Наталья Соболевская "Присвоенная невеста врага"

Где он?

Нет, я понимаю, он весь ломанный, переломанный, но ведь живой и знает у кого я. Почему он до сих пор не обратился в полицию? Неужели, действительно, как утверждал Уланов, из-за презрения к правоохранительным органам? То есть его неприязнь сильнее любви ко мне?

В таком случае это не любовь, а полная ерунда…

За всё время пребывания в доме Уланова – это утро побило все рекорды паршивости.

Ночью в голове долго бродили невесёлые мысли, тем не менее усталость всё-таки взяла своё и меня сморило, как и когда даже не помню.

Спала в одежде и с включённым светом, а в подвале жара градусов тридцать и хоть не воняет, воздух всё равно тяжёлый, несвежий.

Голова трещит, сознание мутное и в висках тукает, сказывается нехватка кислорода и, конечно, вчерашнее вино.

Хорошо, что здесь зеркала нет. Представляю, какую опухшую и лохматую мымру оно бы мне показало.

Только ради глотка воды, кое-как заставила себя сползти с матраца, добрела на полусогнутых ногах до бутылки и жадно выпила половину её содержимого. Из ведра плеснула себе на лицо пару пригоршней воды. Чтобы хоть как-то охладиться, намочила также руки, шею и грудь, но особого освежающего эффекта это не принесло.

Затем я почувствовала проблему, причём в буквальном смысле – мне захотелось в туалет.

Головную боль, голод или жару худо-бедно можно терпеть, но нереально игнорировать такие естественные потребности, как поход в туалет. Если человек не устроит себе прогулку до унитаза, организм обязательно рано или поздно избавится от всего ненужного сам.

Проблема становилась всё острее и острее, а никто из тюремщиков не торопился меня навещать. К тому же, как назло, сегодня очередь дежурства Кости, он неплохой парень, но у него нет права принимать самостоятельные решения. То есть он вряд ли отведёт меня в туалет, потому как не велено, значит, надо спрашивать разрешения, а Костя боится Уланова больше чумы.

Если бы дежурил Глеб – другое дело, он единственный из парней, кому позволено иметь своё мнение.

Не знаю, сколько времени прошло с момента, как проснулась, но от отчаянья мне хочется выть и скрести ногтями об стену.

Теперь я уже смотрела на пустое ведро без презрения, ладно хоть оно есть. Пусть это и постыдный и неприятный выход, но всё-таки выход…

«Да ну на фиг, какое ведро, когда в доме санузлов как грязи?!» – разозлилась я, обулась, встала спиной к двери и начала изо всех сил стучать по ней пяткой, выкрикивая:

– Изверги, вы забыли, что тут сидит живой человек?!

Я такой шум подняла, что не услышала, как кто-то спустился в подвал, и поняла это лишь тогда, когда дверь начали открывать и меня толкнуло в спину.

Ого, на мои вопли припёрся не кто-нибудь, а сам его обиженное и рассерженное высочество господин Уланов.

Глава 9

– Мне показалось, или ты действительно меня звала? – войдя в помещение, откровенно насмешливо поинтересовался Кирилл.

Вот так дать бы ему по башке, чтобы у него после этого глаза целый месяц смотрели исключительно на кончик носа.

Сам значит весь свежий, холёный, наглаженный, вкусно пахнущий, волосок к волоску, с бултыхающимся кофе и завтраком в желудке, а я несчастная, растрёпанная, взмыленная и с выпученными глазами от переполненного мочевого пузыря, и у него ещё хватает совести иронизировать тут?!

Козлина.

Но все претензии в его адрес и оскорбительные замечания – в сторону. Сейчас главное – решить свою проблему.

– Отведи меня в туалет, – не попросила, а именно потребовала я без тени смущения. Да и какое тут может быть смущение, если ещё чуть-чуть и подо мной образуется позорная лужа.

Уланов осмотрелся вокруг, задержал взгляд на пустом ведре и, указав на него рукой, заявил:

– А зачем? У тебя же всё необходимое есть.

Раньше я особо не понимала, в чём разница между злостью и яростью. Теперь же точно знаю отличия. Ярость – это когда от переизбытка негатива темнеет в глазах, когда мозг не справляется с напряжением и кружится голова, и ты на полном серьёзе готов убить человека, не просто выстрелом в лоб, а разодрать его руками на куски.

– Хорошо, ты можешь не отводить меня в туалет, воспользуюсь ведром, – неожиданно даже для себя самой, вопреки состоянию, начала говорить отстранённым холодным голосом. – Но потом я возьму вот этот матрац, разорву его на полосы, сплету верёвку и удавлюсь. Я не буду так жить. Не буду, и всё. Я этого не заслужила. Я ни в чём не виновата, никому плохого не делала. В особенности тебе. Если у тебя проблемы с Димой, решай их с ним, при чём здесь я?!

Не знаю, что так сильно впечатлило Кирилла сами слова или то, с какой интонацией их говорила, но судя по взгляду я его основательно напугала.

И не только его, я сама от себя в шоке. Какая верёвка и удавлюсь? На самом деле ни о чём таком даже не помышляла. Вот, значит, как переполненный мочевой пузырь влияет на мозг.

– Выходи, я тебя провожу, – Уланов отошёл от двери, уступая дорогу.

Понадобилась немало усилий, чтобы тут же с радостным визгом и сверкая пятками не рвануть наверх, а выйти из камеры медленно, с гордо поднятой головой, ещё и остановиться на секунду возле Уланова и пренебрежительно фыркнуть в его сторону.

– У меня такое чувство, как будто меня в этом доме медленно, но верно из человека превращают в собаку, – заявила я после того, как мы поднялись на первый этаж. – В будке запирают, кормёжка по расписанию, а теперь и до выгула в туалет докатилось. Не хватает только ошейника на моём горле, в твоих руках поводка, и чтобы ты постоянно за него дёргал и воспитывал: «Фу, Сашка, нельзя».

– Мне жаль, что у тебя возникли такие ассоциации, на самом деле к тебе как к собаке никто не относится, – отозвался Уланов, что шёл вслед за мной.

Сначала раскрыла дверь туалета, шагнула внутрь и лишь потом обернулась к Кириллу и с раздражением выплюнула:

– Врёшь! Именно так ты меня и воспринимаешь, даже хуже.

Сделав все свои кошачьи дела, с тоской посмотрела на душевую кабину, что, конечно же, имелась в гостевом санузле. Как же хочется, чтобы на меня обрушился поток горячей воды, смывая все события прошлой ночи и избавляя от головной боли.

А почему, собственно, я не могу помыться? Чистые полотенца и жидкое мыло есть. Если по-быстрому мне надо всего десять минут.

Ага, как только этот, за дверью, с кислой физиономией, услышит шум воды, сразу поднимет крик. Как это так, я опять самовольничаю и без его дозволения полезла под душ. Но крик – это ладно, переживу, но он же может ещё и ворваться, а я тут мокрая и без одежды…

Не-а, без разрешения – дорого выйдет. Придётся согласовывать.

Выглянула наружу, Уланов устроился в ближайшем от санузла кресле и что-то читал в телефоне.

– Кирилл, ты Костю позови, он же сегодня дежурит, я тут задержусь.

Мужчина вопросительно выгнул правую бровь, молчаливо интересуясь: «С какой такой радости ты задержишься?».

– Я вся липкая от пота, в подвале жарко, будто в аду, только бесовских оргий и котлов не хватает.

Мужчина ничего не ответил, просто отвернулся и вновь уставился в экран телефона, что лично я расценила как: «Плюхайтесь, Александра Сергеевна, сколько хотите, не торопитесь».

Ну я и не торопилась от слова совсем, купалась не то чтобы досыта, а до отвала, у меня аж кожа сморщилась на ладонях и ступнях. В шкафчике нашлись зубная паста и новая щётка, которыми я тут же воспользовалась и потом, запихав в карман, приватизировала. Кроме того, я присвоила плоскую расчёску и парочку полотенец.

Если Костя возмутится, с какой стати я всё это взяла, совру, что Кирилл разрешил. Не станет же он из-за такой мелочи звонить боссу и проверять.

Проблема заключалась в том, что когда я вышла с честно нажитым добром, никакой Костя меня не караулил – в кресле с телефоном сидел всё тот же Кирилл.

– Я уже собирался вскрывать дверь, решил, что ты там утонула, – ворчливо заметил Уланов, поднимаясь на ноги.

– А я была уверена, что ты давно уехал. Прогуливаешь работу? – отозвалась я и поучительным тоном добавила. – Имей в виду, все проблемы в бизнесе с этого и начинаются. Если директор забил, то и работники в пляс.

Уланов пристально посмотрел сначала на полотенца у меня на плече, потом на расчёску, зажатую в руке, но ничего не сказал. И правильно, я бы отстаивала награбленное до хрипоты.

– Далеко ли собралась? – донеслось мне в спину, когда торопливо прошмыгнула мимо него.

– Не очень, в кухню. Ты же наверняка поел и выпил кофе. Я тоже хочу.

Готовилась к тому, что меня сейчас догонят, схватят за шиворот и утащат обратно в подвал, но нет, благополучно добралась до кухни, разумеется, под конвоем.

Первым делом загрузила и включила кофемашину, затем занырнула в холодильник и приготовила бутерброды.

Аппетит зверский, бутерброды получились отменными, а мне кусок в горло не лезет, а всё из-за того, что кое-кто сидит за столом напротив меня и буквально пожирает глазами.

Похоже, зря я Уланова рассорила с рыжей мегерой. Несмотря на его плотный график, видимо, они время от времени всё-таки уединялись и сминали простыни на кровати.

Теперь Кириллу не с кем выпустить пар. Как я поняла, случайные связи или платная любовь – это не про него. Вот он и глазеет на меня, как оголодавший сладкоежка на сдобную булку, щедро политую шоколадом.

– Может, хватит уже на меня так пялиться? Я скоро из-за тебя подавлюсь, – в конце концов, я не выдержала и высказала недовольство.

Надеялась, что после замечания, Уланов смутится, отвернётся и резко переключит внимание на пол, потолок или какую-нибудь салфетку.

Наивная…, как же я ошибалась.

Кирилл улыбнулся, положив локти на стол, подался вперёд и начал разглядывать меня ещё пристальней и плотояднее.

– Я бы и рад не смотреть, но не могу. Ты настолько приковываешь взгляд, сил нет оторваться. И дело даже не в красоте, хотя ты очень соблазнительная девушка. Есть в тебе что-то такое…, – Уланов, чтобы подобрать нужное слово, начал задумчиво щёлкать пальцами.

– … что-то живое, настоящее, светлое, – наконец произнёс он, потянувшись рукой к моей ладони с явным намерением дотронуться до неё.

Чтобы избежать прикосновения, не только резко одёрнула руки со стола, но и сама отодвинулась назад, сильно вжимаясь в спинку стула.

– Это, конечно, всё очень мило, – прошипела я. – Но твои знаки внимания изрядно нервируют и уже надоели. Во-первых, ты меня похитил. Во-вторых, измываешься, как душа пожелает. В-третьих, у меня есть жених. Поищи развлечения где-нибудь в другом месте. Со мной тебе ничего не светит.

– Жених, говоришь, есть, и ничего мне не светит, – с ядовитым раздражением повторил он. – На твоём месте я бы не был столь категоричен. Как ты верно заметила, ты моя заложница. А с заложницами делают всё, что захотят.

Ну ни хрена себе заявочки! Приехали, называется.

– Позволь прояснить, со мной нельзя делать всё, что захочешь, – начала я, стараясь звучать спокойно, чтобы скрыть панику от Кирилла. – Иначе в глазах Димы моя ценность упадёт ниже плинтуса, и давить на него тебе будет уже нечем.

– Ценность, значит, для него потеряешь, – медленно протянул он и растянул губы в довольной улыбке. – То есть чтобы Власов от тебя отказался не так много и надо. Хм.

– Рычага давления тоже не станет, – напомнила я.

– Это да, – признал Уланов, но секундой позже добавил. – Но я всё равно получу больше, чем потеряю.

– Издеваешься?! – не выдержав, рявкнула я и соскочила со стула.

– Почему это? – Кирилл будто удивился и мотнул головой. – Совсем нет. Я считаю, Власов тебя не заслуживает. Долго ломал голову, как развести вас по разные стороны, между прочим, ради твоего же блага. И ты подсказала отличный способ. Надо твоему жениху непрозрачно намекнуть, что между мной и тобой всё было. Причём необязательно это делать прямо сейчас, можно ближе к концу месяца, так и ты от него избавишься, и я всё это время буду держать его на коротком поводке.

Внутри всё кипело, злость яростно рвалась наружу. Знает он, видите ли, как для меня лучше. Треснуть бы этому вершителю судеб сковородой по голове.

Да, мне хотелось, и я могла прокричать Кириллу в лицо всё, что накипело и пульнуть ему в лоб тарелкой. Наверняка я бы даже словила от этого кайф и на душе полегчало. Правда, ненадолго, на полчаса или час. Но ведь у всего есть последствия…

Моё положение и так хуже некуда. Вместо комфортной спальни меня держат в подвале. Глеб, который раньше проявлял заботу, помогал по возможности и соглашался на небольшие уступки, даже не разговаривает со мной. Уланов уже не ограничивается лишь намёками, а говорит прямым текстом, что заинтересовался мною как девушкой.

Уверена, если хорошо поискать, на территории дома Уланова найдётся место с ещё более ужасными условиями, чем подвал. Например, техническая комната гаража или какое-нибудь помещение в отдельной постройке. Здесь такие имеются, видела из окна.

Поэтому, чтобы не наскрести себе новых проблем, лучше держать рот на замке и избавиться от компании Кирилла как можно быстрее.

Дожевав бутерброд и запив его кофе, отнесла тарелку с кружкой в посудомойку и пожаловалась Уланову:

– Голова раскалывается, мне бы подремать ещё пару часов.

– Без проблем. Сейчас напишу Кости, он спустится и проводит тебя, – мужчина тут же достал телефон.

– Куда проводит, в спальню? – с надеждой уточнила я.

– Нет, в цокольный этаж, – набирая сообщения и не отрывая взгляд от экрана, огорчил Кирилл.

– Там слишком жарко, у меня из-за этого и болит голова, – бросила я аргумент, но у Уланова нашёлся свой.

– Я уже убавил отопление, скоро станет прохладнее

– Ещё там совсем нечем заняться, с ума можно сойти, – не унималась я.

– За несколько дней здоровый человек с ума не сойдёт, а то, что нечем заняться, так это, наоборот, хорошо. Будет время подумать, каких людей оставить в своей жизни, а каких пока не поздно прогнать.

– Но Кирилл…, – попыталась я ещё возразить, но Уланов резко перебил:

– Я не собираюсь держать тебя в подвале весь остаток месяца, но несколько дней ты там проведёшь, и это не обсуждается.

Спустя всего десять минут Костя с сожалением на лице привёл меня на цокольный этаж и закрыл там.

Всеми силами старалась не терять оптимизм, но голые стены, отсутствие возможности чем-либо заняться и осознание того, что ни завтра, ни послезавтра эта ситуация сама по себе не закончится, угнетали, давили и заставляли чувствовать себя самым несчастным и беспомощным существом.

На следующее же утро моё настроение диаметрально сменилось. Я проснулась злой как никогда раньше. И это, казалось бы, негативное чувство буквально вытащило меня из цепких лап уныния, придало сил и решимости действовать.

Мне нужно снова попробовать убежать. Нет, не так. Просто убежать, без всяких попробовать. Сделать это надо, как можно скорее, до того как Уланов разрушит мою личную жизнь. У него хватит совести оклеветать меня перед Димой, а мне потом доказывай, что не индюк.

Пусть моя уверенность в женихе пошатнулась, но решать, связывать ли с ним свою жизнь или нет, должна только я, а не какой-то Кирилл с его мнимыми благими намерениями.

Весь день размышляла над новым планом побега, с учётом прошлых ошибок.