Только неожиданно наше укрытие приподняли, и мы увидели огромного мужчину. Медведь, вот с кем я бы сравнила его. Человек?гора.
Великан подал мне руку, и я ухватилась за его огромную, как лопата, ладонь. Оказалась вдруг поднята на ноги.
Сына он просто вертикально поставил.
Я разглядывала незнакомца и не могла поверить происходящему.
Я едва доставала мужчине до груди, так что роста в нем было метра два или больше.
Он был очень загорелым и смуглым. Форма, наподобие военной не скрывала мощные грудные мускулы.
Суровое, грубовато высеченное лицо, выглядело очень открытым и дружелюбным. Привлекательным, я бы сказала.
Темные глаза улыбались, а черные кудрявые волосы были собраны в низкий короткий хвост.
– Ну?у?у… Попаданцы. Я уже понял. Меня зовут Сиолилан Град. Я – генерал лесников.
– Кого?
– Лесники? Это же, кто за лесом следит? – удивился Андрей.
– Лесники – это люди, живущие в лесах. Есть еще подземники и речники. Мы прячемся, чтобы воевать с теми тварями, которые вас сюда затащили. Видимо, они как?то случайно вывели вас через брешь между мирами.
– Но мы же можем вернуться обратно? – с надеждой произнесла я.
Вот уж чего я меньше всего хотела, так это стать попаданкой в мире постапокалипсиса, где люди загнаны под землю, в леса и под реки. Хотя бы в Академию магии, что ли, забросило… Смешно, но факт. Я подобного не желала. В попадание еще недавно не верила. Но если предположить, что такое возможно, подобный мир я захотела бы себе для жизни в последнюю очередь.
Однако меня ждал окончательный приговор.
– Боюсь, что вернуться у вас уже не получится.
Сиолилан оглянулся. Другие здоровенные парни, в похожей форме и с пистолетами наперевес – одновременно похожими на те, что я видела и какими?то немного другими, уносили раненых, собирали оружие, если кто?то его потерял.
Лесник сделал несколько жестов, и парни засуетились.
– Нам пора. Идемте. Тут небезопасно, – произнес он.
– Почему мы не можем вернуться? – тихо спросила я.
– Потому что бреши – результат взрывов разрядных бомб. И они моментально затягиваются.
– Разрядных бомб?
– Да. Мы создаем новое оружие… Пытаемся научиться бороться с тварями более эффективно.
– Но я никого не видела, когда нас атаковали!
– Мы тоже не видим. И это нормально…
Именно в тот день представление о нормальности в моем мозгу резко перевернулось.
* * *
Наши дни
Я глотнула травяную настойку, похожу на чай с шишками от сосны, и отправилась на встречу с ученым.
В командном пункте все еще царило оживление. После атак проверяли текущую диспозицию. Мне на коммуникатор должны были прислать сообщения. По факту, коммуникатор – это компьютер, но в этом мире постапокалипсиса старые названия старались забыть… Слишком много неприятного и даже трагического с ними связано.
Сероватые стены, потолки, которые словно нависают над головой… Классика зданий подземного города. Хотя местные этого не замечают. Они привыкли жить с потолками чуть больше двух метров.
Сиолилан Град тут едва помещался.
Мне отдавали честь, я отвечала. Коридор за коридором заканчивались велолестницами… Почему их так назвали не знаю – по факту это были обычные эскалаторы.
Наконец – выход в подземный город.
Такие поселения строились специально, чтобы воссоздать атмосферу поверхности.
Над головой светило искусственное солнце, двигаясь по рукотворному небосводу. С земли все выглядело практически реальным. Тем более, ученые постарались. Применяли всякие проекции, голографию, разные эффекты преломления?отражения. И мы будто реально видели небо и солнце на нем. Только как?то уж слишком близко.
Ночью здесь становилось темно, а утром небо окрашивалось розовато?оранжевыми разводами рассвета.
Здания, казалось, строили, чтобы помнить разные человеческие эпохи.
Каждое представляло собой уникальный ансамбль, где сочетались самые разные архитектурные стили. Украшения в стиле барокко соседствовали с готически стройными, мрачноватыми башнями. Модерновые балконы, увитые металлическими узорами в стиле неореализм, контрастировали с добротно?утилитарными банальными окнами и дверями. Подземники могли бы многое рассказать об истории каждого дома, каждой своей улицы. О том, почему вон там витраж, очень похожий на тот, что украшал Собор Парижской Богоматери или завитушки, как в Петродворце. А вон та башня… ну практически вылитая Бурдж Халифа.
Люди оживили историю, потому что все достопримечательности, все красоты на этой Земле были разрушены. А человечеству очень хотелось помнить: свободу, величие и царствование на Земле.
До момента, когда люди перестали быть там хозяевами.
Наверное, это и правильно, и естественно.
Помнить себя, помнить какими они были, помнить все.
Цветы, фрукты, овощи росли под землей в специальных оранжереях, вокруг же домов деревья, клумбы, кустарники – все было искусственным. Но похожим настолько, что прямо не отличишь. Только уже совсем близко и понимаешь, что это все неживое.
А вот котики и собаки тут были самые что ни на есть реальные, настоящие. Они легко освоили жизнь здесь, среди пластика, металла и под светом искусственного солнца. Да и выбираться из подземных и речных городов для животных оказывалось значительно проще. Причем, они каким?то образом пробирались даже сквозь защитные разрядные экраны.
Я так и не привыкла к местным поселениям и чувствовала здесь по?прежнему себя чужаком, вырванным из привычного мира причудой судьбы и вынужденного адаптироваться каждый год, каждый день и каждую свободную минуту.
Все здания в подземных городах связывались «магнитными трассами» как их тут называли. По факту это было нечто вроде общественного транспорта.
Вот только выглядел он еще более причудливо, чем здания подземного города – химеры разных эпох и стилей.
Называли местный транспорт колесницами. Выглядели они словно кареты с открытым и закрытым верхом, но без колес и летали на магнитно?разрядных подушках.
Когда я впервые увидела «индивидуальную колесницу» почему?то вспомнились сани Деда Мороза.
Остановок у колесниц не было. Требовалось вызывать их с «пультов», которые очень походили на банкоматы или автоматы для заказа еды, расположенных возле выхода из зданий.
Нет вызова – транспорт проскочит мимо и остановится там, где требуется пассажирам. Личные «машины» ожидали владельцев.
Я вызвала колесницу главнокомандующего семью подземными городами. Антарис был местной столицей – культурным центром, если можно так выразиться.
Мой транспорт прибыл немедленно.
Я забралась внутрь и встала, держась за широкие поручни, покрытые специальным гелем для удобства. Сидеть не хотелось – внутри словно закипала какая?то энергия – последствие уколов тониками. На такой поддержке можно неделями работать и не отдыхать практически ни минуты. Но затем потребуется дать себе хотя бы сутки для «перезагрузки» организма и нервной системы.
Будем надеяться, эти сутки мне предоставятся.
Я откинула крышу колесницы и ощутила, как ветер вбивает в лицо сырой воздух, ощупывает щеки и лоб массажерами струек.
Я прикрыла глаза, опять погружаясь в воспоминания.
* * *
Примерно восемьдесят лет назад
Ускоренные курсы для попаданцев в речном городе.
Над головой купол и видно воду, хотя и стилизовано все под небо, но в небе не плавают рыбы и солнечные лучи не разрезают его словно секиры.
Речные города, в отличие от подземных, строились словно эдакие гротескные муравейники. Здания, плавно переходящие друг в друга, какие?то «участки» между ними, ближе к границе… Выходишь – и перед тобой прозрачная стена, за которой кипит водная жизнь.
– А почему машины не называют машинами или автомобилями? – удивляется мой Адрюша.
Ребенку все любопытно и интересно. Даже в такой ситуации, когда человечество, фактически, загнанный волк. Шаг вправо, шаг влево – рыщут гончие и кажется, что охотничьи рожки оповещают о скорой смертельной стычке.
Дети вообще легче воспринимают как изменения, пусть даже настолько разительные, так и новые условия, привыкая к ним проще взрослых.
– Видите ли… – серьезная женщина «в футляре» – эдакая титульная училка с гулькой на затылке, останавливается, и заправляет за ухо прядь. – Восемьсот лет назад, когда нас атаковали твари, автомобили, машины и здания стали для людей, как могилы. Мы ничего не могли с ними сделать. Поэтому люди отказались от всего, что напоминало им о тех ужасающих временах. Когда человечество, фактически спустилось в каменный век. Утратило многие технологии…
– Поэтому теперь все работает на силовых полях и разрядах?
– Именно так. Вначале самым главным было попросту выжить и сохраниться. Люди рыли землянки, прятались в лесных чащах в шалашах или вроде того. Твари там их находили с трудом и какое?то количество смогло выжить. Потом ученый Ильдар Сафин увидел, как молния ударила в воздух, и одна из невидимых тварей подохла… Так мы поняли – как их можно убить.
– Но ведь сейчас у людей развита и медицина, и всякие устройства для комфорта. И компьютеры…
– Коммуникаторы! – возмутилась титульная уличка. – Да, когда мы нашли средства защиты своих поселений, то начали поднимать с нуля технологии. Поскольку самым важным было разрабатывать оружие против тварей, остальное стало как бы побочным и естественным образом проистекало из первого.
– Даже в медицине? – это уже я заинтересовалась.
– Еще бы! Вот излучатели, которыми вас омолаживали и оздоравливали. Мы используем их, чтобы как бы останавливать старение организма, причем, каждый в том возрасте, в котором захочет. Так вот, изначально их делали для того, чтобы замедлять тварей. Думали, что это остановит их метаболизм. Раз уж более сильные разряды их убивают.
– Не вышло?
– Думаю, нет. Хотя сложно сказать. Ученые надеялись поймать тварь и выяснить – чего хотят эти гады. Может попробовать с ними договориться. Но ничего у них, в итоге, не получилось.
– Это как европейцы: США, Франция, Германия, Польша и многие другие пытались сдаться, заключить с тварями пакт и даже предлагали разделить власть на Земле, при помощи денег, отдав часть крупнейших банков и облигаций внешних долгов? – спросила очень грустная попаданка. Насколько помню, ее звали Кирай. Ее тоже привел сюда Сиолилан Град. Он спас ее через день после меня. И эта девушка постоянно была задумчивой, тихой и какой?то слегка отрешенной. Хотя… может мне это только казалось.
Миловидная, фигуристая, статная, с белокурой косой до пояса и серыми глазами, на прогулках и во время экскурсий она часто витала где?то в своих мыслях.
– Да уж! Европейцам, во главе с США, только и пришло в голову, что купить тварей, – презрительно произнесла наша училка.
– А они?
– А они просто всех уничтожили.
– Прямо всех?
– Всех, кто не успел убежать.
– Поэтому теперь всем правит Россия?
– Ну это не так, если рассматривать объективно. Россия не правит. Просто Россия первой организовала рабочее сопротивление. А точнее, наверное, все?таки бегство. Пока европейцы пытались договориться с тварями, наши с вами потомки… ну да, и ваши, хотя вы из параллельного мира, рыли землянки, обустраивали подземные города. Прятались в лесах и под разными водоемами. Вот поэтому теперь государство Россия – общепланетарное и основной язык – русский. Хотя по нашим законам другие языки не запрещены и разрешены все религии. Неважно – каким богам и кто молится. Мы все едины и поэтому мы победим.
Это уже звучало как лозунг. Жалкий, учитывая тот ужасающий факт, что люди не выиграли еще ни одной битвы. Ни одной! За восемьсот лет!
Кроме разве что битвы с возрастом, благодаря упомянутым излучателям.
– А почему все здания современных людей, кроме башен – сплошняком одноэтажные? – вдруг спросил мой Андрюша. – Я смотрел в смартфоне… о?ой, в коммуникаторе по сети про разные другие города, даже лесные. На Земле, на данный момент, нет ни одной новой постройки выше. Исключительно старые заброшенные здания. Этому ведь должно быть какое?то объяснение.
– Понятия не имею почему именно так. Как?то так повелось после начала нашествия тварей. Возможно, удобно. Возможно, решили, что в подземных городах и речных это выгодней. Лесные же постоянно переносятся с места на место. Смысл строить нечто основательное и большое?
– И никто даже не задумывался почему?
– Никто не задумывался. Предположу, что людям было постоянно слегка не до этого.
Училка выглядела недовольной: мол, у меня тут важный урок, а вы спрашиваете какую?то ерунду.
Но вот уже много лет у меня в голове крутились упомянутые странные факты.
Одноэтажные здания нового человечества, тот факт, что излучатели, созданные для тварей, на людей?таки действуют, а на врагов – нет… И многие прочие странности и необычности…
* * *
Наши дни
Я вздохнула. Да уж. Жить в мире, где все подчинено исключительно одному – потенциальной победе над общим врагом, которой нет и не предвидится сотни лет… Это непросто. Но… я жива. Андрей вырос и живет теперь в лесном городе. Все могло быть значительно хуже. Даже сразу после нашего попадания.
По статистике во время тех испытаний, кстати, ничего особо не давших, погибло больше тысячи попаданцев. Выжили – только сотни.
Нам ли кричать «За что?», «Почему мы?», «Как же так?»
Колесница ускорилась. Ее перегоняли с места на место мощные поля, которые то включались, а то отключались. И чем ближе колесница была к цели, тем быстрее ехала по невидимым рельсам.
У меня, как обычно, голова будто пустела и казалось – мысли путаются. Поля специфически воздействовали на мозг.
