– Да, забыла вас спросить, – сказала Крессида. – Что вас сюда привело – в такую даль?
После паузы Астрид ответила:
– Сложно объяснить.
Глава 2
Среда, 48 часов назад
Астрид стояла у панорамного окна своей квартиры и наслаждалась видом – потрясающим, как и всегда. Над городом нависала гряда облаков. На востоке стремилась к устью Темза, грязно-коричневая после недели весенних дождей. Через мосты тянулись ленты из машин и фургонов – живой пейзаж, обрамленный серым алюминием с голубоватым отливом. Окна, как и всё в квартире, рассчитывались до мельчайших деталей. Ни единого компромисса. Бюджет пришлось выбрать до предела, но, как она убеждала Саймона, вполне можно все сделать идеально.
Источником вдохновения послужил гостиничный номер в Милане – целиком, от темно-орехового пола до столиков в стиле ар-деко. Пару штрихов она добавила от себя. Скажем, диванные подушки с геометрическим принтом она подсмотрела в Elle Decoration, а золоченое зеркало-солнце нашла на рынке Портобелло[1 - Рынок на Портобелло-роуд в Лондоне, известный продажей антиквариата и одежды секонд-хенд. – Здесь и далее прим. пер.]. Единственным вкладом Саймона была картина, его свадебный подарок четыре года назад – полностью белая с напечатанными жирным черным шрифтом вехами их отношений. «Айви»[2 - «Айви» (The Ivy) – популярный среди богемы лондонский ресторан с более чем столетней историей.] – первое свидание, «Кипр» – первый совместный отпуск, «„Бар Гарри“[3 - «Бар Гарри» (Harry’s Bar) – венецианский бар, известный своими знаменитыми гостями.], Венеция» – там он сделал предложение. По меркам Саймона, довольно безвкусное полотно. Но оно напоминало Астрид о стольких романтических моментах, что постепенно она его полюбила.
В кармане зазвонил телефон, прервав ее грезы. Городской номер с незнакомым кодом. Она нажала «Отклонить вызов» и засунула телефон обратно. Кто сейчас вообще пользуется городскими линиями? Она посмотрела на часы. Нужно было разобрать рабочую почту. Просмотреть стопку писем из прихожей. Но это может подождать. День в ее распоряжении – Саймон вернется только завтра вечером, и на сегодня она все распланировала.
В частном спортзале для жильцов она позанимается часок на велотренажере. Скорее всего, в одиночестве. Большую часть квартир скупили иностранцы, живущие в них лишь изредка. Сестра однажды ей сказала, что с учетом жилищного кризиса это просто позор.
– Квартиры для них – как банковские ячейки, только из стекла и стали.
– Клэр, – ответила она, – эти квартиры – произведения искусства. Вот что люди покупают на самом деле.
После тренировки она выпьет восстанавливающий яблочно-кейловый смузи из фреш-бара, потом в зале же примет душ. Нет смысла изнашивать собственную ванну. Затем закажет еду – за углом появился южнокорейский фастфуд, отзывы восторженные. В винном шкафу бутылка «Монраше Премьер Крю» слезно молила, чтобы ее открыли.
Но было нечто, чего она ждала больше, чем спорта, еды или вина. Ее постыдная тайна. В полвосьмого она включит телевизор, растянется на диване и посмотрит последний выпуск «Собаке нужен дом». Это была ее любимая передача, хотя даже в просмотре канала, на котором она выходит, Астрид никогда бы не созналась. Она уже прочитала анонс: «Сегодня: Пэм из Норфолка подружилась с мопсом по кличке Тоби благодаря прогулкам и шорти[4 - Шорти, или шортбред, – традиционное шотландское печенье из муки, сахара и сливочного масла.]». Мечты о собаке разбивались об аллергию Саймона – он чесался, едва подумав о псе. Поэтому «СНД» – так передачу называли поклонники – это максимум, на который Астрид могла рассчитывать.
Она пошла в ванную за болеутоляющим. Стала иногда побаливать голова, что Астрид списывала на кондиционер. Похоже, он сушил воздух сильнее обычного. Консьерж Франсуа обещал «эскалировать» ее жалобу до уровня руководства управляющей компании, так что скоро все выяснится. В шкафчике с лекарствами лежала свежая упаковка «Нурофена». Астрид наполнила чистый стакан водой, выдавила таблетку – и та вместе с водой провалилась в желудок. Затем рассмотрела себя в зеркале. Пора бы подровнять волосы, придать форму светлому бобу. В остальном она выглядела нормально, может, немного уставшая. Скоро короткий отпуск на Кипре – отпраздновать четвертую годовщину. Последнее время они слишком много работают. Капелька солнца пойдет им на пользу.
Астрид направилась к выходу из ванной, грея ноги на теплом полу. Затем остановилась. Что-то привлекло ее взгляд – золотой блеск на самой границе слива. Она подошла и заглянула за стеклянную ширму. Да, там что-то было. Если смотреть в слив строго вниз, видно отчетливо. Звенья цепочки. Девушка снова подошла к шкафчику, достала пинцет и вернулась к душу. Встав на четвереньки, она ухватила конец цепочки и аккуратно ее достала. Это оказался браслет. И он был чужой.
Внезапно пришло чувство, будто ее сейчас вырвет. Астрид скрючилась на мраморной плитке, пытаясь сдержать подступающую волнами тошноту. Через пару минут она встала и дождалась, пока комната перестанет вращаться. Саймон бы ей никогда не изменил. Ведь так? Только не ее Саймон.
По дороге на кухню Астрид постепенно осознавала, что он был в душе с другой женщиной. Чем больше девушка отгоняла эту мысль, тем больше картинок рисовало воображение. Влажные объятия, браслет соскальзывает с дрожащей руки. Нет, должно быть какое-то объяснение. Четыре года брака. Зачем ему отбрасывать их прочь?
Она бережно положила браслет на мраморную столешницу. Руки затряслись. Медленный вдох через нос, тихий выдох. Этому учили на модных занятиях по йоге. Посчитать от десяти до одного. Высвободить негативную энергию.
Когда руки перестали дрожать, она пошла к буфету в прихожей за старым рабочим чемоданчиком. Сделанный из черной кожи, размером он был с докторский саквояж. Кое-где потертый – оттого, что его много лет таскали по разным работам. Она положила его на стол и щелкнула латунными застежками.
Откинувшуюся крышку заполняли два лотка с закрепленными в них стеклянными пузырьками с растворителями, лаками и красками. На каждом красовалась маленькая, от руки надписанная бирка. Основная часть чемоданчика была поделена на отсеки с ватой, одноразовыми перчатками, скальпелями и прочими инструментами. Астрид выудила лупу и навела ее на браслет. На его внутренней стороне виднелась печать с цифрами 950, что означало практически чистое золото в двадцать три карата. По крайней мере, так заявлялось.
Она снова залезла в чемоданчик и достала маленький матово-черный брусок. Взяв браслет, она сильно потерла цепочкой о брусок, пока на его поверхности не блеснуло желтое пятно. Затем она выбрала бутылочку с надписью «14 карат» на этикетке и аккуратно капнула на пятно растворителем. Постепенно мельчайшие блестящие частички проступили в жидкости, словно крошечный снежный шар. Ясно – браслет меньше четырнадцати карат. Она повторила процедуру с десятикаратным растворителем. На этот раз жидкость осталась чистой. Следовательно, браслет золотой, пробой между десятью и четырнадцатью карат. Дешевка. Подделка. Чей же он и когда был оставлен в квартире?
Астрид убирала все назад в чемоданчик, продумывая возможные версии, а в груди у нее росла острая сосулька страха. Итак, сегодня среда. Последний раз она была в душе в понедельник, когда пропустила тренировку. В тот раз она бы наверняка заметила браслет.
Уборка приходила утром в пятницу, так что это не они. С прошлого года, как они с Саймоном сюда въехали, на ночь никто не оставался. Близких друзей у нее было только двое, и они жили в Лондоне. Клэр живет в Слау и ни разу не забредала внутрь М25[5 - Кольцевая автострада вокруг Лондона.]. Мама не наденет дешевые драгоценности даже в гроб, а папа сидит сиднем на своей испанской вилле и хлещет дешевую риоху.
Выходит, это Саймон позвал кого-то домой. Сосулька подросла. Сердце забилось быстрее. Он уехал по делам во вторник после обеда, и они – кто бы это ни был – должны были прийти в понедельник между восемью утра, когда она ушла из квартиры, и половиной седьмого вечера, когда вернулась с работы. За это время гостья приняла душ. И наверняка не одна. О боже, они спали в ее кровати?! Картинки, заполнявшие мозг, становились все ужаснее. Нет, нужно что-то предпринять. Перестань ломать голову и действуй. Вот именно. Тогда еще есть шанс, что все объяснится.
Она захлопнула чемоданчик и стала тщательно обыскивать квартиру, начиная с кухни. В холодильнике не было ничего необычного. В посудомойке – три грязных бокала, из которых она пила сама. Кофемашина Nespresso без единого пятнышка. Они оба не пили кофе. Машину подарили на свадьбу, и ее не стали выбрасывать, потому что она подходила к черно-металлической плите KitchenAid, также нетронутой.
В спальне она поискала под кроватью сброшенную одежду. Пусто. К счастью, постельное белье только утром вернулось из прачечной, что позволяло избежать унизительного осмотра. В шкафу она обыскала пиджаки Саймона. Тоже ничего подозрительного. И обход гостиной улик не добавил.
В прихожей тоже ничего не нашлось, кроме стопки нераскрытых писем в верхнем ящике комода. Саймон предпочитал сам вскрывать всю их почту, но за последние пару недель у него явно не доходили руки. Наверху лежала открытка – глянцевое фото пляжа – с надписью «Привет из Испании». От папы, державшего дочь в курсе «новостей»: проблемы с крышей виллы, поездка на местный «раанык» – рынок? Видимо, да. Было что-то про дядю Генри, но разобрать слов она не смогла. Папин почерк становился все запутаннее и угасал в серповидном пятне от вина. Остальные письма выглядели как счета, и Астрид оставила их в ящике.
Пододвигая диван назад к стене и поправляя подушки, она думала о том, что шансов найти улики больше нет. Но она уже знала достаточно. Придется это принять: он ей изменил. Мысль о нем с другой была невыносима. Омерзительна. Забирая полотенце из ванной, Астрид не смотрела на душ. Она хлопнула дверью и пошла в спальню за спортивной одеждой.
* * *
В спортзале никого не было. Она выбрала велотренажер в углу и настроила на «невысокие холмы». После получасовой выматывающей езды к гневу добавилось новое чувство: разочарование. Именно горькое разочарование. Он ее подвел. Это не входило в их пятилетний план и тем более в планы этого года. Нужно было решить: уйдет ли она из-за его романа?
До сих пор они были счастливы. Безмятежно счастливы. Им нравилось одно и то же: искусство, еда, путешествия. И друг друга они любили – с самого первого вечера, когда встретились в переполненном баре в Блумсбери и он прошептал ей на ухо, что никогда не встречал никого красивее. Их жизнь, работа, эта квартира – они так упорно трудились. Вместе. Он говорил, что она – его продолжение.
Дорожка на экране тренажера пошла в гору. «Давай, Астрид», – промычала она, сильнее крутя педали. Последний рывок через гребень холма, и она решила, что будет делать. Завтра, когда Саймон вернется, она ему все выскажет. Он извинится, спишет все на мгновенное помутнение ума и будет умолять о прощении. А другой женщине, если она еще рядом, укажет на дверь. И после юбилейной поездки на Кипр все постепенно встанет на свои места. Может, это и есть нужный им тревожный звонок. Ну что же, вызов принят. В конце концов их брак станет только сильнее.
Конечно, Клэр будет в шоке, что Астрид сразу не выгнала Саймона. «Как ты могла его простить? Если б я поймала Уоррена в душе с другой…» Но Клэр необязательно об этом знать. Никому не нужно. Разве Джине сказать – только ей можно открыться. То, что нужно. Картинка на экране застыла – 34 минуты 15 секунд, новый личный рекорд.
* * *
Ровно в полвосьмого Астрид устроилась смотреть «Собаке нужен дом». Она свернулась калачиком в углу дивана, натянув шерстяное покрывало до самого подбородка. В руке большой бокал с вином. Она не знала, хватит ли ей душевных сил, чтобы досмотреть передачу. Зачем Саймон все испортил?
Последние пять минут передачи занимал ролик про день, проведенный Пэм вместе с Тоби: Пэм неловко бросает мяч, Тоби катается с песчаной дюны. Затем следовало финальное объявление. Примет ли Пэм Тоби как своего Питомца Навеки? Астрид сжала край покрывала. Да, Пэм сделает все правильно. Должна сделать.
– Конечно, возьму, – выдохнула Пэм.
Тоби пулей помчался к новому хозяину с выражением полнейшего счастья на своей песочной морде. Пэм схватила его в объятия… и Астрид зарыдала. Слезы текли по щекам, вино из бокала залило диван. Целых пять минут безудержного плача.
Рядом завибрировала диванная подушка. Астрид вытерла глаза тыльной стороной руки. Опять тот самый городской номер. Точно спам. «Тьфу!..» Она швырнула телефон через всю комнату и поплелась на кухню подлить вина.
Глава 3
Четверг, день второй
На работу Астрид обычно ездила на метро. Станция «Ватерлоо» за углом от дома, потом две остановки под Темзой до «Чаринг-Кросс». Но сегодня утром девушка решила пройтись. Не тот день, чтобы лезть под землю.
По пешеходной части железнодорожного моста в обе стороны текла толпа. На двух скоростях. Прибывшие на Ватерлоо шли навстречу ветру, стремясь на север. Туристы заметно медленнее – на юг. Под ними всеми преодолевал течение прогулочный кораблик. Далеко в небе к востоку в аэропорт Лондон-Сити заходил на посадку самолет. По рельсам рядом прогрохотал поезд. Все было в движении. Лондон просыпался, поигрывал мускулами. То, что Астрид нужно сегодня, – затеряться среди незнакомцев и городского шума.
Она шла дальше к Трафальгарской площади, мимо огромных бронзовых львов, охраняющих колонну Нельсона. Впереди возвышалась над площадью Национальная галерея. Лавируя между группами туристов, девушка поднялась по ступеням из песчаника, удовлетворенная тем, что вчерашнее решение сохранить брак не ослабло. Вечером Саймон вернется и объяснится. Она почти с нетерпением ждала его униженных извинений. Затем продолжится совместная жизнь. Золотой браслет лежал в сумочке. По пути домой Астрид остановится на мосту и выбросит его в реку. Это будет символично. Новое начало.
* * *
Отдел реставрации выглядел как продвинутая химическая лаборатория. Хорошо освещенный, с яркими белыми стенами. Толстая труба из серебристой фольги шла вдоль потолка и разделялась на отростки, нависавшие над пятью стальными столами. На доске на дальней стене разместились разнообразные инструменты, от миниатюрных отверток до болторезов. И повсюду, прислоненные к стенам или стоящие на мольбертах, были картины. Портреты, пейзажи, натюрморты, батальные сцены. Обнаженная фигура, застенчиво отворачивающаяся от окна.
Астрид повесила пальто на один из крючков рядом с дверью. В углу за столом уставился в монитор молодой человек. Копна иссиня-черных волос подрагивала в такт металлическому ритму, доносящемуся из наушников. Он заметил Астрид, только когда она встала практически вплотную к нему.
– Привет, Астрид. – Он крутанулся на кресле и снял наушники. – Как дела?
– Все нормально, спасибо, Мураки.
– Саймон еще не вернулся?
К вопросам коллег о Саймоне Астрид относилась недоверчиво. Иметь мужем руководителя отдела реставрации не способствовало сближению с людьми. Ну или они чересчур старались. Мимоходом бросали: «Пойдем выпьем», затем добавляли: «И если хочешь, зови Саймона», будто эта мысль только пришла им в голову. Но Мураки был слишком ценным сотрудником, чтобы беспокоиться насчет мнения начальства.
– Вернется сегодня вечером. Неважно. – Она указала на монитор, заполненный зубчатыми цветными полосками. – Проба Тициана?
– Да, она.
Астрид присмотрелась к изображению. Взяла со стола карандаш и провела его острием вдоль белой линии на экране.
– Видишь? На нижнем слое нет угля.
– Поразительно, да? Без эскиза, сразу на холсте.
– Вижу… гениально. – Она выпрямилась и повернулась, чтобы отойти.
– Постой, – позвал Мураки.
Она обернулась.
– Смотрел вчера фильм с актрисой, которая тебя напоминает.
– Правда? Как ее зовут?
– Понимаешь, – Мураки качнулся назад на кресле, – я вроде как заснул до титров.
– Серьезно?
– Да ты ее знаешь. Такая клевая красотка.
– В самом деле?
– Как Грейс Келли.
– Ух ты, Грейс Келли, – она сделала пируэт, – это мне подходит.
– Только ты постарше.
– Постарше? Мураки, ты знаешь, что в этом месяце Саймон проводит твою аттестацию? Одно мое слово, и ты пропал, – сказала она, стараясь казаться невозмутимой.
– Точно-точно. Но я же талант и виртуоз, да? Значит, детка, я неуязвим, – хихикнул он и крутанулся на кресле, сделав полный оборот.
– Мураки, может, родители привели тебя по программе «Покажите детям свою работу» и потом забыли забрать?
Мураки подмигнул и отвернулся к монитору.
– Увидимся, неудачница.
– Увидимся.
* * *
Остаток утра Астрид чистила автопортрет Уильяма Добсона[6 - Уильям Добсон (1611–1646) – английский художник-портретист, первый из значительных английских живописцев.]. Ватными дисками с растворителями она постепенно раскрывала оригинальные цвета. Представляла, как художник стоял и рассматривал себя в зеркале. Был ли он доволен увиденным? Вероятно, нет – он не обольщался. Непослушные волосы, большой нос, рябой, как и вся кожа.
Прослеживая каждый мазок, она ощутила проворство руки мастера – ему не терпелось окончить картину. Но он потратил много времени на глаза. Изумрудные, блестящие из-за мимолетных касаний кистью. Ничтожная белая точка добавляла взгляду огня.
Астрид любила такие дни. Тихие дни, когда слышно только урчание металлических труб, втягивающих воздух. Она с головой погружалась в работу, наблюдая, как постепенно оживает полотно, будто бы само, без ее помощи. А сегодня это позволяло ненадолго забыть о Саймоне. После тщательной очистки левого зрачка Добсона его настроение переменилось. Теперь он будто улыбался, хотя рот она еще не трогала. Возникло чувство радостного возбуждения. Благодаря ей спустя четыреста лет кто-то снова улыбается.
* * *
В двенадцать двадцать она отставила портрет в сторону и направилась на третий этаж, к собственным обеденным залам Национальной галереи. На полпервого Астрид забронировала столик на двоих – пообедать с Джиной, и очень этого ждала. Они не виделись с тех пор, как подруга ушла из отдела работать в фешенебельную галерею на Кинг-роуд. Дату обговорили за несколько недель и ни разу не перенесли. С другими так, чтоб встречу пару раз не отложили, случалось редко. Люди бывали заняты. Кто-то, по мнению Астрид, не менял планы до последнего на случай, если подвернется что получше. Только не Джина. На Джину можно положиться.
На входе метрдотель, худой мужчина с темными прилизанными волосами, просматривал книгу бронирований. На стук каблуков Астрид по паркету он выпрямился, словно выдра, услышавшая лязгнувшее ведро смотрителя.
– Ох, Астрид, какая приятная встреча! – Такого приветствия можно было ожидать, если пару месяцев назад вы без вести пропали в море и надежды уже не оставалось. – Пожалуйста, проходите.
Он провел ее к столику возле огромного, во всю стену ресторана, окна.
Отодвинул кресло.
– Ваш муж присоединится к вам?
– Не сегодня.
– Превосходно. – Он наклонился убрать стоящий напротив второй бокал для вина.
– Нет, простите, – Астрид подняла руку, – скоро придет моя подруга.
– О, конечно. – Он вернул бокал. – Как ее зовут?
– Джина Руссо.
– Превосходно. Я принесу вам воды со льдом и, когда мисс Руссо придет, провожу ее.
– Большое спасибо.
