Алекс Хай "В интересах государства. Аудиториум. Часть 1"

Впрочем, в таком случае он бы все равно предстоял – наверняка из памяти журналиста вытащат воспоминания о встрече со мной. Но все равно следовало перестраховаться и не болтать лишнего. Поэтому я старался говорить только то, что мог бы рассказать любой свидетель. Ну, разве что добавил про обмен любезностями в виде «Колобков». Радаманта я описал просто как человека с высоким уровнем Благодати и парализованным лицом. О его встрече с моим покойным дядей тоже не упоминал.

Уверен, сам Андрюшин тоже рассказал мне далеко не все, что знал сам.

– Благодарю за подробности, ваше сиятельство, – Андрюшин отложил ручку и устало потер глаза, когда я закончил. – Возможно, мне это, и правда, поможет.

В дверь аккуратно постучали.

– Прошу прощения, господа, – библиотекарша приоткрыла створки. – Через четверть часа библиотека закрывается. Нужно успеть оформить сданные материалы.

– Благодарю, мы уже заканчиваем, – улыбнулся я и обернулся к Андрюшину. – Одно небольшое дело. Позволите одолжить книгу на пару минут?

Журналист улыбнулся и вытащил из тетради небольшой лист бумаги.

– Быть может, ищете вот это?

Я уставился на список. Да, именно это я и искал.

Состав Особой комиссии по вопросам ограничения применения Благодати I Департамента Правительствующего Сената (1929 год):

Барон Людвиг Янович Бертельс

Граф Роман Александрович Воронцов

Князь Петр Петрович Вяземский

Граф Григорий Иванович Голубев

Барон Лев Юрьевич Лисницкий

Граф Матвей Иванович Платов

Граф Павел Александрович Строганов

Граф Андрей Георгиевич Шувалов

Секретарь комиссии: граф Владимир Николаевич Соколов

Председатель комиссии: Князь императорской крови Его Высочество Георгий Константинович Романов.

Увидев информацию о председателе комиссии, я нервно сглотнул. Ведь Радамант говорил о списке. Что, если это – именно тот самый список? И тогда, выходит, беда придет не только к шестерым простым членам комиссии, но и к императорскому Дому?

Черт.

– Могу я его переписать? – торопливо спросил я, внимательно запоминая имена. На всякий случай.

– Разумеется. Что вас так взволновало, ваше сиятельство?

– Ничего… Ничего. Просто боюсь опоздать домой.

Андрюшин наградил меня полным недоверия взглядом и молча протянул листок бумаги. Я схватил первую попавшуюся ручку и принялся торопливо копировать список. Забавно, что почерк остался моим. Тело чужое, а манера писать – весьма коряво, к слову – уж точно легко могла бы вызвать подозрения. Все аристократы, которых я знал, обладали красивым почерком. Но сейчас я надеялся, что Андрюшин спишет это на спешку.

Закончив, я сложил листок и сунул во внутренний карман пиджака.

– С вашего позволения, давайте разойдемся по очереди, – попросил журналист. – Не хочу, чтобы нас видели вместе.

Интересно, почему? Я выглядел вполне безобидно. С другой стороны, логика в этой просьбе была. Я бы не хотел, чтобы меня застукал тот же Корф в компании писаки, раскапывающего криминальные хроники. Еще рано.

– Возьмите мою карточку, ваше сиятельство, – Андрюшин протянул мне белую плотную картонку. Самая дешевая визитка – черно-белая, примитивная. – Если вспомните что-нибудь, свяжитесь со мной.

– Благодарю, – я сунул визитку к списку, взял так и не пригодившиеся подшивки и направился к дверям. – Прощайте, Сергей Васильевич.

Проходя мимо опустевших столов, я с удивлением отметил, что любитель Шекспира все так же наслаждался сонетами. Он скользнул по мне безразличным взглядом и, сверившись с часами, захлопнул книгу.

Я дотащил массивную папку до стойки библиотекарши.

– Благодарю сердечно, – улыбнулся я. – И прошу прощения за то, что несколько вас задержал. Увлекся.

Седовласая дама мило улыбнулась.

– Пустяки, ваша светлость. Всякий раз, когда сюда заходят молодые люди, это как живительный бальзам на душу. Очень приятно видеть, что молодое поколение все еще интересуется чтением.

Я снова улыбнулся.

– Ну, в моем положении без этого никуда.

Распрощавшись, я вышел в холодный осенний вечер. Дождь, хвала небесам, прекратился. И славно – пальто едва успело просохнуть после прогулки от Вознесенского до библиотеки. Вдохнув свежего воздуха с речными запахами, я медленно направился в сторону особняка Матильды.

Но едва успел завернуть за угол здания, как что-то резко заставило меня остановиться. Внутренняя чуйка вздыбилась, по рукам пробежали белые искры – так родовая сила предупреждала об опасности, пытаясь поставить «Берегиню» на защиту. Я остановился. Огляделся по сторонам.

Вроде ничего. Только спешащие домой прохожие, автомобили и троллейбусы… Группка гимназистов в форме, перебегавшая дорогу в неположенном месте. Что же такое?

Что? Что должно произойти?

И в этот момент позади меня, прямо около дверей библиотеки кто-то сдавленно закричал.

Глава 2

Не успев перейти дорогу, я резко развернулся, едва не сбив случайного прохожего.

– Куда прешь?! – рявкнул на меня хмурый мужик, но, заметив графский герб, мгновенно изменился в лице. – Ой… Ваше… Благородие. Простите, сударь… нижайше молю…

У меня не было времени на разбирательство с бедолагой. Я молча кивнул и помчался обратно к библиотеке.

Как назло, половина фонарей не работала, и особенно удивительным было то, что погасли все огни именно вдоль фасада библиотеки. Совпадение? Не думаю…

«Берегиня» вспыхнула сама по себе, рискуя меня выдать. Усилием воли я погасил заклинание и прижался к стене. Какое-то движение возле входа. Несколько темных силуэтов тащили что-то – или кого-то – к темному неприметному фургону без окон. До меня донеслись звуки возни, сдавленные стоны.

Все так же прижимаясь к стене, я скользнул ближе. Правая рука зачесалась от сконцентрированной энергии – «Колобок» был готов сорваться с пальцев в любой момент. Черт, надо научиться надежнее контролировать свои способности. Иначе однажды точно попаду из-за этого в переделку…

– Отпустите, изверги! – возмущенно пробасили из фургона, и я узнал голос. Андрюшин.

В следующий момент он попытался вырваться, выронил старый «дипломат», и тот раскрылся от удара о брусчатку. Из него посыпались листы бумаги, ручки, еще какие-то вещи, и я заметил ту самую толстую тетрадь, в которой вел записи журналист.

Надо спасать мужика.

Правда, чую, я об этом еще пожалею…

– Отпустите человека! – я вышел из тени и решительно направился к нападавшим.

Теперь «Берегиню» можно было не сдерживать, а вот с боевыми заклинаниями я решил повременить: все же мы были в центре города, пугать невинных людей мне не хотелось.

Из подворотни вышел какой-то мужик с собакой, увидел меня, взглянул на людей в фургоне – и тут же ретировался обратно. Вот и молодец.

– Отпустите его, – повторил я, проходя ближе. Специально дал рукам больше силы, чтобы усилить сияние и намекнуть, что я способен сражаться.

Похитители обернулись. Я заметил двоих в темной одежде, с невзрачными лицами. Да и не смог толком их разглядеть – эта парочка точно знала, как держаться в тени. Вероятно, еще один был за рулем.

Андрюшин дернулся, но один из похитителей – тот, что был повыше – схватил его за плечи и ловким движением затащил в фургон.

– Идите куда шли, сударь, – хрипло посоветовал мне второй. – Это вас не касается.

– Боюсь, касается.

Над моей ладонью завис «Колобок». Маленький, но опасный. Человек хмыкнул. Казалось, совсем не испугался.

– Применять боевую Благодать запрещено на территории Петрополя, – предупредил он.

– Похищать людей – тоже. Отпустите человека – и разойдемся миром. В противном случае я буду вынужден его защищать.

Ответом мне была легкая улыбка. Или показалось?

– Не советую, сударь.

Я шагнул ближе.

– Прошу в последний раз. Отпустите. И верните вещи.

– Исключено.

– Михаил Николаевич, – сдавленно проговорил Андрюшин из недр фургона. – Не нужно…

Но было поздно. Самоконтроль опять дал слабину. Незнакомец дернулся, резко потянулся свободной рукой под куртку, и сила вздыбилась в моей крови. Висевший над ладонью «Колобок» сорвался и метнулся к нему.

– Нет… – пробасил Андрюшин. – Зачем…

И в этот момент прямо перед «Колобком» вырос мощный барьер. «Покров» поглотил заклинание и мгновенно рассыпался, окатив защищаемого снопом янтарных искр. Незнакомец удивленно отпрянул, врезавшись спиной в распахнутую дверь фургона.

– Что здесь происходит?

Я обернулся на требовательный голос за моей спиной. На пороге библиотеки стоял уже знакомый мне старичок в пенсне. Любитель Шекспира. Его руки были охвачены янтарным сиянием.

– Что вы устроили, юноша? – тоном разгневанного учителя прошамкал старик и направился к нам. – Что вы себе позволяете, ваше сиятельство? Неужели забыли о правилах?

Я застыл в непонимании.

– Что за…

– Он все видел… – начал было один из двух нападавших. – Я не успел…

– Молчите, Стрельцов! – старик подошел ко мне, и на его лице я видел плохо скрываемое раздражение. – Ваше сиятельство, вы помешали задержанию. Яков Моисеевич Фербер, старший дознаватель Тайного отделения.

В подтверждение своих слов он достал удостоверение и показал мне в раскрытом виде.

Твою мать. Я-то предполагал, что попытаюсь задержать кого-то из людей Радаманта, а нарвался на Тайное отделение. И не просто нарвался – на их глазах нарушил один из основных законов применения Благодати…

– Приношу извинения, – я старался держаться максимально спокойно, хотя внутри все похолодело. – Я не знал, что проводится операция. Со стороны это выглядело как похищение, и я решил исполнить долг всякого законопослушного подданного.

– Только, увы, напали на одного из моих сотрудников, – кисло улыбнулся старичок. – И хотя мотивы сего деяния исключительно благородны, боюсь, вашему сиятельству надлежит отправиться с нами в Отделение.

– Значит, меня задерживают?

– Мы обязаны зафиксировать деяние. А вашему сиятельству надлежит написать пояснительную записку. Полагаю, серьезных санкций не последует, но процедура есть процедура. Пожалуйте в автомобиль, ваше сиятельство.

Фанат Шекспира держался предельно любезно, но от меня не укрылась опасная холодность в его глазах. А еще хуже было то, что он видел нас с Андрюшиным вместе. Видел, что мы разговаривали, что вышли в другой зал и провели там много времени. И если Тайное отделение следило за журналистом, то теперь у них наверняка появятся вопросы и ко мне…

Черт, как же я так неуклюже подставился?

– Прошу вас, Михаил Николаевич, – старик указал на фургон. – Пожалуйте с нами. Это чистая формальность. Прошу, не вынуждайте нас фиксировать еще и сопротивление служителям Отделения.

Ага, так я вам и поверил. Слыхал я – а точнее, прежний Миша – слухи о том, что люди могли попросту исчезнуть после визита в Тайное отделение… Одна надежда была на Корфа. Быть может, упоминание его имени поможет мне выторговать немного свободы или хотя бы достойного отношения?

– Хорошо, – наконец согласился я.

Был соблазн раскидать с десяток «Колобков» и избежать поездки, но, во-первых, я не знал, чем мне могли ответить сотрудники. Ведь Тайное отделение часто специализировалось на преступлениях, совершенных с помощью Благодати. А раз так, у этих людей наверняка должны быть способы обезвреживать зарвавшихся одаренных. И проверять это на своей шкуре мне не хотелось. Во-вторых, оказав сопротивление, да еще и при помощи родовой силы, я мог влипнуть уже по-крупному.

Спокойно, Миха. Постараемся прикинуться дурачком и держаться версии об активной гражданской – точнее, дворянской позиции.

Я молча забрался в фургон. Следом – двое сотрудников, успевших собрать раскиданные вещи Андрюшина. Двери закрылись, и тот, кого старичок назвал Стрельцовым, зажег одинокую тусклую лампочку.