Аня Вьёри "Няня для дочки отшельника"

Хотя – кошусь на дочь, – я же собираюсь вырастить как раз женщину.

Черт!

Подстава, так подстава…

Вздыхаю.

– Давайте будем считать, что у нас взаимозачет? – пытаюсь улыбнуться. – Вы живете тут и пробуете подготовить Лизу к первому классу. Как вам план?

– Лиза мне очень нравится, – Инга протягивает ладонь и касается кончика носа моей дочки.

А та… Та улыбается!

Аж жмурюсь!

Это что, реальность?

Из моих мыслей меня выдергивает голосок учительницы:

– И я буду заниматься с ней в любом случае, – Инга смотрит на меня почти победоносно. – Но я очень благодарна вам за предложение. Пока непонятно, что там с моей квартирой, я с радостью его приму…

И опять краснеет.

Блин!

Что, ты правда такая?

– Будем мыть посуду? – возвращает меня к реальности моя доча.

Лиза допила чай и вопросительно на нас смотрит.

– Ха! – усмехаюсь я. – Вчера вечером мыли вы, сегодня давай я!

– Давай! – весело подскакивает она и выбегает в коридор. – Я гулять! – замирает на пороге. – Можно?

И смотрит то на меня, то на Ингу!

Да ёпрст!

Она спрашивает разрешение и у нее?

Ну…

Я же только что назначил ее личной няней Лизе.

Ну что ж…

Киваю и тоже оборачиваюсь на Ингу.

Она удивленно распахивает глаза, но тут же берет себя в руки.

– Да! – разрешает.

И моя дочь вприпрыжку убегает во двор.

– Михаил, – начинает Инга, едва дождавшись, пока Лиза выйдет. – У меня есть к вам пара вопросов, – она выглядит в этот момент очень серьезной и деловой. Аж умиляет! – Я хочу понимать, что происходит со школой. Потому что если через две недели окажется, что мне негде работать, то для меня это будет настоящей катастрофой! – рассуждает она эмоционально.

– Ну нет! – перебиваю ее. – Вам совершенно точно есть где работать и где жить! Я согласен платить вам полную зарплату учителя хоть весь год, потому что возить Лизу в Костенки я точно не буду, а переезд в мои планы не входил.

Инга на секунду немеет, приоткрывает губки, что-то пытается сформулировать, в конце концов, выдыхает, будто соглашается, но тут же снова поднимает на меня взгляд.

– Для того, чтобы согласиться на это предложение, я должна знать ответ на свой второй вопрос.

– Какой? – пожимаю плечами, не ожидая подвоха.

– Почему Лиза замолчала?

Глава 10

Инга

Бледнеет…

Сжимает губы до тонкой белой полосы, резко дергается, тут же открывает рот, будто собирается что-то сказать, но не издает ни звука!

Жмурится, трясет волосами, горько усмехается…

Закрывает лицо руками…

– Вы же понимаете, что это очень личная история? – в конце концов, спрашивает меня Михаил сдавленным хриплым голосом.

– Понимаю, – отвечаю тихо, – личная и очень болезненная… Но я не могу этого не спросить. Это не праздное любопытство. Я же педагог…

Михаил снова закрывает глаза, шумно дышит…

– Вы правы.

Встает, делает пару шагов по кухне, замирает у окна ко мне спиной.

– Когда Лиза родилась… – начинает, но тут же оборачивается. – Я же могу рассчитывать, что это все останется между нами?

– Безусловно, – киваю я. – Если речь не идет о преступлении против ребенка.

Он пару секунд вглядывается в меня, тут до него доходит смысл моих слов, его глаза округляются, он хмурится, будто собирается на меня наорать, но… Снова отворачивается.

– Нет, – отвечает глухо, – преступления не было. Если, конечно, не считать преступлением сам факт присутствия…

Опять молчит.

Молчу и я.

Понимаю, что то, что я хочу услышать – для него настоящая трагедия. Понимаю, что он винит себя, понимаю, что, скорее всего, не зря… И все равно я должна знать…

– Мать Лизы уехала от нас сразу после родов, – снова начинает он уже спокойным, будто даже отстраненным голосом. – Но претенденток на ее место всегда было хоть отбавляй… Я не планировал новый брак, однако спустя пару лет после рождения Лизы в моем доме как-то сама собой почти поселилась одна моя старая знакомая… – грустно хмыкает. – Лучшая подруга жены. Вроде как занималась девочкой.

Он снова надолго замолкает, а я снова жду. Пока ситуация выглядит нормально. Женщина испытывала симпатию к Михаилу, вероятно, ей была приятна дочь ее подруги…

– В какой-то момент, когда дочке было чуть больше трех, я понял, что эта дама интересуется не Лизой, а мной, – очень резко, с явной сталью в голосе продолжает этот странный отшельник. – И четко дал ей понять, что к новым отношениям не готов. Женщина отреагировала очень бурно, – Михаил стискивает челюсти до того, что желваки выступают на скулах. – Она устроила самую настоящую истерику с кучей обвинений, битьем коллекционного фарфора и всем прочим, что полагается, – раздраженно дергает рукой, потом закрывает ею глаза. – Самое плохое, что Лиза стала свидетелем этой сцены. И та мразь совершенно четко и намеренно сказала моей дочери, что лучше бы ее на свете не было! А то испортила жизнь матери и вот сейчас отцу тоже портишь!

– О боже! – выдыхаю, уже совершенно не обращая внимания на самого Михаила или его мимику. – Как?..

.

Михаил

– Как?.. – ее лицо искажено от ужаса, в глазах блестят слезы. – Как вы вообще могли это допустить? Как можно? Такого человека? О чем вы думали? Как?..

Черт!

Знала бы ты, девочка, сколько раз я сам задавал себе этот вопрос…

Вдох-выдох…

Молчу… Не могу сейчас ничего сказать физически… Перед глазами личико дочки, которая вдруг распахнула ротик и… ничего не сказала… Больше вообще ничего не сказала! Словно решила и правда перестать быть…

Она перестала не только говорить… Играть, гулять и даже есть…

Это был ужас… Почти неделя настоящего кошмара…

Ту дрянь, думал, убью…

Ей жизнь спасло только присутствие Лизы.

Ну и то, что потом мне до нее не было дела. Мне надо было дочь спасать…

Неврологи, психологи, психоневрологи…

Потом бабки, экстрасенсы, ведуньи, заказанные молитвы в монастыре…

Черт, я все собрал, что мог…

Пока наконец один старенький профессор не взял меня за руку и не посоветовал тихо: “Увезите ее… Перестаньте мучить ребенка. Просто увезите ее… Туда, где не обязательно говорить…”

И вот я сижу в глухой деревне напротив молоденькой учительницы, рыдающей от боли за мою дочь и…

И понимаю, что безумно ей благодарен за эти обвинения.

Она первый человек, который не попробовал меня успокаивать, а прямо сказал – что я скотина!

И почему-то от этого легче.

– Спасибо вам, – произношу тихо. – За справедливость, – отвечаю на ее молчаливое недоумение. – Вы задали совершенно верный вопрос… Как я мог это допустить? – кривлюсь, словно от тошноты.

Меня и правда, кажется, уже тошнит от этих воспоминаний.

– Наверное, – продолжаю, – я никогда не умел выбирать себе женщин, – хмыкаю. – Как видите, сейчас в доме их нет, – дергаю подбородком. – И не будет! – тут же прихожу в себя. – Ну… Не считая вас. Но вы же няня!

– Вообще-то, я собиралась быть учительницей, – иронично и словно устало хмыкает Инга.

– Кстати! – встаю, направляюсь к посудомойке.

Удивительное дело, но этот разговор изменил гораздо больше, чем я думал. Все вдруг стало просто и понятно. Я – мудак, который не смог уберечь дочь. Она – умный педагог, с открытой душой и сердцем, которая заинтересована исключительно в своей работе. И в моем ребенке.

И вдруг общаться становится легко и, можно даже сказать, приятно.

– Там Петрович собирался со своей пассией вернуться в деревню. Не хотите прогуляться? Пообщаться с ним, так сказать…

– Я? – распахивает глаза. – А вы…

– И я, конечно, с вами, – отпущу я тебя одну к этому жуку, сейчас вот… – Только кухню приберу, – улыбаюсь. – Дочь решила, что моя очередь мыть посуду!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71778145&lfrom=174836202&ffile=1) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.