Lanpirot "Нахаловка 2"

– Значит, действуем, по заранее разработанному плану, – спокойно произнесла Катерина. – Они еще пожалеют, что к нам сунулись!

– Не успеют пожалеть, – ответил Серый, и его глаза хищно блеснули.

– Иди, поднимай парней, – поторопила его Катя, – пришла пора немного растрясти жирок!

– Уже бегу! – произнес лесоруб и, старясь не отсвечивать в окна кафе, растворился в ближайших зарослях дикого кустарника.

Катерина поправила слегка сбившийся передник и зашла на кухню сквозь черный ход. Ей нужно было постараться как можно дольше удерживать за столом заезжих гастролеров, чтобы её парни успели, как следует подготовиться. Да и в собственном муже она нисколько не сомневалась – в критических ситуациях он никогда не косячил. По крайней мере, сильно. Старый Махмуд, прекрасно зная, кто на самом деле рулит бригадой отпетых лесорубов, посвятил и её в свой план. Проанализировав его, хозяйка лесного бизнеса не нашла в нем слабых мест, за исключением одного – своевременного опознания прибывших по следам Бурята бандитов. Но этот скользкий момент решился сам собой – они остановились пожрать именно в её кафе, а Борис ловко сыграл этакого недотепу и с легкостью выведал их планы. Она даже и не думала, что он настолько артистично сделает эту братву. Какой же он у нее все-таки молодец! Еще бы бухал с корешами пореже, и цены бы ему вообще не было.

При воспоминании о крепки мозолистых Борькиных руках, у нее что-то сладко отдалось внизу живота, но Катерина волевым усилием подавила это не ко времени возникшее желание. Вот сделаем дело – тогда и оторвемся по полной!

[1] Ложкарь – повар (уголовный жаргон).

[2] Лаврушник – уроженец Грузии или Кавказа (уголовный жаргон).

[3] Лакшовка – проститутка (уголовный жаргон).

[4] Чушкарь – грязный, опустившийся, презираемый всеми осуждённый (уголовный жаргон).

[5] Ряженка – водка (уголовный жаргон).

Глава 6

– Ух, ты, какой роскошный агрегат! – Восторженно произнес Борис, пристроив жилистую задницу на дорогом кожаном кресле рядом с водителем. – И подогрев сидушек есть? И бортовой компьютер? – Лесоруб с горящими глазами рассматривал светящуюся панель. – Вот, сука же – чудо враждебной техники![1]»

– Только граблями своими грязными здесь ничего не трогай! – строго прикрикнул на него Стас, вальяжно усаживаясь на водительское место. – Хрен после тебя отмоешь – химчистку салона заказывать придется!

– Ой, да ладно! – Но все-таки одернул руки от панели управления Борис. – Ничего ему не будет – это ж немцы склепали!

– Вот то-то и оно, что немцы! – «через губу» произнес уголовник. – Ты хоть представляешь, сколько такая тачила капусты стоит?

– Сколько? – «наивно» спросил лесоруб, который был прекрасно осведомлен, сколько стоит все это богатство – у них с Катькой в гараже стоял агрегат не хуже – в город за покупками гонять. Но знать об этом залетному фраерку явно не стоило. А то еще заподозрит своими куцыми мозгами, что всё вокруг совсем не то, чем кажется.

– Ты о таком лавэ даже не слышал, – презрительно фыркнул Колыванов, запуская двигатель кнопкой.

– Ух, ты! – Театрально выпучил глаза Борис. – Она еще и без ключа заводится? Прям как гоночный болид из Формулы-1?

– Мля, ну точно дерёвня… – с тяжелым вздохом произнес Стас. – Да, такая же, как в Формуле-1. Куда рулить? Где твой родственник с Бурятом калдырит?

– Давай, рули прямо, – показал пальцем лесоруб, – до Нахаловки докатимся – дальше покажу.

– Ну, давай, раз по-другому не умеешь… – покачал головой Колыванов, утапливая педаль газа.

Мерин бодро рванул со стоянки и выскочил на трассу, ведущую к рабочему поселку.

– Зверь! – вновь восторженно заявил Борис, высовываясь в распахнутое окно.

После принятие небольшой дозы спиртного, благотворно сказавшейся на «восстановлении» похмельного организма, свежий порыв ветра тоже основательно проветрил его одурманенные мозги. Голова практически совсем перестала болеть, а физическое состояние лесоруба пришло в норму. Он мог бы прямо сейчас легко вырубить этого гребаного городского утырка, но делать это в летящей на полном ходу машине, да еще и не на самой лучшей трассе, усеянной ямами и колдобинами, было бы верхом глупости. Ну, это фигня, успеет еще вырубить этого бычка.

А бычок-то явно «племенной», раскачанный, с толстой шеей, бугристыми мышцами спортсмена и сломанными ушами бывшего борца. Но по сравнению с крепким, но жилистым лесорубом, руки которого «привыкли к топорам», бывший спортсмен казался большим, но каким-то рыхлым. Видно, что чрезмерное возлияние и обжираловка, явно не пошли ему на пользу. А по сравнению с глыбоподобным Бурятом, он, вообще, не шел ни в какое сравнение.

Настроение стремительно улучшалось. Мандраж прошел, и Борис даже начал напевать еле слышно себе под нос старенькую, еще советскую песенку Эдуарда Хиля:

– Лесорубы -

Наша родина тайга,

Дед Морозу

Мы соседи.

Нас боятся

И февральская пурга,

И лохматые

Медведи!

Эге-гей!

Привыкли руки к топорам,

Только сердце

Непослушно докторам,

Если иволга

Поёт по вечерам,

Если иволга

Поёт по вечерам.

– Ты чего там бурчишь, чепушила деревенская? – недовольно произнес Стас, которого неадекватная реакция местного креста слегка нервировала: все пацаны сейчас там хавают-выпивают, а он вынужден катится хрен проссышь куда, словно распоследний лошара.

– Да так, – глупо улыбнулся лесоруб, – настроение хорошее!

– А-а-а, – по-своему понял его Колыванов, – торкнуло, наконец, по старым дрожжам?

– Ага! – шмыгнув носом для придания еще большего деревенского колорита, еще шире улыбнулся Борька. – Чердак отпустило! Жизнь прекрасна! – заорал он, высунувшись в открытое окно по пояс. – Эге-гей!!!

– Твою, сука, мать! – выругался в голос Колыван. – Хайло завали, урод! И обратно засунься!

Как же ему хотелось дать в зубы этому деревенскому алику, который его совсем достал своим тупыми ужимками. Может быть, он так и поступит, только позже, когда найдет Бурята. А сейчас ему нужно завалить на все свои хотелки, и показать Ржавому, что он еще может приносить пользу всему «честному обществу». А там, глядишь, если все пойдет как надо, Хорек с Бульдозером подключатся, и Стасу удастся соскочить с мокрухи, за которую он сейчас в Федеральном розыске.

– Да ладно тебе, чувак, – примирительно произнес Борис, – че такой напряженный? Сейчас до Бурята доедем, и вернешься к своим бродягам! Не боись, без тебя все не выпьют и не сожрут! У Катьки этого добра – десяток таких бригад напоить-накормить хватит! Да и недалеко уже – чай, Нахаловка не город какой. Вон туда рули! – И Борис ткнул пальцем в очередной поворот.

Колыванов послушно свернул в указанный проулок, ведущей к окраине поселка, где располагалась усадьба Махмуда. Главное, думал он, чтобы старый таджик дома оказался, или Валек с Иванычем, кто в курсе замеса с Бурятом. Хуже, если из них никого дома не окажется – тогда придется вырубать залетного и паковать в багажнике «Мерина». А это – лишнее палево! Не дай Бог, к таджику участковый Сильнягин заявится, а тут такая тачила под забором стоит. Уж он-то всех своих знает, как облупленных! После найденных кусков гребаного Бурята в брюхе свиньи, он просто так не отстанет! Настороже все время теперь старый легаш…

Когда в поле зрения выросла высокая стена «поместья» Махмуда, Борис указал на виднеющиеся впереди откатные металлические ворота:

– Рули туды. В этой халупе мой дядька обитает.

– Ну, нихрена себе, какие у вас в Задрищенске халупы имеются! – Явно удивился заезжий фраерок, оценив виднеющийся даже из-за высокого забора трехэтажный особняк. – А твой дядька, ваще, кто?

– А ты с какой целью интересуешься? – Неожиданно Борис заговорил на понятном Колывану языке. – Ты у Бурята поинтересуйся, с кем он знакомства водит…

– Да ладно тебе! – Стас неожиданно сменил ох..вший тон общения на почти человеческий, видимо оценив скромное жилище Махмуда. – Интересно просто…

– Ну, если просто интересно – он кроликов разводит и свинтусов еще всяких, до кучи.

– А-а-а… Понятно… – протянул Колыван, видимо, вовремя вспомнив анекдот про кроликов[2].

А имея такую домину, по мнению Стаса, по-другому бабки и не заработать. Только кроликов разводить, да пожирнее! Что такие деньги можно зарабатывать и честным путем, даже не могло прийти в голову Колывана. Ведь, по сути, он занимался тем же самым – тоже «кроликов» разводил, только в городе и куда в меньших объемах. Ну, а раз, у этого разводилы сам Бурят не побрезговал нахреначиться в сопли – значит, это очень серьезный дядя! Абы с кем широко известный в очень узких кругах киллер Вити Бульдозера на одном гектаре срать не сядет! А тут уже, который день по-черной колдырит, нахрен позабыв про «любимого» босса.

Подрулив к закрытым воротам, Колыванов остановил автомобиль и вопросительно взглянул на Бориса.

– Погудеть, чтобы запустили?

– Сдурел, паря? – испуганно воскликнул лесоруб, втянув голову в плечи. – Хочешь, чтобы нам с тобой на пару бошки открутили? Дядька у меня с похмела лютый! Да и Бурят с похмелья совсем не подарок – прибьет и, как зовут, не спросит! Ты посиди, я сейчас… – И Борис соскользнул с нагретого кожаного сиденья на улицу.

Подбежав к небольшой калитке, он нажал кнопку вызова. Ждать долго не пришлось – к его большому облегчению из динамика подвешенного к воротам домофона послышался скрипучий голос старого Махмуда:

– Кого еще, нахрен, принесло?

– Махмуд Ибрагимыч, это Борис, – ответил в микрофон лесоруб. – Пошептаться бы… – тихо, чтобы не услышал сидевший в машине Колыван, поспешно добавил он.

– Заходи… – Щелкнул электромагнитный замок, открывая калитку, и Борис мухой проскользнул на территорию усадьбы.

Борис быстро пересек мощеный брусчаткой двор, направляясь к высокому крыльцу, на котором его уже ожидал недовольный старикан.

– Ну? – коротко осведомился он.

– Гонцы из города появились, – сообщил лесоруб таджику. – Бурята ищут…

– Ну, вот, – довольно оскалился старик, – я, выходит, был прав.

От этой жуткой ухмылки, выдающей матерого хищника, только с успехом рядящегося в овечью шкуру, у Бориса пробежали по спине крупные мурашки. Вот с ним, как и до этого с Бурятом, он не хотел бы встретиться на узкой дорожке. Несмотря на возраст и существенную разницу в силах, неизвестно, кто выйдет из схватки победителем. Своих врагов старикан был готов рвать на куски даже своими желтыми и крепкими не по возрасту зубами.

– Прав ты, Махмуд Ибрагимыч, – согласно кивнул головой Борис. – Они пока еще не знают, что Бурят зажмурился…

– Теперь самое главное, – проскрипел старик, – чтобы они первыми, а не мы в жмурки сыграли. Сколько босоты в Нахаловку прикатилось? – по-деловому спросил старик, подобравшись так, что даже стал казаться моложе.

– Всего семеро, – ответил Борис. – Один со мной поехал, я насвистел, что Бурят у тебя который день бухает. Остальные у нас «Мечте» зависли.

– Твои архаровцы не подведут? – поинтересовался для проформы пожилой таджик.

– Обижаешь, дядя Махмуд! – с укоризной произнес Борис. – Пацаны не раз проверены – и не в таких замесах побывали!

– Добро! – удовлетворенно кивнул таджик. – Пусть твой гонец заезжает, – и он недобро стрельнул глазами, – я его с Бурятом сведу. Тебя по дороге сюда Сильнягин не срисовал?

– Нет, – мотнул головой Борис – повезло.

– Хуб[3]! – Махмуд вынул из кармана брелок и щелкнул кнопочкой.

Зажужжал электропривод, приводя механизм открытия ворот в движение. Металлическая створка слегка скрипнула и покатилась в сторону по салазкам.

Борис метнулся к открывшемуся проему и махнул рукой ожидающему его сигнала Стасу:

– Давай, загоняй свой аппарат во двор!

Дождавшись, когда Колыванов заехал во двор, старик закрыл ворота. Стас заглушил двигатель и вышел из машины.

– Бурят где? – вместо приветствия буркнул он, презрительно посмотрев на пожилого таджика.

Не иначе, как за «прислугу» принял Махмуда, догадался лесоруб.

– И тебе доброго здравия, мил человек, – ворчливо произнес старик, спускаясь по ступеням и придерживаясь расписными в синеву руками за лестницу. – Вежливости, как я погляжу, нынче на зоне фраерков совсем не учат? Вот Бурят зенки-то с бодуна продерет и научит тебя, сявку мелкокалиберную, старость уважать!

«Ох, еп!» – мысленно чертыхнулся Колыван. – Надо же было так тупо лохануться?»

Он действительно принял сморщенного и черномазого, словно залежалый урюк, таджика за дворника или садовника. А оно, вон, как! Согласно регалкам на руках, у старикана солидный срок в лагерях, да еще и по тяжелым статьям. Выходит, что это он настоящий хозяин «кроличьей фермы». Как же, сука, так-то?

– Не ругайся, уважаемый! – виновато произнес Стас, потупившись и включив прежде отсутствующую вежливость на полную катушку. – Мой косяк, не спорю – малость не рассмотрел твои «заслуги» перед обчеством.

– Окуляры впредь лучше полируй! – жестко выхаркнул старик, буравя Стаса взглядом из-под насупленных бровей. – Пойдем, сведу тебя с Бурятом, если проснулся… Топай в дом… Борька, покажи ему куда идти, а то у меня артрит в коленках с утра разыгрался, я по лестнице час забираться буду…

– Сей минут, дядя Махмуд! – послушно произнес лесоруб, быстро взлетев на крыльцо и взявшись за ручку входной двери. – Чё застыл, городской, топай сюды!

– Мои извинения, уважаемый! – еще раз расшаркался со стариком Стас и, осторожно обойдя таджика, начал подниматься по ступенькам.

Дождавшись, когда залетный уголовник повернется к нему спиной, Махмуд вынул из поленницы, сложенной у стены дома, увесистую березовую чурку и, не моргнув глазом, ловко отоварил ей Колывана по блестящей лысой башке. Ноги Стас заплелись, он запнулся за ступеньку и кулем рухнул на лестницу, не издав ни единого звука. Ну, разве что гулко треснулся головой о металлическое ограждение лестницы, которое возмущенно загудело.

– Ловко ты его, Ибрагимыч! – оценил действия старика лесоруб.

– Не ори, оглашенный – Глашку разбудишь! – шикнул на Бориса таджик. – Будет потом слезы лить – не остановишь! Хватай этого фраера под мышки – и в подвал! – принялся распоряжаться старик. – Там у меня стены толстые, ори – не ори, никто и не услышит.