Ника Ёрш "Темные секреты драконов. Часть 2. Обещания"

Покидая приемную, продолжала скалиться. Когда еще увидишь декана факультета некромантии, испытывающего неловкость и оправдывающегося за сказанное? Вряд ли подобное часто случалось.

– До свидания, – с угрозой ответил Налсур, когда я обернулась.

А потом защебетал что-то тихое для своей пугливой помощницы.

Я покинула приемную, и ироничная усмешка сползла с моих губ. Все веселье сошло на нет от нахлынувших эмоций. Я шла по темному коридору, осознавая невероятное: ехидничать меня заставляла не привычная злость, а ревность. Не к Налсуру, конечно. Боги упаси. А к их чувствам. К тому теплу, которое ощущалось между Нилой и суровым деканом некромантов, когда они находились рядом. И пусть важные слова никто из них пока не произносил, симпатия была настолько очевидной, что… заставляла хотеть того же.

Даже меня.

И не с кем попало.

Перед внутренним взором рисовался вполне определенный мужской образ: высокий, широкоплечий, с белыми прядями в зачесанных назад темных волосах и со шрамами на четко очерченных губах. Меня неумолимо тянуло к Конраду Экхану – тому, кто поневоле перевернул жизнь с ног на голову семь лет назад. А теперь, кажется, мог сделать это снова.

Последнего я боялась. Как показывала практика прошлого общения, моя связь с Конрадом не могла привести ни к чему хорошему. Потому я приняла решение избегать Экхана. Настолько долго и тщательно, насколько хватило бы сил.

* * *

Следом за балом настала неделя каникул.

Многие студенты академии разъехались по домам или в гости друг к другу. Но не некроманты пятого курса.

– Декан сказал, уезжать слишком опасно! – возмущалась Юлия, расхаживая по моей гостиной и уже несколько минут поминая Налсура нехорошими словами. – Даже если за мной приедут братья с отцом! Нельзя и точка. Как это понимать? Я что, заложница здесь?

Юлия уставилась на меня своими глазищами в ожидании поддержки. Я дожевала принесенное ею пирожное и кивнула:

– Ужасно. Налсур – деспот. Фу таким быть.

– Вот! – Она вздернула длинный указательный палец с красным ногтем. – И отец так же сказал. Но спорить не стал. Это вообще на него не похоже. Сразу капитулировал. Мол, “Доченька, ваш декан – тиран, и мы все в шоке. Но что я могу? Увидимся после выпуска. Держись там”. Нормально?

Я закатила глаза и промычала что-то невразумительное в поддержку. Говорить не могла – пирожное таяло во рту.

– А мне очень надо было домой, – заключила Юлия грустно, после чего упала в кресло напротив и обняла себя за плечи. – Я пятый день отсиживаюсь или у себя в комнате, или у вас. Надоела вам наверняка.

– Что ты? Приходи еще, – улыбнулась я, с любовью глядя на очередную принесенную ею коробку со сладостями. – Ты все равно сидишь тихо и что-то там бормочешь в углу. Не проклятия – и ладно.

– Я повторяю лекции, – вздохнула Юлия. – Следующие несколько месяцев перед выпуском нас будут жутко третировать. Поэтому мне так хотелось отдохнуть напоследок. Вдали отсюда.

– И от Марка, – понятливо усмехнулась я.

Кому как не мне было понять эту несчастную? Сама я тоже пряталась, боясь лишний раз высунуть нос на улицу. Смешно сказать, но когда Конрад приходил наутро после бала, я не открыла дверь. Притворилась заболевшей и попросила меня не беспокоить. До лучших времен. А потом пришла Юлия с большими грустными глазами и огромной коробкой сладостей. Так мы и начали прятаться от мира мужчин.

– Ох… Марк, – вздохнула соседка-затворница, приглушенно застонав. – С ним все сложно.

– На зимнем балу вам было настолько плохо? – спросила я осторожно.

– Было слишком хорошо, – прошептала Юлия, сознавшись в том, о чем молчала все это время. – Он такой… Если бы вы знали, Лиара, какой он! И каждое прикосновение – как магия огня. Обжигает. Мне даже не нужны поцелуи, хватает его присутствия рядом, чтобы гореть. Никогда такого не чувствовала ни к кому другому. Не представляю, как передать это словами.

Мне слов не требовалось. Я точно знала, о чем она говорила…

– Мы гуляли всю ночь после бала, – продолжила Юлия. – Просто говорили, держались за руки, смеялись. Было… волшебно. А потом речь зашла про наших отцов. Случайно зацепились за эту тему. И я сбежала. Очнулась у себя в комнате, ревела как ненормальная. Я ведь вообще не плакса, а тут… В общем, осознала, что нам ничего не светит, и теперь избегаю Марка. Прячусь здесь. Читаю-читаю-читаю. И все думаю, как он там? Я понимаю, что веду себя как неразумное дитя, но…

– Почему сразу дитя? – перебила я Юлию. Отложив очередное пирожное, возмутилась: – Ты в своем праве! Решила отказаться от неправильных отношений? Ну и хорошо. Ты не обязана отчитываться Марку или кому-то еще о том, что у тебя в душе. И пусть думает, что хочет.

– Но это неправильно, – Юлия посмотрела на меня с сомнением. – Он ведь отличный парень, а я морочу ему голову. То соглашаюсь на танец и прогулки под луной, то не хочу видеть. Страшно остаться в его памяти девицей с раздвоением личности.

Я отмахнулась:

– В какой еще памяти? Закончится учебный год, и он все забудет: и академию, и учебу, и тебя. – Во время разлуки притяжение тает, как снег весной. Неизбежно. Главное перетерпеть оставшееся до выпуска время, а дальше…

– Ну спасибо, гера Эффит! – неожиданно взвилась Юлия. – Вы иногда бываете ужасно черствой. Я вам говорю, что Марк мне нравится. Так сильно – не передать. Вы просто не понимаете!

– Понимаю, – пожала плечами я. – Но это не повод тонуть в пучинах вины. Любовь приходит и уходит. Это реальность.

– Я не хочу сейчас говорить о реальности! – покачала головой Юлия. – И зачем только откровенничаю перед вами? Вы в этой жизни любите только вкусно поесть и хорошо отоспаться.

– Еще я люблю, когда меня оставляют в покое, – кивнула, демонстративно доедая пирожное.

Всхлипнув, Юлия бросилась к пальто. Она одевалась, поджимая губы. Глаза у нее снова были на мокром месте. А я следила за бедняжкой, хотела сказать что-то успокаивающее, но не могла. Слова никак не находились. Мысли сбивались и путались.

Я черствая? Да, так и есть. Не умею любить и дорожить отношениями? В этом тоже есть истина. Есть ли в этом что-то плохое? Наверное. Но именно моя холодность помогала выживать последние семь лет. Она стала моим панцирем, защищающим от влияния дяди и всех его “полезных” знакомых. Я вращалась в среде истинно-темных магов, с легкостью предающих и подставляющих друг друга на раз-два.

Мне пришлось стать недоверчивой, злопамятной и мстительной. И переучиваться я не собиралась. Ради чего? Чтобы нравиться Юлии? Или не бояться открыть дверь Конраду? Вот еще!

Через полгода они должны были уйти из моей жизни, а мне предстояло вернуться в мир, полный жестокости и злобы. В мир без друзей и привязанностей, где каждый сам за себя.

Я точно знала, что права. Здесь, в этой академии, мне каждый день встречались начинающие темные маги. Они еще верили в дружбу, в любовь, в силу обещания. Это вызывало во мне недоумение и протест. Ведь впереди их ждали массовые проверки на прочность. Там, за воротами академии, нас с отцом едва не растоптали. Народ вне этого заведения жестокий, не прощающий слабости, пережевывающий доверчивых магов на деловых завтраках, обедах и ужинах.

Потому я злилась на Налсура за его глупое желание сохранить в студентах человечность и веру в лучшее. Им, верящим в сказки, будет так больно потом!

С другой стороны – очень-очень редко! – я сомневалась в своих выводах.

Иногда я задумывалась над странным. Что если годы в этой академии прививали студентам важные ценности на всю жизнь? А они в свою очередь создавали ту самую нерушимую основу, которая не давала будущим темным скатиться на дно. Тогда мешать Налсуру казалось преступлением…

– Вы даже сейчас молчите! – Юлия замерла в дверях комнаты и укоризненно на меня посмотрела. – Я пришла к вам за поддержкой. Думала, мы поговорим, и станет легче. Но мне стало хуже. Скажите что-нибудь.

– Не знаю, чего ты ждала. Благословения на отношения, против которых обе ваши семьи? Я всего лишь была с тобой откровенна, – ответила я, выдавив холодную улыбку. – Ты всегда отличалась рациональностью и нравилась мне этим. Напоминаю истину, о которой ты забыла: все люди добры друг к другу, только пока это выгодно, а любовь – это глупость, отвлекающая от действительно важных вещей. Для тебя сейчас важно учиться.

– Вы серьезно?

– Как никогда, – кивнула я. – Спасибо за пирожные, Юлия.

– Благодарите гера Экхана, – пожала она плечами. – Это он передает их уже пятый день. Просил не говорить, от кого. Но мы сегодня откровенничаем, так что вот вам правда.

Я уставилась на почти пустую коробку.

– Зачем ты их принесла? – спросила тихо, чувствуя, как холодеют пальцы.

– Он поймал меня пять дней назад и отправил к вам, – ответила Юлия. – Тогда Нила и все наши парни собрались у Даниэля в комнате – играли в настолки. А я не пошла. Испугалась встречи с Марком. Отправилась прогуляться, но на улице был снегопад. Так и стояла, не зная, как быть дальше. И тут гер Экхан подошел. Сказал, что вы одна дома, без настроения, как и я. Вдвоем нам не было бы так грустно в новогодние праздники. И у него как раз есть упаковка пирожных. Вот так.

Я со злостью закрыла коробку. Отвернулась.

“Говорила же ему, что болею! – думала, сжимая кулаки. – И не хочу видеть… Какой непробиваемый тип!”

– Выкинете коробку? – спросила Юлия. – Будет жаль. У нас такие пирожные не продают. Гер Экхан явно заказывает доставку из кондитерской Москияра. Наверное, просит не клеить этикетку. Не представляю, чем ему это выгодно. Но вам виднее.

Она вышла в коридор. Я проследила за ней, вздохнула и прошла следом. Юлия как раз надевала меховые сапожки, когда меня прорвало:

– Экхан далеко не белый и пушистый! Может показаться, что он добряк, но, уверяю, это далеко не так.

– Гер Экхан – жуткий тип, – кивнула Юлия, удивив меня. – Студенты с четвертых курсов называют его “гер Изувер”, потому что он гоняет их до потери пульса. Над начальными он так не издевается. А мы, пятые, в первые месяцы этого года просто выли от его нововведений. Он безжалостный монстр в плане обучения. Всех проверяет на способности по максимуму, а потом старается развить их еще больше. С ним тяжело, но я точно знаю, что после его пыток сдам нормативы на отлично. И парни знают, поэтому уже не воют, а пытаются делать, что скажет. Гер Экхан очень жесткий со всеми, кроме вас. Но вы не хотите этого замечать.

– Я замечаю больше, чем ты думаешь. – Мои губы невольно растянулись в горькой усмешке. – И именно поэтому прошу больше не приносить от него подарки. А сама приходи. Обещаю не лезть с советами в отношении Марка.

– До конца каникул осталось два дня, и я лучше проведу их в своей комнате, – ответила Юлия, гордо задирая нос, а потом добавила со вздохом: – Гера Эффит, вы отличный специалист в области начертательной некромантии, да и в проклятиях понимаете как никто. И если я о чем-то буду советоваться с вами в дальнейшем, то только по учебе. Не обижайтесь, но в отношениях вы, кажется, вообще не понимаете.

– Дверь там, – я раздраженно отмахнулась от Юлии. – Захлопни за собой.

– Если все равно выбросите пирожные, то лучше давайте я заберу, – услышала за спиной.

– Совсем бесстрашная? Иди отсюда, пока не получила дополнительную практику по проклятиям! – рявкнула я.

Дверь захлопнулась.

– Обалдела эта молодежь, – бубнила я, возвращаясь в комнату. – Пару раз поболтали о том о сем, и уже советы раздает! Нахалка. Распустилась. Пусть только попробует сунуться ко мне еще раз. Вылетит, как пробка…

Пирожные я, естественно, доела сама. Назло всем.

А на следующий день, когда Юлия, вопреки своим обещаниям, снова пришла в гости, я вздохнула с облегчением. Одной было грустнее, чем в компании.

В руках студентка держала большую белую коробку, перевязанную красными лентами.

– Мне ее буквально всучили, – обиженно сообщила Юлия. – Отказаться было невозможно. У гера Экхана взгляд иногда придавливает, как тяжеленная плита. Возьмите пожалуйста. В конце концов, он же не знает, что вы уже в курсе, от кого сладости. Может, хоть попробуем? Это какая-то новинка с пралине.

– Разве что попробуем, – недовольно ответила я.

И мы снова сидели каждая в своем углу. Юлия повторяла лекции, а я готовила планы на оставшееся учебное время и несколько раз уходила заваривать чай. Потом мы ели совершеннейшие пирожные со сливочным кремом и смеялись, вспоминая практику в Нортимсе.

Было уютно, тихо и вкусно.

Но все хорошее однажды кончается. Вскоре коробка опустела, а чуть позже завершились и каникулы. И новый учебный день начался для меня с напоминания о старой клятве.

– Лиара, мне нужно имя, – вместо приветствия потребовал дядя в рунофон.

– Я работаю над этим, – ответила, замирая перед зеркалом и рассматривая свое отражение.

Сегодня захотелось нарядиться. Не для кого-то конкретного, конечно! А просто так… Ради этого я даже встала на час раньше обычного и долго искала подходящий наряд. Так что теперь на мне было строгое платье брусничного цвета. Вырез-лодочка слегка приоткрывал плечи и ключицы, придавая образу милую женственность. Сверху накинула черный пиджак. Вместо привычного пучка на голове заплела кружевную объемную косу. Завершила сборы, сделав легкий ненавязчивый макияж.

В итоге из отражения на меня смотрела красотка. Я с гордостью улыбнулась себе.

– Не зли меня, – продолжал дядя. – Кажется, ты забыла, зачем находишься в академии.

– У меня отличная память, – ответила я, отправляясь за сумочкой и папкой с лекциями. – Ты зря беспокоишься, дядя.

– Думаешь? – Он сделал паузу, а потом задумчиво уточнил: – А может, мне просто пора заменить тебя кем-то более полезным? Исполнишь клятву, вернувшись в родной коллектив департамента.

– Налсур заставил меня подписать магический контракт, – сообщила я, с трудом скрывая саркастические нотки. – Он истекает в конце учебного года. До этого срока мне никуда не деться, дядя. Я вынуждена буду преподавать здесь по твоей милости, и даже клятва не заставит уволиться. Помни, именно ты меня сюда отправил.

– Я помню, – заверил дядя. – И знаешь, ты права. Работай в своем темпе. Не спеши. А мне здесь пока хватит твоего отца. Хотел оставить его в покое, раз он так слаб здоровьем. Но ты занята, а я нуждаюсь в помощи. Не переживай о нас, Василиара, учи там студентов как следует.

– Не смей трогать отца! – мигом разозлилась я.

– Это приказ? – Он тихо скрипуче рассмеялся. – Налсур дурно на тебя влияет, дорогая племянница. Мне это не нравится. Даю тебе время все обдумать и принять верное решение.

Он отключил связь.

Я обессиленно упала на диван, откинула голову на спинку и уставилась в потолок. Минуту назад во мне кипела энергия и хотелось строить планы на будущее. Смешно. Дядя, как всегда, умело избавил меня от всего лишнего. Теперь хотелось лишь рвать, метать и рычать. Я предпочла какое-то время сидеть, не шевелясь. Призвала ледяную тьму. Ощутила ее на кончиках пальцев, холодно улыбнулась привычному ощущению внутренней пустоты. Поднялась, подхватила документы и отправилась в академию.

Сразу прошла в свою каморку и, повесив на Ланса красное пальто, в который раз рассказала о наболевшем. Выговариваться пластиковой кукле было легко. Он смотрел в пустоту и ничего не понимал, а значит не мог рассказать другим о моих слабостях.

И я сообщила ему о звонке дяди. И о том, как тяжело делать выбор между спасением отца и поиском наследника Ордисов. Поделилась соображениями, признавая, что мой список сузился до трех имен: Таттис Чесс, Даниэль Астрид и Виктор Томс. Кто-то из них был моей целью. Оставалось лишь надавить на ребят и узнать нужные сведения. Но правда заключалась в том, что я не хотела знать. И не хотела быть той, кто подставит одного из них.

Помолчав, я похвалила манекен за то, какой он потрясающий слушатель, и принялась искать мятные леденцы. Оказалось, они кончились. Выругавшись, я немного порычала. Попросила Ланса напомнить о том, что следует закупиться и, прикрыв глаза, постаралась взять себя в руки. Раньше это получалось быстрее, но я слишком расслабилась в академии. Поэтому, когда в дверь робко постучали, рявкнула на эмоциях:

– Не сейчас! Все вон!

– Но гера Эффит, у меня важное сообщение, – забормотал мужской голос с той стороны.

Пришлось открывать.

– Если отвлек по пустяку, превращу тебя в манекен, как Ланса, – сказала я, кивнув в сторону.

Студент-второкурсник глянул за мое плечо, удивленно моргнул и быстро затараторил:

– Вас вызывают к ректору, гера. Там какой-то конфликт. Требуют срочного разбирательства и изгнания. Извините! У меня урок.

Парнишка сбежал, а в мою душу закралось нехорошее подозрение.

“Чьего изгнания требует ректор?” – пронеслось в голове. – “Кто-то узнал и донес, что я охочусь за одним из студентов? Дядя все же устроил западню?”

По телу пробежали мурашки, руки похолодели. На несколько секунд я и сама почувствовала себя испуганной студенткой, которой снова вот-вот укажут на дверь. Затем собралась, закрыла дверь на ключ и тараном двинулась вперед. Никто не должен был знать о моих страхах. Я не собиралась их демонстрировать.

По коридорам шла, собирая силы по крупицам. Гадала, что будет дальше. Перспективы выходили неутешительные.

“Зато не придется предавать наследника,” – подумалось внезапно, и от этой единственной мысли стало вдруг очень легко. Так что в приемную ректора я входила практически спокойной. Готовой почти ко всему. Но точно не к тому, что там увидела.

– Наконец-то! – обернувшись, старик-ректор поманил к себе рукой.

Ниже меня на полголовы, он все равно умудрялся смотреть свысока. Коренастый, седой, с пышными бакенбардами и толстыми линзами очков, за которыми прятались маленькие внимательные глазки. Гер Ю?стар Хи?трин работал ректором больше сорока лет. Потомственный маг, очень сильный стихийник. Он обожал растения намного больше людей. У гера Юстара в кабинете и приемной всегда было полно цветов, и именно ими он занимался денно и нощно. А все дела академии вешал на деканов и свою незаменимую помощницу – О?лу Сла?чи. Пожилая низенькая гера с короткими седыми кудряшками и большими голубыми глазами внушала симпатию с первого взгляда. И ужас после первого же общения. Не зря мой отец звал ее “бронебойной О?лой” и старался всячески избегать общения с ней.