– Понятно. Но тогда живые создания…
– Живые создания проявляют пятеричность. Морская звезда. Многие цветки. Пальцы на руках и ногах человека. Пятерка представляет собой очень мощное число, с которым можно работать, милорд, что доказывает использование пентакля или пентаграммы во многих отраслях тавматургии. Свои достоинства имеет также шестерка; слово «гекс», «ведьма», происходит от названия шестиугольника, гексагон, a это печать Соломона. Но так происходит благодаря распространению шестиугольника в природе, живой и неживой. Снежинки, пчелиные соты и так далее. У шестерки нет той силы, которой наделена пятерка. Семерка, однако, почти бесполезна, применение ее настолько ограниченно, что польза от нее приближается к нулю. Ее применение в Книге Апокалипсиса святого Иоанна Богослова представляет собой вербальную символогию, которая… – Он умолк и с сухой улыбкой произнес: – Простите меня, милорд. В последнее время я стал замечать за собой, что начинаю склоняться к преподаванию, когда забываюсь.
– Ничего страшного, мне было интересно, – проговорил лорд Дарси. – А не мог ли лорд Камбертон стать жертвой некоего противоестественного жертвоприношения?
– Ну… не… знаю… – неторопливо и задумчиво проговорил сэр Томас. Нахмурившись, он на мгновение погрузился в размышления, а потом продолжил: – Вполне возможно. Однако это заставляет предположить, что сам лорд Камбертон был членом Внутреннего круга.
– Почему?
– Потому что он должен по собственному желанию пойти на смерть. Иначе жертвоприношение не совершится. И, конечно, можете не сомневаться – была предпринята подстрекаемая польскими агентами попытка отменить это правило в отношении короля, однако она не нашла большого числа сторонников. Большинство членов Общества, милорд, составляют сбившиеся с пути фанатики, однако они вполне искренни в своих заблуждениях. Изменить догмат не так просто, как, должно быть, полагает король Казимир IX. Если бы его славянскому величеству сообщили, что брак, к которому невесту принуждают под дулом пистолета, будет представлять подлинное таинство, он не поверил бы, что кто-то способен серьезно воспринимать такую ересь. И тем не менее он как будто бы предполагает, что адептов друидизма можно без особых усилий заставить поверить в нечто другое. Его славянское величество далеко не дурак, однако не видит совершенно очевидных вещей.
– Итак, вы полагаете возможным, – спросил лорд Дарси, – что Камбертон был одним из членов Внутреннего круга?
– Я не слишком верю в эту возможность, милорд, однако вполне ее допускаю. Быть может, вам стоит изучить мои письменные отчеты. Они хранятся у милорда архиепископа.
– Прекрасная идея, сэр Томас, – проговорил лорд Дарси, поднимаясь из кресла. – Я хочу получить от вас список членов Общества, а также подозреваемых вами в членстве.
Он бросил взгляд на наручные часы. До назначенной встречи с близкими родственниками покойного герцога Кентского оставалось два с половиной часа. Достаточно.
***
– Сюда, ваша светлость. Их милости и сэр Эндрю немедленно примут вас, – проговорил ливрейный лакей, провожавший лорда Дарси по длинному коридору к комнате, в которой его ждали родные покойного герцога.
Лорд Дарси уже был представлен герцогу, его супруге и сыну. С его дочерью, леди Анной, и с братом герцогини, сэром Эндрю Кэмпбелл-Макдональдом, он пока не был знаком.
Покойный де Кент считался человеком добродушным, строгим, в известной степени обделенным чувством юмора, сторонником соблюдения нравственных правил, однако вовсе не жестким и не бескомпромиссным. Герцог заслуженно пользовался уважением и почтением на всей территории Империи и особенно в собственном герцогстве.
Маргарет, герцогиня Кентская, была на двадцать лет моложе своего мужа; она вышла за герцога в 1944 году в возрасте двадцати одного года. Единственная дочь и второй ребенок покойного сэра Остина Кэмпбелл-Макдональда, женщина живая, остроумная, умная, интеллигентная, по-прежнему очень красивая, в течение последних двух десятилетий представляла собой огонек действия и жизни, светивший на тихом и спокойном фоне жизни ее мужа. Ей нравились веселые приемы, хорошие вина и вкусная еда. Также она любила танцы и верховую езду. Среди немногих прочих женщин она состояла в знаменитом лондонском игорном клубе «Уорденс».
Тем не менее ее не коснулась даже тень какого-нибудь скандала. Герцогиня умело избегала любых ситуаций, которые могли бы бросить хотя бы тень подозрения в аморальном поведении или проступке на нее саму или на ее семейство.
От этого союза родилось двое детей: сын, девятнадцатилетний лорд Квентин, наследник титула. Дочь, шестнадцатилетняя леди Анна, еще не окончила школу, однако согласно тому, что слышал о ней лорд Дарси, уже стала красавицей. Оба отпрыска унаследовали от матери живость характера и благоразумие.
Судя по слухам, брат герцогини Кентской, сэр Эндрю, был общительным, обаятельным и остроумным человеком; двадцать пять лет своей жизни он провел в Новой Англии, северном континенте Нового Света, но пять лет назад, на пороге шестидесятилетия, вернулся в Англию.
Вдовствующая герцогиня занимала крытое парчой кресло. Седина еще не коснулась золотой рыжины волос этой симпатичной дамы, а возраст лишь подчеркнул зрелость фигуры, но не утяжелил ее. Выражение лица свидетельствовало о тщательно скрываемой боли, однако глаза оставались ясными.
Сын ее, лорд Квентин, высокий, стройный и хмурый, стоял возле матери. Он был бесспорным наследником герцогского престола и как должное принимал такие любезные обращения, как «ваша милость» и «милорд герцог», хотя мог приступить к правлению только после того, как его статус подтвердит сам король.
На небольшом, но почтительном удалении от них стоял сэр Эндрю Кэмпбелл-Макдональд.
Лорд Дарси поклонился присутствующим.
– Ваша милость, сэр Эндрю, мне крайне жаль, что приходится снова встречаться в подобных обстоятельствах. Как вам известно, я всегда уважал почившего герцога.
– Вы очень любезны, милорд, – проговорила вдовствующая герцогиня.
– И еще более меня огорчает то, – продолжил лорд Дарси, – что я вынужден выступать здесь в качестве официального лица вместо того, чтобы ограничить свое присутствие выражением соболезнования по поводу кончины его милости.
Юный лорд Квентин кашлянул.
– Извинения излишни, милорд. Мы понимаем ваши обязанности.
– Благодарю, ваша милость. В таком случае я начну со следующего вопроса: когда вы в последний раз видели лорда Камбертона живым?
– Примерно три недели назад, – ответил лорд Квентин. – В конце апреля. Он уезжал в отпуск в Шотландию.
Вдовствующая герцогиня кивнула.
– В субботу. То есть двадцать пятого числа.
– Правильно, – согласился молодой герцог. – Двадцать пятого апреля. И после этого никто из нас его не видел. Живым. Я опознавал тело для капитана гвардии.
– Понятно. А известно ли кому-нибудь из вас о какой угодно причине, способной заставить кого-либо из окружающих покуситься на жизнь лорда Камбертона?
Лорд Квентин моргнул. Но пока он собирался с мыслями, его мать произнесла:
– Конечно, нет. Лорд Камбертон был хорошим человеком.
Лицо лорда Квентина прояснилось.
– Разумеется. Я не знаю причины, способной заставить кого-то злоумышлять против него.
– Если позволите, милорды, – заметил сэр Эндрю, – лорд Камбертон, полагаю, предал многих злодеев милосердию королевского правосудия. Я собственными ушами неоднократно слышал, как ему угрожали приговоренные к тюремному заключению люди, чьи преступления он раскрыл. Разве не может какой-нибудь освободившийся преступник исполнить свою угрозу?
– Вероятно, – согласился лорд Дарси. Он уже беседовал с Бертрамом относительно такой возможности, как и положено при расследовании обстоятельств смерти офицера службы королевского правосудия. – Подобное объяснение весьма возможно. Однако я все же обязан исследовать все варианты.
– Не предполагаете ли вы, милорд, – холодным тоном проговорила вдовствующая герцогиня, – что в этом ужасном преступлении мог соучаствовать и представитель дома Кентов?
– Я ничего не предполагаю, ваша милость, – ответил лорд Дарси. – Мое дело не предполагать, а обнаруживать факты. И когда эти факты окажутся на всеобщем обозрении, никакой необходимости в предположениях или инсинуациях уже не будет. Правда, какой ни окажется истина, всегда укажет в нужном направлении.
– Конечно, – смягчилась герцогиня. – Простите меня, милорд, я перенервничала.
– Да, вы должны простить мою сестру, милорд, – присоединился к ходатайству сэр Эндрю. – Ее нервы не в лучшем состоянии.
– Эндрю, я сама способна постоять за себя, – произнесла вдовствующая герцогиня, на мгновение прикрыв глаза. – Однако мой брат прав, лорд Дарси, – добавила она. – В последнее время мне очень не по себе.
– Молю о прощении, ваша милость, – тихо проговорил лорд Дарси. – Я не испытываю никакого желания расстраивать вас в столь трудное время. Дальнейшие расспросы пока излишни. Будем считать, что мои официальные обязанности на данный момент исчерпаны. Могу ли я чем-то помочь вам лично?
Она вновь прикрыла глаза.
– В данный момент ничем, милорд, хотя подобное предложение с вашей стороны весьма любезно. Квентин?
– Ничем в данный момент, – повторил за матерью лорд Квентин. – Однако не сомневайтесь, я непременно извещу вас, если в вашей помощи возникнет необходимость.
– В таком случае, ваша милость, позвольте мне с вашего разрешения откланяться. Еще раз примите мои извинения!
Уже в длинном коридоре, на пути к огромной двери в сопровождении сенешаля, перед лордом Дарси вдруг появилась молодая девушка, вышедшая из ближайшей двери. Он узнал ее моментально, настолько несомненным оказалось сходство с матерью.
– Лорд Дарси? – спросила она звонким молодым голосом. – Я леди Анна.
Девушка протянула руку.
Лорд Дарси поклонился с легкой улыбкой. Целовать руки юным леди ныне считалось делом несколько старомодным, и, очевидно, леди Анна в свои шестнадцать лет явно считала себя достаточно взрослой и хотела это продемонстрировать.
Однако, взяв руку девушки, Дарси понял, что ошибся. Прикоснувшись губами к тыльной стороне ее ладони, он произнес:
– Я польщен, миледи, – и ловко перехватил незаметно поданный ему сложенный листок бумаги.
– Простите, что не вышла поприветствовать вас, милорд, – произнесла она непринужденным тоном. – Но мне нездоровится. Ужасно болит голова.
– Все хорошо, миледи. Уверен, что вам скоро полегчает.
– Благодарю, милорд. До новой встречи.
Девушка прошествовала мимо него. Лорд Дарси, не оглядываясь, направился дальше, не сомневаясь, что один из троих представителей кентского рода, выглянув из двери, следил за его встречей с леди Анной.
И только оказавшись за главными воротами герцогского дворца, он развернул записку.
В ней было написано:
«Милорд, я должна поговорить с вами. Ждите меня в Кафедральном соборе возле раки святого Томаса в шесть вечера».
И подпись: «Анна Кентская».
В полшестого лорд Дарси в предоставленных ему комнатах архиепископского дворца выслушивал отчет мастера Шона.
– Как вы просили, милорд, мы с мастером Тимоти проверили замки, засовы и задвижки на дверях и окнах лавки краснодеревщика. Хорошие на них наложены заклятья, милорд: надежной, компетентной работы. Конечно, я смог бы открыть любой из этих замков, но на это способен только хорошо знающий свое дело мастер. Простой вор не смог бы это сделать, как и маг-любитель.
– И в каком они состоянии? – поинтересовался лорд Дарси.
– Насколько мы с мастером Тимоти смогли установить, ни одно из заклятий не было взломано. Конечно, нельзя считать, что никто не пытался это сделать. Если добрый мастер замочник может отпереть и запереть, не оставив следа, любой замок, то и хороший маг может так же без следа снять и вновь поставить эти заклятья. Но на это способна только птица очень высокого полета, милорд.
– Действительно. – Лорд Дарси, казалось, погрузился в раздумья. – А вы не проверяли, на самом ли деле ли в регистре Гильдии числится мастер Тимоти?
Тот улыбнулся.
– Первым же делом, милорд. Согласно регистру Гильдии магов, во всем Кентербери есть только один человек, обладающий квалификацией, достаточной для того, чтобы выполнить такую работу, разумеется, кроме меня самого.
– Без этого исключения никуда, мой добрый Шон, – с улыбкой произнес лорд Дарси. – Только один? Тогда это, очевидно…
– Именно так, милорд. Мастер Тимоти собственной персоной.
Лорд Дарси удовлетворенно кивнул и вытряхнул остаток табака из своей трубки.
– Очень хорошо. Встретимся попозже. У меня есть кое-какая работа. Нам нужны факты.
– И где же вы собираетесь их искать, милорд?
– В церкви, мастер Шон, в церкви.
Его светлость немедленно вышел, и мастер Шон проводил Дарси задумчивым взглядом. Что хотел сказать этими словами его лордство?
– Должно быть, милорд решил помолиться Всевышнему, – пробурчал мастер Шон себе под нос лишь наполовину в порядке шутки, – чтобы Он указал ему на преступника.
***
Кафедральный собор был почти пуст, лишь две женщины молились возле богато украшенной самоцветами раки святого Томаса Беккета. Несколько человек расположились и около других усыпальниц. Несмотря на проникавшие внутрь лучи предзакатного солнца, в древнем храме было сумрачно, солнечный свет почти горизонтально освещал стены храма, оставляя пол в относительной темноте.
Святой Томас оставался популярным, хотя идеи, из-за которых он конфликтовал с королем и погиб восемь веков назад, окончательно ушли в прошлое. Даже вопрос, насколько осознанно Генрих II, первый король династии Плантагенетов, был виновен в смерти архиепископа Томаса, интересовал теперь только историков, хотя, возможно, так навсегда и остался неразрешенным. Ричард Львиное Сердце, едва не погибший при осаде Шалю от попавшего в него арбалетного болта, всегда старался оправдать своего отца, хотя и сражался со старым Генрихом до самой его смерти. Молодой король Артур, «добрый король Артур», которого народная легенда так часто путала с Артуром из Камелота, также по возможности старался обелить деда. Но теперь все это ничего уже не значило. Потомки Артура, включая нынешнего Джона IV, правили основанной им Империей.
Генрих II заслужил свое собственное место в истории, так же как Томас свое – на небесах.
Подойдя к усыпальнице, лорд Дарси заметил, что это леди Анна преклоняет колени рядом с другой женщиной. Он остановился в нескольких ярдах от них и стал ждать. Наконец девушка закончила молитву и поднялась на ноги; оглянувшись по сторонам, она заметила лорда Дарси и направилась прямо к нему.
– Спасибо, что пришли, милорд, – негромко проговорила она. – Мне жаль, что пришлось назначить вам встречу подобным образом. Родные не советовали мне встречаться с вами, потому что считают меня глупой, склонной к почитанию героев девчонкой. Но на самом деле это не так, хотя я искренне восхищаюсь вами.
Она смотрела на него серьезными серыми глазами.
– Видите ли, милорд, я знаю о вас все. Леди Ивонн – моя школьная подружка. Она говорит, что вы лучший следователь в Империи.
– Я стараюсь, миледи, – проговорил лорд Дарси. Ивонн, дочери маркиза Руанского, он за все время не сказал и дюжины слов, однако девица явно пала жертвой болезни старшеклассниц – и, судя по выражению глаз леди Анны, болезнь эта была заразной.
– Я так понимаю, чем скорее вы разрешите загадку убийства лорда Камбертона, тем лучше будет всем нам, правда? – спросила леди Анна. – Я молюсь, прошу, чтобы святой Томас помог вам. Он ведь просто обязан разбираться в убийствах.
– Я тоже так считаю, миледи, – согласился лорд Дарси. – Так вы полагаете, что для разрешения этой задачи мне потребуется особое содействие святого Томаса?
Леди Анна смущенно сморгнула, но потом заметила веселый огонек в серо-стальных глазах своего высокого собеседника.
– Я так не считаю, милорд, – ответила она ему с улыбкой. – Однако разве можно быть в чем-то уверенным до конца? К тому же святой Томас помогает лишь при крайней нужде.
– Вы меня смущаете, миледи, – проговорил лорд Дарси, впрочем, вовсе не собираясь смущаться. – Уверяю вас, что не испытываю к святому Томасу никакой профессиональной ревности. Но поскольку я работаю в интересах правосудия, Небо нередко приходит ко мне на помощь, прошу я этого или нет.
Вдруг посерьезнев, девушка спросила:
– А Небо никогда не вмешивается в вашу работу? В интересах божественного милосердия?
– Разве что иногда, – без особого энтузиазма признал лорд Дарси. – Но я не назвал бы его действие вмешательством; оно скорее похоже на милостивое просвещение… я понятно выразился, миледи?
Девушка кивнула.
– Понятно. Да, я поняла вас. И мне приятно слышать ваши слова, милорд.
Тут лорда Дарси осенило: должно быть, леди Анна подозревает кого-то, подозревает и не хочет, чтобы этого человека наказали. Но так ли это? Или она только сочувствует этому человеку?
«Подождем и увидим, – осадил себя лорд Дарси. – Подождем и увидим».
