Екатерина Ромеро "Приват для Крутого"

Еда очень вкусная, особенно вот эти бутерброды с маслом и красной икрой, которую я пробую впервые в жизни.

Савелий Романович мог пристрелить меня или отдать своим головорезам, но он этого не сделал, а я что? Мне страшно в этом признаться, но я подставная крыса, которая внедрилась в круг очень опасных людей, хоть это вообще не моя игра.

Я только пешка в ней и на самом деле пока плохо понимаю, куда на самом деле встряла.

Глава 7

Я только выехал из салона. Конечно, мерс не был куплен на последние деньги, но я именно его хотел. Дорогая игрушка, это был мой подарок себе за успехи, потому что пока нам фартит – и так, что аж страшно.

Дела идут вверх, мы подмяли под себя большинство районов, продавили, прогрызли эту дорогу, и с таким учетом я сам мэром стану скоро, вот только я этого не хочу. Пусть Гафар в кресле сидит, он так хотел власти, но мы оба знаем: настоящая власть у него за спиной.

Фари опасается последствий, и, конечно же, он прав. Всегда есть обратная сторона медали. У меня растут конкуренты, как грибы после дождя. Нет, не только Беркут, он просто заебистый. Есть другие, и много, ведь я не шел к данному положению, собирая ромашки. Я ступал по головам, часто оставляя кровавые следы. Я выгрызал эту землю и вытаптывал все то, что было уже не моим.

Я подумал, что это звереныш. Какое-то животное бросилось под колеса, я едва успел ударить по тормозам. Мерсу пиздец, вырулить не вышло, а после увидел, кого едва не переехал.

Какое-то дите, мокрое, худое, ободранное. Оно лежало в луже. Барахталось в ней, как воробей.

Только когда Даня отодрал зверька от асфальта, я увидел, что это девочка. Ребенок, не знаю, лет пятнадцать, может, хуй поймет. Она смотрела на меня огромными глазищами и лепетала что-то невнятное.

Мокрые русые волосы с медным отливом, слипшиеся от воды. Голубые, аж васильковые, глаза, маленький нос, пухлые губы. Острый подбородок, россыпь рыжеватых веснушек на щеках. Какая-то гребаная малолетка создала мне огромный головняк.

Забрали куклу с собой, она тряслась всю дорогу. По документам оказалось, что ей восемнадцать, хотя я бы так не сказал, а потом я увидел уже ее переодетую. В платье и правда на девушку похожа, длинные ноги, тонкая талия. Она вообще не умела танцевать, но почему-то я не мог оторвать от нее взгляд и бесился из-за этого.

Гибкость, плавные движения, определенно есть чувство такта, хоть она в него не попадала. Кукла танцевала предо мной в тишине, и я почувствовал, как у меня встал. Не знаю, что это было. Просто помутнение, в штанах стало тесно, я просто взбесился.

Вот что бывает от нерегулярного траха, взведен весь, аж спину ломит. А потом она возникать начала. Едва до груди мне достает и еще что-то лепечет, как зарвавшийся воробей. Голос тихий, так забавно хмурит светлые брови и еще пытается качать права.

От нее пахло вишней. Пьяной, ненормальной, дикой. Мне это не понравилось, потому что это не запах, а какой-то ликер, дурман самый настоящий.

Маленькая заноза. Она меня реально вывела, раздразнила просто. Женщина, блядь. Не смешите меня.

За что там браться, на что смотреть? Пусть на наших танцовщиц посмотрит, которые одним только взглядом мужиков заводят с полуоборота.

Что ей не понравилось, не знаю, но никакой женщиной там даже не пахло, а она все никак не унималась.

Играет? Притворяется? Хрен поймешь. Захотелось самому набрать Королю. Он спец по таким делам. Пристроит на панель, Воробушек начнет ремонт мне отрабатывать, и это будет уже не моя проблема.

Странная девочка, я никак не мог понять, какого хрена она бросилась мне под колеса. Специально? Не думаю. Я гнал на полной скорости, она бы не выжила, не среагируй я так быстро, а после ее повело.

Не знаю почему, но эта проблема почему-то резко побелела, распахнула губы и ухватилась за мою руку. Ледяные тонкие пальцы крепко сжали мои. Ее светлые ресницы затрепетали, а голубые глаза стали темнее, приобрели насыщенно-фиолетовый, мать ее, отлив.

«Сирена чертова», – промелькнуло в голове, ее глаза просто поменяли цвет, и еще она голодная. Это было прямо видно, потому что девчонку шатало и она была белая как мел.

Сплавил ее Вере, а сам набрал Кире. Захотелось сбросить напряжение.

Кира сосала старательно, причмокивала, рыдала, но все же брала глубоко. Она знает, как мне нравится, а я бесился. Не было разрядки, не было ни хрена.

Кончил Кире в рот только тогда, когда вспомнил переливающиеся глаза Сирены.

Ее русые волосы, россыпь веснушек на щеках и даже запах пьяной вишни раздражали меня, отчего идея набрать Королю и сплавить ему эту проблему уже не казалась мне такой бредовой.

***

Я с трудом добралась до общежития, сразу же залезла в кровать и вырубилась. Мне снился дикий лев, и проснулась я только следующим утром.

Сегодня первый день “отработки” долга, и я прихожу на тренировку. А еще на разведку, хотя слабо представляю, как я это все буду проворачивать.

Их там много, и Савелий Романович мне голову снесет, если поймет, что я сливаю данные, но какой у меня выход? Его просто нет.

– Чародей, верни девочке то, что ты спиздил только что.

Ганс. Обычно молчит, но всегда все замечает. Щепетильный до мозга костей. Я уже в клубе. Днем здесь меньше народу, зато, похоже, собираются только свои. Мне это и надо. Начать ориентироваться в этом кубле хоть немного.

– Да я играюсь. Баловство, и только. Не спи, мурка, замерзнешь.

Прихожу в шок, когда вижу позади себя высоченного стройного брюнета с моим кошельком в руке, паспортом и даже часами. Я с ним на секунду на входе столкнулась – и он обобрал меня! Обчистил до нитки.

– Эй! Это мое!

– Да я не спорю. Так, проверяю навыки. Ручки все помнят, – усмехается. По виду так фотомодель, а не карманник. Красивый, даже очень.

– Ты уже слишком стар для этого.

– Ручки все помнят, Гоша. Так кто ты, малявка?

Возвращает мне мое добро, опускает руки в карманы.

– Даша.

– “Даша – радость наша”? Так, что ли?

– Да, что-то такое. Я новая танцовщица в клубе.

Улыбаюсь, мне надо расположить здесь всех к себе, и этот дядя кажется достойным кандидатом, несмотря на то, что только что он обобрал меня, как Тузика.

– Что-то ты не похожа на танцовщицу, Даша.

– Меня Савелий Романович нанял.

– Даже так? Занятно. Ну, проходи, чего застыла.

– Я тут почти никого не знаю.

– Хочешь экскурсию?

– Хочу.

Чародей берет меня под руку и как ни в чем не бывало проводит между столиков по клубу.

– Мамулю знаешь?

– Кого?

– Верку. Кухарку.

– Да.

– Соловей?

– Видела. И Фари тоже, Брандо. Они братья?

– Да, родные, Эдик и Сашенька, чтоб их черт переехал. Смотри, а ты почти всех уже знаешь! Вон тот задрот с калькулятором – это Ганс, бухгалтер. Рядом Лавр, ну и Святоша, блондинчик.

– Святоша?

– Священник.

– Это, типа, прозвище?

– Нет, он и правда священник. А что так смотришь? Да, у нас так. Свой священник еще никому не помешал. Выгодно.

Дверь распахивается, и я вижу, как вошел высокий худой парень. Довольно молодой, с короткими темными волосами.

– А это кто?

– Додик, Димон, точнее, но ты с ним лучше не общайся.

– Почему?

– Потому что он конченый. Его тут терпят только потому, что это родной сынок Веры, а она в уважении большом, бандитская мамаша.

– А вас как зовут?

– Трепло! – басит подошедший Брандо и с силой толкает Чародея в плечо, но тот не пасует и уже через секунду блестит часами своего обидчика.

– Эй! Часы гони!

– Извинись, дядя Саша!

– Да пошел ты!

– Я Валера, кстати. Бизнесмен.

– Щипач, скажи уж точнее, – язвит Брандо, и я сглатываю. Они все здесь один другого краше, и не в хорошем смысле. И все друг друга знают.

И правда, как стая, Прайд, только я пока плохо ориентируюсь, кто в какой здесь иерархии.

– Я фокусник. В прошлом.

Чародей подмигивает мне, усмехается. Лис. Да, если Фари – это гиена, Брандо – черный волк, то Валера – это чертовски хитрый лис.

– Прошлых воров не бывает!

– Это еще никого не убило, Санек, в отличие от того, как вы с братиком на жизнь зарабатываете.

– Зато слишком долгий язык убил многих, сечешь? – оборвал его Брандо, и Валера притих, оскалился.

– Я пойду. Мне надо работать.

Пытаюсь от них отделаться, Чародей уходит к бару, а Брандо загоняет меня в угол. Зажимает у стены. Высокий, здоровенный просто волк. Глаза черные, блестящие, опасные. От него аж веет этой дикой необузданностью и безграничной свободой.

– Ну че, гимнасточка, потанцуем?

Нагло лезет и накрывает мою талию рукой, а я пасую.

– Я не танцую.

– Только у шеста, малышка, да?

– Да.

Он усмехается. Улыбочка как у акулы, но все же красив.

– Сколько?

– Что?

– Сколько берешь за час, куколка? Я не жадный. Дам двойную цену.

– Нисколько. Дай пройти!

Нервничаю, мы в большом зале, но никому нет дела, тогда как этот Брандо не дает прохода.

– Цену не набивай, цаца. Мне здесь не отказывают.

Нагло лезет мне под юбку, и я не выдерживаю:

– Не трогай, пусти, нет, а-а!