснула руками. – Поверь, это лучшее решение.
– Жаль, что так вышло, да? – грустно отозвалась, наматывая на палец прядь волос. – Не хочу вас стеснять своим присутствием.
В груди застыла льдом уже ставшая привычной боль. За два года моего неудавшегося брака родители подарили мне братика, Ванюшку. Места в их небольшой однушке для еще одного человека совсем не было, а у меня не осталось любимой работы ветеринаром и никаких сбережений, и связей. Все сгубил Олег. Едва я закончила колледж и устроилась в веткабинет, как он опустился на одно колено и сделал предложение. Молодой неопытной девчонке это показалось хорошим вариантом, к тому же, я действительно его любила. Так мне казалось.
Олег же с момента нашей женитьбы запрещал мне работать. Ну и что, что у тебя образование? А кто будет следить за домашним очагом, когда я мотаюсь по командировкам? Он верил, что место женщины в доме, на кухне с поварешкой наперевес или в спальне, где положено надеть красивое белье и вытянуться на покрывале в ожидании супруга. Желательно уже разогретой и с раздвинутыми ногами.
– Ничего и не жаль! – ответила мама. – Я изначально была против ваших отношений. Олег увидел в тебе удобную женщину, запудрил мозги, а ты… Не желала меня слушать.
Это правда. Два года назад все казалось красивой сказкой, желанным сном. Играли гормоны, он водил меня в кафе, ухаживал и дарил подарки. Если бы я знала, что каждое колечко, цепочку, и букет цветов мне придется вернуть… Да, он выставил мне счет. Оказалось, он собирал чеки с первого нашего свидания. Одно хорошо, адвокат отлично поработал, чтоб не учитывать чеки до росписи. Как можно было так жестоко обмануться? Не знаю.
Но быстро выяснилось, в командировках мой возлюбленный ни в чем себе не отказывал. В том числе и в сексе. В одном городе была Маша, в другом – Оксана, а в третьем… Милена. А ведь я свято верила, что он хранит мне верность. Обнаружила данный факт абсолютно случайно. После быстрого, довольно унылого секса, он пошел в душ, а телефон оставил лежать на подушке. Тогда ему пришло сообщение, на периферии зрения мелькнули красные сердечки и смайлики-поцелуйчики. Дальше – все как во сне. Мне потребовалось десять минут, чтоб вычислить всех его пассий. И да, я собой не горжусь. Никогда не считала нормальным рыться в телефоне супруга.
Наверное, именно поэтому я продержалась так долго. Два года. Потеря практики. Домашнее хозяйство и раздвинутые ноги. В кого я превратилась?
– Но ты ведь не думала всерьез, что я воздерживаюсь, Агата? Я ведь мужчина! – кричал он мне в спину, когда я уходила, собирая вещи.
С тех пор в нашей общей квартире я не появлялась.
Да, по глупости, мои родители вложились в покупку жилплощади, и теперь мне светил в перспективе раздел имущества с Олегом. И хорошо, если я смогу вернуть деньги. Бывший же, показал свою неприглядную сторону не только во время измен, но и в суде. А потом в личных сообщениях, рассказывая, как сделает все, чтоб не отдавать мне квартиру.
Я развелась с мужем и мне негде жить. Перекантовалась у родителей пару месяцев, пока оформляли развод, но далее находиться здесь я не могу. Резюме разослала, но никто не желал брать к себе на работу девушку без опыта.
О, я была очень опытной в том, что касалось ведения домашнего хозяйства и соблазнения, но по части проф. опыта получился полный затык.
Перебирая в голове все возможные варианты, я выбрала переезд к бабуле, как самый удовлетворительный. Правда я ее последний раз видела, когда мне было пять! То есть пятнадцать лет назад.
Грустно улыбнулась. Так глупо. Мне всего двадцать, а я уже в разводе. Но неожиданно бабушка откликнулась, воспользовалась единственным в Перепутино телефоном и с живым интересом пригласила меня к себе, попутно уверив, что работа для меня найдется, а также чистый воздух и лесная глушь, которая хорошо помогает в лечении душевных ран.
Единственным размытым воспоминанием с детского визита в деревню остались симпатичные белые щенки, жившие во дворе деревянного дома. Тогда стояла яркая июльская жара, и два ушастых брата-сорванца, гонявшие по лужайке на пару с маленькой мной, совсем не знали усталости. Кажется, было очень даже весело, и мне тогда понравилось гостить у бабушки. Одна проблема: мне давно не пять лет, и я слабо представляла себе жизнь в захолустье, летом утопающем в комарах, крапиве и мухоморах, а зимой – в трескучих морозах, снегах и сосульках. К тому же туда придется тащиться на перекладных полдня.
Тоскливо посмотрела на высокую, наполненную доверху, тяжелую корзинку. Взялась за ручку, ощущая ее неприятную тяжесть, погладила сплетение старой лозы. Этому доисторическому шедевру лет больше, чем мне. Факт. Наследная реликвия, что ли? Что-то я раньше не замечала эту рухлядь…
– Понимаю, ты не в восторге, но бабушка уже старенькая, ее нужно навестить, и, как бы это не звучало, может, твой развод и к лучшему. Потом, когда Ванечка подрастет, я устрою его в садик, выйду на работу…
– Нет мам, я взрослая. Я справлюсь. К тому же заявление о разделе имущества уже в суде, мне только нужно будет приехать на заседание через месяц.
– Хорошо, милая. Как скажешь, я в тебя верю. В крайнем случае поживешь пока у бабушки Веданы. А Олег, вот увидишь, еще будет локти кусать! Никогда он мне не нравился!
– Ага, – рассеянно отозвалась, поглядывая на корзинку. Боль в сердце за последние два месяца так никуда и не делась. Никогда не думала, что предательство – это настолько мучительно.
1.1
Моя мама – невысокая блондинка с нежным взглядом. И даже в декрете она выглядела потрясающе. Я же эффектной внешностью не отличалась, косметику откровенно недолюбливала, волосами и цветом глаз пошла в отца, только рост достался от мамы. Олег часто говорил, что его очаровали мои волосы.
Папенька выглядел как ирландский горец: рыжий, с яркими голубыми глазами и развитой мускулатурой. Он, как и положено любому городскому двухметровому великану, покорял вершины. Только не горные, а бизнеса. Родители приобрели квартиру в мегаполисе, но цены здесь не позволили купить ничего крупнее однушки. В общем, еще много вершин ожидали его.
– Ладно, давай сюда свои гостинцы, больше мне все равно некуда идти. Только четко опиши точный маршрут и где пересаживаться, – попросила тут же просиявшую маменьку.
Та ловко выудила из кармана халата записку.
– Вот, на бумаге записала маршрут, осторожнее там, милая, интернет и связь особо не ловят, жителей мало. Как приедешь, обязательно позвони. Но не переживай, я там выросла, и как видишь, со мной все отлично, – закончила она свою речь на позитивной ноте.
– Не волнуйся мам, я уже не маленькая, двадцать один год вот-вот стукнет, – схватила бумажку, вчиталась в маршрут.
Две пересадки с одной электрички на другую. Если верить написанному, то ехать около восьми часов, по четыре часа на каждой. Не так уж и плохо, по крайней мере точно могло быть и хуже. К вечеру я буду на месте.
– Бабушка тебя ждет, я ей позвонила на деревенский телефон. Он у них там один на всю деревеньку.
Мама поцеловала меня в щеку и упорхнула на любимую работу, оставив меня стоять в прихожей с корзинкой в руках. Немного подумав, я решила собрать рюкзак и для себя. Фонарик, пауэрбанк, наушники и портативная колонка, влажные салфетки, смена белья и легкий перекус. Не точить же бабушкин пирог?
Через полчаса я уже ехала на вокзал, а спустя сорок минут вовсю тряслась в пригородной электричке. За толстым стеклом мелькали сосенки, припорошенные снегом, вставшие льдом пруды и речки, высокие, со снежными шапками, сухие борщевики, захватившие себе территорию вдоль железной дороги, изредка попадались и спящие в снегу березки. И чем дальше мы удалялись от большого города, тем гуще становился хвойный лес, тем реже в нем виднелись просветы.
Почему-то глядя на это буйство зимы, мое сердце тихонечко сжималось, то ли от тревожности, вызванной внезапной поездкой, то ли от предчувствия перемен в жизни. Так задумалась, что едва не пропустила станцию, на которой нужно выходить.
На худенькой скромной платформе почти никого не было, лишь пожилой мужчина сидел на лавочке, с задумчивым видом подпирая подбородок тростью.
– Простите, скоро электричка до Перепутино, не знаете? – сверилась с бумагой, которую дала мама, но решила на всякий случай уточнить у местного жителя.
– Перепутино? Давненько я этого названия не слышал. Никак ты к Ведане едешь? Болит чего? – дед приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на меня.
– Да нет, – пожала плечами. – Вы мою бабушку знаете?
– Слышал о ней, бывал однажды, почитай годков двадцать назад, когда никто хворь мою не мог вылечить. Мучили боли головные, такие сильные, что в глазах темнело. Никакие лекарства не помогали, а Ведана справилась. Хорошая женщина…
Не знала, что бабушка моя местной целительницей подрабатывает. И мама не упоминала об этом. Смутно и расплывчато в голове возникли картинки из далекого прошлого. Запах ромашки, развешанные по дому пучки трав, вкусный чай с медом, и как кто-то тихонько приговаривал убаюкивающим шепотом, когда я ложилась спать. Череда непонятных ровных слов, смысла которых я не могла разобрать, быстро помогала маленькой девочке провалиться в здоровый сон.
– Так скоро электричка?
– Скоренько, минут через пятнадцать будет, – улыбнулся дед. – Не долго тебе мерзнуть, красавица. Хорошо, что ты к ней едешь, не хватает молодой крови в наших местах, ох как не хватает.
И так, покачивая головой, он медленно прошел по заснеженному перрону, макушка старика скрылась, когда он окончательно спустился по высокой лестнице и проследовал куда-то в лес, по одному ему ведомой тропе.
Я подула на руки, согревая их. Дурная привычка носить перчатки со срезанными пальцами сейчас сыграла со мной злую шутку. Оглянулась и сообразила, что я стою на платформе совсем одна, вокруг простираются лишь сосновые вершины, в воздухе витает аромат хвои, такой смутно знакомый и умиротворяющий. Улыбнулась. Было одновременно радостно и тревожно.
Да-а-а, Агата, и какой из тебя ветеринар, если ты так неуютно себя чувствуешь вдали от города?
Мобильник издал звуковой сигнал, показывая, что заряд батареи почти сел. А мне еще два часа ехать, а потом пешком идти неизвестно сколько. Последний лучик, связывавший меня с цивилизацией, постепенно затухал, от чего в груди зарождалась легкая паника.
Ничего, сейчас доберусь до бабушки, там согреюсь и заряжу телефон…
Потопталась на месте. Красная куртка и шапка ей в тон согревали неплохо, но не были рассчитаны на долгое стояние на морозе. Декабрь как-никак. Помниться, мама рассказывала, как надеялась, что мое рождение придется на пору после Нового года, а не до него, не желая портить себе праздник кричащим младенцем. Да уж. До сих пор не понимаю, почему родители решили завести ребенка, когда не были к этому готовы?
Мои мысли прервал гудок поезда, приближавшегося к платформе. Протяжный гул разошелся по лесу, потревожив мирные сосны. Откуда-то ему вторили волчьи голоса.
– А-у-у-у! – послышалось вдалеке завывание, от которого у меня по спине побежали мурашки, и весь холод, скопившийся в теле, мигом смыла волна адреналина.
Как ветеринар я знала, волки предпочитают загонять стаей одиночных жертв, поэтому появление электрички случилось как нельзя кстати. Подволакивая тяжелую корзинку, мысленно негодуя на импульсивную просьбу родительницы навестить бабулю, я с трудом залезла в электричку, делая, как мне показалось, последний рывок. Вагон приехал пустым, за исключением одной дамы среднего возраста. На удивление, пассажирка не выглядела как деревенская жительница, ее одежда выглядела вполне современной и элегантной, из-под пол теплого пальто, отороченного натуральным мехом, выглядывало шерстяное платье, на голове у пассажирки была суперская шапка-ушанка, не вязавшаяся с образом, но наверняка лучше подходящая для зимы, чем кокетливая шляпка.
Я уткнулась носом в окно, привалившись к нему. И сколько мне теперь томиться у бабки? Надеюсь, пары дней хватит, чтоб уважить старую родственницу.
– Вы к нам в Перепутино путь держите? – вдруг послышалось сбоку. Пассажирка переместилась из конца вагона ко мне и подсела на длинную лавку. – Редко у нас появляются новые лица.
Да что ж они тут все такие общительные? Видимо, и правда изголодались по общению. Я положила в карман разрядившийся мобильник, и криво улыбнулась даме. В отличие от многих, я предпочитала проводить поездки с наушниками в ушах и любимой музыкой, но раз уж техника приказала долго жить, можно и поболтать.
1.2
– Ага, бабуля пригласила у нее погостить, заскучала, наверное, по родственникам.
Не хотелось вдаваться в подробности о моем позорном бегстве из большого города.
– Бабуля? Но у нас в Перепутино нет… хотя… Ведана? – женщина зашлась смехом. – Но ее в здравом уме бабулей не назвать. Вот насмешила. Я и не знала, что у нее есть такая симпатичная внучка. Ты переняла ее умение?
Я нахмурилась, не совсем понимая какое такое «умение» имеется в виду, поэтому лишь ответила:
– Нет, мы с ней давно не виделись, последний раз я сюда приезжала, когда мне пять лет было. Особо ничего и не помню.
– Совсем ничего? Ах, как жаль, – сразу погрустнела соседка. – Меня зовут Милослава, я содержу небольшую ферму в Перепутино, занимаюсь особым, экологичным фермерством, – добавила она с гордостью.
– Ферма? – переспросила я. – А я как раз выучилась на ветврача. Можно будет осмотреть ваших зверей, мне практика лишней не будет, а может проблемы какие-то есть? К вам в Перепутино медикаменты для животных хоть привозят?
– Ох, конечно, милая… И не все так гладко, это верно…
Так я узнала, что у Милославы целое натуральное хозяйство, которое кормит всю деревню. И молочко, и творог, и масло – жители покупают у нее за небольшую плату, которая почти вся уходит на содержание экофермы. Мясо тоже – в основном птицу – разводят на подножном корме. Милослава утверждала, что никогда не пользовалась химией, якобы в этом ей помогает моя бабка, правда, в чем именно, я так и не поняла. Да и, в целом, все у нее хорошо, не считая любимого жеребца, захворавшего с началом холодов.
Попросила ее перечислить симптомы. Слабость, одышка, потеря аппетита. Мне решительно не нравилось, как Милослава описывала любимого конька.
– Давайте я сегодня же вечером к вам приду его осмотреть?
– Конечно, Агата, приходи. Переживаю я за своего любимца, лекарства у меня все есть, в прошлом году заказывала на всякий случай.
Я успела представиться во время разговора и узнала, что ее экоферма находится в получасе ходьбы от дома моей бабки, а в Перепутино это считай, что очень близкие соседи.
За разговором не заметила, как электричка начала тормозить.
