– Я не об этом, балда, – многозначительно улыбнулась Шерри. – Сегодня у вас с Кайлом годовщина, и ты собиралась сделать ему подарок.
– Ах, это… – вспомнила я.
– Забыла? – искренне изумилась подруга. – Ну ты даешь! Как будто каждый день теряешь девственность!
– Не каждый, – пробормотала я, отведя взгляд.
***
Кассандра Рок. Кэсси Большая Проблема. Заноза в заднице. Уверенная, что весь мир должен прогибаться по взмаху ее длинных ресниц.
Кэсси втемяшила в свою хорошенькую головку, что ей надо попасть на факультет боевки, но она и так обладала страшным оружием – красотой. Как будто боги решили – пусть эта получит все: и гриву темных волос, и зеленые кошачьи глаза, и шикарную фигуру. А улыбка у Кэсси такая… Ему она, впрочем, не улыбалась.
Но Кассандре Рок придется смириться с тем, что не все ее желания исполняются. По результатам сессии третий курс выбирает специализацию, и он, Честер Гроув, сделает все, чтобы Кэсси оказалась подальше от него.
Допив кофе, Чес машинально нарисовал руну очищения над чашкой, и та засверкала белым донышком.
Это же надо такое придумать! Запустила колесо времени, чтобы спасти жизнь мастеру Гроуву! Он, видимо, должен был преисполниться благодарности и поставить треклятый зачет.
Чес громко фыркнул. Нападение агрессивного умертвия. Несчастный случай. Его чутье предупредит об опасности задолго до ее появления. Слегка напрягало место смерти. Откуда бы Кэсси знать, что он ходит на старое кладбище? Не иначе случайно его засекла и решила поразвлечься. Впредь надо быть осторожнее.
Что до проклятья, то это попросту невозможно. Чес слегка помрачнел и, поднявшись, убрал чашку в шкаф. Проклятие, которое он уже заполучил, полностью исключает другие. И сперва надо разобраться с ним.
Глава 2. Зови меня Жозефина
Наврав Шерри, что буду готовиться к Самому Важному Свиданию, я решила вернуться домой и засесть за учебники. Сейчас я, по крайней мере, знаю, какими дополнительными вопросами Честер Гроув собрался меня валить. Пусть сперва поставит мне зачет, а потом уже хочет – помирает, хочет – нет.
Жозефина встретила меня радостным повизгиванием и, встав на задние лапы, облизала лицо.
– Ну вот зачем? – с упреком спросила я, вытирая обслюнявленную щеку рукавом. – Как будто сто лет не виделись.
– Ничего не могу поделать, – повинилась она, а рыжий кудлатый хвост вихлял туда-сюда вместе с попой. – Инстинкты, рефлексы… В конце концов, я всего лишь маленький пудель, чего ты от меня ждешь?
От пуделя у нее были разве что уши и самомнение. Жозефина грузно опустилась на все четыре лапы, а я потрепала курчавую как у овцы макушку.
Студентам академии вменялось в обязанность держать при себе живое существо на случай выброса энергии во сне. Пока профессор Рюрксон, великий целитель и светило, не дошел до простой идеи – использовать животных в качестве буфера – студенты болели, маялись мигренями, и даже парк чах и хирел. Однако теперь все изменилось: никаких эпидемий и головных болей, и розовые кусты перед академией радовали глаз. Животных, правда, иногда приходилось менять.
Хорошим тоном считалось держать жаб и крыс – их не так жалко, или хоть хомячков – у тех все равно срок жизни не долог. Хотя излишне чувствительным и сентиментальным в академии жизни и смерти не место. В любом случае, к моменту выпуска и получения диплома энергетический контур закреплялся, и случайные выбросы магии исчезали.
Но с Жозефиной у нас вышла странная история. Грязная псина со свалявшейся шерстью лежала под крыльцом моего дома неподвижно, как старое пальто. Я решила, что животное все равно обречено, терять нечего, и открыла перед ней дверь, куда она юркнула с неожиданной прытью. Поначалу собака забилась в угол, боясь, что я ее выгоню. Однако на следующее утро осмелела и пошла исследовать мои комнаты. Не так-то много там места: спальня, небольшой кабинет для учебы и общая гостиная с Ритой. Та не возражала против собаки. В конце концов, я мирюсь с ее тараканами – и теми, что густо населяют ее голову, и теми, что периодически сбегают из террариума в ее спальне.
У собаки обнаружился отменный аппетит, а шерсть, из которой я выстригла мешок репьев, залоснилась и заблестела. А однажды утром, когда я неспешно пила кофе, листая конспект, псина подошла ко мне и сказала, что выбрала себе имя. В академии не рекомендуют давать имена питомцам, чтобы не привязываться. Но собака торжественно объявила, что ее зовут Жозефина.
Сперва я решила, что тронулась. Такое случается. Магия – штука коварная. Что-то во мне качнулось не в ту сторону, крышечка накренилась и протекла.
– Как думаешь, я нормальная? – спросила я у Риты тем утром.
– Хочешь, сделаю расклад? – невозмутимо предложила она.
Рита училась годом старше на факультете «астромагия и предсказания», и карты давали ей ответы на все вопросы.
– Сейчас посмотрим, – бормотала Рита, тасуя колоду и ловко раскладывая карты на кровати. – Вопрос интересный, требующий нестандартного подхода…
Мы с Ритой делили уютный маленький домик, но в ее спальню я старалась не заходить без особой нужды: в террариуме шевелили усищами тараканы, в ловце снов размером с тарелку запуталось чье-то проклятье, а на полу темнели подозрительные пятна.
Я могла бы жить в общежитии, и Шерри демонстративно обиделась, когда я отказалась делить комнату с ней. Но Рита, наследница и любимица высокопоставленного папаши, сделала на меня запрос, указав в заявке отличную совместимость по гороскопу. Мы с ней и правда неплохо ладили.
– Так, корона, – она постучала черным ногтем по глянцевой карте, – положение прямое.
– То есть крыша на месте, – предположила я.
– Птица, – еще одна карта легла рядом, – в гнезде.
– И кукушка не улетела, – с облегчением перевела я.
– Ответ на твой вопрос – да, ты нормальная, – подытожила она. – А что заставило тебя усомниться, Кэсси?
Когда я призналась, что слышу голоса, Рита оживилась. Однако выяснив, что это не пророчества, не шепот неупокоенных душ, а треп дворового пса, разочарованно вздохнула.
– Банальный фамильяр, – сказала Рита, собирая карты. – Резонанс энергий. Раньше за такое тебя бы отправили прямиком на костер, а сейчас… Ну, повезло собаке. Как, говоришь, ее зовут? Жозефина, сделать тебе расклад на любовь?
Так и вышло, что я напитала собаку энергией до кончиков лохматых ушей, и теперь черпала последствия полной ложкой.
– Угадай, что мне снилось? – спросила Жозефина, положив голову мне на колени и преданно заглянув в глаза.
Я ведь однажды уже слышала этот сон, но, к своему стыду, пропустила его мимо ушей.
– Мне снился гусь, – веско обронила собака. – Он летел с запада, и крылья его были белые с черной каймой как у чайки. Он нес в клюве пирог, надкушенный с края, и начинка сыпалась вниз, но никак не кончалась. Мясо, грибы и лук.
Жозефина наморщила нос. Лук она не любила.
– А корочка пирога слегка подгорела. Как думаешь, это к чему?
– Сей поступки – пожинай последствия, – предположила я, листая конспект по боевке.
Так я и знала – ни слова про плетения Кулькаса, на которых я срезалась. Придется идти в библиотеку.
– А подгорелая корка? – Жозефина вздохнула.
К моей горящей заднице.
Сперва мастер Гроув не допускал меня к зачету из-за одного маленького прогула, заставив писать длиннющий реферат, а после – и переписывать. Оформление, видите ли, не соответствовало каким-то замшелым стандартам, раскопанным им в недрах академии. Надо было видеть его хмурую рожу, когда я принесла реферат с сургучной печатью самого ректора, одобрившего оформление.
Затем, словно нарочно, у Гроува закончились все умертвия, и я не могла отработать практику. Специально тянул сроки, чтобы времени на пересдачу не осталось! Как будто у него ко мне личные претензии!
Тогда-то я и решила подстраховаться и запустила колесо времени. Это вроде как сохраниться в определенный момент, поставить зарубку, куда можно вернуться, воткнуть вешку в опасном болоте.
Вообще-то за такое меня могли сходу отчислить. Но сперва попробуйте доказать.
– А может, покушаем? – невинно предложила Жозефина. – Так сказать, сон в миску?
Вскоре она с аппетитом чавкала котлетами из столовки. Пришлось наврать поварихе, что я держу редкого императорского варана – иначе мне не прокормить эту собаку. А я задумалась.
Мастер Гроув уверен, что какому-то жалкому умертвию его не одолеть. Так-то он прав: даже я смогла упокоить зомбяка, так что Гроув вынужден был допустить меня к зачету. Но доктор, осмотревший место преступления и тело, вынес однозначный вердикт. Несчастный случай. Бывает. Все мы смертны, в академии жизни и смерти об этом знают очень хорошо. Но что, если доктор ошибся или… соврал?
Наскоро позавтракав кофе и бутербродом, я положила конспект в сумку и собралась уходить, но Жозефина уже ждала меня с поводком в зубах у двери.
– Давай немного изменим маршрут, – предложила я, обуваясь.
– Вообще-то я хотела посмотреть на белок, – капризно сказала собака. – А еще молодые утки становятся на крыло, чтобы лететь на юг. А в пруду кувшинки.
– Сходим в парк вечером. Хотя ты вполне самостоятельная и взрослая собака и можешь гулять и одна.
– Как бездомная шавка? – оскорбилась Жозефина, выплюнув поводок мне в руку. – Как будто меня никто не любит? Как будто никто не боится, что меня могут украсть?
Я едва сдержала улыбку, представив воров, гоняющихся за Жозефиной вокруг пруда. Скорость она могла развивать очень приличную.
– Нет уж, – отрезала она. – У меня есть хозяйка – ты.
– Раз я хозяйка, то я и решаю, куда мы пойдем, – заявила я, открыв двери.
– Это абьюз, – проворчала собака, сбегая по ступенькам.
– Откуда и слов таких нахваталась? – пробормотала я, шагая за ней следом.
– Прочитала в учебнике Риты по психологии магии, – пояснила Жозефина с ноткой снисходительности в голосе и мимоходом обнюхала березу. – Ты будешь проходить это на следующем курсе.
Я закатила глаза, сворачивая в сторону корпусов. Надо будет сказать Рите, чтобы не оставляла учебники без присмотра.
Вскоре Жозефина стыдливо спряталась за кустик, а я запрокинула лицо к небу, жмурясь от солнца. В прозрачном воздухе, еще прохладном после ночи, протянулись серебряные нити паутинок. Листья деревьев тронула осень, но чистое небо обещало по-летнему жаркий день. Если бы в эти три дня случился смерч или хоть гроза, я бы могла предсказать Гроуву погоду – и так его убедить, что не вру. Но, как назло, ожидался лишь легкий дождик.
Жозефина вышла из-за кустов и бодро зарысила рядом со мной, но когда мы свернули на тропинку, ведущую к неприметному серому корпусу, растопырила лапы, встав посреди дороги как осел.
– Обманщица! – ее голос сорвался на лай, как всегда в минуты душевных волнений. – Лгунья! Злодейка!
– Так, успокойся. Я не собираюсь тебя лечить, – попыталась я объяснить.
– Я вижу зеленый крест, – заскулила она. – Опять укол? Прививка? Какое коварство! А может, хочешь сдать меня на опыты?!
– Слушай, иди домой, – предложила я, раздраженно бросив поводок на тропинку.
– Не хочешь? Но зачем тогда? – Жозефина мигом успокоилась, склонила голову набок и принюхалась. – Ты здорова как бык. А, ты хочешь взять справку, – протянула она, прищурив глаза. – Если заболеешь, то получишь отсрочку по зачету. Хитро!
Вряд ли мне удастся провести доктора, но это отличный повод, чтобы к нему заглянуть. Скажу, что заболела, а заодно попытаюсь выведать, есть ли у него причины скрывать убийство, которое пока что даже не произошло.
Я оставила Жозефину у крыльца и наказала ждать, а сама поднялась по щербатым ступенькам и потянула дверь на себя. Пахнуло сырым холодом и лекарствами.
– Воняет, – пожаловалась собака, ложась на траву и укрывая нос лапами. – Скажи, что у тебя ноют зубы на перемену погоды. И спина чешется. Может, он тебя не раскусит.
– Хорошо, – согласилась я и шагнула в полумрак пустого коридора.
Студенты болели редко, у большинства уже каникулы. Здесь было тихо как в склепе, и гулкое эхо моих шагов отразилось от белых стен.
– Это кто к нам пришел? – добродушно поинтересовался доктор Шменге, показавшись из кабинета. – Эм-м-м…
– Кассандра, – напомнила я. – Кэсси Рок. Что-то неважно себя чувствую.
– Проходи, – доктор посторонился, пропуская меня в кабинет, и зачем-то выглянул в коридор перед тем, как закрыть дверь. – Сейчас мы тебя подлечим…
Глава 3. Кровавая история
Доктор Шменге был невысок, круглолиц и чернобров, и слегка присвистывал из-за широкой щербины между зубами.
– Итак, на что жалуемся, Кэс-с-си? – спросил он, направляя на меня круглый торшер, так что я немедленно почувствовала себя на допросе.
Хочешь соврать – говори правду, но только не всю. Буду той, кем я и являюсь: нерадивой студенткой, которая вот-вот завалит сессию. Как знать, вдруг он на самом деле выпишет справку, которая позволит перенести проклятый зачет.
– Общая слабость, голова болит, – пробормотала я и для достоверности пару раз кашлянула, оглядывая кабинет.
Я была тут лишь раз – при зачислении в академию жизни и смерти, и кабинет доктора Шменге куда больше напоминал уютную гостиную. Узкий шкаф со склянками зелий, да одинокий скелет в углу – вот и все признаки лекарни. Да и то, на шкафу раскинулся пышный папоротник, а шею скелета обвивал симпатичный вязаный шарфик в красно-белую полоску.
Еще одно начатое вязание, зеленое, лежало в корзинке возле широкого кресла, очень удобного на вид. Рядок потрепанных книг на полке, на низком столике – бокал красного вина. Окно было задернуто портьерами, слишком длинными для кабинета, и тяжелая синяя ткань изгибалась на полу бархатной волной.
Доктор заглянул мне в рот, оттянул веко, ощупал шею.
– Зачет через три дня, а голова гудит как колокол, – пожаловалась я.
Прохладная ладонь опустилась на мой лоб.
– Жара нет, – с уверенностью сообщил доктор Шменге. – Глаза ясные, горло чистое. Кэс-с-си Рок, вы оскорбительно здоровы.
– Еще спина чешется, – ляпнула я.
Повинуясь жесту доктора, повернулась к нему спиной и задрала блузку.
– У меня зачет по боевке. Принимает мастер Гроув. Знаете его? – спросила я.
– Можно сказать, знаю. Понаслышке, – ответил доктор Шменге. – Кожные покровы безукоризненно чистые.
