– Там. – Мелочь взмахом руки выдает мне направление и срывается за подружками.
«Там» помогает слабо. Приходится покрутиться по коридорам, но я все же нахожу дверь с нужной табличкой. Постучав и получив разрешение войти, оказываюсь в кабинете.
– Ты кто? – поднимается из-за стола женщина в белом халате. – Новый хоккеист? Опять меня не предупредили!
– Нет, я не хоккеист. Боксер, – улыбаюсь ей. – Мне помощь ваша нужна.
– А что в Ледовом делает боксер? – Она удивленно смотрит на меня.
– Говорю же, помощь нужна. Не бесплатно, – решаю обозначить сразу.
– Даже так? – Растягивая слова, врач постукивает короткими ногтями по столу.
– Мне нужно, чтобы человек, о котором я спрошу, не узнал о нашем разговоре. Обещаю, ничего криминального. Вы поможете мне, а я помогу ей. Но тихо.
– Какие загадочные пошли боксеры, – улыбается врач. – Садись, – кивает на кушетку. – Что и про кого ты хочешь узнать?
– У вас тренируется девушка с длинными рыжими волосами. Лет семнадцать-восемнадцать, наверное, – прикидываю я. – Амалия.
– Ну допустим, есть такая, – кивает медик, сцепив пальцы в замок.
– Ее ударили. Я хочу знать, кто это сделал. И часто ли такое происходит.
– Интересно. – Она еще пристальнее меня рассматривает. – А с чего ты взял, что ее ударили? На льду тоже случаются травмы.
– Сомневаюсь, что она плашмя рухнула на ваш лед. Значит, прилетело в лицо. От кого и чем?
– Какое отношение ты имеешь к Амалии? – Вместо ответа врач задает встречный вопрос. – Не обижайся, просто слишком очевидно, что вы…
– Я ее защищаю, – перебиваю. Об остальном и так в курсе, можно не напоминать.
– Родители наконец наняли ей охрану? – скептически хмыкает она.
– Я доброволец. Так вы поможете или я пошел дальше искать информацию? – Поднимаюсь с кушетки, нависая тенью над женщиной.
– Да сядь ты, – машет рукой, – доброволец. Лучше знает только тренер, – сразу предупреждает она. – Но я почти уверена, что Ами досталось в колледже. У нас более изощренно воюют за свои места на пьедестале. Дома тоже вряд ли станут поднимать руку так очевидно. А вот буллинг как раз может быть. Тем более девочка непростая, на крупных соревнованиях высокие места занимает, интервью дает на широкую аудиторию. Красивая. Так что подпортить ей лицо из той же зависти вполне могли, – вздыхает врач.
– Понял, спасибо. – Тяну простой белый листок из подставки. Беру карандаш, пишу на нем сумму, под ней вопросительный знак.
В ответ получаю номер телефона. Перевожу деньги и уточняю, где учится мой Огонек. Выхожу на улицу, прикидываю, как мне туда лучше проехать. Завожу движок и думаю: а почему колледж-то? Уж ее семья точно могла бы позволить себе универ, даже не местный, а столичный. Странная история.
Глянув на часы, сворачиваю на парковку перед учебным корпусом. Сижу в тачке, наблюдаю за входом. В медицинской карте Огонька нашлись и курс, и номер группы, но я не буду ломиться внутрь. Тогда девочка точно все узнает. Попробую вычислить так.
Парни сразу отпадают. Пацаны не будут бить, они скорее зажмут где-то с сексуальным подтекстом. А вот бабы… Бабы в драке как раз всеми силами стараются подпортить сопернице лицо. Надо просто понять, кто способен нанести такую травму.
Расписание я уже пробил. Минут сорок приходится ждать в машине до конца их занятий. Как только народ высыпает на крыльцо, выхожу на улицу. Ловлю самую шуструю парочку и прошу показать мне студентов нужной группы.
– Вон они, – машет рукой одна из девчонок. – Эти вот трое точно оттуда. Они всегда вместе ходят.
– Спасибо. Слушай, а не знаешь, как зовут ту, что в центре? Вроде ничего такая, – плотоядно улыбаюсь. – Я бы познакомился поближе.
– Чтобы она твои красивые глаза повыбивала? – фыркает вторая.
Женщины… Они даже не замечают, как сдают и топят друг друга.
– Считаешь, у меня красивые глаза? – продолжаю играть.
– Считаю, – тает девчонка. – Как тебя зовут? Я тебя раньше здесь не видела, – флиртует она.
– Раньше не видела, а теперь вот, – указательными пальцами обеих рук провожу от лица ниже. Она следит. – Звать не надо, сам приехал. Так что, скажешь мне, как ее зовут?
– Да Вика это! – злится моя собеседница. – И что ты в ней нашел? Она же агрессивная. Одногруппнице сегодня лицо мячом разбила, – косится на трио, уже спустившееся со ступенек.
– Какая горячая. – Физически ощущаю, как улыбка превращается в злой оскал.
– Больной! – фыркают девчонки и убегают, еще пару раз оглянувшись.
А я сажусь в машину. Постукивая пальцами по рулю, наблюдаю за тремя подружками, вышедшими за территорию колледжа. Они сворачивают на тротуар. Болтая и смеясь, неторопливо бредут вдоль дороги. Как только расстояние между нами достаточно увеличивается, завожу машину и еду за ними.
Я не бью девочек, если это не чья-то задница во время секса. Но конкретно сейчас соблазн слишком велик.
Глава 13
Данте
По дороге мне попадается небольшой спортивный магазин. Стайка мелких стерв идет слишком медленно, веселясь и дымя «парилками». Забегаю, покупаю первый попавшийся баскетбольный мяч, возвращаюсь в машину и еду дальше.
Подружки отваливаются одна за другой, и необходимая мне Вика сворачивает во двор между двумя многоэтажками. Оставив свою старенькую «бэху» возле одного из подъездов, догоняю девчонку и швыряю баскетбольный мяч, целясь в стену недалеко от ее головы. Взвизгнув, она отлетает от железной двери, а мяч, упав на асфальтированную площадку перед подъездом, катится в мою сторону.
– Ты придурок, что ли?! – орет она.
Усмехнувшись, подбираю мяч, отбиваю его ладонью об асфальт. Он отлично пружинит, все время возвращаясь ко мне.
Иду к Вике, продолжая ритмично отстукивать мячом. Ловлю его обеими ладонями, прокручиваю и снова кидаю в стену. Девчонка опять визжит, пятясь от меня.
– Одной против того, кто сильнее, страшно, правда? – Хмыкнув, ставлю ногу на откатившийся ко мне мяч. Подбираю его, еще пару раз отбиваю об асфальт. Вика вздрагивает при каждом ударе, будто он приходится прямо по ней.
– Что ты несешь? – хрипнет ее голос. – Кто ты такой вообще?!
Ловлю подскочивший мяч, сильнее сжимаю ладонями. Домофон противно пищит. Дверь врезается Вике в спину. Она вынужденно отскакивает. На улицу выходит парень в джинсах и серой толстовке с капюшоном.
– Хай, систер. Это ты тут орешь, что ли? Всех котов в подъезде распугала, – лыбится этот придурок и получает мячом в лицо. – Ай, б-больно! – прижимает ладони к разбитому носу. – Ты что творишь?
– Да что ты делаешь?! – верещит «систер».
– Воспитываю, – шагаю к ним.
Парень кидается на меня, оказывается перехвачен, развернут и прижат к моему корпусу. Давлю предплечьем ему на горло и ладонью сбоку на голову.
– Дернешься, – рычу в ухо, – сам свернешь себе шею.
Пацан застывает, тяжело дыша и хлюпая носом. Его сестра сопит и всеми силами старается не плакать. Ее страх наполняет пространство вокруг нас. Я хочу, чтобы она прониклась этим ощущением. Чтобы каждая ее клетка была наполнена этим липким чувством. Беззащитная, одинокая и, оказывается, не такая уж смелая. Вся спесь моментально улетучивается.
Давлю чуть сильнее на горло ее брата. Он хрипит и дышит отрывисто. Воздуха не хватает, скоро начнет отрубаться. Вика косится на мяч, на меня, на брата. По щеке стекает первая слеза.
– Страшно, когда никто не может тебя защитить? – ухмыляюсь я.
– Отпусти его, пожалуйста, – просит перепуганная девчонка. – Он же сознание теряет! Мамочки! Помогите! – снова визжит.
– И ты ничего не можешь с этим сделать, потому что я сильнее. – Давлю на нее, ослабляя захват, чтобы парень все же не отключился. – Маленькая рыжая девочка тоже не может, потому что с толпой ты сильнее.
– Да это шутка была! – топает ногами Вика. – Просто шутка!
– Да я тоже сейчас шучу, – скалюсь в ответ. – Если начну бить серьезно, ему уже ничего не поможет. Предлагаю закончить с таким юмором, чтобы у меня не было соблазна вернуться сюда.
– Я пойду в полицию, – от бессилия угрожает она.
– Смешно, – улыбаюсь шире. – Еще раз кто-то обидит Ами, я приду сюда и спрошу с тебя.
Отпускаю ее брата. Его относит к кирпичной стене, нагретой весенним солнцем. Прислоняется к ней и сползает вниз, приземлив задницу на асфальт.
– Да какого черта? А если кто-то левый полезет? – паникует Вика, но очень старается это скрыть.
– Я все равно приду сюда. И да, Амалия не должна знать о нашем разговоре. Ты вряд ли захочешь, чтобы весь колледж узнал о твоем позоре. Борзая девочка Вика оказалась обычной слабачкой и трусихой.
Подбираю мяч, раскручиваю его и снова кидаю в стену чуть выше головы ее брата. Парень дергается, Вика визжит, и никто не спешит выйти, чтобы за них заступиться.
Поигрывая брелоком с ключами от тачки, ухожу, не оглядываясь на ту, кто чудесным образом из обидчика превратится едва ли не в телохранителя, потому что на самом деле она слабая и перед реальной силой тут же пасует. Вот так, Огонек, я буду рядом. Как умею…
Заезжаю в универ, дико опаздывая на лекцию по языкам программирования. Преподаватель стучит по исписанной доске. Благодарно киваю, перекатывая в тетрадь то, что там написано. Придется разбирать дома. Дальше у нас математический анализ и английский. Гуманитарку я не особо люблю, но без нее специальность мне не светит. Несложно, просто скучно.
Освобождаюсь только к пяти вечера. Выхожу из учебного корпуса. Мимо мчит Серега с очередной доставкой. Поднимаю руку, здороваясь с ним. Ускоряется, гаденыш. Поржав, иду к «бэхе» и еду прямиком в интернат, где сам жил какое-то время.
На проходной меня знают. Без проблем попадаю на территорию. Ничего тут не поменялось с тех пор, как я выпустился. Те же беседки, песочница для младшей группы, турники и горизонтальная лестница, на которой мы зависали с местными пацанами.
В помещении специфический запах приближающегося ужина. У меня волосы на руках встают дыбом от него, от шума голосов. Так себе детские ассоциации. Ну да и черт бы с ним. На самом деле все могло быть куда хуже, если бы я остался тогда в семье. Ребенку это объяснить трудно. Я вроде взрослый, но все равно не могу ничего утверждать на этот счет. Может быть, было, а может, и нет…
Пару раз стукнув по двери, заглядываю в кабинет директора.
– Даня? – удивляется она.
– Добрый вечер, Нина Антоновна. – Шагнув внутрь, плотно прикрываю за собой дверь.
– С ума сойти! – Поднявшись из-за стола, идет ко мне, проводит ладонями по рукам, крепко сжимая их в некоторых местах. Смотрит снизу вверх. – Еще здоровее стал. Что же ты делаешь с собой?
– Вверх вырос, теперь расту в стороны, – улыбаюсь. Хорошая она, строгая, но тут иначе нельзя, будет беспредел.
– Татуировок с нашей последней встречи тоже стало больше, – ворчит Нина Антоновна, коснувшись той, что набита на тыльной стороне ладони. – Что-то случилось у тебя, Дань? – заглядывает в глаза. С ее опытом работы с детьми ничего не скроешь. Сканер, мать ее!
– Я насчет Ромки и Мишки хотел поговорить. Есть у вас пара минут для меня?
– Чай будешь, Дань? – Нина Антоновна отходит к шкафчику, где всегда есть пачка заварки, ее любимый рафинад и печенье.
– Можно, – пожимаю плечами.
В детстве этот кабинет казался мне больше, а сейчас пара шагов – и я уже у ее стола. Выдвигаю стул, сажусь, устраивая руки на столешнице.
– Рассказывай. – Нина Антоновна ставит передо мной чашку с кипятком.
– Заберите пацанов из семьи, – прошу ее.
– А сам сбегал постоянно, – смеется она.
– Они не будут, я обещаю. Заберите их оттуда. Я могу какие-то деньги переводить за них. Пока немного, но чуть позже будет больше. Они на секцию по боксу ходят, спортивные, медальки будут приносить. Нина Антоновна…
– Даниил, это же не я решаю. Ты понимаешь?
Я киваю.
– Насколько я помню, опека была в вашей семье. Никаких постановлений на изъятие мальчишек не выносилось.
– Но можно же инициировать новую. Там же кошмар! – завожусь я.
– Тимирязев, потише! – делает замечание Нина Антоновна.
– Извините. Но там реально пи… – сглатываю мат под ее строгим взглядом. – Дышать нечем, все бухлом и сигаретами провоняло. Пацанов в школе обзывают. У Мишки синяки от пальцев.
– Ты, надеюсь, глупостей не наделал? – хмурит брови директор интерната. – Если тебя посадят, у пацанов никого не останется.
– Может, тогда их заберут? – исподлобья смотрю на нее.
– Ерунду не говори, Дань! – осаживает она.
– Да зае… достало все! – Отодвинув чашку, опускаюсь лбом на столешницу. – Мне туда каждый раз ехать страшно. Посмотрите на меня. Мне на ринг выходить не так стремно, как попадать в квартиру этих… – Снова глотаю все, что крутится на языке. – Мать еще рожать собралась. Нина Антоновна, вы же с опекой тесно работаете. Помогите мне.
– А школа что?
– Да ничего. Всем плевать! Ромка старается, учится, чтобы на бокс ходить. Мы с ним так договорились. Мишка в садике, Ромыч водит, когда успевает. Вопросов ни у кого нет. Заберите их, Нина Антоновна.
– Давай так, – вздыхает она. – Я попробую поговорить, но ничего не обещаю. Даже если соберут комиссию, Дань, решение будет за ними.
Беру листочек. Пишу на нем свой номер и прошу позвонить, как только будет хоть какая-то информация. Допиваю чай, коротко отвечая на вопросы Нины Антоновны. Мне особо нечего ей рассказывать. О моей жизни после интерната она знает поверхностно. Пусть так и остается.
