– Понятно. – Смущенно улыбнулась Тиль. – Вижу, вы тут все ладите меж собой.
– Не особо. – Усмехнулась она. – Но ладить с этими курицами не обязательно. Вообще, они безобидные, только до жути тупорылые.
– Ясно.
– Удачи тебе с адаптацией, – Оливия вышла из ванной, освободив помещение для Тиль и оставив за собой шлейф цветочного парфюма, – и будь осторожна.
– Почему? – Войдя внутрь, обернулась девушка.
Та, посмотрев на нее с каким-то сочувствием, пожала плечами.
– Не заблудись. В Варстаде столько темных помещений, коридоров, залов…
– Постараюсь.
Оливия развернулась и направилась к себе в комнату, но, сделав пару шагов, обернулась.
– И не суйся к волкам, пожалеешь. Лучше даже вообще не смотри в их сторону.
Она скрылась в комнате, и новенькая вдруг заметила, что из своей спальни за ними наблюдала Малин.
– О чем это она? – Нахмурившись, спросила у нее Тиль.
– О-о. Она ненавидит волков. – Ответила та.
Глава 5
– В Варстаде нет, и никогда не было официальных студенческих сообществ. При этом слухи о волках ходили всегда – даже в те времена, когда здесь училась моя мать. – Хихикнула Малин, когда они почти подошли к одному из зданий университета, поражавшему своими размерами и размахом. – Она говорит, в этом тайном братстве всегда состояли самые богатые и красивые парни. И самые испорченные. Ма говорит, так всегда бывает в состоятельных семьях: могущественные и влиятельные родители балуют своих детишек до невозможности, и те растут с ощущением, что им дозволено все.
– А почему «волки»?
– Легенды этих мест. – Малин, поежившись, подняла воротник жакета. – Варстад даже переводится как «волчий город», а, значит, кому тут править как не волкам? Традиции.
– И братство существует так долго?
– Возможно, даже с основания учебного заведения.
– Ничего себе. А что их объединяет?
– Сила. – С придыханием сообщила девушка. – Богатые обычно общаются только с себе подобными. – Они перешли дорогу, и Малин пожала плечами. – Но, говорят, в их тусовку может попасть каждый, и такое уже бывало. Молли спит и видит, как бы заполучить себе кого-нибудь из братства: это как путевка в лучшую жизнь, билет в закрытый клуб, полный запретных удовольствий. Поэтому они с Кларой постоянно тусуются где-то поблизости к волкам.
– Забавно у вас тут все устроено.
– И не говори.
Тиль вдохнула прохладный утренний воздух и медленно выдохнула. Обилие мрачных красок вокруг удивительным образом ее успокаивало. Темные серые здания, черные скамейки, каменные дорожки, печальные деревья без листьев, даже студенты в сдержанном сером – все это было так похоже на ее рисунки углем, что создавало ощущение уюта.
– Так что им дает участие в братстве? – Едва успела произнести она, как Малин бросилась к ней и закрыла ей рот рукой.
Не пришлось даже спрашивать, почему она так поступила. Метрах в десяти от них, по ступеням к входу в здание поднимались парни. Их было человек пять, и они резко выделялись из толпы. Другие. Совершенно другие.
Их вид заставил Тиль задержать дыхание.
Те же цвета одежды, что и у всех, но их плащи, брюки, шерстяные жилеты и даже галстуки сидели на них словно как-то особенно. Небрежно и подчеркнуто вызывающе. Растрепанные волосы, злые взгляды, начищенные туфли, дорогие часы на запястьях – любая деталь буквально кричала о том, что это сливки популярного общества. Люди высшего сорта. Элита.
Тиль понятия не имела, как это работает, но, видимо, дело было в их самоуверенности, льющейся буквально через край и отражающейся в каждом движении, жесте или взгляде. Не хотелось этого признавать, но эти парни выглядели сногсшибательно. Просто суперзвезды.
– Ты тоже видишь это, да? – Прошептала Малин, придержав Тиль за рукав и заставив притормозить у основания ступеней.
– Что именно? – Та смотрела на волков, как завороженная.
Парни остановились на верхней ступени, чтобы докурить. Рядом даже урны не было, все они остались внизу – в зонах для курения, и Тиль уже знала, что членов братства это не волнует. Как и правила приличия.
– Сияние. – Хихикнула Малин.
Один из парней повернулся и бросил на них короткий взгляд. Его губы растянулись в нахальной ухмылке, и по спине Тиль побежали мурашки.
– Что им дает братство… – Прошептала новая знакомая. – Лучших девушек университета, власть, кучу денег и возможность выходить сухими из воды, что бы ни произошло.
– А это кто? – Негромко спросила Тиль, когда с противоположной стороны к ним подошел парень в черной худи, рваных черных джинсах и кепке.
Он, вообще, в курсе о форме, в которой принято ходить на занятия, и о которой не забывают даже волки?
– О, этот не должен тебя волновать вообще. – Вздохнула Малин.
Парень поздоровался с волками, и на мгновение поднял голову так, чтобы можно было рассмотреть его лицо. Шрам, пересекающий скулу, нос с небольшой горбинкой, что говорило о том, что его ломали, спутанные волосы цвета воронова крыла и пухлые губы, одна из которых, верхняя, была разбита.
– Матс Нюберг. – Прошептала Малин. – Он странный. Вспыльчивый, закрытый, грубый. И вообще у него дурная слава. Мне кажется, он ненавидит людей, и ему на всех плевать. Хотя, девчонок это не волнует, они за ним толпами бегают.
Тиль сглотнула и отвела взгляд. Неловко было вот так его разглядывать, но еще хуже было стоять тут и топтаться на месте, словно выжидаешь чего-то.
– Он тоже из волков? – Зачем-то спросила она у своей спутницы.
– Нет. – Чуть не рассмеялась та. – Он их цепной пес. Лучший боец Поединков. Никто не хочет с ним связываться, чтобы не потерять зубы и не переломаться. Схватки с его участием приносят волкам баснословные суммы.
Тиль осторожно повернулась и взглянула на него еще раз. Высокий, мускулистый. С краешка его губ свисала дымящаяся сигарета. Странным образом она не выпадала изо рта, когда он разговаривал. Девушка опустила взгляд на его пыльные ботинки, затем подняла выше – на лицо и вздрогнула, когда черные глаза парня, опасно сверкнув, впились в нее.
Тиль резко отвернулась. Это заметно позабавило Малин.
– Все мечтают стать одним из них. – Сказала она. – Но везет единицам. Тем, кто получает приглашение. Поговаривают, для инициации нужно пройти множество испытаний. Но если бы мне подвернулся шанс… – Малин закатила глаза, – я бы сделала, что угодно.
– Почему тогда Оливия сказала, держаться подальше от волков? – Почти прошептала Тиль.
Краем глаза она заметила, как один из парней передает что-то Матсу, и тот прячет это в карман.
– Из-за Эрика Аспа. – Усмехнулась Малин. – Вон тот светленький с перстнями на пальцах и длинной челкой. Он волк по праву рождения. Альфа. Главный в их стае. Они с Оливией дружили с детства, а после его инициации все разладилось. Теперь они ненавидят друг друга.
Тот, о ком она говорила, швырнул на ступени окурок, развернулся и направился к входу. Его друзья, попрощавшись с Матсом Нюбергом, тоже поспешили на занятия.
– Или дело в Агнес. – Задумчиво проговорила Малин. – Она много времени проводила с ними и вроде как собиралась стать волчицей. Оливия думает, ее исчезновение как-то с этим связано, но по мне так это все фигня. Ну, что идем?
– Да.
Они отправились вверх по ступеням, а Матс стал спускаться вниз. Он прошел буквально в паре метров от них, даже не взглянув в их сторону. Воздух наполнился ароматом его парфюма – терпким, древесным.
Парень не собирался на занятия. Ну, разумеется.
Она обернулась, чтобы проводить его взглядом. Ей показалось, от него повеяло холодком. Прежде, чем парень успел спрятать руки в карманы, Тиль заметила, что костяшки его пальцев избиты в кровь, и раны были свежими.
Глава 6
Насчет университета Оливия была права: сразу сориентироваться у Тиль не вышло. Если перед занятиями ей помогла найти нужную аудиторию Малин, то после первой лекции девушке пришлось воспользоваться помощью специального приложения, о котором упоминала куратор.
Потолки в старинных корпусах Варстада были высокими, как в соборе, а коридоры казались бесконечными. Естественный свет проникал в здание через бесчисленное количество узких окон, но его тут же пожирали тусклые стены. Обувь грохотала по каменному полу, когда студенты во время перерывов блуждали по этажам, и застывший воздух приходил в движение, наполняясь красками запахов.
Залы, в которых проходила практика искусств, поразили девушку особенно. Просторные помещения, наполненные солнцем, были заставлены по краям столами или печами для обжига, а по центру всегда оставалось много места для мольбертов и для того, чтобы преподаватель мог свободно перемещаться меж занятыми работой студентами, контролировать процессы и давать подсказки и наставления.
Один из них, который преподавал рисунок, взял Тиль к себе на курс и сразу уделил ей особое внимание. Его звали профессор Лудде Кельберг. Пожилой, странноватый господин в очках, клетчатой рубашке, широких серых брюках на подтяжках и растянутом темном пиджаке. Он пригласил Тиль к себе в кабинет и долго мучил ее вопросами о том, как она видит свое будущее в искусстве, и почему отдает предпочтение монохромным иллюстрациям, ведь цвет – главное орудие живописца.
Тиль и сама не знала, почему так любит работать углем. Черно-белая гамма словно усиливала впечатление от рисунка, позволяла передать конкретное чувство, не отвлекала, не сбивала зрителя с толку. Даже нервно потирая ладони в поисках ответа на этот сложный вопрос, девушка заинтересованным взглядом рассматривала жидкие кудри преподавателя, окружавшие его блестящую лысину на макушке, и представляла, как нарисует их – они станут завершающим штрихом в его портрете. Точнее, штрихами: мелкими спиральками, живыми, колышущимися на ветру, который гуляет по коридорам Варстада.
– Вы мне нравитесь, Матильда. – Серьезно сказал господин Кельберг, наклонившись на стол. – Но вам нужно научиться отстаивать свою точку зрения. Гнуть свою линию, иначе, сами не поймете, как окажетесь под чужим влиянием. Взять, хотя бы, профессора Гётзе: он будет вести у вас курс живописи – хитрец возьмет вас в оборот. Не успеете и глазом моргнуть, как попадете к нему на практику в музей, где придется махать кистью круглые сутки, чтобы заслужить его одобрение. Закончится это все тем, что вы забудете про свою страсть к угольной технике и будете оформлять выставки и скучные мероприятия до конца своих дней.
– Я еще не решила, кем хочу стать. – Пожала плечами Тиль. – Я еще в поиске.
– Дизайнером, архитектором, реставратором? – Усмехнулся профессор, почесав лысину. – Вы отнюдь не какая-то там посредственность, деточка.
– Вы поняли это за тридцать минут разговора?
Он улыбнулся.
– Я видел почти все ваши работы, госпожа Хаммар. И был тем, кто ходатайствовал о принятии вас на отделение искусств.
– О…
– И мне будет обидно, если вы попадете на конвейер к Гетзе. Да, его ученики хорошо устраиваются в жизни, но все они лишь номенклатурные работники, занимающие важные посты в департаментах. А вы – штучный экземпляр, вы зачахнете без искусства.
– Мне приятно, конечно…
– В ваших работах есть душа, Матильда. Вы рисуете одним цветом, но удивительным образом передаете разницу тона, это уникальный навык.
– Спасибо.
– Моя студия всегда открыта для вас. – Серьезно заметил профессор. – И вот еще. – Он встал и протянул ей ключ. – Идемте.
Тиль поднялась и растерянно поплелась за ним. Они прошли через зал, в котором десяток студентов корпел над мольбертами, затем вошли в смежное помещение, похожее на кладовую. Куча хлама, бумаги, картона, инструментов, полки с красками, раковина с водой.
Профессор Кельберг провел ее мимо них к закутку, в конце которого показалась дверь.
– Один очень талантливый студент использовал эту комнатку как убежище. – Произнес он, указывая на замочную скважину. – Приходил сюда в поисках покоя и умиротворения. Знаете, художникам это нужно.
Тиль вставила ключ в замок, повернула и посмотрела на преподавателя. Тот улыбнулся.
– Долгие годы убежище пустовало в ожидании нового мастера, но теперь, я уверен, оно вновь наполнится жизнью.
Профессор толкнул дверь, и девушка вошла.
Внутри было тесно, но светло. Из окна открывался потрясающий вид на кампус и реку. Даже, несмотря на то, что тайная каморка, скрытая от посторонних глаз, была не более десяти квадратных метров по площади, и часть ее была занята столом, рядом оставалось еще место для творчества. А одна из стен была обита пробкой, что упрощало крепление на нее набросков, если вдруг захочется смотреть на свои работы и анализировать их.
– Нравится?
– Да. – Пораженно произнесла Тиль.
– Можете работать здесь в свободное время.
– Серьезно?
– Всегда, когда захотите. И не только работать. Если просто захочется побыть одной, приходите.
Она обернулась и посмотрела на профессора.
– Об этой комнате кто-то знает?
– Возможно. – С улыбкой пожал плечами мужчина. – Но это же Варстад. Здесь, как в Хогвартсе, еще столько неисследованных помещений и сюрпризов.
– А это студент… – задумалась Тиль. – Что с ним стало?
– Это был я. – Подмигнул ей Лудде Кельберг. – Варстад стал моим домом, а желание донести до молодых художников мысль о том, что у творчества нет запретов и границ, моей профессией.
– Почему же вы решили, что я достойна того, чтобы стать новым владельцем этой чудесной мини-мастерской?
– Особые таланты требуют особого подхода. В вашем творчестве, госпожа Хаммар, есть что-то такое, что мне хочется понять. Какая-то загадка. Тайна. Какая-то скрытая боль, которую видно в каждом штрихе, каждой линии. Она ведь есть? Верно?
Вместо ответа Тиль прикусила нижнюю губу, сделала глубокий вдох и задумчиво пожала плечами.
Глава 7
