– Что еще за бумажка?
– Да мне откуда ж знать? Может, заплатил ему тот тип, может, еще что… В общем, коротышка схватил бумажку и ринулся прочь. А человек с зонтом сунул куклу в бумажный пакет, в какие бакалейщики складывают покупки, и двинул в сторону Неми-Дре. Вот и все, что я видел. Подивился и забыл. Эй… – Мистер Перабо вдруг вспомнил: – Зонт у того типа мне тоже чудны?м показался!
– Чудной зонтик?
– Да, как будто газетой обтянутый.
Констебль Бэнкс встрепенулся. Это было уже любопытно. Дело, которое еще полчаса назад казалось ему глупостью и тратой времени, обрастало все более интересными подробностями. Кажется, он знал, кому принадлежит описанный мистером Перабо зонтик. И если он прав, то это не просто кража у сумасшедшей старухи какой-то ее дурацкой куклы – нет, здесь кроется что-то большее.
– Жене только не говорите про паб, господин констебль, – вымученно проговорил мистер Перабо.
Бэнкс усмехнулся – куда только подевалось это дерзкое «флик»?
Толстяк взобрался на самокат и, насмешливо поклаксонировав пристыженному бывшему моряку на прощание, покатил прочь.
Настроение констебля заметно улучшилось. Его ждало дело, которое, если чутье ему не изменяло, должно было все исправить.
Ну кто бы мог подумать, что к долгожданному повышению, о котором Бэнкс так мечтал, сама того не зная, его приведет какая-то нафталиновая старуха-кошатница… И хоть до упомянутого повышения было еще ой как далеко, шестереночки в голове констебля уже принялись вовсю вращаться. Его нос учуял запах подвернувшегося под руку шанса, и упустить его Бэнкс позволить себе не мог.
Кажется, жизнь налаживалась…
Тоскливых мыслей совсем не осталось. Ну а уже почти подкравшейся беспросветности было строго велено отвалить и заткнуться, и она была вынуждена послушаться – еще бы: вряд ли даже беспросветность хотела огрести полицейской дубинкой и отправиться в застенок.
Глава 3. Балерина с Железного рынка
Железный рынок грохотал.
Он не только раскинулся в глубине Шестереночной балки, но и занимал также довольно обширное пространство по обе ее стороны. Здесь можно было купить все что угодно: как простые детали вроде шестеренок, цепей и колес, так и разнообразные сложные механизмы. Парочка последних, к слову, как раз расхаживала меж кучами лома, громыхая огромными ножищами, скрежеща сочленениями и выдыхая из многочисленных выхлопов зловонный дым. Грузовые шагатели достигали высоты двухэтажного дома – их было видно издалека: темные фигуры, ворочающиеся в буром мареве.
Из-за дыма и пыли в балке было темно, и, если во всем Габене сейчас как раз подавали утренний чай, внизу, казалось, вовсю властвовал вечер. Тут и там горели фонари – они гирляндами были растянуты над узкими проходами, висели над прилавками и у дверей лавок, передвигались во мгле вместе с тачками, рельсовыми вагонетками и пародрезинами. Без фонарей дорогу на рынке найти ни за что бы не удалось, хотя и они не то чтобы особо помогали.
Натаниэль Доу и Джаспер вот уже двадцать минут безуспешно пробирались через настоящую чащу из гигантских пружин, но доктор все отказывался признавать, что они заблудились. Он был слегка дезориентирован мглой и шумом, бьющими в воздух снопами красных искр и множеством бормочущих людей. Доктору не нравилось это место – его вдруг посетило полузабытое дурное воспоминание: тучи дыма, заваленные железом холмы, потерянные люди… не хватало только воронок, оставленных в земле снарядами.
С момента, как они спустились в балку, доктор тут же пожалел о том, что дело привело их сюда, а не в какой-нибудь джентльменский клуб или, на худой конец, в какое-нибудь официальное ведомство, где он хотя бы мог видеть, на что наступает, где есть клерки и управляющие, где, в конце концов, есть что-то похожее на воздух! Ему было душно из-за шарфа, который он натянул на нос, под защитными очками, похожими на большие консервные банки, все взмокло, к тому же эти очки натирали переносицу. Натаниэлю Доу казалось, что он насквозь пропитался маслом, провонял дымом и с ног до головы покрылся рыжей пылью, но хуже всего были грубые неотесанные типы, которые вечно толкались и при этом не просили прощения, а один и вовсе – в это было сложно поверить! – велел ему убираться с дороги. Если бы не дело, он бы уже давно выбрался из этой тучи, снял шарф с очками и как можно скорее забыл о том, что вообще сюда приходил. Мечтал доктор Доу сейчас лишь о том, чтобы сделать хоть один вдох чистого воздуха и поймать порыв свежего ветра.
Джаспер же, напротив, был взбудоражен и являл миру свое раздражающее прекрасное настроение – он представлял, что выпил уменьшительный раствор и, оказавшись в глубине часового механизма, искал путь наружу, пробираясь меж шестеренок, маятников, храповиков и анкеров. Мальчику это место нравилось – жаль только, дядюшка не позволял ему забраться на одну из здешних куч лома и покопаться в ней.
Когда они подошли к фонарю, который вроде бы был неплохим ориентиром, и тот качнулся, оказавшись глазом-лампой автоматона, терпение доктора лопнуло, и он все же решил узнать дорогу.
За ближайшим прилавком сидел торговец в кожаном фартуке и клетчатой кепке. Он крутил рычаг громыхающей машины, сжимая тугие пружины.
– Прошу простить, сэр! – воскликнул доктор Доу, подойдя к торговцу и пытаясь перекричать рокот механизма. – Вы не подскажете, где здесь лавка шестеренок «Когвилл и сыновья»?
– Там! Все там! – махнул рукой продавец пружин, не поднимая головы от машины.
Доктор поморщился, и им с Джаспером не осталось ничего иного, кроме как пойти в указанную сторону, надеясь, что вскоре они наконец найдут то, что ищут…
Натаниэль Френсис Доу хотел бы сказать, что день не задался с самого утра, но беда в том, что упомянутый день, будь он неладен, начался вполне обычно.
Вышли из дома они с Джаспером довольно рано и даже не успели позавтракать, зато успели вызвать негодование миссис Трикк: экономка посулила им множество абсурдных и антинаучных, но весьма красочных бедствий, которые им якобы гарантированы, если они и дальше станут пропускать завтраки. А когда доктор сообщил ей, что, вероятно, они пропустят еще и ланч и, скорее всего, обед, экономка заявила, что они могут не ждать ее на своих похоронах, поскольку она на них сильно обижена.
Первым делом доктор и его племянник отправились на вокзал. Им нужно было посадить на поезд некоего господина с монстром в кофре, удостовериться, что все пройдет гладко, и поставить тем самым своеобразную точку в безумии последних дней.
И только после этого, завершив дела на вокзале, они взяли кеб на Чемоданной площади и поехали на север Тремпл-Толл, где в глубине ржавой тучи, словно толстяк под одеялом, скрывался Железный рынок. Решив выяснить, к чему приведут сведения, полученные от Артура Клокворка, доктор Доу и его племянник первым делом отправились в лавку жидких металлов.
Мистер Фердинг, владелец лавки, оказался апатичным и сонливым человеком, при этом весьма болезненным с виду: его лицо было бледным и слегка синеватым, он то и дело надрывно кашлял в грязную тряпку. Доктор посоветовал ему как можно скорее обратиться в Больницу Странных Болезней, на что мистер Фердинг лишь раздраженно покашлял.
Долго доктор и его племянник в лавке не пробыли. Мистер Фердинг сразу же вспомнил чудака в полосатом пальто.
– А, тот джентльмен, который спорил сам с собой, – справившись с очередным приступом кашля, сказал он. – С таким длинным носом! Разумеется, я его помню, ведь только благодаря ему я не зря открывал лавку в день туманного шквала.
Когда доктор поинтересовался, что это значит, мистер Фердинг пояснил:
– Джентльмен, о котором вы спрашиваете, скупил все запасы ртути, что у меня были. Пять баллонов ртути – это очень-очень много! Так что я в накладе не остался.
«Зачем ему понадобилось столько ртути? – подумал доктор. – Для амальгам? Может, он зеркальщик? Или она ему для изготовления шляп?»
Натаниэля Доу посетило недоброе предчувствие. Что бы здесь ни происходило, дело было явно не в шляпах. Доктор скорее поставил бы на то, что этот человек и его гремлин собираются отравить массу народа. Случаи злонамеренного вызова у людей отравления ртутью уже имели место – вспомнить только печально известную миссис Кренли Фло, годы травившую постояльцев своего пансиона в Сонн. Так что же, они имеют дело с отравителем?
– Как он забрал эти баллоны? – спросил доктор. – Или вы доставили их по какому-то адресу?
Продавец жидких металлов кивнул на двух выключенных автоматонов-помощников:
– Дьюи и Крюи под моим присмотром погрузили баллоны в экипаж, на котором носатый господин прибыл в балку. Эта штуковина стояла под Беззубым мостом и была такой же полосатой, как и пальто носатого господина. Да и вообще, экипаж этот выглядел весьма необычно – совсем не похож на наши аэрокебы… Что? Да, это, несомненно, был воздушный экипаж: оболочка и пропеллеры имелись в наличии. Нет-нет, того, кто управлял этой штуковиной, я не видел – был лишь носатый мистер.
– Вы не знаете, куда он отправился?
– Не имею ни малейшего понятия, – прокашлявшись, сказал продавец жидких металлов. – Но полагаю, у него еще были какие-то дела на Железяке, поскольку он поинтересовался у меня, где здесь продаются шестеренки. Конечно же, я посоветовал ему господина Когвилла и его лавку в Пружинном ряду…
Вот так и вышло, что доктор Доу и его племянник отправились на поиски главного конкурента Артура Клокворка…
Что ж, спустя примерно пять минут после того, как торговец пружинами указал им направление, они действительно обнаружили приземистое здание из бурого кирпича, сплошь обклеенное плакатами, рекламирующими всевозможные шестеренки: «Только здесь!», «Только у нас!», «Все виды шестеренок!», «Самые качественные! Самые надежные!», «Не верьте шарлатанам!». Доктор сразу же догадался, на кого намекал последний слоган.
Толкнув дверь под кованой вывеской «Когвилл и сыновья», Натаниэль Доу вошел в помещение, племянник шагнул следом.
Внутренним убранством лавка, освещенная несколькими газовыми рожками, отдаленно походила на какой-нибудь салон. Здесь не было ни дыма, ни пыли, а место прилавка занимала дубовая стойка. На обитых бордовым бархатом стенах на специальных штырьках висели шестеренки. Все зубчатые колеса в лавке были дотошно распределены по размерам, видам, металлам и маркам. Ну и, разумеется, по ценам. У входа стояли ящики с самыми дешевыми шестеренками, в то время как по мере удаления вглубь лавки цены становились все выше.
Покупателей в «Когвилл и сыновья» сейчас не было. Как и сыновей – видимо, они как раз гонялись по Железному рынку за очередным конкурентом отца. Сам же господин Когвилл в бордовой (под стать обивке стен) жилетке и громоздких многолинзовых очках, закрывающих большую часть его лица, стоял за стойкой и взвешивал на весах крошечные серебристые шестеренки.
Что-то неразборчиво бормотал радиофор в углу, и хозяин лавки бубнил, ему отвечая. Услышав, что дверь открылась, он даже не поднял взгляд, лишь монотонно швырнул в посетителей дежурное приветствие:
– Все виды шестеренок! Лучшие шестеренки в городе! Вертятся-крутятся! Вертятся-крутятся! Лучшие шестеренки в городе!
– Мое почтение, – сказал доктор Доу, подойдя к стойке, в то время как Джаспер задержался возле входа, завороженно разглядывая шестеренки в ящиках. По сравнению с жалким чемоданчиком мистера Клокворка здесь был настоящий дворец зубчатых колес.
Господин Когвилл на мгновение оторвался от своего дела, окинул профессиональным взглядом посетителя и проговорил:
– Поступили новые часовые колеса. – Хозяин лавки кивнул, указывая на часовую цепочку доктора Доу. – У вас «Бриккинс» или «Крамп»? Вряд ли «Эглерс»…
– «Крамп», – сказал доктор Доу. – Но мне нужны определенные шестеренки. К сожалению, я не знаю их названия.
– Могу вам предоставить перечни. – Господин Когвилл ткнул рукой в стопку огромных книг на полу, высившуюся до самого потолка.
Доктор Доу покачал головой.
– К вам недавно приходил мой… э-э-э… друг – я бы хотел купить такие же шестеренки, какие купил он. Быть может, вы его помните? Джентльмен в полосатом черно-сером пальто.
– Я не запоминаю всех джентльменов в полосатых пальто, которые сюда захаживают, – недовольно проговорил господин Когвилл. – Еще чего не хватало!
– Он приходил к вам в день туманного шквала, – уточнил доктор.
Лицо продавца шестеренок тут же стало невероятно неприязненным. Он дернул головой, и его расчесанные волосок к волоску бакенбарды встопорщились, брови хмуро сошлись в одну линию. По взгляду хозяина лавки было видно, что он вспомнил человека, о котором шла речь.
– А ваш этот… гм… друг разве не сказал вам, какие именно шестеренки искал? – процедил господин Когвилл, презрительно скривившись. Хозяин лавки сразу же понял, что этот тип никакой не друг «полосатому» и что его вообще не интересуют шестеренки. Он догадался, что здесь происходит, и ему это ой как не понравилось.
Доктор Доу, в свою очередь, прекрасно понимал, что это за человек. Грубый, высокомерный, привыкший, что все всегда идет по его правилам. Доктор не обманывался окружением господина Когвилла – это был не просто продавец шестеренок. И если верить рассказу мистера Клокворка, действовать он привык незатейливо и безжалостно, как самый обычный вожак преступной шайки. Господин Когвилл – это не мягкий открытый мистер Фердинг. С продавцом шестеренок нужно было говорить по-другому.
Доктор извлек из внутреннего кармана пальто аккуратно сложенный листок бумаги, развернул его и ткнул под нос хозяину лавки, присовокупив при этом:
– Как вы можете убедиться, мы здесь не случайно. Советую вам обратить особое внимание на то, что стоит вверху листка. Это герб Дома-с-синей-крышей, а внизу стоит личная печать господина комиссара Тремпл-Толл. Здесь сказано, что мы заняты полицейским делом и всем, кто видит перед собой эту бумагу, надлежит оказывать нам содействие.
Почувствовав, что ситуация накалилась, Джаспер подошел к стойке. Он не знал, что дядюшка взял с собой предписание, выданное ему в полиции для предыдущего дела. Но Натаниэль Доу, очевидно, был готов к любым неожиданностям.
Мистер Когвилл с хрустом сжал кулаки.
– Вы думаете, что можно являться сюда и запугивать честного торговца? – процедил он. – Нет уж, милейший! Не на тех напали! У нас тут свой профсоюз имеется – видели дом на сваях на краю балки? Так вот, там он квартирует! И ваши эти предписания профсоюз прокомпостирует своими железными зубами на раз-два!
Доктор Доу не повел и бровью.
– Вы ведь тот самый господин Когвилл? – спросил он, пряча предписание обратно в карман. Вопрос был риторическим, и в нем крылось что-то угрожающее.
– Есть только один господин Когвилл, и он перед вами, – прорычал хозяин лавки. – А что?
– Просто кое-кто говорит, что некий господин Когвилл с Железного рынка нагло врет своим покупателям.
– И кто же так говорит?
– Я, – без обиняков заявил доктор Доу. – Вернее, вскоре начну. Вы ведь дорожите своей репутацией, не так ли?
Последнее в подтверждении не нуждалось: было видно, что для продавца шестеренок репутация – это все.
Господин Когвилл яростно сопел, ожидая продолжения. Он понимал, что с угрозами пока стоило повременить – с этим человеком в черном цилиндре и защитных очках, купленных явно в какой-то модной лавке, чтобы они подходили к костюму, было не все так просто. И дело даже не в официальных бумажках с Полицейской площади.
– На ваших плакатах указано, что у вас можно купить все виды шестеренок, – сказал доктор Доу.
– Так и есть! – рявкнул господин Когвилл, уперев кулаки в прилавок.
– И видимо, вы этим предполагаемым обстоятельством очень гордитесь.
– Предполагаемым? – гневно выдохнул хозяин лавки.
Джаспер испугался, что этот неприятный человек сейчас набросится на дядюшку. Сам же Натаниэль Доу был, как всегда, холоден – может, даже чуточку холоднее обычного – и маниакально спокоен.
– Как вы отнесетесь к тому, что, выйдя за порог этого гостеприимного места, я стану всем и каждому рассказывать, что ушел отсюда ни с чем, что ваши объявления лгут, а сами вы… как там у вас написано?.. шарлатан, которому не стоит верить?
– Это будет наглой клеветой и ложью!
– Разумеется. Если я уйду отсюда с шестеренкой. Вот только я очень сомневаюсь, что у вас найдется то, что я ищу.
Господин Когвилл улыбнулся так широко и самодовольно, что стало видно желтоватую слюну, просочившуюся через щели в его зубах.
Все мысли хозяина лавки отразились у него на лице. Он решил, что этот тип, заявившийся к нему в лавку и посмевший ему угрожать, сам загнал себя в угол, ведь все знают, что в «Когвилл и сыновья» есть все шестеренки! А те, которых нет в наличии, всегда можно заказать, учитывая наработанные за десятилетия связи с фабрикантами и мастерами шестереночного дела во многих городах.
– Так какую шестеренку вам завернуть, сэр? – с ложной любезностью и наигранной вежливостью спросил хозяин лавки. – Уже определились?
Он ожидал, что посетитель смутится, но не тут-то было:
– Да, конечно. Я бы хотел купить «Звезду Ззанрад», и аккуратно заверните ее в один из ваших удобных конвертиков.
Господина Когвилла перекосило. Он замер со все еще натянутой улыбкой, вот только в глазах его эмоции прыгали и мельтешили, как дрессированные блохи в блошином цирке. Этот мерзавец в черном цилиндре обыграл его! И как он узнал о существовании «Ззанрад», о которой во всем городе осведомлено не более дюжины человек?! Снятая с производства полторы сотни лет назад легендарная шестеренка, которая является пределом мечтаний всех связанных с зубчатыми колесами… Разумеется, у него в лавке ее не было и быть не могло.
Натаниэль Доу продолжил, увидев реакцию, которую и ожидал:
– Итак, очевидно, что ваши громкие заявления с плакатов всего лишь… как это говорится? – Он повернул голову к племяннику.
– Пшик! – радостно подсказал Джаспер. Ему всегда доставляло невероятное удовольствие наблюдать, как дядюшка ставит на место злобных людей, которые привыкли вести себя по-свински с теми, кто не может им ничего сделать.
– Вот именно, – кивнул доктор. – Так что я нисколько не солгу, рассказывая всем кругом, что у вас не все шестеренки на месте. Или же вы мне просто расскажете то, зачем я пришел, и я тут же удалюсь отсюда, удовлетворенный посещением вашей лавки и личным обслуживанием… того самого господина Когвилла, который ни в коем случае не шарлатан.
– О чем вообще идет речь? – глухо спросил господин Когвилл, понимая, что все рассказать этому типу – простейший и самый надежный способ от него избавиться.
– Человек в полосатом пальто, пришедший к вам в день туманного шквала. Что он искал?
Господин Когвилл снова опустил на глаза свои очки и, убрав в стороны ювелирные линзы для мелких шестеренок, надвинул стеклышки для чтения. Склонившись над толстой книгой учета, перевернул несколько страниц.
– «Фредерик Фиш, – прочитал он, отыскав нужную запись. – Тонкие Зубчатки Краудхью. Две дюжины. Предоплата внесена. Заказ средней срочности».
– Средней срочности? То есть он не торопился?
– О, он весьма торопился, – ответил господин Когвилл. – Но все заказы «особой срочности» клиентов для нас – это «средняя срочность». Мы не собираемся бегать и прыгать по чьему-то там указанию: мы лучшая лавка шестеренок в городе. Обождут, ничего с ними не станется.
