Мой любимый врач
Аля Полякова
Саша Ветрова
– Что делать мне с тобой, Вера? – произносит Шахов тихо.
– Что хотите…
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
Тимур Шахов – молодой хирург-травматолог, от которого без ума весь город. Я обычная студентка предпоследнего курса медицинского. Наши жизни внезапно пересекаются и тесно переплетаются. Ведь я попадаю в его клинику на практику и влюбляюсь, полностью отдаваясь своим чувствам. Только Шахов совсем не разделяет моего увлечения, или… Или мне так только кажется?
Обложка собственность Али Поляковой
Аля Полякова, Саша Ветрова
Мой любимый врач
1 Глава
Вера
– Вер, поторопись, Григорьевич нам головы оторвет, если мы на практику опоздаем, – раздается над ухом голос моей подруги Светки.
– Бегу! – кричу я, бросая в косметичку тушь, которой так и не успела накрасить ресницы, и на ходу застегиваю пуговицу на джинсах.
Светка права. Павел Григорьевич Муромский, преподаватель кафедры травматологии и ортопедии в университете, сегодня организовал нашему потоку поход в приемное отделение дорогущей частной клиники, куда пациентов привозят со всей области. Заведующий отделения травмы там – молодой медицинский вундеркинд Тимур Шахов, от которого без ума весь город. Он переехал к нам, закончив с отличием Медицинский в Москве и проведя четыре года на стажировках в Израиле и Германии. И в первую же неделю работы спас от ампутации ноги мэра города, который попал в аварию. Естественно, тут же стал городским героем. А уж когда его фотки разошлись по местным пабликам, окончательно закрепился в списке секс-символов. Красивый, мрачный, недоступный, еще и врач – тут без вариантов.
– Вера!!! Полчаса до начала практики! Хочешь опоздать???
Опоздание в клинику или еще хуже – неявка, может грозить нам серьезными проблемами вплоть до незачета по предмету Муромского на ближайшей сессии. А мне это ни к чему – я получаю стипендию. Она хоть и скромная, но позволяет мне сводить концы с концами, учитывая что на нормальную работу в связи с бешеной загрузкой по учебе на последнем курсе я устроиться не могу. Так что нет, опоздать я точно не хочу.
– Не кричи, я готова.
Схватив сумки и на ходу одевая куртки, мы со Светкой выбегаем из общаги и даже заскакиваем в уже отъезжающий от остановки автобус, но все равно опаздываем.
– Капец! – сокрушается подруга, глядя на часы на экране своего старенького мобильного. – Пять минут десятого. Нам хана.
– Не каркай! Может, успеем. Ты студенческий взяла? Для прохода нужен.
С трудом пробившись через пост охраны, тыча в лицо охраннику студенческими, мы забегаем в приемное отделение клиники и резко останавливаемся.
Вся группа в полном составе во главе с Григорьевичем полукругом выстроилась вокруг высокого статного мужчины в синем медицинском костюме. Шахов. Собственной персоной. Даже лучше, чем казался на фотографиях. И он сейчас с таким недовольным выражением смотрит на нас со Светкой, что мои колени становятся ватными, и я цепляюсь за руку подруги, чтобы не упасть.
– Павел Григорьевич, я, кажется, говорил, что опаздывающие не допускаются до участия в практике? – говорит Шахов так строго, что у меня поджилки трясутся.
– Мы не опоздали! – выпаливаю я, не дожидаясь, пока преподаватель выставит нас за пределы клиники.
– Я ждал вас к девяти. На моих часах сейчас девять ноль семь, – с нажимом произносит он, пронзая меня ледяным взглядом карих глаз.
– Мы не могли прийти раньше! Мы спасали жизнь! – Господи, что я несу? Но мне просто ничего другого на ум не приходит. Не могу я допустить, чтобы нас сейчас выгнали.
– Интересно, – насмешливо тянет Шахов, не сводя с меня своих гипнотических глаз, и мое желание провалится сквозь землю только возрастает. – И кому же вы спасли жизнь?
– Дедушке! – приходит на помощь Светка. – Ему стало плохо в автобусе. В том, который от нашей общаги к вашей клинике идет. Нам пришлось сделать ему…
– Неужели искусственное дыхание? – уточняет Шахов саркастически, вызвав волну смешков среди наших одногруппников.
Посылаю им гневный взгляд. Сама бы посмотрела, как они выкручивались в такой ситуации.
– Перевязку! – теперь моя очередь спасать Светку. – У него развязалась повязка бинтовая на руке и мы сделали новую.
– Я думал, что дедушке стало плохо? – уточняет Шахов, теперь откровенно над нами издеваясь.
Его темная бровь нахально выгибается. Губы (идеальной формы, между прочим четко очерченные, не тонкие, но и не чересчур объемные) кривятся в подобии улыбки.
– Он не выносит вид крови! – нахожусь я. – Повязка развязалась, он увидел свою кровь и ему поплохело. Мы сделали ему новую. И он довольный поехал по своим… делам!
– Делам? – повторяет Шахов.
И хотя говорит он строго, мне вдруг впервые кажется, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Ну да, какие могут быть дела у дедушки? На рынок, внуков проведать или…
– На кладбище! – перебивает меня Светка.
Это контрольный выстрел в голову. Потому что все наши одногруппники начинают хохотать в голос.
Уму непостижимо, но Шахов тоже улыбается, недоверчиво покачивая головой. Переводит насмешливый взгляд с меня на Светку и обратно, почесывая волевой подбородок двумя пальцами и, видимо, мысленно решая нашу судьбу. За его спиной Павел Григорьевич закатывает глаза и отворачивается, чтобы угомонить шумных студентов. Мы явно нарушаем частный покой вип-пациентов больницы.
Пытаюсь принять максимально невозмутимый вид, отведя взгляд, но все же каким-то чудом встречаюсь глазами с Шаховым.
Он смотрит на меня чуть дольше, чем на Светку, а может это от выброса адреналина мое воображение немного разыгралась и мне это только привиделось.
– Ну что ж, спасительницы, идемте. Мы и так потеряли из-за вас десять минут, – говорит травматолог, кивком предлагая нам присоединится к одногруппникам и завкафедрой.
Светка опустив голову быстро пробегает мимо него, разматывая на ходу шарф, а я немного мешкаю. Цепляясь пальцами за ремешок сумки, стаскиваю с волос шапку и замедляюсь напротив мужчины, заглядывая в его насыщенного цвета карие глаза и произношу:
– Спасибо большое.
– Дедушку благодарите, – усмехается Шахов.
2 Глава
Вера
– А он хорош… – шепчет впереди идущая Лиза Колозина, разглядывая широкую спину нашего вип-экскурсовода, за которым мы гуськом семеним по направлению к приемному покою, первой точке нашей экскурсии. – Я бы с ним попрактиковалась.
Многие мечтают попасть в эту клинику на практику. У меня тоже есть такая мечта, но я знаю, что места сюда давно поделены между нашей «элитой» и «талантливыми» студентами. В основном конечно теми, чьи родители на постоянной основе отстегивают щедрые дотации нашему универу. Я в их число не вхожу. Мои родители – простые работяги. Мама работает в сельской библиотеке, папа всю жизнь пашет на заводе. То, что я смогла поступить на бюджет, – единственный мой шанс выбиться в люди.
– Кольца нет, – в тон ей отвечает ее подруга Яна Володина. – Практика может быть очень интересной.
Я отчего-то злюсь. Лиза и Яна считаются главными красотками нашей группы и относятся к категории элиты. Можно не сомневаться, что если кто-то из наших и попадет на практику к Шахову – то это они. Так несправедливо! Ведь и та, и другая едва выезжают на тройках.
– А мне показалось мы здесь для того, чтобы оценить иные его умения, – вставляет Светка.
– Мы все оценим, Епишина. Не переживай, – самодовольно улыбается Колозина. – Потом и тебе расскажем.
– Идиотки…
– Что ты там вякаешь, Епишина?
Дергаю подругу за рукав, чтобы помолчала. Ну куда она лезет? После нашего перфоманса лучше вообще не высовываться. Дедушку спасали… Надо же было такое придумать!
Мне хочется стукнуть себя по лбу и провалится сквозь вычищенный до блеска кафельный пол. В этой клинике кажется все стерильно. А еще очень стильно и оснащено дорогим оборудованием. Все для комфорта пациентов и удобства врачей. Просто мечта…
Пока мы проходим мимо кабинетов и платных палат, я пытаюсь заглянуть в каждую, хотя бы одним глазом. Так около лестницы на нашем пути попадается дверь с табличкой, на которой выбито имя Тимура Юрьевича Шахова. Видимо это его кабинет.
Не знаю почему я замедляюсь перед ней. Хозяин кабинета идет впереди нашей колонны – что интересного может быть в пустом помещении? Но отчего-то меня как магнитом тянет к нему. Мама как-то говорила, что рабочее место может многое сказать о его владельце. Ну и что? Зачем мне знать что-то о нем? Он вообще… Даже смешно говорить, что Шахов не в моем вкусе. Мы с ним просто в разных весовых лигах. И все же…
Задумавшись, я не замечаю, что все останавливаются и со всей дури влетаю во что-то твердое.
– Ой! – бормочу я, ощущая на своих предплечьях стальную хватку мужских пальцев.
– Действительно, ой, – лениво тянет голос, от которого у меня мурашки бегут вдоль позвоночника вниз и обратно. – О чем мечтаем?
Под сдавленные смешки за спиной, поднимаю глаза и встречаюсь с серьезными карими глазами.
– Я… Простите…
– О дедушке она мечтала, – вякает Володина, и вся группа тут же начинает смеяться.
Сгорая со стыда, я отвожу глаза от Шахова. Что за день сегодня такой? Прокол на проколе…
– Баллы за юмор я на практике не начисляю, – вдруг сухо заявляет завотделения, убирая свои руки с моего тела. – Кому хочется посмеяться – в «Камеди Клаб».
Тишина, которая возникает в помещении после этой отповеди Шахова такая напряженная, что хоть ножом резать. И я все понимаю, этот мужчина просто ценит дисциплину, но не могу отделаться от мысли, что здесь и сейчас он меня поддержал.
Остаток экскурсии проходит без происшествий. Шахов показывает нам здание, объясняет принципы работы в клинике, потом заводит нас в кабинет рентгенологии, показывает снимки неизвестного пациента, попавшего к нему после аварии, и предлагает каждому из нас дать рекомендации по необходимым мерам для восстановления конечностей.
Костя Бархатов, конечно, выступает круче всех. Он лучший в нашей группе, потомственный хирург, так что нет ничего удивительного, что его решения Шахов находит самыми рациональными. Но чего никто из нас не ожидает, так это того, что в финальном разборе врач уделяет особое внимание моему предложению по восстановлению подвижности ног.
– Хорошая идея, – резюмирует он, посылая мне скупую профессиональную улыбку.
– Спасибо, – с трудом выдавливаю из себя, отчаянно краснея.
Когда в финале экскурсии Шахов провожает нашу группу, я вдруг замечаю, что выглядит он утомленным и, прощаясь, с трудом подавляет зевок. Наверное, на работе он и так ужасно устает, а тут еще группа неофитов ему на голову свалилась…
– Ну и денек! Может, в кафе сходим? – предлагает Светка, когда мы оказываемся на улице.
– Какое кафе, Свет? Мне до конца месяца гулянки не светят, знаешь же, – говорю с сожалением. – Надо на новые ботинки отложить, а то Новый год на носу, а я все еще в кроссовках хожу. Холодно.
– Эх, ну, давай я тебя угощу.
– Ты уже угощала. Больше я не позволю. Да и мне надо в библиотеку. Через неделю доклад сдавать Петренко, а я еще не приступала.
– Скучная ты, Соколова, – дует губы подруга.
– Ну, какая есть.
Обнявшись на прощание, мы со Светкой расходимся в разные стороны. Она прибивается к группе девчонок, которые пошли прогуляться, я иду на остановку, когда вдруг замечаю вывеску «КапКофе».
