– А как насчет лэрда Дункана? – поинтересовался лорд Дарси.
– Его дела хуже. Боюсь, что падение усугубило повреждение его спины, да и трещина в подбородке тоже не пошла ему на пользу. Не знаю, способен ли отец Брайт помочь ему. Для исцеления необходимо содействие пациента, я сделал для него все что мог, но я всего лишь хирургевт, a не адепт искусства целителя. Впрочем, отец Брайт пользуется в этой области хорошей репутацией и, возможно, сумеет помочь его светлости.
Мастер Шон печально покачал головой.
– Его преподобие наделен Талантом, но теперь ему противостоит другой обладатель Таланта – человек, разум которого в конечном счете направлен к самоуничтожению.
– Ну, это уже вне моей компетенции, – сказал доктор Пейтели. – Свое дело я сделал и потому оставляю вопросы полного исцеления церкви, которой они принадлежат по праву.
– Мастер Шон, – проговорил лорд Дарси, – загадка еще не разгадана. Нам нужны новые свидетельства. Как насчет глаз?
Мастер Шон моргнул.
– Вы имеете в виду картинку, милорд?
– Да.
– Ее не примут в качестве доказательства в суде, – промолвил чародей.
– Я знаю, – уверенным тоном проговорил лорд Дарси.
– Изображение в глазу? – недоуменно спросил Пейтели. – Не совсем понимаю.
– Ею пользуются нечасто, – сказал мастер Шон. – Дело в том, что в момент смерти, особенно насильственной, иногда происходит особое психическое явление. Сильнейшее эмоциональное напряжение производит в разуме своего рода обратную вспышку, если вы меня понимаете. В результате картина, предстоящая перед глазами умирающего, отпечатывается на сетчатке, изображение это можно зафиксировать и, таким образом, узнать, что видел умирающий в последний момент жизни.
Однако этот процесс редко наблюдается даже в самых лучших обстоятельствах. Во-первых, он происходит не всегда. Например, в том случае, когда человек ожидает нападения. Человек, убитый на дуэли или застреленный, но несколько секунд смотревший на убийцу, имеет шанс приготовиться к ситуации. Кроме того, смерть должна произойти почти мгновенно. Если она затягивается, пусть даже на несколько минут, эффект потерян. Ну и, конечно же, если человек зажмурился в мгновение смерти, в его глазах не останется отпечатка.
– Глаза графа д’Эвре были открыты, – отметил доктор Пейтели. – То есть они были открыты, когда мы обнаружили его. Как долго может сохраниться отпечаток в глазах после смерти?
– Пока клетки сетчатки не начнут отмирать и не утратят свою природу. Иногда больше двадцати четырех часов, обычно много меньше.
– Сутки еще не прошли, – проговорил лорд Дарси. – И, возможно, графа застигли врасплох.
– Должен отметить, милорд, – задумчиво произнес мастер Шон, – что условия кажутся мне вполне благоприятными. Я попробую. Однако не советую надеяться на успех, милорд.
– Согласен. Только сделайте все, на что вы способны, мастер Шон. Из всех практикующих сейчас чародеев только вы один способны выполнить эту работу.
– Благодарю вас, милорд. Я немедленно приступлю к делу, – произнес явно польщенный маг.
Ровно два часа спустя лорд Дарси шагал по коридору к парадному залу, за ним изо всех сил старался не отстать мастер Шон с жезлом из дерева caorthainn в одной руке и большим саквояжем в другой. Дарси попросил отца Брайта и графиню д’Эвре встретиться с ним в одной из небольших гостиных. Однако графиня сама вышла навстречу.
– Милорд Дарси, вы действительно подозреваете в убийстве лэрда и леди Дункан? – Она посмотрела на него несчастными и полными тревоги глазами. – В таком случае я обязана…
– Они не виноваты в его смерти, миледи, – остановил ее лорд Дарси. – И, на мой взгляд, мы можем доказать это… хотя, конечно, обвинение в черной магии снять с лэрда Дункана невозможно.
– Понимаю, – сказала она, – но…
– Прошу вас, миледи, – снова прервал ее лорд Дарси. – Позвольте объяснить все по порядку. Прошу.
Графиня молча повернулась и повела его к гостиной, в которой уже находился отец Брайт.
Священник ожидал их стоя, лицо его выдавало напряженность.
– Прошу вас обоих сесть, – распорядился лорд Дарси. – Разговор не займет много времени. Миледи, может ли мастер Шон воспользоваться этим столом?
– Конечно, милорд, – негромко проговорила графиня, – конечно же.
– Благодарю вас, миледи. Прошу, прошу… садитесь. Это ненадолго. Прошу вас.
Отец Брайт и миледи графиня с явной неохотой опустились в кресла лицом к лорду Дарси. Они не видели, чем занимался мастер Шон О'Лохлэнн – внимание их было обращено к лорду Дарси.
– Произведение подобного расследования вещь непростая, – аккуратно приступил он к своему рассказу. – Нам известно, что хорошо обученный офицер графской стражи в абсолютном большинстве случаев способен раскрыть тайну любого преступления, и в большинстве случаев особых тайн и не обнаруживается. Однако по закону его императорского величества главный военачальник обязан вызвать следователя, находящегося на герцогской службе, в том случае, если преступление неразрешимо или было осуществлено покушение на жизнь одного из аристократов. По этой причине вы поступили абсолютно правильно, обратившись к его высочеству герцогу, как только был обнаружен сам факт убийства.
Он откинулся назад в кресле.
– А в причине кончины покойного милорда графа усомниться было невозможно.
Отец Брайт открыл рот, собираясь что-то сказать, однако лорд Дарси не позволил священнику заговорить.
– Под словом «убийство», преподобный отец, я подразумеваю тот факт, что граф умер не естественной смертью – от болезни, сердечного приступа, несчастного случая или чего-то подобного. Хотя, возможно, мне следовало бы назвать это убийство преднамеренным.
Итак, нас направили сюда для того, чтобы найти ответ на простой вопрос: кто его совершил?
Священник и графиня молчали, взирая на лорда Дарси как на вдохновенного Богом оракула.
– Как вам известно… простите меня, миледи, если я допускаю бестактность… покойный граф был откровенным повесой. Нет, пожалуй, выражусь жестче. Он был ненасытным сатиром, развратником, одержимым страстью к особам противоположного пола.
Такой человек, если он потакает своим страстям, – а покойный граф, безусловно, потворствовал им, – обыкновенно заканчивает единственным образом. Если только он не является милым, располагающим к себе человеком – каковым граф, безусловно, не был, – тогда непременно обнаруживается ненавистник, готовый даже убить его. Ведь такой распутник оставляет за собой след искалеченных судеб, мужских и женских.
Оскорбленный человек способен убить.
Что и произошло.
Однако нам необходимо найти убийцу и определить степень его или ее вины. Такова моя цель.
Теперь обратимся к фактам. Нам известно, что в покои Эдуара вела потайная лестница. Секрет этот не слишком тщательно оберегался. Немало женщин – простых и благородных – знали о существовании этой лестницы и как на нее попасть. Когда Эдуар оставлял незапертой нижнюю дверь, туда мог забраться кто угодно. Однако дверь его опочивальни запиралась на замок, так что войти могла только приглашенная особа, а не случайный гость, даже если он или она сумели попасть на лестницу… Себя он обезопасил.
Итак, вот что произошло вчера ночью, чему я, кстати, имею свидетельства и признания как лэрда, так и леди Дункан. И я объясню, каким образом получил эти признания.
Primus: в ту ночь граф д’Эвре назначил свидание леди Дункан. Она поднялась по лестнице в его комнату, прихватив с собой небольшой пистолет. У нее была любовная интрига с Эдуаром, но он отверг ее. Леди была в ярости, но все-таки пришла в его покои.
К ее приходу он был уже пьян и находился в скверном расположении духа, с проявлениями которого вы оба прекрасно знакомы. Она умоляла графа вернуть ей свое расположение. Он отказался. Согласно леди Дункан, он сказал ей: «Я больше не хочу тебя! Ты недостойна находиться в одной комнате с ней!» Последнее слово подчеркнула интонацией леди Дункан, а не я.
Охваченная яростью, она извлекла пистолет – тот самый, маленький, – выстрелом из которого и убила его.
Графиня охнула.
– Но Мэри не могла…
– Прошу вас! – Лорд Дарси звучно хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Миледи, сначала выслушайте меня!
Он понимал, что переходит границу дозволенного. Графиня, как хозяйка замка, имела полное право высказать свои претензии. Однако лорд Дарси полагался на то, что она слишком долго находилась во власти графа д’Эвре и еще не вполне успела усвоить, что не обязана подчиняться любому возвысившему на нее голос мужчине. Он оказался прав: она умолкла.
Отец Брайт немедленно повернулся к ней и произнес:
– Прошу вас, дочь моя. Подождите.
– Простите меня, миледи, – невозмутимым тоном продолжил Дарси. – Я как раз собирался объяснить вам, откуда мне известно, что леди Дункан не могла убить вашего брата. Все дело в платье. Мы уверены в том, что убийца была облачена в платье, обнаруженное нами в гардеробе Эдуара. A леди Дункан не сумела бы влезть в него, как особа, слишком… хм… для него объемистая.
Она рассказала мне свою историю, и по причинам, которые я назову позже, ей можно верить. Направив пистолет на вашего брата, она на самом деле не намеревалась стрелять, нажимать на спусковой крючок. И ваш брат знал это. Посему он размахнулся и дал ей пощечину. Она выронила пистолет и, рыдая, упала на пол. Грубо подняв ее за руку, граф «проводил» ее вниз по лестнице. Строго говоря, вышвырнул ее.
Леди Дункан в истерике бросилась к мужу.
Только успокоившись, она поняла, в какой ситуации оказалась. Она знала, что лэрд Дункан – человек вспыльчивый, хотя и калека, – похожий по характеру на Эдуара, графа д’Эвре. Рассказать ему всю правду она не смела, однако молчать тоже не могла. Поэтому она обратилась ко лжи.
Она сказала мужу, что Эдуар попросил ее зайти в его покои под предлогом, что намеревается сообщить ей нечто важное, касающееся безопасности своего гостя; там граф сообщил ей, что знает об увлечении лэрда Дункана черной магией, и пригрозил обратиться к церковным властям, если только она не покорится его разнузданным желаниям; наконец он попытался силой овладеть ею, после чего она вырвалась и сбежала.
Лорд Дарси развел руками.
– Конечно, это была чистейшей воды ложь. Однако лэрд Дункан поверил. Самомнение его было настолько велико, что он даже не заподозрил жену в измене, хотя его парализовало пять лет назад.
– Но разве можно быть уверенным в том, что леди Дункан говорит правду? – осторожно спросил отец Брайт.
– Помимо самого платья, – которое граф д’Эвре держал только для женщин из простонародья, но не для аристократок, – мы располагаем свидетельством поступков самого лэрда Дункана. И, таким образом, приходим к…
Secundus: лэрд Дункан физически не был в состоянии осуществить убийство. Разве может человек, прикованный к креслу-каталке, подняться по этой лестнице? Уверяю вас в том, что это физически невозможно.
Вероятность того, что все эти годы он только симулировал паралич и на самом деле способен ходить, была опровергнута три часа назад, когда, попытавшись задушить меня, он нанес себе тяжелые повреждения. Он не способен сделать даже один-единственный шаг – а тем более подняться по этой лестнице.
Лорд Дарси с удовлетворенным видом сложил руки на груди.
– Тогда остается возможность, – проговорил отец Брайт, – что лэрд Дункан убил графа д’Эвре психическим, точнее магическим воздействием.
Лорд Дарси кивнул.
– Это и в самом деле возможно, преподобный сэр, как это нам обоим известно. Но не в нашем случае. Мастер Шон уверяет меня, и я не сомневаюсь, что вы согласитесь: человек, убитый черной магией, умирает от внутренних повреждений, а не от попавшей прямо в сердце пули.
По сути дела, черный маг заставляет своего врага убивать себя самого психосоматическими методами. Жертва умирает от так называемой психической индукции. Мастер Шон утверждает, что самым простым и примитивным методом таковой является воздействие на симулякр. То есть создается изображение – обычно, но не всегда, восковое – и при помощи Закона аналогии ему наносятся вызывающие смерть повреждения. Здесь используется и Закон цепной реакции, поскольку обычно в воск добавляются обрезки ногтей, волосы, слюна жертвы и так далее. Я не ошибаюсь, преподобный отец?
Священник кивнул.
– Да. И вопреки ереси, исповедуемой некоторыми материалистами, жертва не обязательно должна знать о произведенной манипуляции, хотя, по общему мнению, в определенных обстоятельствах это может ускорить желательный магу процесс.
– Именно, – согласился лорд Дарси. – Однако прекрасно известно, что компетентный маг, черный он или белый, способен двигать материальные объекты. Не объясните ли вы миледи графине, почему ее брат не мог быть убит подобным образом?
Отец Брайт прикоснулся к губам кончиком языка и повернулся к сидевшей рядом с ним девушке.
– Здесь отсутствует сродство. В данном случае пуля должна находиться в сродстве с сердцем или с оружием. И чтобы она летела со скоростью, достаточной для того, чтобы пробить тело, ее сродство с сердцем должно быть много больше сродства с оружием. Тем не менее эксперимент, проведенный мастером Шоном, свидетельствует об обратном: пуля вернулась в пистолет, а не в сердце вашего брата. Это окончательным образом доказывает то, что пуля была движима чисто физическими средствами и исходила из оружия.
– Но что тогда сделал лэрд Дункан? – спросила графиня.
– Tertius, – продолжил лорд Дарси, – поверив словам собственной жены, лэрд Дункан буквально взбесился и решил убить вашего брата. Для этого он воспользовался индуктивным заклинанием. Однако попал под отдачу и чуть не погиб сам.
Этому явлению существует определенная аналогия на материальном плане. Если соединить с огнем минеральные спирты и воздух, пламя разгорится сильнее, но если поместить в него пепел, пламя потухнет.
Аналогично, если кто-нибудь нападет на живое существо психическим образом, оно умрет, но если напасть подобным образом на мертвое создание, психическая энергия вернется к напавшему, разрушая его самого.
Теоретически мы могли бы обвинить лэрда Дункана в попытке убийства, ибо нет никаких сомнений в том, что он намеревался убить вашего брата, миледи. Однако ваш брат в это мгновение был уже мертв!
Обратное рассеяние психической энергии на несколько часов лишило лэрда Дункана сознания, а леди Дункан все это время умирала от страха.
Наконец, когда сознание вернулось к лэрду, он понял, что случилось. Он знал, что ваш брат был уже мертв в момент его магического воздействия. Поэтому он решил, что леди Дункан убила графа.
С другой стороны, леди Дункан прекрасно знала, что, когда она рассталась с Эдуаром, он был жив и здоров. Поэтому она решила, что черные чары ее мужа убили ее любовника.
– Каждый из них пытался защитить другого, – проговорил отец Брайт. – Ни тот, ни другая не стали полностью на сторону зла. Возможно, мы сумеем что-нибудь сделать для лэрда Дункана.
– На сей счет не могу ничего сказать, отче, – сказал лорд Дарси. – Искусство исцеления находится полностью в руках церкви.
И с некоторым удивлением поняв, что повторяет слова доктора Пейтели, поспешно продолжил:
– Однако лэрд Дункан не знал, что супруга его грозила пистолетом графу в его опочивальне. Данное обстоятельство представляет ее визит в другом свете. И ярость, заставившую его наброситься на меня, вызвало не то, что я обвинил его леди в убийстве, но то, что я бросил тень на ее добродетель.
Он повернулся к столу, за которым работал чародей-ирландец.
– Вы готовы, мастер Шон?
– Так точно, милорд. Осталось только поднять экран и включить проектор.
– Тогда действуйте.
Дарси посмотрел на отца Брайта и графиню.
– Мастер Шон сейчас продемонстрирует нам очень интересный слайд, который я рекомендую вашему вниманию.
– Наиболее удачный кадр из всех, которые мне приводилось делать, если позволите, милорд, – откликнулся маг.
– Приступайте.
Мастер Шон открыл затвор объектива, и на экране возникло изображение.
Отец Брайт и графиня дружно охнули.
Это была женщина, одетая в платье, обнаруженное в гардеробе графа. Одна пуговица была оторвана, открывая верхнюю часть груди. Правую руку ее почти полностью скрывало густое облачко дыма. Очевидно, она только что выстрелила в смотрящего.
Однако реакцию присутствовавших вызвал отнюдь не этот факт.
Девушка была прекрасна. Ослепительной, палящей красотой. Отнюдь не нежной и тихой, не похожей на молчаливый и безопасный цветок. Такая краса могла произвести на нормального мужчину одно-единственное впечатление: более желанной, нет, вожделенной женщины невозможно было представить.
