Шершавая ладонь проводит по моему бедру вверх, я наклоняюсь к мужчине и шепчу ему на ухо:
– Если твой член окажется у меня во рту, ты лишишься его навсегда.
Он практически сбросил меня со своих колен, и я с колотящимся о ребра сердцем вернулась к раздаче. Меня трясло и тошнило. Так хотелось выпить бокал алкоголя, но я должна быть полностью в трезвом уме, чтобы постоять за себя.
Меня трогали, каждый раз, когда я шла по пустеющему залу, меня трогали проклятые руки. Кто–то шлепал по заднице, кто–то пытался ухватиться за грудь. Я чувствовала себя грязной и ничтожной. Клеопатра следила за мной словно ястреб, а потом подошла.
– Ты плохо справляешься, – сказала она и закурила. Выдохнула клубок дыма мне в лицо и добавила. – Я нашла тебе гостя.
– Я не пойду.
– Тогда я разрешу каждому, кто остался в зале, взять тебя. – Бросив эту угрозу она продолжила, предварительно указав мне на мужчину с бритой головой. – Это Велас, сегодня он весь вечер скучал, потому что его предыдущая девушка погибла. Ты ее помнишь? Время скорби прошло, и он готов взять себе другую, и главное его условие в том, что она не должна быть слишком использованной другими. Глава Клана Топоры и Шпоры предпочитает свежий товар. Печется о своем статусе среди подчиненных.
В голове моментально всплывает образ застреленной девушки. Он бил ее, и скорее всего это было самым малым, что он делал. Клеопатра нашла мне чудовище, которое стоит в конце зала и поднимает бокал, смотря на меня и криво улыбаясь.
– Велас однолюб и собственник, он не любит делиться и другую себе не возьмет, пока…
– Пока она не умрет, – закончила я за Клеопатру.
– Или не наскучит ему. Но сейчас он готов выкупить тебя на месяц. Ты будешь ублажать только его. Поверь мне, это лучшее предложение, которое столь неопытная и агрессивная девушка может получить.
Я оторвала взгляд от Веласа и повернулась к Клеопатре.
– Я буду биться за себя.
Клеопатра улыбнулась.
– Я знаю. Ему это нравится. Возбуждает.
Клеопатра взяла меня под руку и потащила в сторону комнат, а я старалась найти Шелби среди редеющей толпы. Он так и не пришел.
Клеопатра оставила меня в комнате, что еще утром принадлежала другой девушке, тут уже везде горели свечи, которых не было когда я уходила. Сука все приготовила заранее. Я бросилась к двери, но она была заперта. Из соседних комнат разносились недвусмысленные стоны, из моей будут только крики. Я начала метаться в поисках хоть чего–то, что сможет меня защитить, единственное, что я нашла, – это подсвечник, тяжелый черный подсвечник. Я задула на нем свечи и стряхнула их на пол, схватила металл и замахнулась. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел Велас. Увидев у меня в руке подсвечник, он растянул губы в предвкушающей улыбке.
– Клео не обманула, – сказал он, запирая дверь. – Только не рассказывай ей, что я так ее называю. Она этого не любит.
Он обернулся и скинул с себя кожаную куртку с нашивкой топоров, идентичной его тату на затылке. Подошел к кровати и лег, подперев голову рукой. Похлопал по месту возле себя.
– Иди ко мне. Нужно познакомиться. Мое имя…
– Я знаю твое имя.
– А я твоего не знаю.
Я молчала. Он смотрел, и с каждым ударом сердца его лицо менялось. Из беззаботного, оно стало скучающим, а потом превратилось в ужасную маску злобы.
– Я не повторяю дважды, – сказал он.
Я сжала подсвечник еще сильнее.
Он сорвался с кровати так быстро, что я онемела. Велас дернул меня за талию, и я повалилась на кровать, а в следующее мгновение он уже нависал надо мной. Я извернулась и скатилась с кровати, потеряв при этом нижнюю часть юбки, тюль остался у него в кулаке. Он поднес тряпку себе к лицу и глубоко втянул воздух носом.
– Становится интереснее, – сказал он и встал с кровати.
Я не могу только обороняться, так я точно проиграю. Когда он выпрямился в полный рост, я бросилась на него, и мы завалились на пол, я услышала, как из глотки Веласа вырвался хриплый выдох. Я взобралась на него и схватила за шею, начала душить, но он одним ударом отбил мои руки, и потеряв опору, я завалилась на него, он прижал меня к себе, и я почувствовала его восставший член. Твою мать!
Я укусила его за плечо, он оттолкнул меня и с размаху ударил по лицу. Я отлетела, а в голове поселился шум. Я больше не слышала стонов из соседних комнат, на мгновение потеряла, где пол, а где потолок. Велас закинул мое тело на кровать. Я лежала спиной на скомканных простынях, а мои ноги свисали с кровати, касаясь пола. Велас сорвал с меня топ и отбросил его в сторону, расстегнул ширинку на штанах и спустил их. Схватил меня за бедра и подтащил так, что моя задница оказалась в воздухе.
– Нет, – прошептала я, приходя в себя.
Я начала отползать и получила еще один удар по лицу. Он что–то говорил, но я этого уже не слышала. Руками пыталась ухватиться за кровать, покрывало, хоть что–то, но от этого не было никакого толку.
Дверь распахнулась, и в комнату вошла Клеопатра, а за ней высокая темная фигура. В следующее мгновение Велас отпустил меня. Я приподнялась на локтях и отползла к изголовью кровати, но из–за потери в пространстве, свалилась с кровати. Велас почему–то тоже лежал на полу, а над ним стоял Чейз Шелби.
Из груди вырвался всхлип.
Голосу Клеопатры удалось прорваться сквозь шум в моих ушах:
– Шелби прекрати! Тут запрещены выяснения отношений между Кланами!
Чейз Шелби направился к Клеопатре.
– Ты не должна была выпускать ее в зал.
– С чего это? Она моя, и я делала с ней все, что считала нужным. Я вообще не понимаю, что ты тут забыл.
– Она не твоя, – сказал Шелби и снял с себя куртку, бросил ее мне. – Прикройся.
– Джек отдал ее за долги, – сказала Клеопатра, уперев руки в бедра.
В комнате повисла тишина, я натягивала куртку, трижды промахнувшись мимо рукава. Велас пошевелился, и я вскочила на ноги, не помню, как оказалась за спиной Шелби и вцепилась в его локоть.
– Он не имел права ее отдавать, – сказал Шелби. – Сколько он тебе должен? Я заплачу, но ты его сюда больше не пустишь. Даже если он будет говорить, что пришел от меня.
Клеопатра стала торговаться:
– Плюс моральный ущерб.
– Оплачу.
– Разгромленная комната.
– Оплачу.
Потом он повернулся ко мне, посмотрел на лицо и сжал губы в тонкую линию.
– Оденься, мы уезжаем.
Мне не нужно было повторять дважды, я нашла штаны, в которых приехала, и обувь, натянула их и снова встала рядом с Шелби. Он приложил свое запястье к запястью Клеопатры. И расплачивался своим местом в рейтинге. За одно мгновение Клеопатра взлетела, а он пал.
Когда мы уходили из комнаты, Клеопатра окликнула Шелби:
– Присматривай за ней лучше, Велас не любит делиться.
Шелби даже не обернулся. Я внутренне сжалась.
Плохо помню, как мы уходили из Клуба, но стоило мне оказаться в машине на переднем сиденье, как меня начало трясти. Мы агрессивно развернулись, так, что меня припечатало к окну, и понеслись в сторону Клана Феникс. Я ни о чем не могла думать. Только одна мысль терзала голову – меня не изнасиловали. Велас не успел. И я не знаю, что бы сделала, если бы он все же это сделал. Тело, это единственное, что у меня есть, даже одежда на нем мне не принадлежит. У меня нет ничего и никого. И если бы последний кирпичик фундамента сегодня рассыпался, то я бы умерла.
Всю дорогу в машине стояла тугая тишина. Я хотела спросить Шелби, почему он отправил меня туда, что я такого сделала, но язык меня не слушался. Шелби сидел расслабленный, словно только что ничего не произошло. Когда машина въехала на территорию Клана Феникс у меня на глазах выступили слезы, но я быстро сморгнула их и уставилась в боковое окно, отвернувшись от своего спасителя. Он видел меня сегодня в более отвратительном состоянии, практически голую, побитую. Машина остановилась у его дома, я сразу же вышла и отправилась в сторону царства Барбары, но Шелби окликнул меня. Я обернулась, когда он стоял у открытой двери своего дома.
– Зайди.
Я отрицательно покачала головой.
– Я хочу оказаться в одиночестве, – честно призналась я, и слеза все же скатилась по щеке.
– Окажешься, но только в этом доме. Есть свободная комната и душ.
Душ. Как же я хотела смыть с себя все, что со мной произошло. Пару мгновений я еще думала об этом, а потом пошла в сторону дома Чейза Шелби. Оказавшись внутри, я осмотрела большую комнату на первом этаже. Чейз указал на лестницу.
– Первая дверь справа. В шкафу одежда.
– Чья она?
– Моя.
Я больше не стала ничего спрашивать, пошла в сторону лестницы, и в этот момент одна из дверей на первом этаже открылась, оттуда вышел Джек. Он удивился, увидев меня, и тут же перевел взгляд на Шелби, а потом обратно на меня:
– Ты передумала и решила вернуться?
– Что? – спросила я.
Джек сделал такое невинное лицо, что мне захотелось засмеяться.
– Ты ведь решила остаться в Клубе, сама сказала, что там тебе будет лучше и…
Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я бросилась на Джека. Этот ублюдок врал! Чейз перехватил меня поперек талии, когда до лица Джека осталась какая–то пара сантиметров. Джек отступил и бросил взгляд на Шелби.
– Я говорил, что она невменяема.
– Иди наверх, – сказал Чейз.
Я оттолкнулась от него и поднялась по лестнице. Но в комнату не зашла, я присела за перилами и слушала их разговор, который начался с удара. Джек упал на задницу, но быстро поднялся.
– Ты не можешь притаскивать в наш дом сумасшедших! – возмутился он, потирая скулу.
– Ты сказал, что она осталась там по своей воле. Ты мне сказал, что пытался ее переубедить. Ты мне сказал, она захотела стать шлюхой Клеопатры и была рада этому.
Вот тварь!
– Так и было, – сказал Джек, разводя руки в стороны.
На какое–то время на первом этаже воцарилась тишина.
– Ты солгал, – начал Шелби. – Джек, мы знаем друг друга слишком давно, тебе известно, как я отношусь ко лжи. Еще одна подобная выходка, и ты вылетишь из этого дома со скоростью пули.
– Ты веришь какой–то девке, а не своему брату? – Джек негодовал, он начал расхаживать из стороны в сторону.
– Разговор закончен.
– Нет. Ты не можешь выгнать меня…
– … Могу. Ты уже давно не ребенок. Твою мать, Джек, да я сделал невозможное и вытащил тебя из Ристалища! А ты вернулся! Это каким идиотом надо было быть, чтобы отправиться не в столицу, а в сектор?
Что? Так это Шелби знает выход отсюда?
– Я хотел вернуться! – закричал Джек.
– На хера?
– Я должен быть там, когда ты откроешь капсулы.
Они замолчали, а я думала о том, что узнала слишком много. Они братья? Я выглянула и посмотрела на них. Немного похожи, но… такие разные. Шелби каким–то образом вытащил Джека из Ристалища? Как он это сделал? И что за капсулы? Зачем их открывать? Пока я была в своих мыслях, Джек ушел.
– Подслушивать нехорошо, – сказал Шелби, и я ломанулась в комнату, словно меня за перилами и не было.
Я залезла под душ и мылась так долго, что подушечки на пальцах распухли. Вышла из душа и посмотрела на себя в зеркало. Левая сторона лица припухла, влажные волосы похожи на гнездо неаккуратной птицы. Расчесала пальцами как могла и вышла в комнату, закутавшись в полотенце. Залезла в шкаф и достала оттуда длинную мужскую футболку, и шорты. В футболке я утонула, а шорты пришлось утянуть практически на максимум.
Несмотря на горячую воду, меня до сих пор трясло.
Я залезла на кровать и укрылась одеялом. Мне было неприятно касаться своего тела. Когда я согрелась и немного пришла в себя, выбралась из кровати и заправила ее так, как было, вернулась в ванную и выбросила юбку в урну, а куртку Шелби аккуратно повесила на спинку стула. Когда я собралась выходить из комнаты, в дверь постучали.
– Рэйвен? – голос Шелби.
Я открыла дверь, он осмотрел меня с ног до головы.
– Все нормально? – спросил он.
Я кивнула.
– Ты отправил меня туда? – спросила я.
– Нет.
Из разговора, который я слышала, прячась за перилами, он говорит правду.
– Спасибо, – тихо сказала я. – Спасибо, что вытащил меня… оттуда.
Ебучие слезы снова потекли по щекам, я утирала их, но они продолжали катиться. Мне было так стыдно за них. Я ненавижу быть уязвимой и слабой. Из–за того, что кто–то является свидетелем этого, мне становится только хуже. К слезам присоединяются сопли, истеричные всхлипы и икание.
