Парень был высок и широкоплеч, с темно-каштановыми волосами, небрежно спадавшими на бледный лоб, и красивым лицом с прямым носом и ярко выраженными скулами. Когда он поймал мой взгляд, его лицо расплылось в обезоруживающей улыбке, от которой в уголках теплых карих глаз собрались морщинки. Я невольно улыбнулась в ответ.
– Я подумывал о том, чтобы мне погадали, но, судя по твоему драматичному уходу, пожалуй, откажусь, – рассмеялся он.
– Да, побереги свои деньги, – посоветовала я.
– Все так плохо, да?
– Полный отстой. Тебе лучше попытать счастья с рыбками. – Я приподняла аквариум, показывая нашу Блестку.
– Может, и попробую, – сказал он.
Тут Габби похлопала меня по плечу.
– Как-то быстро ты! Что случилось?
– Что за ненормальная! Она меня выгнала!
– Правда? – Габби выглядела довольной.
– Да, сказала, что моя энергия ее отвлекает, – фыркнула я.
– О, и что это значит? – заинтересовалась Пейдж.
– Это значит, что она чокнутая! – Я снова повернулась к красавцу-незнакомцу. – Как я уже сказала, совершенно не стоит…
Он исчез. Я поискала его глазами в толпе студентов, но парня и след простыл. Проклятье.
Тиа вынырнула из-за полотнища шатра. Габби и Пейдж бросились к ней.
– Ну что? Как впечатление? – спросила Габби.
– Ничего особенного. – Тиа пожала плечами. Мне показалось, что она бросила на меня взгляд, но мимолетный. – Кое-что она угадала довольно точно. Сказала, например, что я хотела бы заняться медициной или естественными науками.
– А ты? – спросила Пейдж.
– Я записалась на программу медподготовки.
– Вот видишь? – торжествующе произнесла Габби, поворачиваясь ко мне. – Она никак не могла этого знать.
– Ладно, пусть так, она всеведуща, – пробормотала я. – Может, нам лучше вернуться в общежитие?
Как раз в этот момент, к моему облегчению, Габби получила сообщение от своего ревнивого бойфренда. Последовавшая за этим «семейная» ссора отвлекла всех на обратном пути, но меня отвлекло кое-что еще. Если мадам Рабински просто разыгрывала спектакль, чтобы заставить меня поверить в ее дар, должна признать, что она очень талантливая актриса. Кто еще мог бы так внезапно побледнеть или вызвать дрожь в руках? Возможно ли, что моя «энергетика» действительно настолько сильно ее беспокоила? И что она сказала в конце? «Так много голосов»? Что, черт возьми, это значит? Шутила или нет, но мадам Рабински серьезно напугала меня.
Вернувшись в нашу комнату, Тиа достала из верхнего ящика комода полосатую пижаму.
– Это было довольно странно, да?
– Немного. Что было после того, как я ушла?
Тиа пожала плечами.
– Она просто читала мои карты.
– Она, должно быть, обмолвилась о том, что практически вышвырнула меня из своей палатки! Извинилась хотя бы?
– Да, извинилась. Сказала, что очень сожалеет, но твоя энергия оказалась слишком сильной и мешала ей сосредоточиться на моем биополе, пока ты там находилась.
– О… – Какое разочарование. Я схватила свою душевую косметичку и сунула ноги в тапочки. – Ну, мы с моей энергией идем в ванную чистить зубы. Хочешь пойти с нами?
Тиа резко выдохнула сквозь зубы.
– Не знаю, Джесс. Я не уверена, что смогу сосредоточиться на гигиене полости рта в присутствии такого мощного источника энергии.
С этими словами мы обе рассмеялись и направились по коридору, чтобы отважиться на исследование пугающей и неизведанной территории общих ванных комнат.
Глава 4
Явление Эвана
Мы с Тиа быстро подружились, хотя во многих отношениях были полными противоположностями. Ее тщательно упакованные вещи и подобранные по цвету аксессуары, которые я заметила в день переезда, были всего лишь симптомами полномасштабного синдрома помешательства на чистоте и порядке. Учебники были расставлены на ее письменном столе по темам и невероятно ровными рядами, как только что выложенный на полку товар в продуктовом магазине. Она гладила нижнее белье и раскладывала вещи по цветам в ящики комода. Она застилала кровать, заправляя простыню больничными уголками, и несколько раз я ловила ее с поличным за чисткой декоративных подушек от катышков.
Основу моей блестящей системы организации пространства составляли стопки: стопка книг, стопка папок, стопка разных бумаг, которые мне еще предстояло разобрать. Я никогда не заморачивалась тем, куда и в каком порядке сложить одежду, но по крайней мере она была чистой и, как правило, не очень мятой. К счастью, Тиа, похоже, не возражала против роли Феликса в паре со мной, Оскаром[21 - Феликс Унгер и Оскар Мэдисон – персонажи американского комедийного фильма 1968 года «Странная парочка» и одноименного сериала, который выходил с 1970 по 1975 год. Феликс – аккуратный и одержимый чистотой фотограф, Оскар – грубый и неряшливый спортивный журналист. После разводов герои вынуждены делить квартиру, и их контрастные личности и образ жизни составляют основу юмора сериала.].
– Мне нравятся эти ботинки, – сказала Тиа в первый учебный день, когда я шнуровала свои любимые фиолетовые «мартенсы» до колена, что занимало минут пятнадцать.
– Можешь взять их поносить, если хочешь. Они тебе подойдут.
– О, я тебя умоляю, ты можешь представить меня в таких вещах? Я бы выглядела как идиотка!
– Э-э-э, спасибо?
– Нет-нет, я не имею в виду, что ты выглядишь как идиотка. – Она выудила из кучи моего белья, отложенного для стирки, черный кружевной топ, украшенный серебряными заклепками. – Я просто хочу сказать, что не могу заимствовать твой образ. На тебе все это смотрится так круто, но на мне… В общем, я буду выглядеть глупо.
– Ладно, как скажешь. – Я встала и схватила туго набитую сумку-почтальонку. – Ну, я готова. Идем!
В моем расписании значились астрономия, введение в историю искусств, французский язык III уровня и социология, но на самом деле я с нетерпением ждала первого занятия курса «Введение в творчество Шекспира» в десять утра в Тернер-Холле. Повезло, что нам с Тиа оказалось по пути.
В огромном лекционном зале собралось около двухсот первокурсников. Тиа призналась мне, что записалась на этот курс, чтобы выполнить требуемый минимум по английскому, но я настроилась наслаждаться каждым мгновением. Мы нашли места в передней части зала, хотя и не в первом ряду, как предпочла бы Тиа. Я уговорила ее на третий ряд, где мы не так бросались бы в глаза преподавателю. Я доставала из сумки тетрадь и собрание сочинений Шекспира, когда по залу разнесся мелодичный голос.
– «Весь мир – театр. / В нем женщины, мужчины – все актеры. / У них свои есть выходы, уходы, / И каждый не одну играет роль»[22 - Из комедии Шекспира «Как вам это понравится», пер. Т. Л. Щепкиной-Куперник.].
Я подняла глаза, когда на сцену торжественно вышла наш профессор – доктор Труди Маршалл, хрупкая миниатюрная женщина с глазами, увеличенными до карикатурных размеров стеклами очков в массивной оправе. Ее длинные волнистые и неприлично седые волосы были собраны в беспорядочный пучок и скреплены, вероятно, первой попавшейся под руку письменной принадлежностью.
– Приветствую всех. Великий бард написал эти известные строки в своей комедии «Как вам это понравится». Они актуальны как в этой аудитории, так и в жизни. Я надеюсь, что каждый из вас выберет роль творческого и активного ученика, а не ленивого бездельника. Если вы так и сделаете, я обещаю, что мы вместе откроем многие литературные секреты. В противном случае, боюсь, вам будет ужасно скучно. Выбор, как всегда, за вами.
Она обвела острым взглядом зал, ее глаза сверкали. Рядом со мной Тиа слегка расправила плечи, а я могла лишь усмехнуться. Я уже полюбила эту женщину.
Остальная часть лекции доктора Маршалл была такой же вдохновляющей, как и вступительное слово. Мы начали с «Гамлета», одной из моих любимых пьес. Единственное, что, на мой взгляд, омрачало литературный курс, – это безумно ранние семинары по пятницам в восемь утра.
После английского Тиа поспешила на занятия по микробиологии, а я направилась в студенческий центр. Я записалась на прием в службу занятости, чтобы узнать подробности о возможности работы в кампусе. Моя стипендия покрывала расходы на обучение, но в дополнение к ней мне нужно было работать, чтобы обеспечить себе проживание. К моему большому разочарованию, первокурсникам предлагали вакансии лишь в захватывающем мире общественного питания.
Я покорно присела на скамейку в главном вестибюле, чтобы заполнить бумаги, и только успела написать свое имя и номер комнаты, как внезапный стук заставил меня поднять глаза.
Парень, с которым я чуть не столкнулась, убегая от мадам Психопатки, улыбался мне из-за стеклянной витрины сувенирного магазина. Я неловко помахала ему рукой и вернулась к своей писанине. С флиртом у меня как-то никогда не складывалось. Не думаю, что я когда-либо флиртовала намеренно, а если бы и попыталась, вряд ли кто из представителей мужского пола принял бы за флирт мои неуклюжие потуги.
Тук-тук-тук.
Парень все еще смотрел на меня, и его лицо просветлело, когда наши взгляды встретились снова. Он непринужденно взмахнул рукой. Я ничего не могла с собой поделать и оглянулась. Не могло такого быть, чтобы этот парень обращался ко мне. Неужели Габби появилась у меня за спиной? Я обернулась полностью, теперь уже чувствуя, что краснею. Он кивнул, как бы подтверждая, что машет мне.
Он показал на кучи футболок на витрине, которые, по-видимому, изучал, и ткнул пальцем в одну из них – серого цвета с гербом колледжа Святого Матфея на кармане. Он вопросительно поднял брови.
Должно быть, я выглядела смущенной, потому что он схватил футболку и приложил ее к груди, как будто примеряя.
Я невольно ухмыльнулась.
Он отбросил футболку в сторону, взял другую – голубую, с серебристой надписью «Колледж Святого Матфея» спереди – и так же приложил к груди. Затем взял по футболке в каждую руку, поднимая и опуская их, словно взвешивая на невидимых весах, и снова вскинул брови. Вопрос был ясен: «Какую брать?»
Он поднял руку с серой футболкой. Я отрицательно покачала головой и скорчила гримасу. Когда дошла очередь до голубой, я показала поднятый вверх большой палец и одобрительно кивнула. Он усмехнулся и произнес одними губами: «Спасибо!»
– Вот твое расписание, – произнес довольно резкий голос.
Я испуганно обернулась. Женщина из отдела занятости кампуса нависала надо мной, размахивая желтым листком бумаги у меня перед носом.
– О, э-э-э… спасибо, – пролепетала я.
– Ты уже закончила заполнять бланк?
– Нет, извините. Одну секунду.
Я вписала оставшиеся сведения и вернула женщине планшет с бумагами. Она сунула мне расписание и скрылась в своем кабинете.
Я просмотрела информацию. Три раза в неделю по утрам мне предстояло мыть посуду и подавать завтрак, нацепив сеточку для волос. Круто.
Я сунула расписание в сумку и повернулась, чтобы уйти, бросив последний взгляд в сторону сувенирного магазина. Симпатичный покупатель уже исчез, очевидно, решив прекратить наш безмолвный диалог через зеркальное стекло. Кто этот парень и, что более важно, удастся ли мне когда-нибудь поговорить с ним без чужого вмешательства?
Следующие две недели пролетели со скоростью звука, как бы банально это ни звучало. По вторникам, четвергам и субботам я работала в столовой, которая ожидаемо оказалась довольно убогой. В первое время Сэм не раз заглядывал к нам в комнату, иногда в компании с Энтони. Они организовали для нас увлекательную экскурсию по кампусу с тайным посещением часовой башни и показали лучшие горки для катания на подносах из столовой в морозную погоду. Должна признать, что Энтони нисколько не прибавил в обаянии, хотя я не могла не восхищаться его настойчивостью и обширной коллекцией пикантных предложений. А еще я заметила, что Тиа усерднее работала валиком для чистки одежды, когда знала, что зайдет Сэм.
Мы оставались в дружеских отношениях с Габби и Пейдж, хотя первую я могла терпеть лишь в небольших дозах. Роман Габби в стиле мыльной оперы с ее школьным возлюбленным продолжался всего пару недель, прежде чем она рассталась с ним навсегда. После этого она включилась в таинственный студенческий ритуал свиданок, о котором я имела лишь смутное представление; в случае с Габби он подразумевал большое количество выпивки, поцелуев и неловких телефонных разговоров с похмелья. Мне хватило наблюдения за бесконечным повторением цикла, чтобы держаться от этого подальше. Не то чтобы я нуждалась в каких-то других причинах отказа от алкоголя после того, как посвятила полжизни уборке за мамой.
Тиа всерьез обратила на это внимание, только когда Габби похвасталась, что «побывала на свиданке» с Сэмом в середине октября. Это изменило тон Тиа с мягко-укоризненного на откровенно язвительный, и мы почти перестали общаться с Габби. Хотя Тиа несколько смягчилась, когда услышала, что Габби не удалось заарканить Сэма.
* * *
В общем, колледж во многом оказался таким, каким я и надеялась его увидеть. По-настоящему грустно мне бывало только по вечерам, когда Тиа звонила своим родителям. Мне никогда не удавалось уловить большую часть разговора, который она вела на скоростном испанском языке и зачастую на повышенных тонах, но я все равно чувствовала в ее голосе теплоту и заботу по отношению к Papi и Mami[23 - Папочка и мамочка (исп.).]. От этого у меня щемило сердце.
Я знала, что рано или поздно в разговоре с Тиа зайдет речь о моих родителях, и внутренне готовилась к этому. Наконец на третьей неделе нашего совместного проживания она спросила меня.
– Так, э-э-э, твоих родителей нет поблизости или?.. – Тиа замялась, не уверенная, какую версию вопроса задать наименее рискованно.
– Или. Я никогда не видела своего отца, а прошлым летом потеряла маму.
– О боже, мне так жаль.
У Тиа вечно срывались с языка нелепые присказки вроде «о боже», и даже в столь неловкий момент это заставило меня слегка улыбнуться.
– Мне тоже.
– Выходит, Карен – сестра твоей матери?
– Да, на самом деле ее близнец. Но они перестали общаться, так что я никогда не встречалась с ней, пока моя мама была жива.
– Они не были на одно лицо? – прошептала Тиа.
– Нет, – быстро ответила я, подавляя образ, возникший перед глазами.
– О, хорошо. Потому что это было бы слишком странно, тебе не кажется?
– Определенно.
– Похожи они в чем-то другом?
Горечь в моем смехе удивила даже меня.
– Между ними нет даже отдаленного сходства. Карен такая собранная, а моя мама… Ну, в общем, она была сплошным недоразумением.
– О, можем не говорить об этом, Джесс, – предложила Тиа.
– Нет, все в порядке, – ответила я, внезапно почувствовав необходимость выплеснуть все это. – Моя мама много пила. Она вечно все портила, а потом пыталась начать жизнь с чистого листа, и это обычно означало, что каждые полгода или около того нам приходилось срываться с места и полностью менять привычный уклад. Думаю, мне довелось пожить в каждом крупном городе США.
– Это, должно быть, нелегко, со школой и всем остальным.
– Ну да, нелегко, но я привыкла к этому. Мне всегда казалось, что она бежит от чего-то, понимаешь? Я имею в виду не только переезды, но и ее пьянство. Она со многим не хотела мириться, но не могла убежать от этого достаточно далеко.
– Как она… я имею в виду, она была больна или…
– Несчастный случай. Она была пьяна и упала.
Не стоило посвящать Тиа в подробности. Уверена, она пришла бы к тому же выводу, что и Карен, а мне этого не хотелось, тем более что я знала – это неправда.
– Так вот почему… ну, твои кошмары, вот почему они тебе снятся?
Черт. Видимо, я проделала не столь эффективную работу, как мне казалось, скрывая эту деталь своего существования. Тиа спала в нескольких шагах от меня и просто не могла не заметить мои ночные терзания, но я не думала, что все настолько очевидно.
