– «Грозы» нет, – вздохнул он. – Ни одной.
– Зачем тебе эта арматура? – спросил Клинч. – Лучше «калашникова» в мире ничего пока не придумали.
– Лучше для кого? – возразил Борланд. – Майор, у тебя сказываются издержки профессии, как и у всех в мире.
– Например?
– Путаешь Зону с горячей точкой.
– А это разве не она?
– Мне тоже интересно, – неожиданно вставил Фармер. – По-моему, это очень даже горячая точка. Просто в ней чуть побольше холодных мест. Раскрой глаза, тут же война идет.
– На войне можно победить только организованно, – продолжал гнуть свое Борланд. – А в Зоне – лишь сохранив личную свободу. Солдат – это ходячая винтовка, а сталкер, по сути, тот же художник. Здесь без права на свою кисточку никуда.
– И как это связано с преимуществами разных автоматов?
– «Калаш» – чудесная вещь, – согласился Борланд. – Если навязать его сверху, оснастить им миллион человек, то выгода налицо – простота, общий боезапас, детальки, сборка-улучшения, все дела. Вот только подразумевается, что этот миллион счастливцев будет вынужден обтачивать самих себя под автомат. Формировать привычки, усреднять мышление и все такое. А когда ты один, то понимаешь, что куда проще приспособить окружающий мир под себя, а не наоборот. И тут становится ясно, почему вокруг такой ассортимент товаров. Каждый подбирает себе то, что ему по душе, стоит только позволить ему выбирать самому.
– В этом что-то есть, – задумчиво сказал Фармер. – Я тоже всю жизнь мечтал о «Фендере», а когда нашел, то оказалось, что он, как говорится, не лег в руку. А голимый «Гибсон» пришелся как родной.
– Не знаю, о чем ты говоришь, но одобряю, – закивал Борланд.
Клинч протер «калашников» тряпкой и подкорректировал высоту ремня.
– Вы говорите какую-то чушь, – произнес он, набивая рожки патронами. – Речь не о том, чем чудесна или плоха армия и все, что в ней происходит. Я не спорю: то, что хорошо для всех, не обязательно будет хорошо для каждого. Я лишь сказал, что «калашников» – это устоявшийся стандарт и отличный огнестрел сам по себе. А стандарт плохим быть не может по определению, иначе его сместит другая вещь в данной нише.
– Мало в мире некачественных стандартов?
– В нашем – мало. Ты просидел два года, видимо, в каком-то другом, раз не заметил последствий глобализации в политике. Сейчас даже в военной сфере ни один товар не выстрелит, если не является наиболее оптимальным в своем роде.
– Ладно, уболтал, – пожал плечами Борланд. – Возьму «отбойник».
Клинч молча смотрел, как Борланд заряжает массивный дробовик револьверного типа, насвистывая какую-то мелодию.
– Долго собираетесь, – сказал майор с досадой. – Я буду ждать наверху.
Быстро поднявшись по скобам, Клинч выбрался из убежища.
Фармер неслышно подошел к Борланду.
– Это что такое было? – спросил он шепотом. – На кой черт тебе понадобилось с ним спорить об оружии?
– Мужчина возносится на вершину искренности только в бою, – невозмутимо промурлыкал сталкер.
– Чего?!
Борланд повернулся к Фармеру и наклонился поближе к его лицу. Из-под самодельной маски были видны лишь сосредоточенные глаза.
– Этот человек потерял все, – сказал сталкер. – Друзей, расположение, влияние, власть. И все за одну ночь. Не забывай, что ему и сейчас тяжело думать о чем-либо, кроме мести. Но я плохо знаю Клинча, Фармер. И мне нужно было выяснить, осталось ли в нем хоть что-нибудь. Например, сохранил ли он веру в армию. Надо было докопаться до сторон его личности, запрятанных очень глубоко, а сделать это можно лишь через конфликт. Поспорить о том, в чем он разбирается лучше меня. Сейчас вижу, что веру он сохранил. Но он не намерен никому доверять, во всяком случае, полагаться будет только на себя и свое снаряжение.
– Вот как, – вымолвил Фармер. – Так ты его проверял?
– Я в данный момент и тебя проверяю, – ответил Борланд уклончиво. – И нормально отнесусь, если кто-то станет прощупывать меня самого. И кое-что еще. За Клинчем, как ни крути, стоит армия. Хотя сейчас он в грандиозной заднице, всегда есть вероятность, что живой он более ценен, чем мертвый. Если подумать, то кто вообще может предъявить нашему майору, что и по какой статье? Может быть, ему еще удастся помириться с Глоком, мало ли.
– Ну, это вряд ли.
– Я говорю – мало ли. Сейчас майор в депрессняке, а если завтра ситуация снова переиграется? Клинч из другого материала, нежели мы с тобой. За ним всегда будет кто-то стоять. Как за тобой, не знаю. А за мной никто не стоит. Если я помру, то моя история на этом закончится.
– Но сегодня ночью ты выжил, – попытался подбодрить его Фармер.
– Только потому, что за меня умерли другие люди, – осадил его Борланд. – Не надо строить иллюзий по поводу моей уникальности, ее не существует.
– Ты зачем мне все это говоришь? – занервничал парень. – Снова очередная проверка?
Борланд похлопал его по плечу.
– Не верь никому сильнее, чем себе, – пожелал он. – Как пример поклонения ты должен быть для себя на последнем месте, но как объект веры – на первом. Это все, что я хочу сказать. А теперь пошли. Майор ждет.
Оказавшись на поверхности, Борланд с сомнением посмотрел на густые тучи.
– Кажется, дождь начинается, – сказал он, подавая Фармеру руку. Тот отмахнулся от нее, как от назойливого комара.
– Отвали, – сказал он. – Лучше помоги подвал закрыть.
– А как сам справлялся? – с ухмылкой поддел его Борланд, но задвинуть бетонный блок помог.
– Самое сложное позади, – выдохнул Фармер, выпрямляясь в полный рост. – Так, а куда майор подевался?
Борланд посмотрел по сторонам. Клинча и след простыл.
– Не понял, – вытаращился Фармер с тревогой. – Он что, свалил?
– Клинч! – позвал Борланд. – Кончай шутить!
– Нет его, – констатировал Фармер. – Без нас ушел, что ли?
– Похоже на то, – признал сталкер.
– Что, вот так взял и кинул? И что нам теперь делать?
– А на фиг он нам сдался? – хмыкнул Борланд. – Пойдем без него. Вернее… Ты же идешь со мной в Серую долину?
Фармер задумался.
– Иду, – сказал он. – Не хочу больше слоняться без дела. Может, у «Ранга» найду себе занятие.
Борланд долго смотрел на него, о чем-то думая.
– Послушай, дружище, – серьезно проговорил он. – Если ты ищешь, кому бы отомстить за Литеру, то лучше откажись от этой идеи.
Фармера чуть не передернуло от таких слов.
– Не надо об этом, – попросил он.
– Почему?
– Просто не надо.
– Фармер, не ищи виновных.
– Почему? – спросил парень.
– Потому что ты их найдешь, – объяснил Борланд. – И виновным может оказаться любой встречный. Если ты с ним разберешься, то тебе покажется, будто этого мало, и ты начнешь искать других.
– А ты сам? – потребовал ответа Фармер. – Уже успел отомстить кому-нибудь?
Борланд уставился куда-то за спину парня. Рубеж, мост, вагон… Пулевые отверстия на толстом теле торговца… Надо же. Он почти забыл.
– Вот именно что «кому-нибудь», – сказал Борланд.
– И он был виновен?
Сталкер с горечью махнул рукой.
– Был, но не больше, чем еще человек двадцать, замешанных в этой истории.
– Я все жду, когда ты расскажешь в деталях, что случилось с Литерой, – проговорил Фармер. – Если ты забыл, то я ее знал больше лет, чем ты суток.
– Позже все расскажу, – пообещал Борланд. – Дружище, в самом деле, давай не сейчас. Иначе это взбудоражит нас обоих, а сейчас нам внимание важно как никогда.
Фармер движением руки привел в действие висящий на груди детектор аномалий.
– На следующем же привале, – решил он. – В этот раз я решил подробно не поднимать эту тему, потому что Клинч был рядом. Но, Кали свидетель, я вытяну из тебя все ниточки.
– Договорились, – кивнул Борланд, чувствуя неуместный рост волнения в душе. Черт. Спокойствие, только спокойствие.
Первые сто метров протекли в тягостной атмосфере. Бурая пыль выбивалась из-под подошв, придавленные выплеском листья шуршали и рассыпались, подобно пересохшим веткам. Борланд всеми силами пытался вернуть себе ощущение Зоны, позабытое за долгое время пребывания в бункере. Это ему никак не удавалось, словно он уже не принадлежал этому месту. Мысли сталкера витали далеко отсюда. Уйти бы, послать все подальше, оставить Зону внутри стен Барьера и не брать ее с собой больше никогда. Оставалась последняя работа, самая ответственная и тяжелая из всех. Работа, за которую ему никто не заплатит, работа, которая должна была всего лишь избавить его от дальнейших потерь.
– Я хочу, чтобы Зона исчезла, – произнес Борланд вслух. Громко и отчетливо.
– Это твое желание? – спросил Фармер.
– Не заветное. Мне наплевать, что случится с Зоной. Я не ощущаю никакого порыва по этому поводу. Просто таково мое решение, мой каприз, моя прихоть. Чтобы Зона исчезла.
Они забрались на небольшую горку, на которой стояла проржавевшая, накренившаяся вышка электропередачи. Отсюда были видны металлические ворота, ведущие на Мусорку, с вечно открытой створкой.
– Далеко майор ушел, – сказал Фармер. – Может, он где-то сзади?
– У него было достаточно времени, чтобы добраться до Мусорки.
– Или погибнуть в аномалии, а то и от клыков зверя.
– Может, и так. Мы бы все равно ничего не услышали, у этих холмов акустика особенная.
Борланд и Фармер добрались до покореженного остова автомобиля, изъеденного временем и обросшего мхом до такой степени, что невозможно было опознать марку. По кривой раме, явно прогнувшейся от мощного удара, ползали усатые жуки. Отличное место для тайника, где можно по-быстрому скинуть рюкзак с добром в случае опасности и дать деру налегке. В старые времена Борланд полез бы туда первым делом. Сейчас он лишь подивился, как ему могли раньше приходить такие дурные мысли.
– Обходим, – сказал Фармер, глядя на пищащий детектор. – Аномалия впереди.
– Ага, вижу, – подтвердил Борланд. – Только не впереди, а на восемь румбов.
– Ха-ха. Точно в стороне?
Сталкер молча сунул руку в запачканный каким-то видом дешевого пойла карман куртки. Пошарив в нем, вытащил болт, покрытый оранжевым налетом.
– Лучше ляг, – предупредил Борланд. – Срикошетит – рад не будешь.
Фармер послушно выполнил приказ. Борланд сконцентрировался, пошевелил пальцами. Затем швырнул болт вперед по нужной траектории, продолжая стоять на месте. Кусочек стали полетел в заданном направлении, затем внезапно его сменил и направился в сторону, получив неожиданное ускорение, словно врезался в бешено крутящийся диск шлифовального станка. По воздуху прошла рябь, которая столь же неожиданно затихла.
– Видал? – произнес Борланд. – Детектор никогда не показывает границы аномалий, только центр.
– Ага, понял. – Фармер отряхнул штаны от листьев. – А ты почему не лег?
– В мою сторону болт никак не мог срикошетить. Со временем научишься.
– Ясно… Получается, детектор не показывает границы аномалий?
– Да, только центр. Это и есть принцип его работы. Сканирует энергетическое поле, выделяет естественный фон, присущий незараженным частям нашей природы, и подает сигнал, если фиксирует отклонение.
– И что, никогда не ошибается?
Борланд усмехнулся, что из-под маски было почти незаметно.
– Случается иногда, – признался он. – Но ты не переживай. Если один из нас влетит в аномалию, то своим воплем наверняка предостережет другого.
– Не смешно.
– А я и не смеюсь. Совсем не смеюсь.
– И как нам пробираться через эту прелесть?
– Обойдем, конечно. Или тебе влом пройти двадцать метров по дуге?
«Технопром» остался сзади. Сталкер даже не обернулся. Перед ним расстилалась протоптанная, почти прямая тропа, ведущая на Мусорку, на юг Зоны. Скопление старых радиоактивных отходов, заброшенное и вновь многократно обживаемое депо, кладбище техники, блокпост клана на севере района, на границе которого стояли каждый раз другие люди, а то и с разными нашивками каждый день – в зависимости от того, чья группировка правила бал в данный момент. Сталкерам было все равно – какая разница, кому платить дань за вход?
– Впереди двое, – предупредил Фармер, глядя в экран КПК. – Похоже, бандиты.
– Ты только сейчас заметил? Выброси свою электронику! Пользуйся глазами! Они скажут больше, чем две точки на экране.
