Несчастный?
Это слово пронеслось в голове у Ло Шаохуа – и он сразу же напомнил себе, что нужно оставаться настороже. Не стоит снова вестись на обманчивый образ. То, что произошло двадцать три года назад, уже не исправить – и ущерб тоже никак не возместить…
Собравшись с духом, Ло Шаохуа выглянул из-за стенда с рекламой.
Линь Годун исчез.
* * *
Его лоб тут же покрылся холодным потом. Озираясь, Шаохуа вразвалку вышел из-за стенда и вскоре уже стоял между двух рядов женской одежды. Он точно помнил, что в последний раз Линь Годун был около магазина справа. Но, войдя туда, никого не обнаружил. Там была лишь девушка, выбиравшая куртку и брюки.
Девушка. Девушка, черт возьми…
Сейчас день, Линь Годун находится в роскошном торговом центре. Он же не мог прийти сюда за…
Вспыхнула догадка.
Шаохуа уже раскрыл себя. Преследовал Годуна всего несколько часов – и так скоро все испортил… Он выругался про себя – только-только ушел в отставку, а уже превратился в ничтожество!
Забежав в несколько магазинов, он не обнаружил ни следа, ни тени Линь Годуна. Шаохуа уже начал подумывать, не найти ли ему пожарный проход. Но только он зашел за угол торгового ряда, как боковым взглядом заметил человека. Шаохуа не останавливался и не поворачивал головы, лишь шел прямо до магазина сбыта кожаных вещей по скидке. Зашел вглубь мужского отдела, схватил пиджак и, еле-еле уняв напряженное дыхание, чуть-чуть обернулся и посмотрел на вход в магазин женской одежды.
Линь Годун по-прежнему крутил в руках банку колы, стоя спиной к нему, и смотрел на что-то через витрину. Так как обзор был загорожен, Шаохуа не мог точно понять, смотрит он на вещи или на человека – но стоял он там уже довольно долго.
Несколько минут спустя стоящий как истукан Линь Годун вытянулся, а затем уронил плечи. Он будто пытался расслабить все тело, сбрасывая напряжение.
Это движение длилось несколько секунд и снова повторилось так же неожиданно. Только после этого он ушел. Тогда Ло Шаохуа наконец увидел то, на что смотрел Линь Годун. И по его спине пробежал холодок.
* * *
Линь Годун прогуливался весь день. Он съел суп со стеклянной лапшой и уткой и жареную куриную грудку. Во время ужина зашел в «Кей-эф-си» и заказал комплексный обед. Бургер, жареная курица и картошка были для него новыми блюдами: он развернул обертку, внимательно рассматривая и крутя в руках курицу и две булочки, между которыми лежали свежие овощи. С любопытством посмотрел на продукты на неоновой вывеске – и, похоже, засомневался в свежести бургера. Но это не повлияло на его аппетит. После первого укуса на его лице появилось довольное выражение.
Шаохуа прятался за фонарным столбом напротив кафе. Желудок уже ныл от голода, но он не смел зайти перекусить – боялся, что Линь Годун снова исчезнет. На город уже опустились сумерки, но яркие вывески магазинов освещали улицу, словно сейчас был день. Людей к этому времени прибавилось: после работы сюда шли молодые девушки и парни, поэтому здесь стало оживленнее, чем в первой половине дня. Темнота ночи, яркие огни и поток голосов людей создавали таинственную атмосферу.
Для Линь Годуна ночь была как опиум – очаровывающая, но полная опасностей. Так думал Ло Шаохуа.
Он зажег сигарету, молча смотря на сидящего в кафе Линь Годуна. Тот начал есть картофель фри, параллельно изучая других посетителей. Ел он очень медленно и сосредоточенно. Банка колы по-прежнему стояла рядом, словно это была ценная вещь, с которой ему было тяжело расстаться. Но она уже давно опустела. Линь Годун сделал из нее символ – вещь, которая приближала его к современному миру, хотя со стороны он и мог показаться человеком, собирающим бутылки на помойках.
Спустя примерно сорок минут этот затяжной ужин закончился. Линь Годун съел все дочиста, даже измельчил лед в напитке и проглотил. Вытерев рот, взял пустую банку из-под колы и встал.
Ло Шаохуа потушил сигарету и повернулся, наблюдая за Линь Годуном в отражении витрины напротив. Тот постоял около входа в кафе, посмотрел по сторонам и направился к автобусной остановке.
Шаохуа, медленно выдохнув, тихо пошел следом.
Через полчаса Годун вернулся в жилой комплекс «Люйчжу» и зашел в четвертый подъезд дома 22. Ло Шаоху же за углом этого дома поспешно раскрывал ширинку. Мочевой пузырь, который, казалось, вот-вот лопнет, наконец расслабился. Вслед за этим Шаохуа почувствовал жжение в желудке. Потирая живот, он одновременно наблюдал за происходящим в окне пятьсот первой квартиры. Вскоре там включился свет, и в окне появилась едва различимая фигура Линь Годуна. Судя по движениям, он снимал одежду. Несколько минут спустя исчез, но затем появился снова – видимо, вытирал волосы полотенцем. Свет в комнате резко погас, остался только маленький огонек настольной лампы.
Вслед за этим свет в окне начал колыхаться. Ло Шаохуа предположил, что Линь Годун смотрит телевизор. Немного поколебавшись, он зашагал к выходу из двора. Дошел до улицы Чунхуэй. Синяя «Сантана» все еще стояла там, но из-за низкой ночной температуры покрылась тонким слоем льда. Он достал ключи и обнаружил, что на лобовое стекло приклеена штрафная квитанция о нарушении правил парковки. Выругавшись и засунув листок себе в карман, полицейский в отставке сел в машину. Заведя двигатель, развернулся. Одной рукой держа руль, другой достал из сумки хлеб и, открыв зубами упаковку, жадно откусил.
Шаохуа жал на педаль газа и одновременно жевал хлеб. Он возвращался к «Люйчжу».
Свет в окне пятьсот первой квартиры по-прежнему моргал – видимо, Линь Годун до сих пор смотрел телевизор. Шаохуа остановил машину в укрытии и, заглушив двигатель, стал доедать свой скромный ужин. Пролежав в холодной машине весь день, хлеб стал твердым, будто бревно. Постепенно Шаохуа начал ощущать сухость во рту и глотке – такую, что невозможно было терпеть. Он достал воду из сумки, но она тоже оказалась твердой: теперь вместо воды внутри был кусок льда.
«Твою ж…»
Он машинально завел автомобиль и включил обогреватель, чтобы растопить лед. Затем кинул взгляд на окно – там все так же горел свет.
Холод. Голод. Жажда. Беспокойство. Все чувства нахлынули разом – и в итоге смешались в гнев. Шаохуа опустил стекло и яростно отшвырнул бутылку. Твердая, словно камень, она ударилась о стену, издав громкий звук, из-за чего лампочки со звуковой активацией около второго подъезда мигом загорелись. Этот внезапно вспыхнувший свет заставил Ло Шаохуа угомониться. Он сидел на водительском сиденье и механически пережевывал остатки хлеба, с трудом сглатывая.
«Придурок, тебе лучше утихомириться, иначе…»
Шаохуа поднял голову и заметил, что свет погас. Окно теперь выглядело как закрытое веко. Похоже, чудище уснуло – и в ночи наконец воцарились тишина и мрак.
В одно мгновение на Ло Шаохуа навалилась усталость, захватив каждую косточку и каждый мускул. Он жаждал прямо сейчас оказаться в кровати под теплым ватным одеялом, но по-прежнему не давал себе расслабиться, все также приклеив взгляд к окну.
Через полчаса ничего не изменилось: в окне не было ни единого движения, никто не выглядывал из него и не выходил из подъезда. Ло Шаохуа тяжело вздохнул, медленно размял уже закостеневшую шею и крутанул руль.
Выезжая из жилого комплекса «Люйчжу», он посмотрел на часы – было уже 22:30. Его рука остановилась в нерешительности, но он все же достал телефон и набрал номер. Ровно через сорок секунд ему ответили:
– Шаохуа?
– Да. Ты где?
– Дома…
– Чем занимаешься?
– Смотрю матч. Лига европейских чемпионов.
– Вот как…
Пауза. Затем:
– Ты выпил?
– Нет. Я за рулем.
– Так поздно… Что-то стряслось?
– Да ничего.
– Говори прямо.
– Говорю же, ничего. Давай так: найди свободное время, чтобы встретиться. Давно не виделись.
– Хорошо. Я позвоню.
– Отлично.
Ло Шаохуа повесил трубку и, глядя перед собой, надавил на педаль газа. Он просто обязан поскорее вернуться домой и восстановить силы, ведь очередная слежка за Линь Годуном неизбежна.
В торговом центре, когда тот повернулся и отошел от витрины, Ло Шаохуа увидел, на что он так долго смотрел. Женский манекен с длинными черными волосами, одетый в серый кашемировый свитер. Манекен стоял в одушевленной позе, вытянув руку вперед. С красной помадой на губах и белоснежными зубами, обнаженными в безжизненной улыбке.
…Казалось, темнота стала еще глубже. Весь район погрузился в тишину. Луна не светила, звезды казались тусклыми, будто мрак полностью накрыл куполом этот уголок Земли.
Неожиданно в этом густом, как тушь, мраке появился огонек. В четвертом подъезде двадцать второго дома в квартире 501 тихо пробудился человек.
Несколько минут спустя тусклый свет снова погас. Резкий звук пронзил тишину ночи, распространившись во все стороны, из-за чего даже среагировали фонари около четвертого подъезда.
Лицо Линь Годуна стало белым как полотно. Перед его глазами будто возник густой туман. Он вглядывался в беспросветную темноту. Но несколько секунд спустя свет вновь погас.
Глаза Годуна сверкнули, и он сделал шаг, вступив в ночной мрак. Махнул рукой – и красная банка звонко приземлилась прямо на дно мусорного бака.
Войдя в парковую зону, он дошел до дороги. Под ярким светом фонарей безлюдная улица выглядела просторно. Линь Годун шел вдоль дороги, одновременно оглядываясь по сторонам. Вскоре перед ним возникло пустое такси – он махнул рукой и сел в машину.
* * *
Такси мчалось по безлюдной улице. Водитель время от времени поглядывал на молчаливого пассажира в стекло заднего вида. Свет от фонарей мелькал на его лице – он все время смотрел в окно, не произнеся ни слова, будто задумавшись о своем.
Водитель аккуратно достал из бардачка большую отвертку. То место, куда ехал этот пассажир, было очень странным. Если б сегодня не было совсем плохо с заказами, он не взял бы этот. Однако пассажир выглядел лет на пятьдесят, а его телосложение было достаточно хилым – то есть если этот мужик попробует что-нибудь сделать, то противостоять ему будет легко. Подумав об этом, водитель немного успокоился и надавил на педаль газа, чтобы побыстрее справиться с работой и вернуться домой.
Вскоре такси въехало в пригородный район. Количество фонарей вдоль дороги уменьшилось, а затем они и вовсе исчезли. Пассажир полностью скрылся в темноте, вдали светили немногочисленные тусклые фонари. Спустя примерно десять минут машину затрясло: ровный асфальт закончился, впереди лежала грунтовая дорога. Таксист включил дальний свет и нажал на педаль газа.
Наконец такси остановилось около тройной развилки. Сверху на синей табличке было написано: «Деревня Сяцзян, 2,6 км».
– Приехали. – Водитель незаметно сжал отвертку. – Шестьдесят четыре юаня.
Пассажир приподнялся и посмотрел в окно:
– Еще немного вперед.
– Нельзя. Дорога плохая, подвеска не выдержит.
Пассажир молча полез в карманы, что-то нащупывая. Тело водителя напряглось, он внимательно наблюдал за каждым его движением.
Вскоре мужчина вытащил руку из кармана. В ней была купюра.
– Я добавлю сверху. – Он протянул водителю сто юаней. – Просто остановитесь немного подальше, пожалуйста.
Водитель колебался. Пожилой, слабый телом и, похоже, при деньгах… Может, грабитель?
Таксист принял купюру и снова завел машину. Подъехал ближе к деревне Сяцзян, но пассажир жестом показал ему ехать еще дальше. Водитель сразу же отказался. В этот раз подозрительный пассажир настаивать не стал. Он оплатил проезд и вышел из машины.
* * *
Линь Годун пошел через деревню. На улице не было ни души: местные жители всё еще хранили традицию начинать трудиться с восходом солнца и отдыхать с закатом. Особенно зимой, когда оставалось не так много дел. Сейчас деревня была погружена в глубокий сон: ни единого звука, ни лучика света. Даже собаки, услышавшие звук шагов Линь Годуна, лишь лениво вставали, чтобы взглянуть на чужака.
Годун вспотел, пар изо рта достигал ресниц и застывал на них. Время от времени ему приходилось протирать глаза, чтобы четко видеть перед собой дорогу. Наконец он дошел до ухабистого переулка. Здесь не было высоких домов, которые загораживали бы от ветра, поэтому зимний ночной холод ощущался еще свирепее. Пот на теле Годуна вмиг испарился, осталась только ноющая боль. Его взгляд был прикован к обширному полю. Иногда он останавливался, чтобы прикинуть пройденное расстояние. Наконец встал около укрытой снегом кукурузы и посмотрел на юг. Но те места, до которых доставал его взгляд, все еще покрывала густая темнота. Тогда он раскрыл глаза пошире, пытаясь рассмотреть цель. И снова ничего не увидел, кроме черноты.
Он цокнул и повернулся к деревне. Тот большой вяз стоял там, и глаза Линь Годуна засветились.
Это точно здесь.
Он пошел по грунту, к центру кукурузного поля. После сбора урожая на нем осталась стерня. Линь Годун шел, спотыкаясь о нее, ощущая, как больно она бьется о ноги. Быстро сориентировавшись, он наконец дошел до межи.
Постепенно перед ним возник силуэт высокого здания. При виде него дыхание Годуна участилось, и он зашагал быстрее. Наконец подошел ближе – это была водонапорная башня из цемента, от которой шел стойкий запах рыбы. Линь Годун протянул руку и дотронулся до ее замерзшей неровной поверхности. Вздохнул с облегчением и зашагал вокруг башни, а затем встал у ее западной стороны и прислонился к стене взмокшей от пота спиной.
Чувствуя, как холод просачивается до самых костей, он задрал голову и посмотрел на темное полотно неба, вдыхая сладковатый рыбный запах. И прикрыл глаза.
Глава 9
Старый дом
– Да-да, листайте вот так.
Цзи Цянькунь одной рукой придерживал на макушке очки для зрения, а другой держал телефон и водил пальцем по экрану. Но на нем ничего не изменилось – осталась лишь фотография заката в пустыне.
– Чего вы боитесь? Он не сломается. – Вэй Цзюн рассмеялся. – Приложите побольше усилий и смахните наверх.
Цянькунь закивал и попробовал снова. «Хлоп» – раздался звук, экран разблокировался, и на нем появились иконки приложений.
– Ох, – кратко произнес старик, придя в восторг от этого действия. – Сейчас это стало настолько прогрессивным, просто невероятно. – Он указал на свой старый «Нокиа». – Этот старикан способен только делать звонки…
– То, что купил я, – это телефон средней ценовой категории, но, думаю, вам будет достаточно. – Вэй Цзюн наклонился и указал на экран. – Давайте я научу вас звонить.
Цзи Цянькунь повернулся и, улыбнувшись, сказал девушке, которая стояла около кровати:
– Присаживайся. Можешь налить себе чаю.
Юэ Сяохуэй также одарила его улыбкой:
– Вы не беспокойтесь, – и продолжила изучать полку над кроватью, иногда пролистывая книги.
Вскоре Лао Цзи научился набирать номер и использовать рукописный ввод. Смартфон был для него совершенно неведомой вещью, но он с воодушевлением слушал все, что ему говорит Вэй Цзюн. Хотя его движения были медленными и неуклюжими, старик был чрезвычайно упорным.
– Давай я попробую сам. – Цянькунь положил телефон на колени и аккуратно тыкнул в экран, бормоча себе под нос: – Сначала нажать сюда… затем сюда…
Пока Цзи Цянькунь старательно, иероглиф за иероглифом, набирал письмо, Вэй Цзюн обернулся и посмотрел на Юэ Сяохуэй. Девушка листала учебник по уголовному процессуальному праву. Почувствовав на себе взгляд, она подняла голову и улыбнулась ему, показывая книгу. Страницы были исписаны красной ручкой, а нужная информация выделена.
– Новое издание, – сказала она шепотом. – Учится усерднее нас.
Погруженный в написание сообщения Цзи Цянькунь вытянул губы:
